- Не нужно, мой  мальчик,  не нужно.  Все, что тебе может понадобиться,
уже  на корабле.  Директор  школы коммерсантов позаботится об остальном  - о
твоих бумагах, о твоих делах. Я уверен, что ты поймешь...
     - Другими словами, нечего откладывать, - прервал его Хан.
     - Но мы не настаиваем, доставляем решение за тобой.
     - Хорошо. Раз дело обстоит так, я  готов.  Я тоже хочу закончить с этим
побыстрее... - Он говорил это для Лизендир, но она либо пропустила его слова
мимо ушей, либо сделала вид, что не слышала...


     Группа леров поднялась и  ушла без всяких церемоний. Хетрус и остальные
люди - Ормансоглу,  Маребус и  Виллакампо - задержались на балконе, обсуждая
какие-то свои дела, которые полностью поглотили их. Хан и Лизендир холодно и
критически оглядели друг друга,  затем пошли к двери. Лизендир вышла первой,
за ней  Хан.  Догнав группу леров, Хан  обратился к тому, который  не назвал
своего имени при знакомстве.
     - Прошу прощения, сэр,  - спокойно заговорил он, стараясь говорить так,
чтобы их никто не слышал. - Что случилось с коммерсантом Ефремом? И как твое
имя? Мне кажется, я не расслышал...
     - Ефрем здесь, в Бумтауне, Хан Киллинг.
     По тембру  его голоса Хан предположил, что это  мужчина. Но по внешнему
виду он  отличался от остальных леров. Видимо, он прибыл сюда  из  какого-то
весьма отдаленного мира. Лер продолжал:
     - Ефрем боится смерти и решил удалиться на пенсию. Можешь поверить, что
за свое сообщение он  получил хорошую  плату. Но мы имеем только то,  что он
продал. Так что ты можешь не утруждать себя и не ездить к нему. Незачем.
     - Хорошо. Вероятно, я нарушил этикет, спросив твое имя?
     - Нет, нет. Пантанкан Длан к твоим услугам. Может быть,  я смогу помочь
тебе в чем-нибудь.
     Лер отвечал с легкой  иронией, и это заставило Хана  подумать, что  тот
играет  с  ним. В  бесстрастном  лице  лера  чувствовалось скрытое  величие,
которого  совсем  не  было  в лице  Лизендир,  хотя она  всячески  старалась
показать  его. Хан хотел бы  поговорить с лером  побольше, но времени уже не
было.  Пантанкан  уже  направился   к   лестнице  вслед  за  остальными,   и
останавливать его было бы неприлично.
     Лизендир ждала Хана в лифте с выражением чрезвычайной скуки.
     Хан вошел в лифт.  Двери  закрылись, и они остались  одни. Они избегали
смотреть друг на друга. Однако Хан чувствовал, что его  спокойствие не может
длиться вечно.
     Вскоре они уже были на первом этаже и  направились к выходу из  здания.
Лизендир пошла прямо к подземке, соединенной с космопортом.
     Хан  осмотрел  утреннюю  толпу,  чтобы  убедиться, что за ними никто не
следит, затем замедлил шаги и подозвал к себе девушку. Она состроила гримасу
нетерпения, но все же подошла.
     Он сказал:
     - Я думаю, что перед отлетом нам следует переговорить с  Ефремом. У нас
есть время, а эта беседа может дать нам кое-какие идеи, как нам действовать.
     - Я не вижу в этом необходимости. Все, что нам нужно, мы знаем. А кроме
того, где мы будем искать его?
     -  Я не  могу  поверить,  что  все это  дело так  для  тебя  просто,  -
возбужденно  заговорил Хан. -  Но  что бы  ты ни думала,  я иду к нему. Лер,
который молчал во время беседы, сказал мне, что Ефрем здесь, в Бумтауне. Мне
почему-то кажется, что  ты не можешь взлететь без меня, поэтому я прошу тебя
сопровождать меня. В противном случае можешь подождать меня на корабле.
     -  Да? Ты думаешь, что  я  не смогу заставить тебя повиноваться мне? Ты
или слишком глуп, или безрассудно смел. Да, я  не могу взлететь. И я не хочу
учиться этому. Но я  могу сделать так, что  ты будешь  счастлив повиноваться
мне,  достаточно  мне  сделать одно  движение, которого даже не заметят  эти
варвары. - Она с презрением показала на толпы людей.
