Левон Суренович ХАЧАТУРЬЯНЦ, Евгений Васильевич ХРУНОВ

                               ПУТЬ К МАРСУ

               Научно-фантастическая хроника конца XX века



                                            Посвящаем школьникам Звездного
                                       городка - сыновьям и дочерям  наших
                                       товарищей по освоению космоса.

                                                               А в т о р ы


                            О Т  А В Т О Р О В

     Мы   занимаемся  космосом  и   никогда   не   писали   художественных
произведений.    Один   из    нас   -    врач-психофизиолог,    другой   -
инженер-космонавт.
     Мы проделали множество экспериментов,  изучая деятельность космонавта
в полете, поведение человека в различных ситуациях, ставили эксперименты в
космических полетах.
     Мы не мыслили взяться за перо до тех пор, пока...
     Дело было так.  Однажды, после одного из космических путешествий, все
экипажи и специалисты, занятые непосредственной их подготовкой, отдыхали в
одном из живописных уголков Черноморского побережья.  Стояла осень.  И вот
как-то, греясь на солнышке, глядя на падающие листья, мы заговорили о том,
что  вся  наша  работа сродни фантастике.  Кто-то  из  наших  друзей вдруг
сказал:
     - А знаете, если бы мы опубликовали отчет о своей работе лет двадцать
назад, то его посчитали бы фантастическим.
     Ему возразили:
     - Какая же это фантастика?  Мы же пишем о реальном,  о том, что и как
делали в космосе, чего достигли, работая в невесомости, мы же опираемся на
результаты  космических полетов.  Мы  же  не  говорим  об  инопланетянах с
могучим интеллектом, не рисуем чарующих картин жизни на других планетах?
     - Зато наш человек впервые в мире вышел из корабля в открытый космос,
мы  фотографировали Землю из  космоса.  Как  бы  это  назвали двадцать лет
назад?
     - Фантастика!
     И  мы  решили,  если реальности сегодняшнего дня казались фантастикой
еще совсем недавно,  то  почему бы  нам не  помечтать о  том,  что будет в
ближайшие годы? Может, это будет фантастикой для наших дней? А может, нет?
И тогда мы решили остановиться на следующем жанре:  "Научно-фантастическая
хроника".  Нам могут возразить,  что такого жанра вроде и нет.  Ну так что
же?  Мы же рассказываем о будущем.  Когда А.  Толстой писал о гиперболоиде
инженера Гарина,  лазера не было, а сейчас он есть. Искусственные спутники
Земли стали давно не в  диковинку.  Спутниками умеет управлять человек.  И
уже достиг большого совершенства.
     В  нашей  книге  рассказывается  об  экспедиции  к  Марсу  советского
космического экипажа,  потому что мы глубоко верим в наших людей, знаем их
силу, волю, целеустремленность. Вспомните, кто открыл дверь в космос, кому
рукоплескал весь мир в апреле 1961 года? Русскому парню Юрию Гагарину.
     В  этой книге много неожиданного,  обычного и необычного,  простого и
сложного,  но все,  о  чем рассказывается,  вполне реально для космических
путешествий конца двадцатого столетия...
     Итак,  конец двадцатого столетия.  Вы включаете радиоприемник. Звучит
русская   речь.   Торжественный  голос.   Начало   передачи  уже   прошло:
"...Советском Союзе с  орбитальной станции "Авангард" произведен запуск на
траекторию  полета  к  Марсу  пилотируемого космического корабля  "Вихрь".
После многих месяцев полета "Вихрь" произведет мягкую посадку на  Марс,  и
начнется научное исследование. Затем обратное возвращение на орбиту Земли.
     Экипаж космического корабля,  состоящий из  граждан Советского Союза:
командира корабля  летчика-космонавта,  инженера-испытателя,  космического
техника..."
     Мир  восхищен,  подобно тому,  как радовались первому спутнику Земли,
полету Юрия Гагарина,  первой экспедиции на Луну.  И вот теперь - на Марс.
Газеты  пестрят  крупными  заголовками:   "Земляне  на   пути  к   Марсу";
"Воинствующий Марс  готовится к  встрече";  "Старт межпланетного корабля с
орбитальной станции"; "Новая победа в космосе!"...
     Полеты  космических кораблей  к  планетам  Солнечной системы  требуют
решения    очень    сложного    "узла"    технических,    физиологических,
психологических проблем.  Если корабль летит к Марсу, значит, все проблемы
решены. Итак, научно-фантастическая космическая хроника одного полета...


