го ровно на неделю скучной  придворной жизни.
За  это  время он  выполнил пару  мелких  поручений, перессорил  всю челядь,
соблазнил тройку  королевских  фрейлин  и  сбежал к  своим дружкам-бандитам,
прихватив в качестве сувенира кошелекс пояса самого Рэбы.
     В последующем Рика Весельчак умирал  еще не один раз.  Он умел умирать.
Можно сказать, он  любил  это дело. Через год Весельчак был сожжен на костре
специальной комиссией  Святого Ордена "за отъявленное безбожие,  закоренелое
язычество,  отягощенное  связями с демонами и попиранием святынь".  На самом
деле  под "попиранием святынь" имелась в виду невероятная по масштабам афера
со "святыми индульгенциями-универсумами", которыми Рика Весельчак  и  иже  с
ним наводнил практически все области  Империи,  за десять грошей  гарантируя
купившим индульгенцию-универсум спасение  души, удачу в делах, избавление от
любой  болезни, ну  и там по мелочам:  хорошего мужа, праведное богатство  и
исполнение любых богоугодных желаний. Но то ли у  верующих желания оказались
не  богоугодные, то ли сам Всевышний обиделся за  оценку  его трудов,  то ли
подействовали разоблачения Святого Ордена,  но  вскоре наваждение  у  народа
прошло  и во всем Арканаре было не  сыскать  старушки, которая бы не мечтала
подбросить хворосту в костер для Весельчака.
     Еще  через  год  Рику  Весельчака утопили.  Случилось это  на рудниках,
некогда заложенных высокоученым алхимиком Ботса. И опять  привселюдно, опять
под  безумно-восторженные  вопли  толпы,  на  этот  раз  вольных  рудокопов,
отдавших ему годовую добычу серебра в обмен на фальшивые расписки и обещания
превратить  сдаваемое  серебро  в червонное золото.  И все почему-то  видели
дипломы  всевозможных  Академий,  пышный патент  "королевского  алхимика", и
никто не обратил внимания  на  рыжие вихры,  просвечивающие сквозь белокурый
парик.  Ни  золота,  ни  тем  более  своего  серебра  рудокопы  не  увидели,
удовлетворившись очередным  утоплением  рыжего прохвоста.  Потом  Весельчака
вешали, четвертовали,  колесовали, распинали,  побивали  камнями,  сажали на
кол, и каждый раз побеждал незыблемый  закон Средних веков: человек,укравший
не просто много, а  баснословно много, не горит в огне, не тонет в воде, его
не берет ни  сталь,  ни веревка, ни кол  осиновый.  Да и  дружки  злодейские
всячески  помогали.  Их  у Рики было достаточно.  В  умении  купить народную
любовь на украденные у народа деньги с Рикой еще поди потягайся.
     В  конце концов  Рэбе это надоело. Авторитет короны,  покой государства
требовал вмешательства. Дон Рэба поймал Весельчака, припомнив кошелек, лично
перешиб  ему   ломиком  пару-тройку  ребер,  посадил  на  цепь  да  подержал
Весельчака  на  цепи в подземелье с полгодика. В  дальнейшем  одарив  мелким
титулом  и  внушительных  размеров поместьем,  сделал личным помощником. Так
окончательно  умер  Рика Весельчак  -  неутомимый облаза,  прохвост,  шулер,
разбойник  и   вор,  и  появился  Рыжий  -  талантливый  политик,   толковый
организатор  и   первейший  помощник  министра  охраны  короны.  Его  верная
разбойная тень, без  которой ну никак не обойтись приличному  средневековому
министру.
     Дон Рэба  отметил посторонний звук, упрямо  пытающийся добратьсядо  его
сознания. Рыжий опустил кулак от лица  -покашливание  прекратилось. Нетрудно
было догадаться: план готов.
     - Итак, я слушаю. Только в самом общем виде.
     Рыжий взял  арбалет,  прицелился  куда-то  в  потолок, сделал вид,  что
стреляет,   потом  -  пируэт  и,  когда  первый  министр   уже  приготовился
взорваться,  заговорил.  Надо  отдать  Рике должное:  задуманное он  излагал
четко, просто, ясно, так что через минуту вся интрига была как на ладони.
     Ключ к интриге  -  пассия  Руматы, а точнее  -  ее  брат.  Братца  надо
сыскать,  облагодетельствовать, может быть, повысить в чине и намекнуть, что
Орден не одобряет распутное  поведение  своих слуг, а такжеих родственников.
