еди  звезд.
Когда Марты и меня не станет, дом будет стоять пустой, и  я  теперь  знаю,
что очень немногих, если вообще кого-то, это действительно опечалит. Земля
вернулась к своему первобытному облику, и мне было бы непереносимо  видеть
ее вновь обобранной и разграбленной. Однажды мы это уже с ней сотворили, и
одного раза довольно. Одно и то  же  преступление  не  должно  совершиться
дважды. В моем случае это лишь эмоции, но есть и другие, много других, для
кого это действительно  имеет  значение.  Когда-то  индейцы  владели  этим
континентом, и белые люди его у них  отобрали.  Мы  убивали  их,  грабили,
загоняли в резервации, а те, кто избежал резерваций, были вынуждены жить в
гетто. Теперь они создали новую жизнь, основанную на старой -  лучше,  чем
старая, поскольку они переняли от нас кое-какие знания - но  все  же  свою
жизнь, а не нашу. И  по  отношению  к  ним  преступление  тоже  не  должно
совершиться дважды. Их тоже нужно оставить в покое.
     - Если  бы  мы  согласились,  -  сказал  Гаррисон,  -  оставить  этот
континент в неприкосновенности, селиться только на других...
     - В старые времена, - сказал  Джейсон,  -  мы  заключали  договоры  с
индейцами. Пока текут реки, пока дует ветер, говорили мы,  договоры  будут
соблюдаться. И потом неизменно их нарушали. И то же  будет  с  вашими  так
называемыми соглашениями. Несколько столетий, а скорее,  даже  меньше.  Не
более. Даже с самого начала вы стали бы вмешиваться.  Захотели  бы  начать
торговлю. Вы стали бы нарушать старые соглашения и затем заключать  новые,
и каждый раз индейцы получали бы все меньше и меньше. Это была  бы  та  же
самая  старая  история.  Технологическая  цивилизация  не  знает   чувства
удовлетворения. Она основана на выгоде и прогрессе, своем собственном виде
прогресса. Она должна  распространяться  вширь,  иначе  она  погибает.  Вы
можете давать обещания и быть при этом искренни; вы можете намереваться их
сдержать, однако вы их не сдержите и не могли бы, даже если б захотели.
     - Мы будем сражаться, - сказал Красное Облако. - Нам бы  не  хотелось
этого делать, но придется.  Мы  потерпим  поражение,  мы  знаем  это  даже
теперь, но все равно станем - как только первый плуг  вспашет  землю,  как
только будет срублено первое дерево, как  только  первое  колесо  подомнет
траву...
     - Вы сошли с  ума!  -  выкрикнул  Гаррисон.  -  Вы  все  сумасшедшие.
Сражаться с нами! Вы? С копьями и стрелам и!
     - Я сказал вам, - ответил Гораций Красное Облако,  -  мы  знаем,  что
потерпим поражение.
     - И вы запрещаете нам вход на планету, - мрачно проговорил  Гаррисон,
повернувшись к Джейсону. - Это не ваша планета, чтобы вы могли  запрещать.
Она настолько же наша, насколько и ваша.
     - Вход на нее никому не воспрещен, - ответил Джейсон.  -  У  нас  нет
никакого  юридического,  возможно,   нет   даже   морального   права   вам
противостоять. Но я вас прошу, из уважения к  приличиям,  оставить  нас  в
покое, нас не трогать.  У  вас  есть  другие  планеты,  вы  можете  занять
новые...
     - Но это наша планета, - сказал Рейнолдс. - Она ждала все  эти  годы.
Вы не можете воспрепятствовать остальному человечеству взять то,  что  ему
принадлежит. Нас отсюда забрали; мы этого не заслуживали. Все эти годы  мы
считали ее своим домом.
     - Вы не заставите нас в это поверить, - сказал Джейсон. -  Не  в  то,
что экспатрианты радостно возвращаются к старым родным берегам. Разрешите,
я скажу вам, что думаю.
     - Да, пожалуйста, - сказал Рейнолдс.
     - Я думаю, что вы, возможно, уже давно знали о местонахождении Земли,
но она вас не интересовала. Вы знали, что здесь осталось мало ценного, что
на ней не найти ничего, кроме места для жилья. А потом вы прослышали,  что
на Земле остались люди, и что они могут  сами  по  себе  путешествовать  к
звездам - оказываясь, где пожелают, в мгновение ока, -  и  что  они  могут
телепатически  общаться  через  огромные  расстояния.   Слухи   постепенно
множились, и картина выстраивалась все четче. И вы подумали,  что  если  б
только вы сумели добавить такую способность к своей технологии, вы  смогли
бы развиваться быстрее, прибыли ваши стали бы выше, могущество ваше  стало
бы больше. И лишь тогда вы задумались о возвращении на Землю.
