о
    видный  в  окно  с  того  места, где сидела Зоя, был пустынен, калитка и
    ворота наглухо заперты.

    Может  быть,  инженер,  как  некий  бесплотный  дух, уже присутствовал в
    комнате, в которой находилась Зоя?

    Она  невольно  оглянулась.  Солнечные  лучи  падали  на письменный стол.
    Ничего  не шевелилось: ни одна бумажка на столе, ни одна ворсинка ковра,
    покрывавшего  три  четверти  пола, ни одна складка портьеры, не делалось
    ничего   такого,   что  показывается  в  кинофильмах,  когда  изображают
    человека-невидимку.

    Между тем шкаф вновь обрел дар речи:

    -  В  час  дня  совещание  относительно  Быстринской электростанции. Вам
    нужно выезжать через двадцать минут.

    Это   относилось  явно  к  инженеру.  Зазвонил  телефон  на  столе.  Зоя
    помедлила,   ожидая,  что  трубка  сейчас  сама  взовьется  в  воздух  и
    приложится  к  невидимому  уху,  но ничего подобного не произошло, и Зоя
    решила  ответить  на  звонок. Все-таки это была какая-то связь с внешним
    миром,  еще кто-то, кроме нее, в комнате - если не живой человек, то его
    голос. Одиночество начинало ее пугать.

    - Андрея Николаевича! - потребовал голос в трубке.

    Прежде  чем  Зоя  успела  сообразить,  что  сказать, другой голос, голос
    секретаря Боброва, ответил неведомому абоненту:

    - Андрея Николаевича нет на даче!

    Голос, произнесший эту фразу, прозвучал прямо в трубке. Шкаф молчал.

    Послышался щелчок - спрашивавший, видимо, положил трубку.

    Зоя  медленно  опустила  трубку  на  рычаг  и продолжала стоять у стола,
    ошеломленная.

    Поразительная догадка осенила ее голову.

    Она  -  одна  на  даче...  Не  только  нет  инженера,  запропастившегося
    неведомо  где, но не существует в природе никакого секретаря. Это просто
    автомат   -   вежливые   слова,   записанные  на  пленку  и  повторяемые
    механизмом.  Этот  автоматический  секретарь,  спрятанный  где-нибудь  в
    стене  за  шкафом,  дает  справки,  занимает  разговором  посетителей  и
    отвечает на телефонные звонки.

    Зоя  решила  проверить свое предположение. В конце концов она достаточно
    долго  находилась  одна  в пустом кабинете и вправе предпринять какие-то
    действия. Упрямо тряхнув головой, Зоя вышла из кабинета.

    Путешествие  по  даче напомнило ей давно забытое: она почувствовала себя
    маленькой  девочкой. Все двери послушно распахивались перед ней и так же
    почтительно,  не  скрипнув,  закрывались,  когда она проходила мимо. Это
    походило  на  сон, на старую сказку, слышанную в детстве. Зоя обошла всю
    дачу  и  убедилась, что, кроме нее, там не было ни души. Хоть бы залаяла
    собака  или  спрыгнула с дивана разбуженная кошка! Заколдованная дача! В
    то  же время Зоя не могла отделаться от смущения, что на даче еще кто-то
    есть - кто-то невидимый, следящий за каждым ее шагом.

    Эти  тщательно  упрятанные  в  стены  механизмы,  раскрывающие перед ней
    двери,   зажигающие   свет   во  всех  темных  углах,  едва  она  к  ним
    приближалась,  эти  невидимые  слуги,  молча и непрерывно угадывающие ее
    желания, создавали впечатление присутствия одушевленных существ.

    "Однако,  -  подумала Зоя, остановившись перед буфетом, створки которого
    немедленно  раскрылись,  как  только  она  протянула руку (ей захотелось
    дотронуться  до  изящной  резьбы),  -  при  такой предупредительности со
    стороны  всей  здешней  мебели  обворовать  дачу  ничего  не стоит. Вору
    полное  раздолье.  Разве  только  этот  буфет закричит "караул", если из
    него взять что-нибудь!"

    Она  протянула  для  пробы  руку к сухарнице. Но буфет не стал поднимать
    из-за  этого  шума.  Наоборот,  полка, на которой стояла сухарница, чуть
    выдвинулась, чтобы удобнее было брать с нее вещи.