                                    I


                               Г Л А В А  1

                         В КОНЦЕ "ЗЕЛЕНОЙ УЛИЦЫ"

                         Планета есть  колыбель  разума,  но  нельзя вечно
                    жить в колыбели.
                                               К. Э. Ц и о л к о в с к и й


                         В объявлении стояло:
                         "Инженер М.  С. Лось приглашает желающих лететь с
                    ним  18  августа  на  планету  Марс явиться для личных
                    переговоров от 6 до 8 вечера.  Ждановская  набережная,
                    дом 11, во дворе".
                         Это было   написано   обыкновенно    и    просто,
                    обыкновенным чернильным карандашом.
                         Невольно корреспондент    американской     газеты
                    Арчибальд Скайльс взялся за пульс:  обычный.  Взглянул
                    на хронометр:  было десять минут  пятого,  17  августа
                    192... года.
                                      А л е к с е й  Т о л с т о й. Аэлита


     26 апреля 199... года.
     Московское время 12 часов 45 минут.
     Сотни  телерадиостанций во  всех  уголках  нашей  планеты транслируют
прямой репортаж с международного орбитального космодрома.  Через считанные
минуты стартует первая в освоении космоса экспедиция на Марс.
     Последние  приготовления.   На  расстоянии  десятков  и  сотен  тысяч
километров  вокруг  Земли  сейчас  движется  такое  количество космических
аппаратов всевозможных конструкций и назначения,  что подготовить "зеленую
улицу" для  первого марсианского корабля очень  и  очень  непросто.  Накал
страстей в  Центре  управления полетом  в  последние перед  стартом минуты
напоминает лихорадку в  диспетчерской столичного аэропорта в  часы  "пик",
когда необходимо посадить и  отправить в воздух почти одновременно десятки
самолетов, вертолетов, орбитальных лайнеров.
     ...Московское время 12 часов 57 минут.
     Набирая скорость,  по  космической "зеленой улице" летит межпланетный
корабль  "Вихрь"  с  шестью  космонавтами на  борту.  На  десятках  языков
телерадиокомментаторы представляют жителям Земли экипаж корабля:
     командир - Виктор Панин, стаж космических полетов восемнадцать лет;
     второй пилот - Сергей Меркулов, стаж космических полетов три года;
     штурман - Георгий Калантаров, стаж космических полетов семь лет;
     бортинженер - Сурен Акопян, стаж космических полетов семь лет;
     инженер-исследователь -  Василий Карпенко, стаж работы в космосе пять
лет;
     врач экспедиции - Марина Стрижова, стаж работы в космической медицине
четыре года.
     На экранах  огромное  тело  межпланетного  корабля  неподвижно.   Под
серебристой  махиной  ракеты чуть-чуть дрожит бело-голубой шар величиной с
теннисный мяч. Это Земля. Такой видят через бортовой телепередатчик родную
планету  космонавты.  Через  сутки  полета  Земля  уменьшится  до величины
пшеничного семени и на долгие месяцы останется золотым зернышком на черной
ладони космоса.
     ...Московское время 13 часов 18 минут.
     Маршевые  двигатели  "Вихря"  задействованы на  восемьдесят процентов
мощности.


