сгибались  с  трудом. Когда же я спустился еще на пятьдесят или, может быть,
сто ступенек,  ноги  уже едва держали  меня,  все  тело горело нестерпимо  и
мучительно. В  маску  поступал чистый кислород,  но мне все равно  казалось,
будто  я задыхаюсь. Я  подумал, как же выдерживают такое напряжение Брэггс и
Линда, и почувствовал некоторые угрызения совести. Во всяком случае,  у меня
возникло опасение за них. Я ухватился .за скобу обеими руками и крикнул:
     -- Стоп! Делаем остановку! Надо передохнуть! -- И с усилием добавил: --
Как там дела наверху, профессор, мисс Линда...
     Сверху  донесся лишь приглушенный шум. Они тоже  остановились, опираясь
на скобы,  пытались немного расслабиться.  Я включил  фонарь и  направил его
вверх, но увидел только подошвы сапог Брэггса.
     --Все в порядке, профессор? -- спросил я.
     Я все еще ощущал какое-то странное удушье, мне трудно было говорить.
     -- Все в порядке? -- переспросил я.
     -- Еще... еще далеко? -- с трудом выдавил Брэггс.
     Я уловил в  его голосе беспокойство человека,  который опасался, что  у
него не хватит сил.
     -- По-моему, уже близко, профессор,  -- ответил я,  -- если только  эта
лестница не приведет нас прямиком в ад... Мисс Линда! Как дела?
     Она не ответила. Какое-то  мгновение стояла полная тишина. Я взглянул в
пустоту под своими ногами и погасил фонарь.
     -- Пойдем дальше? -- спросил я и качая спускаться. Руки и колени болели
еще  сильнее. Мне отчаянно  хотелось только  одного: лечь  навзничь, разжать
пальцы и расслабить ноги, вздохнуть всеми легкими, утолить жажду, поесть...
     Не знаю, на сколько еще ступенек мы спустились, их было немало, и когда
я вновь почувствовал  сильный жар  и такую  дикую  усталость, что  готов был
разжать пальцы, то предложил:
     -- Стойте, ребята! Сделаем передышку!
     И сразу же донесся голое Линды:
     -- О нет, Мартин, пойдемте дальше!
     Я встревожился
     -- Что случилось, мисс Линда? Что-нибудь не так?
     -- Нет,  нет,  --  ответила она, спустя  мгновение, -- но лучше дальше,
прошу  вас, давайте спускаться... --  голос ее звучал устало, неузнаваемо...
-- я думаю...-- хотела она продолжить, но Брэггс прервал ее:
     -- Мисс Линда... --  однако и он не смог продолжить, потому что  в этот
момент раздался встревоженный крик Дега:
     -- Держитесь! .
     Тут я услышал какой-то шум и суетливое движение наверху.
     -- Мисс Линда!  -- прокричал Брэггс тонким,  сдавленным голосом, и нога
его соскользнула со  скобы, ударив меня по плечу. Дег тоже что-то кричал, но
я не мог разобрать его слов. Потом он крикнул еще громче:
     -- Помоги, Илк, помоги! -- И я скова услышал какую-то возню.
     Я включил фонарь и посветил наверх.
     -- Что происходит, Дег? Что с мисс Линдой?
     --  Она,  видимо,  потеряла  сознание,  Мартин,  --  проговорил Брэггс,
пытаясь установить ногу на ступеньку, -- она висит на моих плечах.
     В темноте виднелись лишь ботинки профессора да его  правая нога. Я не в
силах был что-то предпринять, и это бессилие приводило меня в отчаяние.
     --  Дег!  -- крикнул я. -- Как дела? Она потеряла  сознание? Ты держишь
ее?