    -  Потрясающе, - прошептала Зоя. - Я, кажется, скоро начну разговаривать
    с  этими вещами. Они услужливы до невозможности - Слышите вы, - крикнула
    она,  обратившись  к  буфету,  -  вы  бесподобны!  И  вообще  все  здесь
    замечательно,  но,  извините  меня,  и  страшно легкомысленно... Да, да,
    уважаемый  Андрей  Николаевич  Бобров,  вы,  сочинивший все эти забавные
    штуки,  большой  ребенок. Вы играете в эти игрушки. И они забавляют вас,
    как моего братишку.

    Толю  увлек  маленький,  по  "всамделишный"  комбайн.  В каждом мужчине,
    должно  быть,  сидит  мальчишка, которому до седых волос будут нравиться
    разные фокусы-покусы, в которые заложена техника...

    Гудок  автомобиля  прервал  ее речь. Выглянув в окно, Зоя увидела, что к
    воротам  подъезжает  низенький  лимузин  зеленого цвета. Она выбежала на
    веранду.

    -   Наконец-то   -  сказала  она,  вздохнув  с  облегчением,  -  изволил
    пожаловать  Но  кому он дал сигнал? Ведь в даче никого нет! Мне! Спасибо
    за  предупреждение.  Что  он  мог  в  самом  деле  подумать, увидя меня,
    хозяйничающую  на  даче?  Или  у  него  есть  все-таки  сторож, человек,
    живущий  не  в самой даче, а где-нибудь рядом в сторожке? А я-то думала,
    что я здесь одна.

    Но  в  ответ  на  гулок  автомобиля никто не вышел. Ворота раскрылись, и
    зеленая  машина,  не  останавливаясь,  въехала в них и, сделав разворот,
    подкатила к крыльцу.

    "Интересно, какой он из себя, - подумала Зоя. - Сейчас он выйдет..."

    Прошла минута. Машина стояла на месте. Из нее никто не появлялся.

    Зоя,  недоумевая,  смотрела на низкий лимузин. Затем медленно спустилась
    по ступенькам и приблизилась к машине.

    "Если  гора  не идет к Магомету, - пожала она плечами, - придется идти к
    горе. Он ухитрился замешкаться даже в машине".

    Но  по  мере  того  как  Зоя  подходила  к  зеленому  лимузину, брови ее
    поднимались  все  выше.  Она  обошла  вокруг  машины,  заглядывая сквозь
    окошки внутрь.

    В  машине никого не было. На переднем сиденье лежали перчатки с кожаными
    манжетами - обычные шоферские краги. На заднем - портфель и шляпа.

    Лимузин,  как  будто  это  не  он сейчас шурша по песку подкатил к даче,
    стоял как мертвый.

    Сама?  Да,  машина  подъехала  сама...  Зоя  поднесла  руку  ко лбу. Она
    вспомнила,  что  инженер должен был ехать на электростанцию. Может быть,
    машина  подана  для  него? Если инженера слушаются все вещи, почему бы и
    автомобилю не явиться за ним в положенный час?

    Значит,   ичженер   все-таки   на   даче!   Но  Зое  только  что  весьма
    обстоятельным образом убедилась, что она единственный ее обитатель.

                             СНОВА ЗЕЛЕНЫЙ ЛИМУЗИН

    ПРОШЛО пять или десять минут.

    Машина  стояла  у  крыльца  дачи.  Ни из автомобиля, ни из дачи никто не
    показывался.

    Зоя терялась в догадках.

    Мысль  о  том,  что  машина  была  прислана специально за ней, сейчас же
    отпала.  Уж,  конечно,  если бы инженер, почему-либо не сумевший явиться
    сам,  вздумал  совершить  по  отношению  к ней такую галантность, дверца
    автомобиля  сама  бы  открылась и голос аппарата, спрятанного где-нибудь
    за  обшивкой,  пригласил  бы  ее  занять место... Кроме того, портфель и
    мужская шляпа на заднем сиденье были необъяснимы.

    И  все  же  Зоя  решила  ехать  в  этой машине. Куда? На поиски Боброва.
    Оставаться  в  даче  ей  больше  не  хотелось, а возвращаться домой, она
    чувствовала,  было бы попыткой отмахнуться от сомнений, которые начинали
    беспокоить  ее.  Что  же в самом деле случилось с хозяином дачи? Если он
    так  же  вежлив,  как  его разговаривающие и двигающиеся вещи, он должен
    был  бы  явиться  к  назначенному  им  самим времени. Забыть он не мог -
    исполнительный  секретарь  конечно,  вовремя  ему  напомнил  обо всем. И
    потом эта машина, шляпа, портфель...