     Хан беспомощно осмотрелся. Он вовсе не хотел злить ее. И он верил тому,
что сказала она.  Возможно, если бы  его охраняли  снайперы,  укрывшиеся  на
крышах соседних домов, у него был  бы  шанс спастись... Но их не было, и ему
ничего не оставалось, как воздействовать на нее логикой рассуждений.
     - Как хочешь. Но  есть еще  кое-что, что меня беспокоит, и  я  хотел бы
выяснить  это до  конца, прежде чем мы отправимся  в путь. Ты  позволишь мне
это?
     - Давай. Но не теряй времени.
     -  Все  ваши  имена  что-нибудь  означают,  да?  Ведь  это  не   просто
бессмысленные звуки? И ты знаешь значение каждого имени?
     - Разумеется. Мы же не называем друг друга буквами или цифрами!
     - А что означает "пантанкан"?
     -  Чепуха. Это не имя.  Это  не  может  быть  именем.  Это то,  что  вы
называете  алфавитом. Это три  первые  буквы нашего алфавита. Пан. Тан. Кан.
ПТК.
     - И что это означает?
     - Насколько я знаю, такого имени не существует.
     - Но этот лер сказал, что это его имя. Может, он пошутил?
     - Нет... Имена не предмет для шуток.
     - Он сказал, что Ефрем здесь, но мы ничего не сможем узнать от него.
     - Он сказал это при всех?
     - Нет, мне одному. Ты в это  время ждала меня в лифте. Он называл  свое
имя, когда меня не было?
     - Нет, не называл. Мы не спрашивали, раз он сам не хочет называть  его.
У нас имя - это нечто личное... Но... впрочем, ладно. Мы пойдем к Ефрему. Но
командовать буду я. Я думаю, что здесь какая-то западня.  -  Последние слова
она произнесла почти дружеским тоном.
     - Значит, "Алфавит" заманивает нас туда.
     - Нет. Это приманка для тебя. Я не должна  была бы интересоваться этим,
а ты не  должен был бы говорить мне об этом, а если  бы и сказал, то не смог
бы  убедить пойти. Нет, я  уверена, что западня рассчитана на тебя. Молодец!
Ты гораздо умнее, чем показался мне с первого взгляда!


     К их удивлению, адрес Эдо Ефрема быстро нашелся в телесканере. И жил он
совсем  недалеко. Хан хотел сначала позвонить ему, но Лизендир настаивала на
крайней осторожности. Он согласился, и они двинулись в путь.
     По дороге Лизиндир делала беглые замечания о недостатках городов людей,
отмечала  те  места,  где, по  ее  мнению,  следовало бы создать укрепления,
необходимые во время уличных боев.  Она была весьма сведуща в  этом вопросе.
Хану было не по себе, когда она хладнокровно рассуждала об этом.
     Когда они подошли к дому, где жил Ефрем, она остановилась и задумалась.
Затем спросила:
     - Если ты собираешься нанести кому-нибудь визит, как ты это делаешь?
     - Вхожу в дверь, сажусь в  лифт, затем встаю перед дверью и говорю, кто
я. Если получу разрешение, вхожу.
     - Здесь есть лестница?
     -Да.
     - Тогда поднимайся по ней.
     Когда они поднялись на нужный этаж, Лизендир предупредила Хана:
     - Позвони. Только держись как можно дальше от двери. Я поддержу тебя.
     Хан  сделал так, как потребовала  она:  позвонил, затем резко  рванулся
назад.  Она схватила его за руку. Хан удивился - у нее была мягкая  холодная
женская  рука,  и  в ней совершенно  не ощущалось  сверхъестественной  силы.
Пальцы узкой ладони держали его  за руку без напряжения, но Хан понимал, что
вырваться их этого захвата он не сможет.
     Приятный голос сказал: "Пожалуйста", - и дверь бесшумно отворилась. Хан
пошел было вперед, но Лизендир, не слишком ласково, потянула его обратно. Он
посмотрел на нее. Девушка жестикулировала ему: она  приложила палец к губам,
показала на глаза, на лоб и повертела пальцем. Хан понял смысл сигнализации:
молчи, слушай и смотри.
     Лизендир подошла к двери,  легла на пол и просочилась - невозможно было
подобрать другого слова для ее движения - в дверь. Затем она  приподнялась и
сделала легкое  движение рукой.  Тотчас же  в комнате что-то зашипело,  и  в
стену  коридора что-то ударилось с  мягким звуком. Хан хотел было  подойти к
Лизендир, но она тихо сказала:
     - Нет. Стой на месте!