     - Я не совсем понимаю, к чему вы это говорите, - сказал  Гаррисон.  -
Факт тот, что мы здесь.
     - Вот к чему, - ответил Джейсон. - Не угрожайте тем,  что  завладеете
Землей, в надежде, что мы блефуем и в конце концов сдадимся и отдадим  вам
то, что вы хотите, чтобы вы не заселили Землю.
     - А если мы все равно решим заселить Землю?
     - Тогда заселите. Мы никак не можем вас  остановить.  Народ  Красного
Облака будет уничтожен. Мечте роботов может наступить конец. Две культуры,
из которых что-нибудь могло получиться, будут обрублены, и  вы  останетесь
при бесполезной планете.
     - Не бесполезной, - сказал Рейнолдс. - Учтите наши достижения. С тем,
что у нас сейчас есть, Земля имела бы экономическое значение как аванпост,
как наша база, как сельскохозяйственная  планета.  Она  бы  стоила  нашего
труда.
     Пламя свечей  колыхнулось  под  налетевшим  откуда-то  сквозняком,  и
наступило молчание - потому что, подумал  Джейсон,  все,  что  можно  было
сказать, уже сказано, и бесполезно говорить что-либо еще. Это  был  конец,
он понимал. Двое сидевших по другую сторону  стола  мужчин  не  испытывали
никакого сочувствия; быть может, они понимали, что поставлено на карту, но
то было холодное, жесткое понимание, которое они посчитают своей заслугой.
Их послали работать, этих двоих и тех,  которые  находятся  в  космическом
корабле на орбите, - их послали работать, и они намерены это сделать.  Для
них не имеет значения, что может выйти  из  того,  что  они  сделают  свою
работу,  -  это  никогда  не  имело  значения,  ни  сейчас,   ни   прежде.
Уничтожались цивилизации, стирались с лица земли культуры,  раздавливались
человеческие  жизни  и  надежды,  игнорировалось  всякое   приличие.   Все
приносилось в жертву прогрессу. А что такое прогресс? -  подумал  он.  Как
его определить? Есть ли это голая мощь, или же он подразумевает нечто еще?
     Где-то хлопнула дверь, и оттуда докатилась волна  холодного  осеннего
воздуха. В  вестибюле  послышались  шаги,  и  через  порог  шагнул  робот,
поблескивавший при каждом шаге.
     Джейсон поспешно поднялся.
     - Стэнли, - сказал он, - я рад,  что  ты  смог  прийти,  хотя  боюсь,
слишком поздно.
     Стэнли указал на двоих, сидевших за столом напротив.
     - Это они? - спросил он.
     - Да, действительно, - ответил Джейсон.  -  Я  бы  хотел  представить
тебе...
     Робот отмахнулся от церемонии знакомства.
     - Джентльмены, - сказал он, - у меня есть для вас сообщение.



                                    32

     Он спустился с утеса над рекой, шагая сквозь свежую,  полную  лунного
света осеннюю ночь, и вышел к краю  кукурузного  поля,  где  снопы  стояли
подобно призрачным вигвамам. Позади, стараясь не отставать, преследуя  его
по пятам, ковыляло мяукающее существо. Откуда-то из-за поля подал одинокий
голос енот.
     Дэвид  Хант  возвращался  в  огромный   дом,   стоявший   над   двумя
сливающимися реками; теперь он мог вернуться, так как знал ответ  или,  во
всяком случае, его начало. Вечерняя Звезда будет его ждать  -  по  крайней
мере, он надеялся на это. Конечно, ему следовало сказать ей о своем  уходе
и о его причине,  но  почему-то  он  не  смог  найти  нужных  слов,  да  и
постеснялся бы говорить, даже если б знал, что сказать.
     Он все еще нес лук, колчан со стрелами висел у него за  спиной,  хотя
теперь он знал, что носит их с собой по привычке; они ему больше не нужны.
Интересно, подумал он, продолжая шагать, как давно они уже не нужны?
     Над макушками деревьев он видел верхние  этажи  и  утыканную  печными
трубами крышу огромного дома - неясное темное пятно на фоне ночного  неба,
и обогнув выдававшийся в поле маленький мысок  леса,  он  увидел  стоявший
среди снопов блестящий металлический предмет.