     Четвертые сутки полета

     На  вахте  -  Василий Карпенко.  Экипаж отдыхает.  "Стартовые хлопоты
окончены,  товарищи, - заявила вчера после ужина Марина. - Мы с командиром
решили  на  завтра  объявить день  отдыха.  Всем  не  мешает  успокоиться.
Свободным от  вахты  я  предлагаю провести завтрашний день  в  Прибалтике.
Осенние дюны, сосны, шум прибоя..."
     Василий Карпенко сидит  в  одиночестве у  командного пульта.  Никаких
маневров  в   ближайшее  время  не   предполагается.   Не  светится  экран
оперативной связи  с  Землей.  Там,  в  Центре управления полетом,  сейчас
только одни дежурные,  следящие за  "Вихрем".  На Земле ночь:  корабельные
часы и  часы Центра всегда показывают одно и то же время.  Перед вахтенным
на обзорном экране - черное небо, усеянное немигающими точками - звездами.
     "Молодец все  же  Марина,  -  думает Карпенко,  -  догадалась взять в
экспедицию факсимильные издания старинных книг по астрономии".
     Карпенко вытащил из кармана рабочей куртки маленькую книжицу, которую
он  выпросил у  Марины.  Иоган  Элерт Боде.  Астроном Королевской прусской
академии наук, член Берлинского общества испытателей природы...
     Предчувствуя наслаждение, он перевернул страницу.
     "Всеобщие размышления о сотворении мира,  или Сокращенное изображение
астрономии, содержащее в себе обстоятельные изъяснения о состоянии Солнца,
Планет, Земли и Луны", 1774 год.
     Подумать  только,   эту   невзрачную  книгу  с   неровно  обрезанными
страницами мог  держать в  руках Пушкин в  бытность свою  в  Царском Селе!
Василию  показалось,  что  один  абзац  отчеркнут  порыжевшими от  времени
чернилами.
     "Сила  тяжести  есть  всеобщая  пружина  движения  небесных тел.  Она
проницает сквозь все тела до  самых мельчайших частей их,  и  есть материя
столь же, может быть, существенная, как и притяжение. Посредством сей силы
тела  стремятся к  беспрерывному сближению друг  к  другу,  по  известному
содержанию их мер и расстояний".
     Поэзия!
     Карпенко посмотрел на часы: время обхода корабля. Он спрятал в карман
книгу, подключил датчики магнитных ботинок, встал, окинул взглядом отсек.
     Этот  основной,  командный отсек  -  самый  просторный.  Здесь пульты
управления  всеми   системами  сложного  хозяйства  космического  корабля,
рабочие места  штурмана,  вахтенного,  врача...  Во  время ночных дежурств
вахтенные,  как правило, перебираются в кресло командира - выходы приборов
здесь те же, но обзорные экраны бортовых телекамер крупнее.
     Индикаторы на всех пультах горели холодным, голубоватым светом. Все в
порядке.
     Под потолком по обе стороны отсека вытянулись антресоли, куда выходят
двери кают,  врачебного отсека,  вивария. Широкая прямая лестница ведет на
верхние этажи  корабля.  Просторное помещение чем-то  отдаленно напоминает
уютный зал старинной библиотеки.
     "Сюда бы  стеллажи  с  книгами  и  мраморные  торсы  мыслителей",   -
мимоходом подумал Василий, раздвигая перегородку, отделяющую рабочий отсек
от кают-компании. В комнате отдыха полумрак, шкафы закрыты, большой, почти
во всю переднюю стену, экран телевизора задернут шторкой.
     Карпенко вернулся и поднялся по лестнице к верхнему люку. Набрал код.
Крышка люка отошла, и он вошел в аппаратную.
     Зал этот,  так же как и  рабочий отсек,  занимал в  длину около трети
корабля.  Закругленный по форме внешней обшивки, потолок почти везде можно
достать   рукой.    Аппаратный   отсек   напоминал   выставочный   зал   с
многочисленными нишами.  В каждой нише -  машинные блоки, аппараты, пульты
управления отдельными агрегатами и  системами,  расположенными в различных
местах корабля, в том числе и на наружной обшивке.
     Прозрачную дверь  в  конце  аппаратного отсека  Карпенко  раздвинул с
особым  удовольствием:  стадион любили все  и  оранжерею тоже.  Рассеянное
мягкое освещение, нехитрые снаряды типового стадиона космического корабля:
бегущая  дорожка,  специальная перекладина,  пружинные  гири,  гантели,  в
ящиках на стенах веселая зелень овощных грядок.
     Взглянул на часы -  время еще есть.  Карпенко подошел к  перекладине,
прикрепил  к   поясу  резиновые  ремни,   несколько  раз  с  удовольствием
подтянулся.
     По  лестнице он  спустился в  командный пульт.  Все  по-прежнему.  Не
задерживаясь, открыл люк на нижний этаж, в агрегатный отсек.