    Поборов  волнение, Зоя нажала ручку и, открыв дверцу, уселась на сиденье
    водителя.

    Oна  откинулась на спинку и подождала немного. Ей показалось на какое то
    мгновение,  что  вот  машина сейчас сама тронется с места и повезет ее к
    Боброву.

    Но  машина  стояла,  как  будто это был самый обыкновенный автомобиль. И
    Зоя  решила обращаться с ней именно, как с обыкновенным автомобилем. Она
    завела  ключом  мотор,  перевела  рычаг, надавила педаль акселератора и,
    ловко  развернувшись  на  песчаном пятачке у крыльца, направила машину к
    воротам.  Гудок.  Ворота  раскрылись,  как  будто  того  и  ждали, и Зоя
    очутилась  на  асфальтовой дорожке, которая ответвлялась от шоссе к даче
    инженера.

    Куда  же  ехать?  Конечно,  на  электростанцию,  где инженера ждали. Она
    знала, где находилось Быстринское водохранилище.

    Машина  шла  легко,  послушно  и  отзывчиво подчинялась управлению. Мимо
    проносились  прозрачные  березовые  рощи, наполненные солнечным светом и
    трепетаньем  листьев,  поля,  засеянные  цветущим  клевером, темный бор,
    дохнувший на Зою смолистым воздухом.

    Быстрая  езда  подняла  настроение девушки. Но какая-то неотвязная мысль
    ворочалась  в  подсознании,  и  Зоя  мучилась  тем,  что  никак не может
    вспомнить,  что  это  такое. И вдруг вспомнила: гудок! Ну, конечно когда
    она  выезжала  из ворот дачи, они распахнулись как она хорошо помнит, от
    автомобильного  гудка.  Но  кто  же  сигналил? Сама Зоя не прикасалась к
    кнопке.  Эгот  раздавшийся  вдруг  сигнал  удивил  тогда  ее  на миг, но
    занятая  другими  мыслями,  она не обратила на него особенного внимания.
    Столько было всяких странностей, что еще одна казалось почти естественной.

    Так,  значит,  это  была  все-таки  "живая"  машина, обладающая голосом,
    который  она  издает  сама no собственному желанию, как, например, мычит
    корова?

    Зоя  так  задумалась,  что  не  заметила,  как  угрожающе  быстро  стала
    вырастать  задняя  стенка  грузовика,  ехавшего впереди. Она и совсем не
    обнаружила  бы  опасности,  если  бы  машина которую она вела, не издала
    вдруг громкий рев.

    Зеленый  лимузин нястойчиво гудел, предупреждая идущий впереди грузовик,
    а может быть и Зою.

    Зоя  подняла  голову  и  ошеломленно  смотрела на остановивщийся впереди
    грузовик.  Двое  рабочих  стояли  в кузове и, размахивая руками, кричали
    что-то  ей.  Еще миг - и замешательство Зои обошлось бы ей очень дорого,
    но  она  почувствовала вдруг, как рулевое колесо поворачивается вместе с
    ее  руками,  лежащими  на  нем,  и  машина  сама  берет  влево - по всем
    правилам  обгона. Это было сделано во время. Зоя спохватилась и уже сама
    докончила  маневр,  правильно начатый машиной. Ей показалось на миг, что
    чьи-то  невидимые  руки,  более  сильные, чем ее, вмешались в управление
    автомобилем.  Завизжали  тормоза,  хотя  Зоя  не  успела тронуть педаль,
    рычаг скорости потянул ее руку и переключился на малый ход.

    -  Эй, лихач! - крикнул один из рабочих, свесившись с кузова грузовика -
    Ослеп  что  ли?  -  Но  разглядев  за рулем лимузина Зою, с удивлением и
    уважением в голосе добавил - Ловко вывернулась! Ай да девушка!

    Но  Зоя  не  обратила на обидную реплику никакого внимания. Она ехала на
    сбавленной  скорости,  сбавленной  самой  машиной,  и пыталась объяснить
    себе случившееся.

    "Ну,  гудок  -  это  ерунда!  -  успокаивала  она себя. Не гак уж трудно
    устроить,  чтобы  он  гудел,  если впереди покажется препятствие. Сейчас
    даже детские игрушки такие выпускаются".

