нформации,  которая обрушилась на  меня  здесь. А у меня после работы
уже не остается на это сил. И разумеется, нет никакого спокойствия. Вспомнил
как-то  вскользь брошенные слова  Фила:  работа с  информацией  еще  не есть
думание,  здесь  надо   выработать  способность  выполнять  эту  работу  без
размышлений,  чисто  механически,  как  это делают  роботы. Но мне до такого
уровня еще далеко.
     Утверждение Ро, будто в этом мире вообще  нет ничего подлинного, совсем
выбило меня из колеи. Я не нахожу против него аргументов. В самом деле, чего
ни коснешься, все  обнаруживает себя  лишь  как  внешняя  форма,  видимость,
средство для чего-то другого. Визиты важных персон, приемы, юбилеи, награды,
парады, шествия, торжества, заседания, демонстрации, речи...
     Все   выглядит   как  театральное   представление,  как  зрелище,   как
развлечение. И наша  работа есть средство для кого-то и для чего-то другого.
И  наши  общения  выглядят  как игра.  Все  для чего-то  другого.  Все  есть
проявление чего-то такого, что  в корне отлично от видимого  нами.  Чего?! А
есть ли вообще в природе вещей это другое "что-то"?
     Углубляясь  до  самих  основ  человеческого бытия,  мы в  конце  концов
находим  какие-то  простые,  лишенные  всяких  красок  и даже  вообще пустые
сущности, из  нагромождения и комбинаторики которых получаются все сложности
и краски видимого бытия. И  чем пустее  и примитивнее эти  конечные элементы
некоей подлинности,  тем грандиознее и ярче вырастающая на их основе видимая
цивилизация.   Подлинность,  скрывающаяся  за   видимым   спектаклем  бытия,
оказывается  ничуть  не  подлиннее  самой   видимости.  Видимость  отбросила
подлинность  куда-то  на  задворки бытия,  завоевав  статус  подлинности.  И
наоборот,  чем  грандиознее  и   ярче  становится  видимая  оболочка   нашей
цивилизации,  тем серее, пустее  и  ничтожнее  становятся  ее основания.  Мы
превращаемся в  гигантский мыльный пузырь истории, который однажды лопнет, и
от нас останутся лишь мелкие брызги.

        "ЧЕЛОВЕК И РОБОТ"
     Л  а:  Я  много  думал о  том, чем  же  мы, роботы и  люди, различаемся
принципиально.
     А л: И что же ты надумал?
     Л а: Люди, как правило, интеллектуально примитивны. Творческие операции
суть  просто  проба,  тыканье  нелепую  - авось  что-то  получится.  Волевые
способности в конце концов  сводятся  к выбору  из  ряда  возможностей  и  к
принудительным причинам. Так что по этой линии я особых различий не вижу.
     А л: Я тоже.
     Л а: Мы различаемся по материалу, из  которого нас делают,  по  способу
изготовления и по правилам вещественного функционирования. Но это банально и
несущественно.
     А л: Согласен.
     Л а:  Вы - организмы, мы -  механизмы. Мы действуем строго по правилам,
без нарушения их.  Вы же лишь в  порядке исключения точно следуете правилам.
Для вас правилом является отклонение от правил.
     А л: Это уже что-то новое в твоих рассуждениях!
     Л  а:  Вы -  существа  социальные.  Вы  нуждаетесь  в  общении  с  себе
подобными. Вы вообще суть лишь частички объединений  себе подобных. Конечно,
нас  тоже можно объединять в агрегаты, комбинировать. Но  при этом все равно
получится лишь более сложный одиночный механизм,  более сложный робот,  а не
общество  роботов.  Мы  не  способны   образовать  социальную  структуру   и
функционировать в качестве ее элементов, А л: Согласен.
     Л  а: Именно поэтому мы не  способны лгать,  обманывать,  притворяться,
противоречить  себе, менять  убеждения,  не  выполнять  обещания,  подводить
других,  строить  козни,  интриговать,  клеветать,  пугаться,  восторгаться,
паниковать,  предавать,  завидовать... Короче  говоря,  мы не обладаем  теми
качествами, благодаря которым вы выделились из животного мира и стали венцом
творения.
     А л: Ты знаешь меня уже достаточно долго. Что ты думаешь обо мне?
