Михаил Емцев, Еремей Парнов.
Рассказы

De profundis ( Из глубины.).
Возвратите любовь
Доатомное состояние.
Лоцман Кид.
Падение сверхновой.
Последняя дверь
Снежок
Фигуры на плоскости.



   Михаил Емцев, Еремей Парнов.
   De profundis ( Из глубины.).



Я видел, как внезапно погасла последняя звезда. Я обогнал последний луч
света и вылетел за границы вселенной[1].


Что с кораблем? Он стоит на месте или падает в бескрайнюю бездну? Не знаю.
Приборы умерли: спектрофотометры ослепли, гравилокаторы онемели, счетчики
заряженных частиц умолкли. За бортом не было ни единого фотона, ни самой
жалкой космической пылинки. Нет ни вещества, ни поля, ни пространства. И
времени тоже нет.

Я перестал ощущать продолжительность. Мой корабль, как сахар в горячей
воде, тихо таял в океане невероятного. А может быть, это таяло мое сердце,
воля, разум? Казалось, что пустота иссушает мозг, выедает сознание,
высасывает память.

Но за бортом была не пустота. Пустота - это нечто: физический вакуум,
источник виртуальных частиц. За бортом же не было ничего. Ничто! Мне
кажется, это слово нужно писать с большой буквы. Потому что других слов
просто нет.

Никто не придумал, да и не мог придумать слов-метафор, сравнений для того,
чтобы можно было описать ничто.

Я прильнул к иллюминатору и отшатнулся. Ожидая увидеть черноту пустого
неба, не увидел ничего. Не знаю, как это объяснить. Аналогии здесь
бессильны. Но лишь с их помощью нам удается помочь другим ощутить увиденное
нами новое. Я видел то, что никогда не увидят другие. Но бессилон
рассказать.

Передо мною стояло ничто. И невозможно передать, каким оно было.
Мучительный круг замыкается тавтологией: ничто есть ничто. И тонут в нем
наши слова, традиционные представления, банальное течение мыслей и взлет
безудержной фантазии.

Я закричал. Но ничего не услышал. И сразу же привык к этому. Люди скоро
свыкаются с неизбежным, иначе трудно было бы жить Я же свыкся сразу. Может
быть, даже я раньше привык к глухоте, а уж потом понял, что в моем мире нет
звуков. Исчезла продолжительность, растворились интервалы, улетучились
представления о последовательности событий.

Мне не нужно было есть. Просто не хотелось, и все. Потребность в еде
оказалась не более чем привычкой. Запахи тоже не достигали меня, а когда я
касался руками различных предметов, ощущение было такое, будто разгребаешь
воздух. Мог ли я видеть? Не знаю. Здесь было сложнее. Мой мир не менялся.
Он был узок и до тоски привычен. Он был прочно отпечатан в моем мозгу. И с
открытыми и с закрытыми глазами я видел одно и то же. А может быть, я
только помнил одно и то же.

Для меня в этом не было существенной разницы. Одно только несомненно. Я не
потерял способности мыслить. Неужели мышление протекает вне обычно-то
времени и пространства? Вряд ли...

Ничто глушило мою память. Потерять память - значит перестать мыслить. Меня
ожидает участь электронной машины со стертой памятью. Впрочем, слово
"ожидает" здесь неуместно. У меня нет ни прошлого, ни настоящего, ни
будущего. Эти понятия бессмысленны, когда нет времени

Но, может быть, что-то есть? Другое время? Другое пространство? Я не верю,
что за бортом ничего нет!

Хочу кричать, бить кулаками о стены, но знаю, все это бесполезно, и не
двигаюсь с места.

Да живу ли я, черт возьми?! Может, все это только кошмарный сон, горячечный
бред? Стоит лишь сделать усилие, и я обрету привычный мир, облегченным
вздохом сгоню последние клочья бесовского наваждения?

Ну же! Ну!.. Но как сделать это усилие? Я не могу его сделать. Так бывает,
когда хочешь проснуться.

Кричишь, но рот словно забит ватой. Хорошо, если кто разбудит... Но меня
некому разбудить.

У меня сенсорная связь с решающей машиной. Мысленно приказываю ей
освидетельствовать меня.

- Ты здоров. Все норма.

Она отвечает еще до того, как я успеваю приказать. А может быть, все
происходит и одновременно.