Мол, перспективы дальнейшей карьеры туманны,  пока его сестра живет в грехе,
пусть  даже и  с благородным доном. Дальнейшее просто: подпоив  брата и  его
дружков, сообщить  им  об  отъезде  Руматы ( мнимом); наверняка пьянчуги  не
вытерпят и попрутся выжигать благородный  вертеп да вызволять  сестричку  из
лап  сановного  сластолюбца и  соблазнителя, а тут - второй  ключ: нежданное
явление  Руматы  исразу же подлое убийство  Миры,  Киры,  или  как ее там,на
глазах оного благородного дона,  конечно, человека военного, тренированного,
но  и таковой  не  выдержит,  ежелиубийцы  орудуют прямо на твоих глазах.  А
братец и Киру,кстати , вызовет под стрелы.
     Рыжий излагал  план и ненавязчиво, в  такт дирижировал  арбалетом, адон
Рэба уже думал о другом. О том, как легко Рика  нащупал самое уязвимое место
Мечтателей, их  вечную  слабость  -  неумение,  нежелание  жить  по  законам
времени,  в котором они оказались.  Ну кто  благородному  дону  Румате мешал
освятить в церкви  свои  отношения  с этой рыжей?  Брат ему  бы  руки  тогда
целовал.  Хвастал бы  по  всем пивным.  Куда уж!  Плевать хотел  благородный
Мечтатель на требования времени, не указ они ему, вот и получи...
     Рыжий  нацелил арбалет  в потолок  и изобразил выстрел, этой пантомимой
завершив изложение интриги. Аккуратно положил арбалет на стол - разве что не
раскланялся.
     Комбинация была настолько  изящной, простой и ясной, что  Рэба мысленно
поаплодировал  своему  помощнику. Хват.  Мастер. Знатный  импровизатор!  Как
ловко  вплел  арбалет  в  свое  злодейское действо.  Рэба  хорошо  знал  эту
способность Рики, но каждый раз не уставал этой способности удивляться:  вот
так  запросто,  ухватить   первыйподвернувшийся   под  руку  предмет,  порой
случайный  и, оттолкнувшись от него,  выстроить целый план, вставить в  него
этот  же предмет,  в данном  случае - арбалет,  и в итоге умудриться сплести
концы с концами - это дано не каждому.
     -  Я  могу  идти?  -  Рыжий с поклоном  подвинул  арбалет епископу. Тот
отодвинулся.
     - Нет. На тот случай, если  план провалится, -Рэба махнул рукой на было
открывшего рот  помощника, - повторяю, если замечательный план наш  в пример
всем замечательным планам провалится, на этот случай потребуетсяотец Кабани.
Сыскать мне его и доставить в Веселую Башню.
     - Живого или мертвого?
     -Зачем мне  мертвый отец Кабани? Он что, лев? Скорее осел, а кому нужны
мертвые ослы? К тому же он много болтает. А при пьяных болтунах и у молчунов
развязываются языки. Таких любят - наша забота эту слабость использовать.
     Зачем  епископу  отец   Кабани?  Вопрос  был   буквально  нарисован  на
физиономии Рики, но как раз это епископ и не собирался ему объяснять.
     - Чуть не забыл, ваше преосвященство,  тамкапитан  охраны давно  жаждет
предстать.  Тот,  которого вы приготовили на место  Цупика. Не терпится ему.
Просить?
     - Что ему нужно?
     -  Говорит:  какое-то каменное чудище, ну  прямо  из ада,  завелось  во
дворце...
     - Мне сейчас не до фантазий!
     Брови Рики полезли вверх.
     - У капитана? Фантазии? Впрочем, не  кажется ли вашему  преосвященству,
что нам во дворце становится слишком тесно?
     И, оскалившись в жутковатой ухмылке, Весельчак  исчез. Тяжелая портьера
колыхнулась  и  замерла. Вот и все. Вопрос решен.  Тетива натянута. Осталось
лишь нажать на спусковой крючок.
     Епископ  извлек из  кармана  невиданный  для  средневековья  предметец,
маленькое зеркало, и поднес  его к лицу. Неудовлетворенный  результатом  дон
Рэба еще раз проверил степень ублюдочности  своей физиономии.  Слабовато для
первого  министра, ты  так  не распускайся, друг,подумал он и спешно добавил
гримаску подлости.  Привычное сочетание  подколодного злодейства  и сановной
тупости, столь необходимое для первого лица королевства, вновь воцарилось на
его физиономии. Теперь можно и за работу.
     Сотни  неотложных дел, составляющих жизнь первого министра,  закрутили,
завертели дона Рэбу. Встреча с представителями торгового люда,  прием послов
и  делегации  Соана, беседа с осведомителями,  шпионящими за негоциантами, и
все срочно, все сейчас, ибо иначе не имеет смысла.