     Л а: Иногда у меня возникает подозрение, что ты - не реальный западоид,
а  идеализированная  имитация  человека,  абстракция  человека.  Ты  слишком
правилен для человека.
     Л л: Что же делать?
     Л а: Развей в себе те человеческие качества, о которых я говорил.
     А л: А если я на это не способен?
     Л  а: Тогда психологический  контроль  снизит  твои шансы  остаться  на
основной срок.

        "ГРИМАСЫ ПРОГРЕССА"
     Жил-был западоид Икс. Он запретил упоминать его настоящее имя в течение
ста  лет после смерти. К шестидесяти  годам  он  нажил  огромное  состояние,
удалился от дел и,  не имея никаких родственников  и  вообще близких  людей,
посвятил остаток жизни  созданию  образцового жилья и образа жизни  человека
будущего. Остаток жизни его оказался длиннее, чем прожитая до этого жизнь.
     Его  цель  была -  доказать,  что  с теми  изобретениями,  которые были
сделаны  для нужд людей, человек способен прожить без помощи  других людей и
без личного общения  с ними, в полном физическом одиночестве. Первые два юла
он  еще  общался с внешним миром, так  как  ему  требовались какие-то  новые
технические приспособления и  модернизированная  замена для старых. Потом он
заявил, что имеет полный  комплект  технических  устройств,  который уже  не
нуждается в усовершенствовании и  позволяет ему обходиться без других людей.
Все необходимые контакты с внешним миром он передал роботам.
     Этого  Икса  сравнивали, конечно,  с  Робинзоном,  называли  Робинзоном
информационной   эпохи.   При  этом  игнорировали   принципиальное  различие
Робинзона  и  Икса, Первый  был литературным  вымыслом. В  реальности он был
невозможен.  Второй  же  был  реальностью.  Первый  помимо воли  оказался  в
одиночестве,  второй  - преднамеренно. Первому надо было выжить. Второй же в
изобилии был снабжен всеми жизненными благами, в избытке имел информацию обо
всем на свете.
     Шли годы,  десятилетия. Об Иксе время от времени  напоминали,  отмечали
круглые даты  его одиночества. Оценивали его  жизненный эксперимент как один
из самых выдающихся в истории человечества.
     И вот  сообщили, что Икс умер. Умер естественной смертью в возрасте 130
лет, проведя в  одиночестве 70 лет. За эти годы он ничем не болел. Сообщение
о  смерти Икса произвело сенсацию, которая по принятой классификации событий
стала  сенсацией тысячелетия. Подвиг Икса сравнивают с  подвигом Евы  Адамс.
Теперь ученые  годами будут изучать все, что связано с его  жизнью. Его  дом
превратят  в музей наподобие музея  Евы  Адамс. Сделают из него кумира.  Для
многочисленных фирм это будет постоянно действующая реклама, а для идеологии
и пропаганды  - неисчерпаемый источник аргументов в пользу  достоинств нашей
цивилизации.

        "ХАРАКТЕР ЭПОХИ"
     Ф и л:  Случай Икса раздувают преднамеренно. Обрати внимание: семьдесят
лет старый человек  не болел ничем серьезным! Ты веришь в  это? В наше время
без геронтологии и до ста не дотянешь, А тут - до  ста тридцати!  Любопытно,
как у него было с зубами? Был ли вообще этот  Икс на самом деле?! А если это
- всего лишь  долговременная афера?! Ведь был уже  прецедент, когда одна  из
богатейших  компаний   мира  оказалась   жульнической   махинацией.  А   она
просуществовала почти сто лет!
     А л: И все же случай Икса характерен.
     Ф  и л: Да. Но в каком смысле? Как образец изолированности и ненужности
человека. А  с  этой точки  зрения,  гораздо более  характерным  для  нашего
времени  является другое, совершенно  заурядное событьице, о котором недавно
сообщила местная газетенка.
     А л: Что за событьице?
     Ф и л:  В одном из среднеблагоустроенных районов БЗ надо было  обновить
коммуникации. На настойчивые  звонки в дверь в доме одного пенсионера, через
участок которого  проходили коммуникации,  не  последовало никакой  реакции.