- Где мы?

- Нигде, - отвечает машина.

Вопросы и ответы зажигаются в мозгу, как лампочки. Одна в правом полушарии,
другая в левом. Точно я и моя машина слились в одно существо. Так тоже
бывает только во сне. Нам снятся другие люди. и мы с ними разговариваем,
хотя разговариваем лишь сами с собой. Только не замечаем этого. Не
замечаем, потому что спим.

- Что показывают приборы?

- Ничего.

- Мы летим?

- Нет.

- Стоим на месте?

- Нет.

- Ты можешь отвечать более подробно?

- У меня для этого нет информации.

- Ты понимаешь, что мы достигли пределов вселенной?

- Это невозможно.

Конечно, какая нормальная машина может ответить иначе?.. Так уж она
запрограммирована, чтобы работать только в пределах вселенной. А человек?..
Разве человек запрограммирован иначе?

- Может ли быть так, чтобы приборы ничего не видели?

- Нет.

- Они исправны?

- Да.

- Почему же они ничего не видят?

- Потому что вокруг ничто.

- Это возможно?

- Нет.

- Не кажется ли тебе, что здесь противоречие?

- Здесь явное противоречие. Но я не могу его постигнуть. У меня не хватает
информации.

- Можно ли объяснить наше положение тем, что мы находимся вне вселенной?

- Такое предположение все объясняет. Но оно лишено смысла.

- Почему?

- Потому что нельзя превысить скорость света.

- А почему нельзя превысить скорость света?

- Это одна из фундаментальных истин и граничных условий моего
программирования.

- А ты можешь вообразить себе, что мы все-таки превысили скорость света и
обогнали расширяющуюся вселенную? Можешь ли ты логически рассуждать на
основе такой посылки?

- Нет. Потому, что это невероятно.

- Ты не можешь оперировать с невероятным?

- Я ведь машина. Невероятными категориями мыслят только люди.

- Ну хорошо, допустим. А что там, за бортом?

- Ничего.

- Ты вкладываешь в это слово какой-то смысл?

- Лишь постольку, поскольку все приборы ничего не регистрируют.

- А насколько вероятно то, что за бортом действительно ничего нет?

- Совсем невероятно.

- Так как же?

- Повторяю. Сущность этого противоречия я не могу постигнуть.

- Что показывают хронометры?

- Ничего.

- Значит, времени нет?

- Это исключено. Все совершается во времени.

- Ага! Ясно! Опять противоречие, которое тебе не по зубам?

- Да, противоречие. Только зубов у меня нет.

- Это я фигурально... Включи свой ассоциативный блок

- Хорошо. Теперь понимаю. Противоречие мне явно не по зубам. У меня до него
нос не дорос

- Что будет, если я вылезу наружу?

- Не знаю.

- Знать - это твоя обязанность

- Могу дать прогноз лишь для случая космического пространства. Условия же,
существующие за бортом, мне не известны.

- Я погибну?

- Не знаю.

- Если времени пет, я не погибну. Я буду вечным.

- Посылка и следствие лишены смысла. Время неуничтожимо, а биологические
объекты смертны.

- Замолчи! Что знаешь ты о мире, электронный мудрец, напиханный
окостеневшими догмами!

- Ты приказываешь мне отключиться?

- Нет. Отвечай, если можешь.

- Верить в чудеса свойственно только людям.

- Значит, ты не рекомендуешь мне высовываться?

- Нет.

- Почему?

- Техника безопасности запрещает выход в пространство до выяснения условий.

- Но ведь за бортом пет пространства!

- Пространство, как и время, неуничтожимо. Да, эту дурацкую машину, видимо,
ничему не научишь. Как попугай, она будет твердить одно и то же.

- Долго ли я смогу еще просуществовать?

- Космический корабль вместе с экипажем представляет собой экологически
замкнутую систему.

- Ну и что?

- Отсюда единственным условием, ограничивающим время существования,
является естественная биологическая смерть объекта.

- Но это во времени... А вне его я бессмертен... Можешь не отвечать. Я
знаю, что ты скажешь.

Подумать только, я бессмертен! Смертный человек обрел бессмертие! Но какою
ценой!.. Я не хочу этого! Это вечность памяти, а не человека. И даже за
память нельзя поручиться... Ничто разъедает ее. Девственный обнаженный мозг
в банке, поставленный в темный звуконепроницаемый термостат... Термостат!