     Между собой космонавты называли это помещение попросту трюмом. Отсек,
заставленный тяжелыми металлическими контейнерами, действительно был похож
на трюм морского теплохода. Были здесь и настоящие иллюминаторы. Сквозь их
толстые стекла с  левого борта корабля еще можно было видеть удаляющуюся с
каждым днем  Землю  в  голубом ореоле и  Солнце,  которое яростно освещало
крылья  солнечных батарей,  выпущенных наружу  из  "контейнеров" трюма.  В
агрегатном  отсеке  находились и  шлюзовые  камеры,  через  которые  члены
экипажа выходили в открытый космос.
     Закончив обход,  Василий вернулся в  рабочий отсек,  сделал  запись в
вахтенном журнале, откинулся на спинку кресла, потянулся, сладко вздохнул.
     Громкий,  прерывистый сигнал тревоги подбросил Карпенко с кресла.  Он
взлетел бы к потолку, если бы не успел ухватиться за подлокотники.
     - И-ти-ти-ти-ти... - пронзительно неслось из динамиков.
     Стуча магнитными подошвами, в рабочий отсек вбегали разбуженные члены
экспедиции.
     На аварийный сигнал "Вихря" тут же отреагировала Земля.  Через минуту
из динамиков громкой связи донесся спокойный,  размеренный голос дежурного
Центра управления полетом:
     - Почему   падает   кислород?   Почему   падает   кислород?   Систему
жизнеобеспечения на экстренную проверку!
     Весь  экипаж  собрался за  спиной вахтенного.  Все  смотрят на  пульт
системы жизнеобеспечения: содержание кислорода упало до нижнего предела!
     Несколько  мгновений командир  стоит  неподвижно,  чуть  наклонившись
вперед, стиснув ладонями спинку кресла.
     - Акопян, код! Штурману, готовить к пуску вторую систему!
     Виктор Сергеевич выпрямился, посмотрел вокруг.
     Бортинженер уже  щелкал клавишами вычислительной машины,  набирая код
проверки системы жизнеобеспечения.  Марина,  присев у медицинского пульта,
колдовала над приборами.  Второй пилот Сергей Меркулов спокойно смотрел на
командира.
     - Вот что,  Сережа,  -  сказал Виктор Сергеевич и  взял Меркулова под
локоть,  будто собрался совершить с  ним  небольшую прогулку,  -  посмотри
автоматику контроля... Может, завис регулятор?
     Меркулов  согласно  кивнул.  Отключив магнитные подошвы  ботинок,  он
резко оттолкнулся и взмыл вверх, к люку аппаратного отсека.
     В начале полета для дыхания использовался жидкий кислород. Двое суток
назад включились в работу химические батареи  и  биорегенераторы.  Система
жизнеобеспечения  на  "Вихре"  -  одна из самых надежных.  Однако в случае
отказа основных химических батарей пришлось бы перейти  на  строгий  режим
экономии  и  двух-трех членов экипажа погрузить в длительный гипнотический
сон,  а это,  в свою очередь,  вынуждало сократить программу экспедиции до
минимума.
     - Командир,  -  каждые  три  минуты  повторяла Земля,  -  три  канала
свободны для связи! Три канала свободны для связи!
     В  аварийных условиях было принято не говорить под руку,  до минимума
сократить связь с экипажем корабля, оставаясь все время на приеме.
     - Виктор Сергеевич! - от волнения у Акопяна появился акцент. - Виктор
Сергеевич, ЭВМ сбоя в системе не нашла!
     Виктор Сергеевич молча кивнул.
     - Вторая система к пуску готова, - негромко сказал штурман.
     В  отверстии  верхнего  люка  показались  ноги  Сергея  Меркулова,  и
массивная фигура второго пилота вплыла в рабочий отсек.
     Придерживаясь за  перила,  Меркулов спустился на  пол,  ни на кого не
взглянув, наклонился, подключил датчики магнитных ботинок. И величественно
прошагал к креслу. Все молча ждали.
     - Вот, - сказал он.
     На раскрытой ладони -  небольшой, изогнутый кусок проволоки в красной
изоляции.
     - В  клапане  нашел.  Прилипла.  Вот  и  поступало мало  кислорода...
Включаем  автомат  проверки  -  начинают  работать вентиляторы,  проволока
отходит, машина сбоя не показывает.
     Говорил Сергей с  длинными паузами,  недовольным голосом,  словно его
разбудили из-за пустяка.
     Стрелка   прибора   медленно  полезла  вверх:   пятнадцать  процентов
кислорода, семнадцать процентов...
     Виктор Сергеевич сдержанно улыбнулся.
     - Все в  порядке!  -  весело крикнула Марина и,  забывшись,  хлопнула
ладонями по коленям.  Ей пришлось ухватиться за леера,  чтобы не улететь к
потолку. Радость нужно уметь сдерживать, особенно в невесомости.