     Снова послышался какой-то шум и спустя некоторое время Дег ответил: ,
     --  Да,  да, Мартин,  она  потеряла сознание,  я держу ее... Сейчас Илк
пытается  привязать  ее...  Поскорее,  Илк!  --  Голос  Дега  звучал  глухо,
напряженно.  Видимо,  одной  рукой  он схватил  мисс  Линду, другой держался
сам... Долго ему не  вытерпеть... Я посветил  вокруг  фонарем  и  вцепился в
скобу, на которой стояла нога Брэггса. Что я  мог сделать? Ничего! Ничего! Я
опять спросил:
     -- Ну как, привязали?  Что делаете, ребята? -- Откинувшись от  скобы, я
держался  за  нее  одной  рукой, а спиной  касался стены  колодца. Посмотрел
вверх. Они включили  лампочки  на  шлемах, и теперь  за черным  и  недвижным
силуэтом Брэггса  я увидел,  как  в ярких лучах электрического  света кто-то
шевелится. Я  уже не ощущал ни усталости, ни боли, ни удушья. Меня  охватила
мучительная тревога и бесконечное, бессильное отчаяние. Дег и Илк молчали. Я
слышал только их тяжелое дыхание, усиленное микрофоном, и глухие  проклятья.
Они  пытались спустить  Линду на  веревках. Я успокоился.  Волноваться  было
совершенно бесполезно. Меня исключили из игры, я...
     -- Мисс  Линда! --  закричал вдруг Дег, а  Илк зарычал, словно  раненое
животное. И не успел я сообразить, что происходит, даже  не расслышал  крика
Брэггса,  как что-то  невероятно  тяжелое  обрушилось  на  меня,  и  пальцы,
впившиеся в скобу, разжались. Я  даже не успел понять, что это мисс Линда. Я
понял только одно -- падаю, лечу вниз.
     Это  длилось всего секунду.  Но  я  успел  все  же  подумать:  "Умираю!
Конец..." Только это и успел подумать: "Конец..."
     Это длилось всего секунду.
     И падение  закончилось.  Я ударился спиной  обо что-то твердое,  но  не
жесткое, наверное, упал на  песок.  Мисс Линда рухнула  на меня и со  стоком
перевернулась  на  бок.  Колодец  многократным громовым  эхом отразил  крики
товарищей,  в волнении  махавших  фонарями.  Я вскочил на ноги,  исполненный
необыкновенного счастья:
     -- Мы добрались, ребята!  -- закричал я. -- Мы на дне! На дне! Я упал с
двух или трех метров. Добрались!
     На  мгновение наступили тишина, которую тут же  разорвали  восторженные
возгласы моих товарищей.  Я склонился над мисс Линдой, лежавшей без сознания
на темном песке, устилавшем дно колодца. Остальные быстро спустились друг за
другом. Брэггс бросился к мисс Линде:
     --  Ну, как она? --  взволнованно спросил он. Я взял руку мисс Линды  и
нащупал пульс.
     -- Ничего. Не страшно. Видимо, она очень устала...
     -- Она пришла в себя! -- воскликнул Дег.
     И  действительно, Линда  открыла глаза, но  тут  зажмурилась  от яркого
света направленных на нее фонарей.
     -- Мисс Линда! -- позвал я.
     Она глубоко вздохнула:
     -- Мартин, -- проговорила она, -- что-то случилось?
     -- Ничего страшного.  Вы упали, потащили меня  за собой. Мы были в двух
метрах от земли. Ничего, мисс Линда, все обошлось. Вам лучше? •
     Она не ответила, только кивнула головой  и тут же потянулась к прибору,
висевшему у  нее  на груди.  Я  тоже  наклонился к нему. Прибор  не работал.
Сигнальная лампочка не  светилась, тиканье прекратилось. Видимо, он вышел из
строя, когда мисс Линда упала.
     -- Прибор не подает никаких сигналов, мисс Линда,---сообщил я,---может,
испортился?
     Девушка возразила:
     -- Нет, просто радиоактивность на нуле... Я  еще раньше заметила это...