     Перевел дух он не скоро, а только уединившись  в охотничьем домике, что
рядом с Веселой Башней.
     Со  всей  осторожностью  министр  открыл  стоящее перед  ним серебряное
ведерко.  Там  находилась  еще  одна  штуковина,   невиданная   для  раннего
средневековья. Дон  Рэба пересыпал порох. Аккуратно  черпал его  из  ведерка
деревянным  совком и  набивал в кулек, и этот тряпичный  кулек был  для него
сейчасдороже  всего  на  свете.  И  только  дон Рэба  знал,  ч т  о  суждено
взорватьэтому скромному кулечку.
     Внезапно  дверь распахнулась. По залу кабаном промчался жирный монах  и
рухнул перед столом.
     -  Беда,  ваше  преосвященство, беда!  Веселая Башня  разрушена,  везде
мятежники  и  они   бегут  прямо  сюда.   Спасайтесь,  ваше  преосвященство,
спасайтесь!
     Дон Рэба поднял голову и задумчиво уставился на своего секретаря.
     -  Восстание,  восстание  в  Веселой  Башне! И  верховодит  там  Румата
Эсторский, я сам видел, как этот  головорез отпускает узников и машет своими
мечами.
     Министр с трудом подавил зевок.
     - Неужели? Ну  раз сам Румата , тогда нам надо поторопиться. Нет, что я
говорю? Нам надо просто бежать сломя голову.
     Только и  сказал он, после  чего  спокойно  продолжил  свою  работу. Он
собирался подойти к решающей встрече во всеоружии.
     Глава 3
     На площади перед  Веселой  Башней  происходило  вовсе не восстание.  На
площади  перед  Веселой  Башней   творился  настоящий  шабаш  -  это  Румата
освобождал барона Пампу.
     Полуголый  барон скакал  на  лошади  и, как  кегли,  сбивал бросавшихся
наперерез  монахов.  При  всем  честном  народе,   на  глазах  ошалевшей  от
неслыханной  дерзости  охраны  благородный  дон  Румата Эсторский  тащил  на
веревке освобожденного  им ученого лекаря  Будаха.  Безумная старуха каркала
из-под забора.  Одни монахи бестолково носились по площади, другие, сбитые с
ног кобылой барона, сидели и ошалело трясли головами.
     С некоторым изумлением дон Рэба взирал на то, что  некогда было  лучшей
тюрьмой  королевства. Он вдруг понял, что зря  надеялся на неделю  спокойной
работы.  Нет у дона  Рэбы никакой  недели. Сорвавшийся с  резьбы  Румата мог
убить его в  любую минуту.  И действительно,  почему  бы одному благородному
дону во имя  высших идеалов не зарезать другого благородного дона? Особенно,
если  имперские книгочеитак и подстрекают, так и  подзуживают...а вот и один
из них.
     Румата вовремя закрыл епископа от было  угрожающе двинувшегося  на него
доктора  Будаха.   И  все  закончилось   мальчишескими  колкостямипо  поводу
печальной участи отца Аримы, не ко времени занявшего замок барона Пампы.
     Привычная  печать забот легла на лицо дона Рэбы. Меньше  всего епископа
сейчас интересовалвопрос жизни и смерти отца Аримы. Не Пампа, так кто-нибудь
другой  - действо рассчитано  безукоризненно.  Не тешило тщеславие и то, что
умнейший дон Румата так ничего и  не понял  в его интриге со Святым Орденом.
Это как раз понятно.  Заботило главное.  Как умрет  сам  дон Рэба?  Вот  что
важно. Ирония  судьбы. Годы каторжной работы  за плечами,  а в  запасе нет и
пяти  дней. Время -  его целая  вечность.  И  как же  его  вечно не хватает!
Рика...  Где  Рика?  Надо  срочно   предупредить  Рыжего,  дабы  он  ускорил
осуществление  плана,  ведь  следующая  встреча  с  Руматой наверняка  будет
последней,  и  дон  Рэба  лопатками,  всей  спиной  почувствовал,  как  туго
взведенная пружина времен толкает, мчит его к этой встрече. Рика, где Рика?
     - Хотели меня видеть, ваше преосвященство?
     То ли бабочкой отлепившись от стены, то  ли выйдя из-за тени колонны, а
может, и выскочив прямо из-под земли, но Рыжий стоял перед ним в полупоклоне
и улыбался. Епископ в который  раз за этот день про  себя чертыхнулся, но не
от внезапности  появления прохвоста  (  к фокусам Рыжего он  более или менее
привык  ) и не  от  донесшегося запаха вина,  нет, ему не  понравилась  сама
довольная физиономия  облазы.  Уж  кто-кто,  а дон  Рэба  отлично  знал, что
означает  сия  благостная  улыбочка  на  кривой  роже. Это же  сколько  надо
спереть, чтобы так невинно улыбаться?