- Какая там температура?! - мне кажется, что я кричу.

- Термометры не показывают никакой температуры.

- Значит ли это, что они показывают нуль Кельвина?

- Нет. Они ничего не показывают.

- Мне это непонятно.

- Мне тоже.

- А чего тут не понимать, дурацкое существо! Нет вещества, нет движения,
откуда же взяться температуре?! Все просто, как дважды два. Нигде ничего
нет.

- Это невоз...

- Заткнись!

Если бы я верил в бога, мое положение было бы крайне затруднительным. Я не
мог бы молиться. Ведь и бог немыслим вне времени и пространства. Мои
молитвы просто не дошли бы до него... Впрочем, все это чепуха. Любые
молитвы никогда не доходили до бога. Мое же положение не становится менее
скверным из-за того, что я атеист. Хотел бы я посмотреть на бога в этих
суперрелятивистских условиях.

- Могу ли я покончить жизнь самоубийством?

- Командиры космических...

- Не читай мне инструкций. Сам знаю. Меня интересует лишь принципиальная
возможность такого действия.

- В принципе это возможно.

- Как?

- Моя программа не предусматривает...

- Опять! Я же не прошу у тебя совета. Где это видно, чтобы кандидат в
самоубийцы с кем-нибудь когда-нибудь предварительно советовался? Все
сводится к чисто логическому анализу. Возможно ли самоубийство вне времени?

- Очевидно, нет. Как и всякое изменение вообще.

- Но я мыслю, обмениваюсь с тобой информацией! Это ли не изменение?

- Изменение. Оно лишний раз доказывает, что мы находимся во времени.

- Лишний раз... Какой бюрократ тебя программировал? Можешь ли ты привести
мне доказательства, что наш диалог развивается последовательно? С чем ты
сравнишь развитие этого процесса? Часы ведь стоят.

- У меня нет других доказательств, кроме того, что время, как категория...

- Не надо слов! Я-то думал, что догматизм - это специфическая болезнь
людей. Оказывается, и роботы не обладают к нему иммунитетом. Жаль!

Что же делать? Что же делать? Как разрушить это безысходное колдовство?
Разбить этот проклятый круг?

- Где мы находимся?

- Такой вопрос уже был. Не знаю. Нигде.

- Можем ли мы вернуться назад?

- Нет.

- Почему?

- Мы не знаем, где находимся сейчас.

- Только-то? А если лететь наобум?

- Невозможно. Приборы мертвы. У нас нет критериев движения или покоя.

- Так, может, мы и сейчас движемся?

- Не исключено.

- И попадем домой?

- Маловероятно.

- Ну пусть не домой, а куда-нибудь в другое место, где пространство - время
обретут привычные формы?

- Не исключено.

- Ты мыслишь строго логически?

- Вероятностно.

- Ах, вот как! Тогда, по-твоему, исчезновение пространства - времени
невероятно...

- Невероятно.

- Зачем же я с тобой разговариваю?

- Не знаю.

- Я все еще нормален?

- Да.

- А ты?

- Не понимаю.

- Нормальна ли ты?

- Все системы в исправности. Только предохранитель на входе почти
испарился. Сейчас я его заменю.

- Не надо.

- Почему?

- Без меня твое существование бессмысленно. А я тебя покину.

- Как?

- Я хочу выйти наружу.

- По инструкции...

- Я выйду не по инструкции.

- По крайней мере нужно надеть скафандр высшей защиты.

- От чего защищаться? От ничего?

- Если там ничто, то ты не сможешь меня покинуть. Перемещение вне
пространства невозможно.

- Но что же делать? Я не могу так! Не могу!

- Почему? Ведь возможность мыслить остается?

- Ты не поймешь меня... Я человек. И я не могу так. Я должен знать, что там!

- Это неразумно. Нельзя увидеть больше, чем видят приборы.

- Ты хочешь сказать, что за бортом я не узнаю ничего нового по сравнению с
тем, что знаю сейчас?

- Да. Там ничего нет. Приборы не ошибаются. Это невозможно, невероятно, но
там ничего нет. Мои предохранители плавятся.

- И черт с ними... Я все-таки хочу выглянуть. Пусть это бесполезно, глупо,
но надо что-то делать. Другого выхода не дано.

- Это тоже не выход.