-- И помолчав, добавила: --Снимите, пожалуйста, свою маску...
     Я не  решался.  Взглянул на  товарищей и хотел было  протестовать.  Она
поняла мое желание и, сделав слабый жест, повторила:
     -- Прошу вас!
     Тогда я выполнил ее просьбу --  снял  свою маску  и,  глубоко вздохнув,
набрал  полные легкие  прохладного  свежего воздуха. Я  тотчас  почувствовал
невероятное облегчение -- сердце и  мозг словно  возродились  к жизни,  и  я
ощутил необыкновенный прилив сил.
     -- Воздух, ребята! --  закричал я и  снял маску с Линды.  Мои  товарищи
сделали то же самое. Илк достал из рюкзака фляжку, и мы утолили жажду.
     Все  произошло за каких-нибудь  пять или шесть минут. Все -- и крики, и
падение, и  разговор с Линдой, и  освобождение  от масок.  Теперь  Линда уже
могла сесть, оперевшись о  стену, ее волосы  рассыпались по  плечам, но лицо
оставалось бледным.
     -- Ну как? -- спросил я. -- Уже лучше?
     Она  молча  протянула  мне   руку.   Я  помог  ей   подняться,  девушка
покачнулась, но удержалась на ногах.
     -- Мне жаль, что все так случилось, -- проговорила Линда.
     Тут раздался тревожный возглас Брэггса:
     -- Мартин, смотрите, Мартин!


Глава 12. СЛЕДЫ НА ПЕСКЕ

     Брэггс повторил:
     -- Смотрите, Мартин!
     Я осмотрелся и только сейчас понял, где мы оказались.
     -- Пусто, Мартин! -- воскликнул Дег, шаря вокруг фонариком.
     -- Пусто... -- согласился я. -- По-моему, это уж чересчур.
     Мы находились  в большой квадратной комнате. Стены ее  были выложены из
тяжелых каменных  блоков --  гораздо массивнее тех, что  мы видели в верхнем
колодце. Круглое  отверстие его находилось теперь над нашей головой в центре
тяжелого гранитного потолка. Я сделал несколько шагов по песку, покрывавшему
пол, и подошел к стене.
     -- Огромная, пустынная комната, -- проговорил я, -- -- и больше ничего!
     Тут  все  наши  фонари нацелились на  небольшой  проем, который  Брэггс
обнаружил  в стене. Отверстие  было немногим более полутора метров  в высоту
примерно  метр  ширины  -- это  проход, а значит, есть  еще одна  дорога, по
которой надо идти...
     -- Какое-то издевательство, -- возмутился я, --действительно, китайская
коробочка.
     Словно  сговорившись, никто из  нас не сделал ни  шага вперед и даже не
наклонился, чтобы получше  рассмотреть, что  же  там,  за этим проемом. Лучи
наших  фонарей  шарили  по стенам  вокруг отверстия,  словно мы не  решались
двинуться по этой вновь открытой нами галерее, как  будто боялись убедиться,
что и ей тоже нет конца.
     -- Выходит, мы еще не добрались... до конца... -- пробормотал Брэггс.
     Подойдя к проему, я опустился на колени и начал внимательно осматривать
землю, освещая ее фонарем. За отверстием начиналась сводчатая галерея длиной
метров двенадцать или немногим больше. А далее электрический свет терялся во
мраке. Товарищи собрались вокруг меня и молча разглядывали коридор.
     -- Смотрите! -- вдруг воскликнул Дег и показал на землю.
     На песке явно виднелись  человеческие следы, будто кто-то ходил  взад и
вперед. Брэггс сказал:
     -- Это следы Оливера Лемба.
     И я почувствовал, как у него дрогнул голос. Все притихли.
     Мы  долго молчали.  И в тишине  я опять услышал  доносящееся  откуда-то
издалека   какое-то   непонятное   приглушенное  дыхание   --   неторопливое
размеренное  тиканье, которое  я уже улавливая и раньше, когда мы спускались
по второму колодцу. Подняв голову, я прислушался еще внимательнее.