     - Мой друг, вы не забыли о последнем поручении?
     - Я? Ну что вы, ваше преосвященство.  Брат Киры уже лейтенант, и мы это
дело  сегодня  собираемся  хорошенько  отпраздновать.  Кстати,   благородную
сволочь братец любит, как  поп пахать!  И  представляете, выиграл у меня два
золотых. Он далеко пойдет, мерзавец. Хорош!
     Еще бы. Навернякарыжий, как и ты, подумал Рэба.
     - Так что все отлично, ваше преосвященство. Позвольте, я вас проведу во
дворец и расскажу, как тонко я собираюсь действовать.
     Рыжий  хохотнул и  так дохнул  перегаром,  что  епископ поморщился. Ему
остро  захотелось  в превентивном  порядке  дать Весельчаку  в  морду, но он
сдержал себя, подчинившись привычке  ничего не предпринимать, не имея  на то
веских  оснований.  То, что Рикапьян -  не в  счет.  Дон  Рэба знал за своим
помощником счастливую  особенность и в пьяном виде работать за двоих, ничего
не забывать и даже вносить в дело элемент вдохновения. Но уж больно услужлив
был  его  помощник, чересчур воодушевлен.  Епископ невольно провел рукой  по
поясу. Кошелек был на месте.
     Увлекаемый Рикой,дон Рэба уже  поворачивал за угол, но на  свое счастье
успел  оглянуться,  после  чего  сразу все  понял и  резко  остановился.  На
противоположной стороне площади  он заметил черные кудри слуги Рыжего. А  уж
там, где эта парочка появлялась вместе...
     Слуга Рики  был  долговязым,  на вид  безобидным  балбесом  с  черными,
всклокоченными волосами, вечно заспанной физиономией  и похмельной  оболокой
на  глазах, но пролазой слыл  под стать хозяину. На этот раз  он выводил  из
Веселой Башни  двух  юных  девиц сомнительной  внешности, точнее тащил их на
веревке и на ходу отбрехивался от монаха.
     - Отцепись, святой отец, не вводи в грех, я только приказ выполняю.
     - Знаю я ваши приказы, бумагу давай.
     - Завтра, завтра будет тебе бумага.
     - Знаю я ваши "завтра".Ты мне сейчас бумагу на этих дев подай. А завтра
у меня палач спросит, где дел дев бесстыжих, куда подевал комедианток? Что я
скажу? Чем отвечу?
     - Скажешь, что забрали комедианток для государственного дела.
     - Знаю я ваши государственные дела...
     Чернявый слуга остановился, переложил веревку в другую руку.
     - Ты  язык попридержи,  святой отец.  Ты моего  хозяина  знаешь, с  ним
герцоги не ссорятся. Так что ежели будет кто недоволен, так посылай их прямо
к моему хозяину...а-а, вот и он сам! Хозяин, объясни святому отцу, для какой
такой  государственной  надобности  нам  эти  девки,  а   то  я   что-то  не
соображу.Чего это у тебя глаз дергается, хозяин? О господи...
     Из-за спины Рики появился торжествующий дон Рэба.
     - Изумительно!  Нет, это  просто великолепно!  Пока я в трудах во славу
Святого Ордена  провожу ночи и дни, у  меня расхищают лучших государственных
преступников. Тащат нагло, без спросу. Тебе кто разрешил, мерзкая твоя рожа,
умыкать этих преступниц?
     Чернявый высморкался. Вытер пальцы о штанину.
     - Да какие они преступницы? Так, малость гулящие комедиантки.
     - О степени их вины не тебе судить,  а судьям Святого Ордена, мерзавец.
Ты за свои проделки отвечай.
     -  А   чего?  -  Чернявый  зашмыгал   носом   с  новой  силой.  -   Вон
барона-душегуба,  на  людей  аки  зверя  рычащего,  освободил  дон Румата, и
ничего. А я чего?
     -  Замечательное рассуждение!  Вот  мы  и  доигрались, -  саркастически
ухмыляясь,  епископ повернулся к Весельчаку. - Ну что я могу  ответить этому
прохвосту? Если благородные доны на  глазах у смерда  попирают  установления
законных  властей,  то  почему  бы  и  смерду  не  заявить,  что отныне  все
дозволено?  Какой замечательный  сюжетец.  Да из  него  шустрый книгочей при
некоторой  ловкости целую книжку мог  бы состряпать.  Да-а, мои тюрьмы  надо
спасать...