     ...И опять на вахте один Василий Карпенко.  Остальные спят в "осеннем
сосновом бору".  Но если бы кто-нибудь заглянул в эти  минуты  в  каюту  к
Акопяну, то застал бы его за весьма любопытным занятием.
     На  столе  перед бортинженером лежал альпеншток -  изящная самшитовая
трость. Манипулируя малым монтажным ножом и электробритвой, Акопян вырезал
на рукоятке альпенштока кольцевую зарубку.  Мелкие древесные крошки тотчас
всасывались вентилятором электробритвы.  Это  уже  была четвертая зарубка,
что соответствовало четырем суткам полета.


                               Г Л А В А  2

                          ЗАВТРАК ОТКЛАДЫВАЕТСЯ

                         Земля -  третья  по  расстоянию от Солнца планета
                    Солнечной системы. Марс - четвертая.
                         Во время  великих  противостояний Марс подходит к
                    Земле на самое близкое расстояние - около 56 миллионов
                    километров.
                         Диаметр Марса  лишь  немногим   больше   половины
                    диаметра Земли.
                         Ускорение силы  тяжести  на   поверхности   Марса
                    составляет примерно треть земного.
                         Марс, как бог войны, изображается астрономическим
                    знаком __, что означает стрелу со щитом.

                                                        Учебник астрономии


                         Двигатель работал ровно,  без сбоев. Лось и Гусев
                    расстегнули  полушубки,  сдвинули  на  затылок  шлемы.
                    Электричество  было потушено,  и бледный свет проникал
                    сквозь стекла глазков.
                         Преодолевая слабость и начавшееся головокружение,
                    Лось опустился на колени и  сквозь  глазок  глядел  на
                    уходящую Землю.
                         Гусев, прильнувший к другому глазку, сказал:
                         - Прощай, матушка...

                                      А л е к с е й  Т о л с т о й. Аэлита


     В  то  утро  к  завтраку  Марина  задержалась.  Пообещала принести из
оранжереи свежих огурцов и как в воду канула.
     Из  динамиков в  кают-компании лилась бодрая мелодия.  За  раскрытыми
дверцами  на  панели  автоматической кухни  светился  ровный  ряд  зеленых
глазков -  блюда,  заказанные на завтрак,  готовы. Космонавты в спортивных
костюмах сидели вокруг стола, оживленно переговариваясь. Перед каждым были
расстелены обычные на вид салфетки,  но тарелки и  чашки,  поставленные на
них,   ни  за  что  не  "разбегутся"  по  кают-компании  даже  при  резком
торможении.
     Виктор  Сергеевич  сидел  ближе  всех  к  раздвижной  перегородке  и,
беседуя, не забывал посматривать на командный пульт. Он был на вахте.
     - Куда же запропастилась наша хозяйка?
     - Марина!
     Марина  появилась в  двери  кают-компании и  замерла  на  пороге.  Ко
всеобщему изумлению, она была растрепанна и бледна. И без огурцов.
     - Машка пропала!
     - Какая Машка?
     - Я  шла в  оранжерею,  по  пути заглянула в  виварий...  Все мыши на
месте, а ее нет... И дверца клетки закрыта.
     - Да-а...
     - Натворит она, братцы, дел.
     - Вы понимаете? Дверца клетки закрыта!
     Марина растерянно смотрела на товарищей.
     - Так,   -   сказал   Виктор   Сергеевич,   поднимаясь.   -   Завтрак
откладывается.
     Космонавты гуськом поднялись по винтовой лесенке на антресоли.  Дверь
в виварий была открыта.
     - Ну ищи ветра в поле! Странствует теперь наша Машка по кораблю.
     Осмотрели виварий. Здесь не то что мыши,