     Обмануться  было  невозможно.  Что-то  ритмично  пульсировало,  и   это
"что-то" вдобавок издавало шуршание.
     --  Вода, -- пробормотал я, содрогнувшись, -- наверное, вода, или... --
Я умолк.
     Я сказал  это, пытаясь найти какой-то ответ. Но  на  самом  деле не мог
дать никакого объяснения подобному звуку. Впрочем, и мои спутники тоже.
     -- Ну что, идем дальше? -- спросил Брэггс. Я положил ему руку на плечо:
     -- Нет, профессор, хватит?
     Брэггс изумленно посмотрел на меня:
     -- Хватит? -- Он не поверил своим ушам. -- Как это -- хватит?
     Я показал ему на часы.
     -- Уже восемь, -- сказал я, -- это значит, что мы путешествуем уже  три
часа.  -- Произнося  это,  я и сам ужаснулся --  три часа! Мне казалось,  мы
находимся в этом несчастном  колодце  целый век?  Вот  почему необходимо, --
продолжал я, -- совершенно необходимо немного перекусить.
     -- Но, Мартин, мы... --  начал было Брэггс, и остальные тоже посмотрели
на меня с удивлением.
     -- У нас в запасе сколько  угодно времени,  профессор. Весьма возможно,
нам придется пробыть здесь гораздо дольше, чем хочется. Что у нас имеется из
еды, Илк?
     Он  улыбнулся,  опустил  рюкзак  на землю и  извлек  из  него  пакетики
солдатского пайка...
     --  Вот  и  хорошо, -- поблагодарил я, усаживаясь прямо  на  землю,  --
ничего другого и не ожидал от такого повара, как ты!
     Дег засмеялся, и напряжение немного ослабло. Мы уселись вокруг фонаря и
принялись есть, оживленно обсуждая события. Даже смеялись чему-то. Но  вдруг
все умолкли. И снова с  тревогой прислушались к далекому приглушенному шуму.
Опять наши взгляды невольно обратились к проему в стене, и один-единственный
вопрос вытеснил все остальные:  что же нас ждет дальше,  на  том  конце этой
новой галереи? Что?

     --  Ну,  скажите  мне, Мартин,  разве это не поразительно? -- заговорил
вдруг Брэггс.
     В  полумраке  я увидел, как  блестят его глаза. Сейчас  передо мной был
совсем другой человек, нисколько не похожий на того профессора, который  две
недели  назад  в  кабинете  Спленнервиля  умел  превосходно  владеть  своими
чувствами.
     -- Конечно,  -- подтвердил  я,  --  даже слишком. Как вы думаете, когда
построен этот проклятый колодец, профессор?
     --  Примерно, в. конце  XV  столетия... --  ответил  он  задумчиво.  --
Впрочем, откуда  мне знать,  когда!  Но,  думаю,  не раньше... Тогда о такой
технике  и  не  мечтали  в  здешних  краях.  Эта несомненно,  одно из  самых
невероятных  творений  инженерной мысли,  какие когда-либо  существовали  на
земле, и я все время задаюсь вопросом, что же мы найдем в новом туннеле...
     Мы продолжали есть. Закончив трапезу, я спросил мисс Линду:
     -- Как вы себя чувствуете? Сможете продолжить путь?
     Она улыбнулась:
     -- Смогу, Мартин!
     -- О'кей, тогда пошли! -- Я поднялся, надел шлем. Илк достал  из своего
рюкзака  длинную  веревку,  ту самую,  которой пытался привязать мисс Линду,
сделал на  ее  конце  петлю,  как на  лассо,  и  укрепил на  своем ремне. Он
выглядел прямо-таки настоящим ковбоем.
     --  Кого  собираешься   заарканить,  Илк?   --  поинтересовался  я.  --
Какого-нибудь бычка?