     Чернявый поспешил успокоить первого министра:
     -  Да что  с  ними  сделается, ваше преосвященство!  Ну барон, ну  пара
девок, авось не рухнут.
     -  Вот-вот. Типичные рассуждения лакеев.  С  такими  рассуждениями одни
освобождают из тюрьмы мыслителей, другие гулящих девок, а  потом удивляются,
почему рухнуло королевство.
     Дон Рэба  властно повернулся. К нему  тут же мелкими шажками подсеменил
монах.
     - Комедианток вернуть туда, куда положено - в подземелье. Выпустивших -
высечь.
     Он подождал,  пока монах не увел женские тени в свое подземное царство,
потом повернулся к помощнику.
     - Надеюсь, мой друг, вы примитесь за дела, а не  будете убивать время в
сомнительном обществе?Румата требует глаз да глаз. Вы что-то хотите сказать?
     Чернявый слуга посмотрел налица донов и на негнущихся ногах поторопился
отойти в  сторону. Рика  сплюнул под  ноги  епископу, чуть не попав тому  на
башмаки, процедил сквозь зубы:
     - Надоели вы мне, ваше преосвященство, до чертиков надоели. И вы, и ваш
Румата - оба. Но Румата хоть человеком бывает...
     - Любопытно, любопытно, продолжайте, мой друг.
     - Да уж  молчать не буду. Комедиантки, видите ли, ему не понравились, а
сами хуже их  в  тысячу раз. Те лишь  на  сцене  лицедействуют,  а вы,  ваше
преосвященство,  -  везде. Нацепили на  себя маску и  отсиживаетесь за ней в
безопасности, чтобы, не дай бог, вас ничто не задело.
     - Друг мой, о какой маске вы говорите?
     Задав вопрос, дон Рэба впился взглядом в лицо помощника.
     -О какой маске я говорю?
     - Именно.
     - О незримой, разумеется, о маске символической.  Так сказать описанной
способом поэтическим.
     - Ах вот как!
     - Исключительно.
     - Тогда, может быть, мы все-таки вернемся к нашим делам?
     -  Опять  дела. Скучный  вы  человек,  ваше преосвященство,  скучный  и
неинтересный.  Когда  же  вы жить собираетесь?  На каком свете? Ну кому  эти
девки мешали? Сейчас таких смышленых иобразованных только в тюрьме и сыщешь.
Да  плевать я  хотел на ваши  дела!  Уж  как-нибудь  сами,  без  моей помощи
сдохнете - мир не без добрых людей...
     Дон Рэба с ненавистью  посмотрел  на помощника: опухшее  лицо с глазами
навыкат - наглая рожа возомнившего себя незаменимым лакея, бесстыжего лакея,
разгорячившегося от  вина и  обманутой  похоти.  А уж  как хотелось  заехать
кулаком в сию бесстыжую физию - словами не передать.
     -  Вы все сказали, мой юный  друг? Тогда позвольте и  мне изложить свои
доводы. Прежде всего подумайте  о том, что  после смерти дона  Рэбы остается
без присмотра целое королевство, и именно мне решать, кому оно достанется  в
управление. Достанется же королевство исключительно человеку, не пожалевшему
усилий  для  моих  поручений  и  рьяно  их  исполняющему.  Поэтому  я  снова
спрашиваю: вы все  сказали, мой юный друг? И вы по-прежнему, даже после моих
разумных доводов, настаиваете на сказанном?
     - Я?
     - Именно вы, бесценнейший.
     Незаметно Рэба сжал  кулак  за спиной и стал  понемногу  отводить руку.
Рика с  глупой ухмылкой  посмотрел  в небеса, словно  ища там  ответа. Кулак
налился свинцом, и вдруг, в самый последний момент  Весельчак стал по стойке
"смирно", разве что каблуками не щелкнул.
     -  Ха!  Да я  ничего  не  говорил  и  немедленно готов выполнить  любое
поручение вашего преосвященства.
     Епископ аж зубами заскрипел, разжал окостеневшие пальцы. И на этот  раз
ему  не  пришлось  расквасить конопатый  нос,  зато теперь  он  мог  наконец
добраться до заветного этажа Веселой Башни. Он  задрал  голову  к небесам, к
стрельчатым окнам в вышине
     - Успеете,  ваше преосвященство,  - это  Рика  оскалился своей  дерзкой
двусмысленной усмешкой,  - лучше разберитесь с  тем,  что  творится в  ваших
покоях.
     Бровь епископа выгнулась скобкой.