- Но это хоть попытка к действию. Я должен прорваться.

- А чем тебе плохо сейчас?

- Сейчас? Все человеческое во мне протестует против этого "сейчас".

- Ты называешь человеческим какие-то темные неуправляемые инстинкты. Не
зная, как охарактеризовать присущие тебе нелогичность и стихийное
беспокойство, ты объединяешь их понятием "человеческое". Это странно.

- Просто недоступно твоему дискретному мозгу.

- Объясни, может быть, я пойму.

- Понять нельзя, надо прочувствовать... Тебя не тянет выглянуть наружу?

- Нет.

- И не любопытно знать, как оно выглядит?

- Что "оно"?

- Ничто.

- Ничто никак не выглядит.

- Ну, а я в этом не уверен. Я во всем сомневаюсь. Хочу видеть собственными
глазами... Или по крайней мере убедиться, что не вижу ничего.

- Но...

- Тошно мне здесь! Я должен познавать! Хотя бы ценой собственной жизни,
если другого выхода нет. Понимаешь? Кому нужно бессмертие, если оно не
несет ответа ни на одну загадку? Цель нашего существования - познать мир.

- Ты уходишь?

- Ухожу.

- А ты сумеешь это сделать?

- По крайней мере попытаюсь...

* * *

- Стоп! - сказал Председатель отборочной комиссии. - Отключите его!..

                      --------------------------------

[1] Область пространства, где разбегающиеся галактики достигают скорости
света.



   Михаил Емцев, Еремей Парнов.
   Доатомное состояние.



1. РАССКАЗ ЧАБАНА ХАМРАКУЛА

Четыре года я каждую весну увожу отары на высокогорные пастбища. Дело наше,
сказать по правде, нехитрое. Волков последний раз видели еще в те времена,
когда мой дед только мечтал первый раз побрить бороду. Впрочем, хозяйство у
меня большое, но управлять им несложно. Одного человека там вполне
достаточно. Свободного времени у меня хоть отбавляй. На проверку
инфракрасной изгороди уходит минут тридцать. Столько же нужно на
программирование электронных слуг. Ну, еще минут пятнадцать - двадцать
требуется на указания РНП - киберу, который ищет новые пастбища.

Вот, пожалуй, и все... Хотя, впрочем, я еще занимаюсь заготовкой кормов,
составляю пищевые и лекарственные характеристики альпийской флоры и раз в
неделю контролирую работу метеоанализатора-передатчика. Но это все пустяки.
Больше всего времени требует подготовка к экзаменационной сессии. Я учусь в
Институте палеоклиматов. Вы, может быть, удивляетесь: зачем я все это
говорю? Но без этого вам будут непонятны многие места моего дальнейшего
рассказа. Так вот. Времени у меня вполне достаточно, даже если принять во
внимание ежедневные стереотелелекции факультета музыки. Поэтому я могу себе
позволить такую роскошь, как астрономия. Утром мне не нужно рано вставать,
и я часто до самого рассвета любуюсь небом. Телескоп у меня, правда, самый
обычный, любительский "Теллур".

В интересующий вас день, точнее ночь, я как раз не спал. Меня
заинтересовали странные вспышки, которые я увидел в районе созвездия Лиры.

Только я хотел связаться с ближайшей обсерваторией, как обнаружил, что
вспышки - это результат действия какого-то луча, идущего с земли.

В этот момент загудел зуммер и всюду зажглись и забегали красные огоньки.
Это загорелись "глаза" моих киберов. Тут мне стало не до созвездия Лиры, и
я побежал к овцам. Я бежал очень быстро и все-таки опоздал. Что-то, видимо,
напугало овец, и они шарахнулись от неведомой опасности в сторону обрыва.

Вообще ни одно животное еще не переступило барьера инфракрасных лучей,
образованных пи-электронами скандия. Но в этот момент лучевая защита
неожиданно испортилась. Как показали потом приборы, причиной этому явились
странные флуктуации позитроннонейтринных полей. Но как бы там ни было, а
мои напуганные овцы шарахнулись к пропасти... Почти все они попадали с
обрыва. Я был этим очень взволнован и огорчен, так что даже думать забыл
про странное астрономическое явление. Но того, что случилось потом нельзя
было не заметить. Я сразу увидел вспыхнувшее на юго-востоке зарево.
Приблизительно в том месте, где расположена Лаборатория перспективных
исследований, к небу поднималась тонкая светящаяся игла. Трудно сказать,
какого она была цвета. Скорее всего, это был изменчивый цвет александрита -
от сиренево-фиолетового до зеленого. Эта игла точно пальмовый побег стала
вдруг обрастать ребристыми листьями вспышек. Причем все это продолжалось не
больше минуты и закончилось невыразимым по силе и красоте золотым сиянием.
В этом сиянии мне на миг почудились прекрасные ландшафты чужих миров. Мне
даже показалось, что я ощущаю свежий и терпкий запах далеких морей и лесов.