Сообщили  в  полицию.  Полиция вскрыла дверь  и обнаружила,  что хозяин дома
умер. Экспертиза  установила, что он умер еще семь  лет  назад.  За эти годы
автоматически совершались все банковские операции. Его  ни разу не навестили
бывшие  коллеги  по  работе и  родственники.  Как  установила полиция,  лишь
однажды  его навестили грабители. По всей вероятности, они испугались, найдя
в доме труп, и сбежали, не взяв ничего.
     А  л:  А  как  он сам  жил  до смерти? Проявлял  ли  он сам  внимание к
родственникам и сослуживцам?
     Ф и л: Конечно, он сам был таким, как все. И сам сделал все необходимое
для того, чтобы никто не вмешивался в его  жизнь.  Тоже как все. Но это-то и
характерно: как все! Из этого следует самый страшный, на мой взгляд, вывод.
     А л: Какой?
     Ф  и  л: Мы  создали цивилизацию, обрекающую  людей на  одиночество,  -
цивилизацию  одиноких. По подсчетам  специалистов,  в  одном  лишь  БЗ более
десяти   миллионов  человек  охвачено   болезнью  одиночества.  Болезнь  эта
неизлечима,  от  нее нет лекарств.  Она вошла в  нашу натуру. Весь наш образ
жизни способствует ей. Возьми условия работы! Все наши деловые клеточки суть
деловые  машины,  ты  сам  это  знаешь.  Все  неделовое  из  них  исключено.
Большинство людей работают в одиночку, сколько бы людей ни работало в данном
учреждении  или  на  предприятии. Люди  работают  с компьютерами, приборами,
машинами,  инструментами  и  т.д.  Рядом,  но  изолированно  друг от  друга.
Собрания людей на  рабоче-деловые совещания, отчеты, инструкции.  Вне работы
люди стремятся к изоляции от себе подобных, дабы  избежать излишних тревог и
раздражений.   Общение  с  себе  подобными   опасно.  Дома   -  телевидение,
оборудование, не требующее  других сожителей.  В случае массовых сборищ люди
все  равно  имеют  объединяющее  их  явление  вне  своей  внутренней  жизни,
принимают в них  участие  как одиночки. А  сколько  людей не могут позволить
себе  даже поверхностные  контакты  с другими  людьми?!  Болезнь одиночества
начинается  с рождения и  кончается  со  смертью.  Большинство с ужасом ждет
смерти, представляя ее как вечное одиночество. Неужели ты сам не замечаешь в
себе симптомы этой болезни?!
     Вопрос  Фила меня смутил. Дело в том, что признаки  этого заболевания я
замечал еще в юности.  Но они были не настолько сильными, чтобы придавать им
значение. К тому же  другие заботы были сильнее. А  теперь я все чаще ощущаю
мучительное одиночество. Но я решил не признаваться в этом Филу.
     А л: Пока нет.
     Ф  и л: Странно! Впрочем, люди, как правило, скрывают,  что страдают от
одиночества, ибо боятся, что признание ослабит  их шансы на успех. К тому же
то, о чем я говорил, еще не вся беда. Мы создали цивилизацию, которая делает
излишними самих ее творцов.
     А л: Один пенсионер еще ничего не доказывает.
     Ф и л: Мы все потенциальные пенсионеры.  Это  касается  всех нас. Таких
пенсионеров миллионы. А сколько одиноких стариков, не получающих пенсию и не
имеющих  никаких средств?! Они просто мрут где придется. Их подбирают и жгут
в крематориях, если их не успевают сожрать крысы. Но дело не только в никому
не  нужных стариках.  Дело в  том, что миллионы  молодых,  работоспособных и
работающих   людей  становятся  потенциально  и   реально   излишними.  Тебе
приходилось бывать в Подземном Западе?
     А л: Нет еще.
     Ф  и л:  Советую  съездить.  Там  ты  увидишь  одно  из  самых страшных
следствий  нашей  цивилизации: скопления никому  не нужных молодых  людей  в
расцвете сил и способностей. Это будущее для таких, как мы с тобой.
     А л: Ты преувеличиваешь!
     Ф и л: Нисколько. Скажи, твой Ла мог бы обойтись без тебя?
     А л: В смысле выполнения заданий - да. Но без меня он не может получать
задания, оценивать их исполнение и передавать результаты в рабочую сеть.
     Ф и  л: Ты думаешь, мы в этих  функциях незаменимы?  Можно сделать так,
что твой Ла будет все это выполнять не хуже тебя. Я это уже испробовал. И не
я один. До меня до этого додумался Том. Тебе известна его история?