     Он улыбнулся, но ничего не ответил. Тогда я включил свой фонарь.
     -- Пошли! -- сказал я и, нагнув голову, вступил в туннель.
     Я медленно  продвигался вперед,  внимательно осматривая землю и  стены.
Остановился только  в  конце галереи, почувствовав, что  дальше  передо мной
простирается  какая-то  огромная  пустота. Мощный луч  фонаря выхватывал  из
мрака какие-то странные  отблески  и  фантастический каскад  искр.  Еще  шаг
вперед...
     Я не удержался от возгласа изумления. Мои товарищи тоже были поражены.
     После жуткого мрака в колодце,  после  кошмара  тусклых каменных  плит,
перед  нами открылась  невероятная, загадочная  красота  гигантского  грота,
созданного  самой  природой  без  каких бы то  ни было  следов  человеческой
деятельности. Совершенно ошеломленные,  мы смотрели на  все, что высвечивали
наши  мощные фонари, --  на фантастически  высокий  свод и немыслимый каскад
устремленных  вниз изящных сталактитов -- настоящий каменный  лес. Некоторые
из  них, похожие на алмазные  колонны, опускались до самой земли, туда, где,
казалось,  раскинулся  несказанной  красоты ковер из драгоценных  минералов.
Тысячи идеально круглых, словно оледеневших  камушков в свете скрещивающихся
лучей   наших  фонарей  переливались  всеми  цветами  радуги,  а  сталактиты
светились   различными   оттенками  --  розовым,   золотистым,  голубоватым,
ярко-зеленым, белоснежным, или же, напротив,  были совершенно  черными,  как
антрацит.  С земли  из  ослепительной  россыпи сверкающих  разными  красками
минералов  им  навстречу  поднимались  сталагмиты.  Высочайший  свод   грота
постепенно снижался в  левой  части, и там лучи  наших фонарей  пропадали  в
плотном, черном тумане.
     Мы замерли,  глядя,  как  зачарованные, на эту  поразительную  картину.
Открывшееся нам зрелище  заставило забыть обо всем на  свете. Однако  именно
эта пауза и вынудила нас вернуться  к действительности. В наступившей тишине
мы опять услышали  страшное, тяжелое  дыхание -- еще более  торжественное и,
похоже, все усиливающееся... Дег заговорил первым:
     -- Но... где мы? -- И неуверенно шагнул  вперед. Не отвечая ему (что мы
могли сказать?), все последовали  за  ним. Линда посмотрела на свой прибор и
знаком дала понять, что все в порядке.
     -- Красиво, нет слов! --  сказал  я. -- Но мы  не можем себе  позволить
роскошь  любоваться  подобной  панорамой,  пока не  доберемся  до дна  этого
проклятого колодца  и  не вернемся на яхту, к Спленнервилю. А он, -- добавил
я,  испытывая  странное  чувство  сожаления,  --  наверное, уже  готов  дать
сообщение о нашей гибели в "Дейли Монитор".
     Я прошел вперед, словно подталкиваемый каким-то закипающим необъяснимым
гневом.   Вскоре  под  моими   сапогами   заскрипели  блестящие  шарики.   Я
почувствовал,  что  почва  уходит под уклон. Свод, украшенный  сталактитами,
понижался. Двигаясь дальше, мы  задевали их шлемами. Пещера  становилась все
уже.  Перед  нами возникло  нечто  вроде  черного  экрана, который  открывал
дорогу,  чтобы  тотчас  закрыться  за  нашими   спинами.  Внезапно  камушки,
скрипевшие под  ногами,  исчезли,  уступив  место  плотному белому  песку. Я
остановился,  посветил фонарем во  все  стороны. Если Оливер  Лемб  тут был,
должны остаться и его следы...
     И я увидел их. Меня опять охватил страх. Мы все были готовы ко многому.