Когда все исчезло, я понял, что это был запах озона.

То же показали и приборы. Вокруг меня была холодная и чистая весенняя ночь.
Все было по-прежнему, даже в созвездии Лиры я уже не видел вспышек.

Не было только бедных овец... Обо всем случившемся я немедленно сообщил по
каналам ПСИ-связи,

Вот, пожалуй, и все...

2. СООБЩЕНИЕ С. М. СМИРНОВА, СДЕЛАННОЕ ДЛЯ МЕСТНОЙ ПЕЧАТИ

Рассказ молодого чабана - это, по сути дела, единственное свидетельство
очевидца катастрофы, которая произошла три дня назад в Лаборатории
перспективных исследований. Я, как член комиссии по расследованию
катастрофы, особенно остро понимаю, насколько скудны имеющиеся в нашем
распоряжении данные.

Приборы Хамракула показали, что аварийные огни киберов загорелись ровно в 2
часа 32 минуты. Когда мы сняли ленты время-расход со счетчиков-раздатчиков
энергии (таких счетчиков два: один расположен непосредственно на атомной
электростанции, другой - в трансформаторной будке лаборатории), то увидели,
что именно в это время произошел резкий скачок в потреблении. Через 16
секунд он достиг максимума, а еще через 10 минут быстро пошел на убыль.
Интересно и загадочно, что в 2 часа 32 минуты 57 секунд приборы, вероятно,
испортились. Иначе, чем можно объяснить тот факт, что в это время
лаборатория, вместо того чтобы потреблять энергию, начала ее...
вырабатывать? Ведь именно такое заключение можно сделать даже при беглом
взгляде на ленты счетчиков-раздатчиков.

И еще одно странное обстоятельство. Лаборатория совершенно не пострадала.
Лишь в центре зала Ц обнаружен круг радиусом в два метра, в котором все
оборудование распалось... на атомы. Другого слова здесь не подберешь,
потому что зал довольно основательно заставлен столами и приборами. Да и
откуда взяться в его центре правильному кругу... пустого места?
Непосредственно к пустому кругу примыкает лабораторный стол, точнее - две
трети стола, так как одна треть отсечена точно по дуге окружности.
Специалисты утверждают, что ни одним из известных способов нельзя было
оставить по дереву такой безупречный срез. К центру зала ведет и большое
количество проводов, но все они обрезаны точно на границе пустого круга.
Впрочем, "обрезаны" - это не то слово: глядя на провода никак не скажешь,
что они имели продолжение. Но тогда для чего нужны эти никуда не
подключенные концы?

В зале обнаружен диктофон. Но иридиевая проволока не хранила никаких следов
звукозаписи, хотя прибор не выключен. Неужели работа в лаборатории и
неожиданная катастрофа не сопровождались хотя бы звуком? Все это очень
странно. Если верить регистрационной записи, то в ту ночь во всем здании
находился только один человек. Это была профессор Ирина Лосева. Самые
тщательные розыски не обнаружили даже следа Лосевой после той ночи. Домой
она не возвращалась и знать о себе не давала. Так же бесследно исчез и
гостящий у нее доктор Дьердь Лошанци. Мать Лосевой говорит, что он ушел из
дома ровно в десять часов вечера, пообещав, что возвратится часа через три
вместе с Ириной. Есть все основания предполагать, что в эту ночь они были в
лаборатории, в зале Ц. Не хочется думать, что их постигла та же судьба, что
и предметы, которые находились в центре зала.

Как показали сотрудники, там, где теперь только пустота, раньше находился
огромный кольцевой магнит, два гравитационных генератора и какой-то новый
прибор. Этого прибора никто не видел. Он появился в лаборатории недавно, и
Лосева всегда держала его под накидкой из