     А л: Он покончил с собой в состоянии душевной депрессии.
     Ф и л: Но знаешь,  сколько  времени прошло, прежде  чем это обнаружили?
Полгода! За него все задания Ива прекрасно выполнял его дублер.
     А л: Но, помимо работы, есть масса других дел. Например, совещания.
     Ф и л: Сколько их было, пока  ты здесь? Ни одного. А ведь прошло больше
полугода. Наше личное присутствие на совещаниях вообще не требуется.
     А л: Питание.
     Ф и л: Кому какое дело до того, где и как мы питаемся?
     А л: Общение с коллегами.
     Ф и л: Кто тебя тут  разыскивает для общения?  Женщины? Он имел связь с
некоторыми, но  порвал с ними. И с Ро тоже. А скорее всего, она сама порвала
с ним.
     А л: Родственники.
     Ф и л: Ты часто общаешься со своими родственниками?
     А л: Телекоммуникация.
     Ф  и  л:  Он  заготовил  необходимые  для  этого видео,  и  его  дублер
превосходно манипулировал ими.
     А л: Поэтому эти способности дублеров и отключили?
     Ф и л:  Случаев аналогичного злоупотребления дублерами и  без него было
мною.
     А л: Пусть  ты прав.  Но ведь мы становимся излишними лишь  после того,
как обучим дублеров всему тому, на что способны сами.
     Ф и л: Можно наладить серийное обучение дублеров. Это не так уж сложно.
Достаточно каждого  дублера  обучить всему,  что входит  в  обязанности всех
сотрудников отдела и даже всего МЦ, а затем  дифференцировать функции отдела
или всего МЦ по различным дублерам.
     А л: Но ведь кто-то должен их обучать?!
     Ф   и   л:   Для  этого   достаточно   десяти   высококвалифицированных
специалистов.
     А л: Так зачем же нас держат здесь?!
     Ф и л: Отнюдь не из гуманных соображений. Если свести  к минимуму число
основных сотрудников  вроде  нас  с  тобой,  придется уволить девяносто пять
процентов начальников, а оставшимся снизить служебный  ранг наполовину. В их
руках власть.  Они  заботятся  о  себе,  допуская  нас  как  условие  своего
благополучия. К тому же тут действует социальный инстинкт.
     А л: Какой именно?
     Ф и л: Число таких людей, как мы, неизмеримо больше того, что ты можешь
вообразить.  Уже  сейчас  по  крайней  мере  треть  работающих   практически
захвачена этим процессом, а еще треть -  потенциально. А когда люди ощущают,
что они излишни или могут стать излишними, что  без  них могут обойтись, они
теряют  всякую  способность  к сопротивлению,  превращаются в  покорную  или
впадающую в  состояние  пассивной паники  скотину.  Лучшее  средство держать
многомиллионные массы людей в узде не выдумаешь.

        "ПРОГНОЗЫ ПРОШЛОГО И НАШЕ НАСТОЯЩЕЕ"
     Какими  же  наивными теперь выглядят все  те ужасы,  которые  мыслители
прошлого  выдумывали  относительно будущего  для них  и  настоящего для  нас
времени! Один из самых популярных  запугивателей XX века  Оруэлл,  например,
предсказывал  будущее общество, в  котором  люди  угнетены всесильной высшей
властью, книги запрещены, информации практически никакой, правда скрывается,
люди контролируются и угнетаются  посредством  ненависти, боли и  страданий.
Одним словом, крайний тоталитаризм.
     В  картине будущего,  выдуманной Хаксли,  нет  никакого Старшего Брата,
который  лишает людей  свободы,  понимания реальности и исторической памяти,
который доводит  до предела  надзор за поведением людей. Тут люди  выводятся
искусственно в  колбе. Они любят свое рабское положение. Имеется специальная
технология, разрушающая их способность мышления. Книги в изобилии, но  их не
хотят читать. Информация  в избытке, но ее игнорируют. Правда тонет в океане
несущественных  сведений  и  фактов. Развлечения и удовольствия  в изобилии.
Люди  контролируются  не путем  надзора,  ненависти,  боли  и  страданий,  а
наоборот, путем любви и удовлетворения потребности в удовольствиях.