     Он резко остановился и пригнулся к земле,  словно  блестящий  предмет
мог таить неизвестную опасность, хотя, даже пригибаясь, он уже понял,  что
это такое: машина, которая доставила сюда Людей со звезд. Вечерняя  Звезда
говорила ему об угрозе, которую несет Земле такой корабль, уже в то  время
направлявшийся сюда. И вот он здесь;  за  то  короткое  время,  что  Дэвид
отсутствовал, он прибыл. Но даже поняв, он почувствовал, как  поднялась  и
коснулась его волна страха, и, оробев, он, казалось,  различил  укрывшийся
за кораблем неясный силуэт.
     Он отступил, и когда он сделал этот  шаг,  фигура  выдвинулась  из-за
корабля, и было странно, как она могла за ним  прятаться,  поскольку  была
гораздо больше. Она была огромна, и, несмотря на смутные ее  очертания,  в
ней чувствовалась жестокость, и когда она, пошатываясь, к нему шагнула, он
понял, что не сумел убежать, несмотря на все пройденные мили.  Убежать  от
этого невозможно, он знал. Не стоило и пытаться.
     Темный  Ходун  сделал  еще  один  тяжелый  неуклюжий  шаг,  и   Дэвид
повернулся,   готовясь   бежать,   затем   вновь   повернулся   лицом    к
приближающемуся призраку-тени.  Он  знал,  что  если  сейчас  побежит,  то
никогда уже не сможет остановиться. Он будет жить, готовый в любую  минуту
бежать прочь - как снова и снова убегал его народ.
     Теперь, быть может, убегать нет нужды.
     Темный Ходун был ближе, и он смог  разглядеть  его  лучше:  ноги  как
стволы деревьев, массивное туловище, крошечная головка, вытянутые  руки  с
когтями.
     И в это мгновение он из Темного Ходуна вдруг  превратился  в  медведя
гризли, поднявшегося из логова и нависшего над  Дэвидом,  близко,  слишком
близко, чтобы стрелять. Машинально он выхватил стрелу и поднял лук, а  его
мозг - или то, что скрывалось в его мозгу, некая сила в его мозгу -  нанес
сокрушительный удар.
     Ходун не упал, как упал гризли.  Он  споткнулся,  наклонился  вперед,
пытаясь дотянуться до Дэвида, а тот туго натянул  тетиву  лука,  почти  до
самого  своего  уха,  твердо  удерживая  стрелу.  Ходун  исчез,  а  стрела
просвистела и со звоном ударилась  в  блестящий  корпус  корабля.  Темного
Ходуна больше не было.
     Дэвид Хант опустил лук и стоял, весь дрожа. Он тяжело упал на  колени
и съежился, вздрагивая всем телом, трепеща  каждым  натянутым  как  струна
нервом.  К  нему  приблизился  клубок  червей,  тесно  прижался,  выпустил
щупальце и крепко его обнял, передавая не слышимые ухом слова утешения.



                                    33

     - Это кто такой? - спросил Рейнолдс Джейсона.
     - Его зовут Стэнли. Это робот с Проекта. Мы говорили вам  о  Проекте,
если помните...
     - А, да,  -  сказал  Гаррисон,  -  суперробот,  которого  строят  его
маленькие братишки.
     - Я должен возразить против вашего тона, - резко сказал Езекия. - Вам
нет причин проявлять высокомерие. То, что  делает  этот  робот  со  своими
товарищами, лежит в  русле  великой  традиции  вашей  технологии:  строить
больше и лучше, и с большим воображением...
     - Прошу прощения, - сказал Гаррисон. - Но он ворвался сюда...
     - Его пригласили, - холодно ответил Джейсон. - Он был далеко и только
что прибыл.
     - С сообщением?
     - Оно от Проекта, - ответил Стэнли.
     - Что за сообщение? - требовательно спросил Гаррисон.
     - Сначала я должен объяснить, - сказал Стэнли. - Проект уже в течение
нескольких лет  общается  с  неким  разумом  где-то  в  центральной  части
галактики.
     - Да, - сказал Рейнолдс. - Нам об этом говорили.
     - Сообщение, которое я принес, - продолжал Стэнли, - от этого разума.
     - И оно имеет отношение к положению дел здесь? - спросил Рейнолдс.  -
Мне это кажется нелепым.
     - Оно имеет отношение к вам, - сказал Стэнли.
     - Но как он  может  знать?  Откуда  ему  знать  о  здешней  ситуации?
Огромный инопланетный разум, конечно, не станет заниматься...