Мы понимали, что можем увидеть тело пирата.
     Но такого мы никак не ожидали.
     Я промолчал. Не было  никакой нужды говорить что-либо. Мои товарищи все
увидели сами. Придя  в  себя от неожиданности,  мы  включили  свои фонари  и
наконец Брэггс спросил:
     -- А это что? Что это?
     На  песке  отчетливо  видны были  следы  Лемба  --квадратные  отпечатки
тяжелых сапог. Лемб прошел тут и не вернулся обратно. .
     Но на песке остались не только его следы.
     Рядом с ними четко обозначались отпечатки двух босых ног.


Глава 13. ТО, ЧТО ОСТАЛОСЬ ОТ ОЛИВЕРА ЛЕМБА

     Не без труда удалось мне подавить изумление и тревогу.
     -- Илк! -- позвал я. Индеец подошел  и  начал внимательно рассматривать
сначала след, оставленный  сапогом, а  потом отпечаток  босой ноги. Проделав
это, он пошел по следам и вскоре исчез в темноте.
     -- Посмотрите, пожалуйста, -- попросил я мисс Линду,  -- что показывает
ваш прибор возле каждого из этих отпечатков.
     -- Хорошо, -- кивнула она, но как мне показалось, несколько неуверенно,
и направила счетчик на следы. Мы затаили дыхание, наблюдая за ее действиями.
Ждать пришлось недолго.
     -- Это  абсолютно  разные следы, Мартин, --  определила  мисс Линда. --
След от  сапога  сохраняет  незначительную  радиоактивность, а след от босой
ноги совершенно чист.
     Тут вернулся Илк. Лицо его было хмурым. Он угрюмо взглянул на меня.
     -- А теперь, Неторопливый Лось,  -- обратился я к нему, -- докажи,  что
люди племени Кроус умеют читать следы. О чем они говорят?
     Глаза индейца сверкнули мрачным огнем.
     -- Лемб шел за босоногим человеком... -- медленно произнес он, -- но до
какого места, не  знаю. Дальше песок  кончается, и все усыпано камнями. Там,
внизу, -- прибавил он, указывая рукой вперед, -- большая пустота; лейтенант.
     Он стиснул губы, словно устав от того, что пришлось так много говорить.
Профессор Брэггс тотчас же склонился над следами.
     -- Да,  -- проговорил  он,  --  да, да, да...  Это  следы,  оставленные
сапогом XVIII века... Нет сомнения... Однако, -- добавил он, поднимая ко мне
бледное  лицо: --  выходит,  еще кто-то спускался  сюда?  Возможно ли такое?
Возможно ли, о Господи?
     -- Не знаю, профессор,  -- резко ответил я, -- но так или  иначе, кроме
Лемба здесь был кто-то еще. Во всяком случае, -- мрачно заключил я, -- никто
из них не вернулся назад. Мы найдем их останки.
     Все  посмотрели  на  меня,  и  мне показалось, содрогнулись от ужаса. Я
подал знак головой:
     -- Идем!

     Я пошел по мягкому песку,  и мои  товарищи последовали за мной, погасив
фонари,  стараясь  не  наступать  на  следы  Лемба  и загадочного  человека,
ходившего босиком. Дорога шла под уклон  все круче  и круче.  Вскоре, как  и
доложил Илк, песка не  стало, под  ногами заскрипели камни. Я освещал дорогу
впереди себя  метров  на тридцать. А дальше  я рассмотрел  какой-то гребень,
слабо светившийся на фойе абсолютного мрака.
     -- Там, видимо, крутой откос, --  решил я, останавливаясь. --  Ты прав,
Илк. -- Это большая пустота.
     Брэггс, следовавший за мной, встал рядом:
     -- Свод поднялся выше, --  проговорил  он. -- Мартин, мы... в пещере, в
гигантской  пещере...  гигантской!  -- Голос  его  прервался, лицо покрылось
потом.