    Но  эта  "сообразительность"  машины,  свернувшей  вовремя  влево, чтобы
    избежать  столкновения,  -  как  это  объяснить? Зоя невольно покосилась
    назад:  может  быть,  Бобров сидит сзади и смеется над ней? Машина могла
    иметь  и  двойное  управление  -  это  было  в  духе  любящего  удобства
    инженера.  Но  сиденье  сзади  было  пусто.  По-прежнему на старом месте
    лежал  портфель,  затянутый ремнями. Только серая шляпа, по-видимому, от
    резкого толчка при повороте откатилась в угол.

    "Впрочем,  -  думала она через минуту, - и в этих "действиях" машины нет
    ничего  удивительного. Если можно заставить гудеть сигнал, почему нельзя
    устроить  так, чтобы включался механизм, действующий на руль? У Толи был
    игрушечный  автомобиль, который не падал со стола: каждый раз, подойдя к
    краю,  он  сам  сворачивал  в  сторону.  Это  тоже  игрушка,  только для
    взрослого мальчика, которого зовут инженером Бобровым".

    Но  Зоя  сознавала,  что это была не совсем игрушка. Как-никак, а машина
    если  не  спасла  Зое  жизнь,  то,  во  всяком  случае,  избавила  ее от
    серьезной   неприятности.  Правда,  и  растерянность  Зои  была  вызвана
    отчасти самой машиной - этой историей с гудком.

    "В общем мы квиты", подытожила Зоя.

    После  того  как  она нашла разумное объяснение действию вещей, которыми
    окружил  себя  Бобров,  ей  стало  как-то  легче.  Хотя она ни минуты не
    сомневалась  в  том,  что такое объяснение существует, все эти маленькие
    приключения,  которые  с  ней  произошли  за  последний  час,  оказывали
    известное  психологическое  действие.  Зоя,  как истая журналистка, была
    впечатлительна  и  не  лишена  полета  фантазии.  Ей  вспомнился  роман,
    который  она  читала  в  детстве,  о том, как машины подняли бунт против
    своего  творца  -  человека.  Честное слово, человеку, жившему несколько
    десятков  лет  назад,  очутись  он вдруг в положении Зои, показалось бы,
    что   вещи   инженера  Боброва  обладают  способностью  самостоятельного
    существования.   Правда,   они   хорошо   повинуются  своему  хозяину  и
    добросовестно   служат  даже  его  гостям,  но  чем  черт  не  шутит,  в
    какой-нибудь  недобрый  час  вдруг  возьмут  и выйдут из подчинения. Что
    будет  делать  тогда  Бобров  среди  возмутившихся  буфетов,  ругающихся
    шкафов и куда убежит он от взбесившегося зеленого автомобиля?

    Зоя  представила себе сцену: Бобров убегает от машины, гоняющейся за ним
    по саду - и рассмеялась.

    Чего   только   не   выдумывали   романисты   про   будущее,   ожидающее
    человечество! И люди-невилимки, и мыслящие вещи, и четвертое измерение.

    А  на  самом  деле будущее оказалось совсем другим: в сто paз лучше, чем
    воображали   самые  смелые  фантасты.  Все  наоборот:  это  мир  разумно
    мыслящих   людей   и   созданных   ими  машин,  подчиняющихся  человеку,
    облегчающих его жизнь, сберегающих его время.

    Надо  было  признать,  что Бобров сумел окружить себя целым штатом таких
    услужливых механизмов. Вещи Боброва как бы угадывали желания своего хозяина.

    Угадывали?

    Зоя   вздрогнула.  Она  вспомнила,  как  шкаф,  или  спрятанный  за  ним
    механизм,  угадал  ее мысль и сообщил, который час. В этом проникновении
    вещи  в  самое  сокровенное  человека  -  в его мысли - было даже что-то
    неприятное.  Впрочем,  это  могло  быть  простым совпадением. Не следует
    относиться слишком нервно к подобным пустякам.

    Кстати,  который  сейчас  час? Она наверное запаздывает на совещание, на
    которое приглашали инженера.

    Зоя  хотела  взглянуть  на  светящиеся  часы  рядом  со  спидометром, но
    прежде, чем успела осуществить свое намерение, услышала громкий ясный голос:

    - Двенадцать часов пятьдесят шесть минут.

    Это  был  тот  же знакомый ей размеренный голос. Он раздавался откуда-то
    сзади, с пассажирского места.

    Зоя не оглядывалась. Она знала, что все равно никого не увидит.

    Нажав  педаль,  она  гнала  машину  вперед. Скорее бы увидеть инженера и
    узнать от него разгадку всех тайн.