     Прошло несколько долгих минут. Лизендир лежала, распластавшись на полу.
Снова послышалось шипение, и снова мягкий удар в стену. Девушка одним легким
движением поднялась на  ноги и метнулась  в  комнату.  Вскоре Хан услышал ее
голос:
     - Теперь можешь войти.
     Он  осторожно  вошел   в  комнату.   Лизиндир  стояла  против  двери  с
пистолетом,  какого  Хан никогда  не  видел. Он был  отлит  из одного  куска
темного, тяжелого металла. В корпусе пистолета слышалось шипение.  Ствол был
длинный и узкий, расширяющийся на конце наподобие башмака. Возле стены лежал
труп.
     -  Это дьявольская  штука,  - сказала  Лизендир.  -  Спусковой механизм
пистолета  был  соединен  с дверью.  Кроме  того,  он приводился  в действие
таймером. Правда, я  не смогла  найти  здесь  ни  радара, ни  сонора.  - Она
показала  на  дуло.  В нем было маленькое отверстие. - Я уже разрядила  его.
Пистолет    стреляет   с   помощью   сжатого   газа   маленькими   ампулами,
растворяющимися  в теле.  В  ампулах  содержится  сильнодействующий  яд. Это
ужасное  оружие, но,  к  счастью для нас  обоих,  оно пригодно для  стрельбы
только на небольших расстояниях.
     Девушка  открыла магазин пистолета, достала  оттуда  тонкую  прозрачную
иглу  и положила ее на стол, чтобы Хан  мог рассмотреть  ее. Хан протянул  к
игле руку, но Лизендир остановила его:
     -  Не нужно. Это  опасно. Она  может  сработать  от прикосновения.  Хан
кивнул и повернулся к трупу.
     -  Нет, - сказала она, - возможно, он тоже  попал в ловушку. От него мы
ничего не узнаем. Мы можем вызвать  полицию прямо с корабля, хотя лучше было
бы позвонить Хетрусу, во  всяком случае, нам нужно поскорее убраться отсюда.
Я чувствую опасность. Эта комната вся наполнена ловушками.
     Они осторожно вышли.
     - Может, взять пистолет с собой? Он мог бы нам пригодиться.
     - Если  хочешь,  возьми. Но не  проси, чтобы я прикоснулась к  нему еще
раз. Я потом тебе все  объясню... Но не  здесь. Нам нужно торопиться. Кто-то
хотел  заманить тебя в эту комнату.  Может,  для того, чтобы убить, а может,
для того, чтобы обвинить в убийстве.
     Хан согласился с ней. Он сунул пистолет в карман, и они быстро вышли из
квартиры.

Глава 2

     Лизендир была напряжена все время, пока они добирались  до  космопорта.
Она не  смогла полностью расслабиться, даже когда они поднялись на корабль и
взлетели. Перед взлетом она тщательно осмотрела весь корабль, проверила  все
отсеки, трапы  и прочее. Но только через  несколько дней полета она сказала,
что "Палленбер"  чист. Хан согласился с ней, хотя в душе сомневался. В свете
того, что произошло, это казалось маловероятным.
     Однако  он был занят все эти  дни, проверяя запасы провизии, количество
товаров  для торговли и оценивая состояние оружия.  Несколько раз он выходил
на  связь с Хетрусом, в результате чего они  узнали, что в квартире оказался
труп Ефрема. Что касается лера, то о нем ничего не удалось выяснить, как и о
западне, устроенной в квартире. Хетрус  был  очень  заинтересован и проделал
большую  работу.  Однако  он  так  ничего  и не смог выяснить. Леры, которые
присутствовали во время беседы, тоже ничего не знали.
     Тем временем корабль вошел  в субпространство.  Хан  установил курс,  и
потянулась  рутинная работа.  Было  решено, что во время полета один  из них
всегда  будет  бодрствовать. Лизендир не  была  в  восторге от  того, что ей
пришлось учиться  управлению  кораблем, но она перенесла это стоически.  Она
даже  согласилась, поступившись  своим  высокомерием, разбудить  Хана,  если
произойдет  что-то  необычное.  Хан,  разумеется,  не  .  ждал  ничего,  что
потребовало бы его вмешательства, но осторожность никогда не помешает.