     - Сообщение, адресованное вам и остальной вашей  экспедиции,  таково:
"Оставьте Землю в покое. Любое вмешательство запрещено.  Она  также  часть
эксперимента".
     - Но я  не  понимаю,  -  рассерженно  проговорил  Гаррисон.  -  Какой
эксперимент? О чем он говорит? Это совершенная бессмыслица. Разумеется, мы
имеем право знать.
     Стэнли достал из сумки сложенный лист бумаги,  перебросил  его  через
стол Рейнолдсу.
     - Это копия сообщения, с принтера.
     Рейнолдс поднял бумагу и взглянул.
     - Так там сказано. Но я не понимаю, к чему все  это.  Если  вы  снова
пытаетесь блефовать...
     - Это Принцип, - негромко проговорил Джейсон. -  Да,  несомненно.  Мы
задавались вопросами; теперь мы знаем. Проект разговаривал с Принципом.
     - Принцип? - закричал Гаррисон. - Это еще что? Мы не знаем ни о каком
Принципе. Нам это ничего не говорит.
     Джон вздохнул:
     - Да, действительно. Нам следовало об этом рассказать, но нужно  было
рассказать так много. Если вы готовы выслушать, я расскажу вам о Принципе.
     - Еще одна сказка,  не  сомневаюсь,  -  сердито  сказал  Гаррисон.  -
Липовое сообщение, и теперь сказочка. Вы, видно, считаете нас дураками...
     - Это теперь неважно, - сказал Джейсон. - Не имеет значения,  что  вы
думаете. Все это совершенно не в наших руках, и не в ваших также.
     Джон был прав в своем предположении, сказал  себе  Джейсон,  что  над
землянами был  поставлен  эксперимент,  -  в  том  же  духе  и,  возможно,
приблизительно тем же образом, каким земной бактериолог или вирусолог стал
бы экспериментировать с колонией бактерий или вирусов.  А  если  это  так,
подумал он и был поражен своей мыслью, то люди в этом  доме,  и  маленькое
племя индейцев, и еще одна маленькая группка людей на  западном  побережье
остались на Земле не случайно - скорее,  их  намеренно  оставили  здесь  в
качестве, например, контрольных групп.
     Джон говорил - Принцип  уже  должен  звать,  что  штамм  человечества
сохранил чистоту, однако, сделав это  новое  открытие,  они  должны  также
понимать, что, хотя в массе своей человечество  не  изменилось,  отдельные
его фрагменты подверглись мутации. Ибо здесь есть три человеческих штамма:
люди этого дома, индейцы и  люди  на  побережье.  Из  них  два  мутировали
успешно, а  третий  перестал  развиваться.  Хотя  погоди-ка,  сказал  себе
Джейсон, последнее заключение неверно, поскольку есть Дэвид Хант. Думая  о
нем,  он  вспомнил,  как  недели  две  назад  музыкальные  деревья   вдруг
восстановили  былую  тонкость  и  устойчивость  исполнения,  и   еще   тот
невероятный слух, который только сегодня днем принес  Тэтчер.  И  как  это
роботам удается узнавать обо всем прежде всех остальных?
     И роботы. Не три различных штамма, а четыре. Одно очко  не  в  пользу
Принципа, развеселившись, подумал Джейсон. Он готов был поставить  на  что
угодно (и нисколько не сомневался в выигрыше), что  Принцип  не  принял  в
расчет роботов. Хотя роботы, если задуматься, внушают некоторый страх. Что
за хитрое устройство являет собой эта штука, которая может разговаривать с
Принципом и передавать его сообщения? И  почему  Принцип  поручил  Проекту
выступать от его имени? Просто потому, что он оказался под рукой?  Или  же
между ними существует близость и понимание, невозможные между Принципом  и
человеком или любой другой  биологической  формой  жизни?  От  этой  мысли
Джейсона пробрала дрожь.
     - Помнишь, - обратился он к Стэнли, -  сначала  вы  сказали,  что  не
можете ничем нам помочь?
     - Помню, - ответил робот.
     - Однако в конце концов помогли.
     - Я очень рад, - сказал Стэнли, - что в  конечном  итоге  смогли  вам
помочь. Я думаю, мы с вами имеем очень много общего.
     - Я искренне надеюсь, что это так, - сказал Джейсон,  -  и  благодарю
тебя от всего сердца.



                                    34

     Она сидела у стола с разложенными на нем книгами, когда  он  вошел  в
комнату. В первое мгновение, в слабом свете свечи, она усомнилась,  он  ли
это, потом увидела, что он. Она вскочила:
     - Дэвид!