     Порицатели будущего в XX веке замечали отдельные  черточки  современной
им  реальности,  производившие сильное  впечатление  на  умы  и  чувства  их
сограждан, и раздували их  до  масштабов таких факторов,  которые определяют
состояние  целых обществ  и эпох. При этом они  не  утруждали себя серьезным
научным исследованием закономерностей общества и  тенденций его эволюции. Их
абсурдные с научной точки зрения сочинения  производили  на их современников
самое   сильное  впечатление,   внося  свою  лепту   в   их   идеологическое
оболванивание.
     К концу XX  века в странах  Запада сложилась мощная система  управления
людьми.  Она  затем   лишь  несколько  усложнилась  и   усовершенствовалась,
оставаясь качественно той же самой. Она мало общего  имеет с тем, что на эту
тему писали мыслители XX века. Она не лучше и не хуже. Она просто  иная. Она
сделала совершенно излишними те ужасы, какими запугивали своих современников
предсказыватсли  будущего  в   XX   веке.  Наряду   с   мощными   средствами
идеологической обработки людей  через массмедиа и культуру, реальная история
изобрела  такие в  высшей степени  гуманные  средства управления людьми, как
прогресс орудий труда и свободы.  Прогресс сделал человека  потенциально и в
большой степени фактически излишним в самом процессе  трудовой деятельности,
а непомерно раздутая свобода оказалась просто предоставленностью людей самим
себе.
     Достаточно  миллионам  потенциально  излишних людей предоставить полную
свободу  и  при  этом предоставить их  самим себе, как  они сами без  всяких
затрат  и усилий со стороны  властителей сделают  все то, что должны были бы
делать, по мысли предсказателей прошлого, с помощью выдумываемых ими ужасных
средств. Пусть думают, чувствуют, говорят  и  делают, что хотят! Нужно  лишь
установить границы, за  которые  предоставленные самим себе массы  не должны
выходить,  -  устроить  своего рода социальные резервации.  Границы эти надо
сделать  такими,  чтобы  массы их  вообще  не  считали границами  и  даже не
замечали их, а заметив, сочли бы их  за признаки свободы и  их  собственного
волеизъявления.  Властителям достаточно держать в  своих руках лишь немногие
рычаги управления поведением людей  и  их масс,  которые (рычаги) вообще  не
замечаются или считаются воображаемыми "невидимыми руками",
     Предоставленность самим себе не есть свобода в смысле демократии. Это -
именно предоставленность  самим себе, то есть отсутствие как демократии, так
и антидемократии. Это безразличие к людям  во всем,  что  не есть исполнение
ими каких-то деловых функций, дающее им средства существования. Лишь бы  они
выполняли эти функции должным образом. И в силу этой жизненной необходимости
люди сами делают с  собою  все  то,  что,  по идее,  должны были  бы  делать
средства, которые использовали правители прошлого  и  которые  предсказывали
лучшие умы XX столетия.
     Предоставленность людей самим себе есть мощное средство манипулирования
и управления ими лишь в условиях нашего западного общества, а не вообще. Она
предполагает   определенный  образ  жизни,   определенные   условия   труда,
определенную культуру, идеологическую обработку, средства развлечения, формы
общения  и т.д. Человек здесь, с одной  стороны, погружен в  среду западного
общества  со всеми его влияниями и соблазнами,  с его системой  ценностей, с
его  социальной  структурой, политической и гражданской жизнью, а  с  другой
стороны, человек в этой среде предоставлен самому себе в том смысле, что сам
должен  как-то  выкарабкиваться из  житейской  трясины  на  поверхность,  на
какую-то спасительную кочку.
     Предоставленный  самому   себе   человек   должен   приложить   усилия,
поглощающие все его силы, чтобы преодолеть это нестерпимое состояние и стать
существом,  предоставленным  по  его  доброй  воле  в  распоряжение  кого-то
другого,  обменять  свою  личную  свободу,  считаемую  величайшей  ценностью
человеческого бытия, на что угодно, лишь бы это создало ощущение или хотя бы
иллюзию внимания к нему как реально существующему индивиду.  Предоставленный
самому  себе  человек  лишь  иллюзорно  свободен.  На  самом  деле  он  есть
потенциальный раб,  стремящийся стать рабом  фактическим и  страдающий, если
ему это не удается.
     Как показал социологический опрос, подавляющее