     Интересно,  подумал  он,  как  она  будет  будить  его,  если возникнет
необходимость? Может, она использует свое искусство, после чего он уже будет
не в  состоянии что-либо  сделать?  Да нет. Вряд  ли она  пойдет на  это без
особых причин.  Она будет  действовать в полном соответствии с общепринятыми
правилами поведения.
     Однако через несколько дней он выяснил то, что его  волновало. Была его
очередь спать, но  он проснулся  раньше и лежал  в полусне в своей  каюте. И
вдруг он ощутил, что в  каюте находится кто-то, и этот кто-то молча  смотрит
на  него. Он лежал и ждал. Спустя некоторое  время,  которое показалось  ему
вечностью,  Лизендир наклонилась над ним  и мягко, даже  нежно, положила ему
руку на плечо. Хан почувствовал слабый запах.  Это был  ее запах, а не запах
ароматических веществ. От него кружилась голова. Он кивнул, стараясь сделать
вид,  что он  спал, и она разбудила его.  Хан  надеялся,  что  она ничего не
заметила.
     - Уже пора?
     -  Нет.  Я  разбудила  тебя  раньше.  Мне  стало  скучно  и  захотелось
поболтать. Мы не приспособлены для одиночества. Понимаешь?
     -  Да-да,  конечно.  Я  чувствую то же самое. Но я  не хотел оскорблять
тебя, предлагая то, чего ты не хочешь.
     Это был намек на ее высокомерие. Если она и поняла его,  то не показала
виду.
     - Хорошо. Я буду ждать тебя в рубке корабля.
     Она  повернулась и  вышла так же бесшумно, как и вошла. Хан в очередной
раз восхитился ее грацией. Сначала он не замечал ее  совсем, но время шло, и
легкость,  бесшумность  ее  движений все чаще привлекали  его  внимание. Она
двигалась  без  всяких  видимых  усилий,  как  течет   ручей  среди  стволов
деревьев... Но Хан понимал, что  ее движения не были бы так отработаны, если
бы многие поколения до нее не отрабатывали их.
     Мысли Хана потекли  дальше. Это была вовсе не такая девушка, с которыми
он  имел короткие  и  ни  к чему  не  обязывающие  связи.  У  Лизендир  были
женственные, соблазнительные формы  тела, в  чем  он  имел  уже  возможность
убедиться. Хотя ее одежда была предназначена все скрывать, на самом деле она
только открывала,  вернее, намекала, возбуждала эротические желания.  Он был
уверен, что, с точки зрения леров она была хороша, молода, соблазнительна. И
конечно, легко доступна -  разумеется, при обоюдном  желании  сторон. Однако
для него все обстояло совсем не так.
     Тут Хан прервал себя. У него были сильные  подозрения, что в этом плане
ему с Лизендир  ничего не светит. Он  даже не знал, может ли что-нибудь быть
между  ними,  эмоционально или физически.  Сексуальность  леров была  хорошо
известна людям, но  о  связях  между  ними  говорили редко.  А  те  немногие
рассказы,  которые  он  слышал,  носили  отпечаток   детских  выдумок.  Ведь
воображение  детей,  особенно  в  области  сексуальных отношений, совершенно
оторвано от реальности.
     Хан оделся, причесал бороду и направился в рубку. Одна из стен комнаты,
самая  большая,  была  экраном  преобразователя,  на  котором  высвечивалось
реальное   пространство,   когда   корабль   двигался   в   субпространстве.
Преобразователь мог перестраиваться  в широком диапазоне частот и сейчас был
настроен на спектр зрения леров. Рубка освещалась только  свечением экрана и
других  приборов.  В экране  была  видна тьма  космоса, усыпанная  звездами,
которые в углах экрана заметно перемещались. Лизендир сидела в кресле пилота
и смотрела на открывающийся перед ней  спектакль. Если она  и заметила Хана,
то не подала виду.
     -  Ты когда-нибудь летала раньше? -  спросил он, чтобы начать разговор.
Он прекрасно знал, что она летала, ведь как-то же  она должна была добраться
в систему Сибрайт.
     - О, много раз. Но еще  никогда  я не видела таких чудес, - восторженно
сказала она. После короткой паузы она продолжала:
     - Эта  бесконечность  и  притягивает меня и  беспокоит. В ней заключено
столько,  сколько никто узнать  не сможет. Сейчас  я  понимаю,  насколько  я
ничтожна.