                            СТАНЦИЯ СИСТЕМЫ БОБРОВА

    С   гребня   плотины,   по   которой  проезжала  Зоя,  были  видны  синь
    водохранилища,  заключенного  в  рамку  розового  камня, и темный лес на
    горизонте.  В  эпоху  больших  трудов  советские  люди научились строить
    прочно  и  красиво.  Красота  стала  одним  из  неотъемлемых требований,
    которые  предъявлялись  к  любому  сооружению.  После  того как инженеры
    заканчивали  все  расчеты,  приходил  художник  и  помогал конструкторам
    облечь  их формулы в гармоничные линии. План завода не утверждался, пока
    художественный   совет   не   заявлял,   что   в  предложенном  варианте
    новостройка удачно "вписывается" в окружающий пейзаж.

    Закопченные   кирпичные  коробки,  унылые  длинные  корпуса  с  пыльными
    выбитыми  стеклами давно канули в безвозвратное прошлое. Они сохранялись
    кое-где  вместе  со  старыми  хибарками,  как  музейные памятники, живая
    иллюстрация  к  истории:  вот  в каких условиях жил и работал трудящийся
    люд до Великой Октябрьской революции.

    А  вокруг  стояли  светлые  новые  корпуса простых, но благородных форм.
    "Для  народа,  -  ходило  крылатое  выражение,  - все что есть лучшего".
    "Место   труда,  -  говорила  другая  пословица,  -  место  творчества".
    "Человек  -  творец,  - утверждала третья поговорка, - только творческий
    труд приносит радость".

    Да, это была эпоха невиданного взлета творчества.

    Зоя  припоминала все это потому, что только вчера читала статью о планах
    ближайших    10-15    лет.   Поистине   открывались   головокружительные
    перспективы.  Но  жизнь, думала Зоя, окажется еще ярче и интереснее, чем
    рассказано  в  этой  бесспорно  талантливой  статье.  Нелегко  описывать
    будущее,  когда  и  для  настоящего-то часто не хватает слов. Благороден
    труд  газетчика, и недаром очерки первых пятилеток вошли в хрестоматии и
    даже  в  учебники  истории, но только одни журналисты знают, как трудно,
    располагая  всеми  200  тысяч  слов,  входящими  в русский язык, выбрать
    такие  из  них, которые передавали бы в точности ощущения автора. А ведь
    по  нынешним  книгам и журналам, по страницам сегодняшних газет, по этим
    показаниям  современников потомки будут судить о великих днях. Нелегок и
    ответственен труд журналиста. Так думала Зоя.

    Машина   проехала   плотину.   Исчезло  ощущение,  что  стихии  внезапно
    поменялись  местами:  слева простирается озеро, поднятое так высоко, что
    горизонт   представляется   уходящим   под   облака,  справа  -  провал,
    образуемый  крутой,  почти  отвесной стеной, белое здание далеко внизу и
    бесконечные  просторы  полей  и  лесов  до  самого горизонта. Ощущение -
    похожее  на  то,  которое испытывает летчик, когда машина перед посадкой
    делает  крен.  Для  водителя автомобиля это, наоборот, чувство отрыва от
    привычной  и  спокойной  земли.  Кажется, что вот-вот уйдет из-под колес
    плотина  и  повиснешь  в воздухе над рекой, вырывающейся внизу из донных
    отверстий.

    По   крутому,  спиральному  спуску,  ловко  виражируя  вдоль  гранитного
    бортика, Зоя пригнала машину к зданию станции.

    Высокие   окна,  начинающиеся  почти  от  земли  и  затянутые  узорчатой
    решеткой  художественного литья, ребристые колонны по углам, подпирающие
    плоскую  крышу  с фигурным карнизом, фонтан на квадратной площадке возле
    станции  -  глыба гранита и на ней тритоны, испускающие струи воды. И ни
    души вокруг...

    Оставив  машину  у  цветника  около  фонтана,  Зоя подошла к зданию, ища
    глазами  дверь  с надписью "дежурный инженер", "вход" пни еще что-нибудь
    в  этом  роде.  Ей  пришлось  обойти  станцию с трех сторон. С четвертой
    стороны  подступа  не  было:  огромные  бетонные трубы, подводящие воду,
    были точно врезаны в белый куб здания.

    Никаких  признаков  служебного вхола. Оставались большие двери, которые,
    как  думала  вначале  Зоя,  служили  больше  для декорации. Высокие, под
    самый  карниз  здания,  половинки,  закругленные  наверху,  походили  на