     Он стоял, глядя на нее, и она заметила, что у него нет  ни  лука,  ни
колчана со стрелами, и ожерелье из медвежьих когтей больше не висит у него
на груди. Глупо, подумала она,  замечать  такие  вещи,  когда  единственно
важно то, что он вернулся.
     - Ожерелье, - сказала она, чувствуя себя при  этом  глупо,  не  желая
этого говорить, но все равно сказала.
     - Я его выбросил, - ответил он.
     - Но, Дэвид...
     - Я  повстречал  Ходуна.  Лук  мне  не  понадобился.  Стрела  его  не
поразила; она ударилась только в корабль.
     Девушка молчала.
     - Ты думала, что Ходуна нет, что он - лишь тень в моих мыслях.
     - Да, - сказала она.  -  Какой-то  фольклорный  персонаж  Из  старого
предания...
     - Возможно. Я не знаю. Может быть, тень той великой расы  строителей,
которые когда-то здесь жили. Люди, не похожие на  нас.  На  нас  с  тобой.
Тень, которую они отбрасывали на землю и  которая  осталась  на  ней  даже
после того, как они исчезли.
     - Призрак, - сказала она. - Привидение.
     - Но теперь его больше нет. Он больше не ходит.
     Она обошла вокруг стола, и он быстро шагнул ей навстречу, обнял ее  и
крепко прижал к себе.
     - С нами двоими так  странно,  -  сказал  он.  -  Я  могу  исправлять
неправильное, излечивать больное. Ты можешь видеть все, что только есть, и
позволяешь мне тоже увидеть; все, что  есть,  становится  ясно  у  меня  в
мозгу.
     Она не ответила. Он  был  слишком  близко,  был  слишком  реален;  он
вернулся. Ответу не было места.
     Однако, мысленно, она сказала Дедушке Дубу: "Это новое начало..."


     - Скоро я вас покину, -  сказал  Джон.  -  На  этот  раз  я  не  буду
отсутствовать так долго.
     -  Ужасно  жаль,  что  ты  отправляешься,  -   ответил   Джейсон.   -
Возвращайся, как только сможешь. Мы вместе росли...
     - Хорошие были времена.
     - Есть что-то такое особенное, когда двое людей - братья.
     - Тревожиться теперь не о чем, - сказал Джон. - Земля в безопасности.
Мы можем жить дальше, как жили. Индейцы  и  роботы  могут  выбирать  любую
дорогу, какую захотят. Люди могут не принять идею Принципа полностью,  они
будут над ней размышлять, ее  обдумывать,  обсуждать.  Решат,  как  сказал
Гаррисон, что это всего лишь сказка. Они могут попробовать подступиться  к
Земле, я почти  уверен,  что  они  это  сделают.  И  если  попытаются,  их
прихлопнет, и тогда они поверят.
     Джейсон кивнул:
     - Это верно. Но есть еще Проект.
     - А что с Проектом?
     - Ты хочешь сказать, что не думал об этом?
     - Ты, Джейсон, говоришь загадками.
     - Нет. Ты просто этого не увидел. Никто не увидел.  Все  решили,  что
Принцип всего лишь использовал Проект как мальчика на посылках.
     - Ну, а разве не так... нет, погоди, ты же не думаешь...
     - Именно думаю, - сказал  Джейсон.  -  Не  мальчик  на  побегушках  у
Принципа, но его представитель. Что у них общего? Мы  думали,  что,  может
быть, Проект всего лишь слушает, но теперь знаем,  что  это  не  так.  Они
общались между собой. Проект рассказал Принципу, что происходит, а Принцип
сказал ему, что делать.
     - Возможно, ты и прав, - проговорил Джон, - но  ты  вспомни,  что  мы
встречались с другими разумными существами, и успехи наши были чрезвычайно
скромны...
     - Ты одного не понимаешь, - сказал Джейсон, - что Принцип - не просто
инопланетный разум,  одно  из  многих  разумных  существ,  с  которыми  вы
сталкиваетесь в космосе. Я думаю, он мог бы с нами говорить,  с  любым  из
нас, если бы захотел.
     Джон хмыкнул:
     - Тогда встает вопрос, Джейсон.  Каждый  говорит  с  себе  подобными.
Готов ли ты предположить, что Принцип - это...  нет,  не  может  быть.  Он
должен быть чем-то иным. Принцип - не машина, я могу поклясться. Я  многие
дни жил рядом с ним.
     - Суть не в этом, - сказал Джейсон. -  К