     Хан согласился, но только частично. Он не мог понять, почему на нее так
подействовала бесконечность пространства. Какая разница,  где ты находишься,
в  глубинах бесконечного космоса или же на поверхности планеты, если  ты все
равно существо, живущее и работающее в ограниченном интервале времени. Но он
ответил:
     - Да, это потрясающее ощущение. И тем не менее мы должны делать то, что
нам предназначено.
     - У  меня  дома,  на Кентене, наш иос, где  живет наше племя, находится
возле  моря.  Вокруг иоса  громоздятся  горы, дикие,  непроходимые.  Я часто
смотрю на море из нашего сада. Волны, игра света, постоянно меняющийся ветер
- все  это создает ощущение безвременности. Море  говорит мне: я здесь, меня
ласкает ветер, меня любит свет. Я была здесь до того, как леры пришли на эту
планету,  и  буду здесь после того, как они уйдут отсюда.  Волны  развлекают
меня своей бесконечной игрой.
     И  она  снова   замолчала,  поглощенная  бескрайним  мраком  космоса  и
мириадами сверкающих звезд.  Хан попытался представить ее родную планету, но
не  смог. Он знал  о клановой структуре общества леров, но не мог вообразить
себе это.
     Клановая структура общества леров,  так называемая "брейд", диктовалась
низкой  рождаемостью -  примерно  два  ребенка на  весь  период  способности
женщины производить детей, длящийся десять лет. Но здесь играли  важную роль
и  другие  элементы:  например, долгий период высокой сексуальной активности
без  рождения  детей,  который  делал отдельного индивидуума  независимым  и
одиноким по  своей  природе, или  короткий период деторождения  с длительным
сроком беременности в  восемнадцать  месяцев.  А  кроме того,  в  построении
структуры общества сыграли большую  роль их первоначальная малая численность
и бедный набор генов. Существующие на Земле модели общества не удовлетворяли
леров, и  они изобрели свою, которая позволяла расширить набор генов  и  как
можно  более полно  использовать возможности деторождения.  Эта модель  была
совсем  не  похожа на человеческие,  основанные на наследственности, кровном
родстве.  Модель  леров  объединяла  социальную  структуру  общества  весьма
сложным способом.
     Клан начинался  с пары -  мужчины и женщины одного  возраста  в периоде
деторождения. Они производили на свет ребенка - нера - старшего. В  возрасте
тридцати  пяти лет мужчина и  женщина  находили  себе партнеров. Каждая пара
производила ребенка  -  тура -  среднего.  После  этого  первоначальная пара
соединялась и производила на свет последнего ребенка - теса -  младшего. Все
они жили вместе под одной крышей.
     В  период  деторождения  те дети, которые не  были кровно связаны между
собой, составляли ядро следующих поколений. Неры и тесы  образовывали другие
кланы.  Таким  образом,  каждое  поколение  разделялось  на три  ветви. Этот
процесс расширял набор генов и предотвращал вырождение.
     Как   только   новое   поколение   вступало   в  период   деторождения,
первоначальная пара могла оставить все дела в клане в руки молодых и жить по
своему усмотрению. Некоторые оставались в клане, некоторые уходили.
     Вот  так строилась структура общества леров,  и лишь немногие из землян
могли похвастаться, что понимают все сложные  взаимоотношения между  лерами.
На некоторых планетах люди пытались воспроизводить модель общества леров, но
это никогда  долго не продолжалось.  Слишком различными  были эмоциональные,
сексуальные   и,   в   особенности,   материальные   отношения.   Структура,
изобретенная лерами, служила максимальному использованию деторождаемости.  В
случае людей эта структура действовала как бензин, подливаемый в огонь.
     - Расскажи  мне  о своих  друзьях,  своей  семье, своем клане.  Что  ты
изучала в школе? Мне  кажется, что ты обо мне знаешь намного больше, чем я о
тебе.
     Она отвернулась от него.
     -  Ты знаешь,  что  я  -  нер. Я закончила школу, но  я еще не достигла
возраста,  когда  могу начать новый  клан. Я была  главой дома  -  как у вас
старшая сестра  для  младших детей. Но  моя главенствующая  роль  постепенно
сходит на нет. Мои младшие братья - Деллиран и Фоллиран - слушаются меня, но
они прекрасно  знают,  что  им нужно  только ждать.  У вас старшие руководят
всеми. У нас  младшие  завладевают  всем  -  домом, титулом.  Даже родителям
приходится уходить, когда дети вступают в период деторождения.
     - Куда ты решила уйти? П