ько, чур,  никому  ни  слова.  "Слово  -  серебро,  молчание  -
золото!" - и протянула ему руку.
   В полном восторге Валерка схватил ее и, уже не в силах сдерживать чувств,
выпалил:
   - Один за всех!
   - И все за одного! - как эхо отозвалась Лика. В этот торжественный момент
между деревьями показался бегущий, Валерка узнал его сразу  -  это  был  тот
самый человечек в большой кепке, которого совсем недавно клюнул  Бульон.  Он
бежал так, как будто за ним гнались.
   - Прячься! - приказал Валерка, толкая Лику за  дерево.  -  Сейчас  ты  их
увидишь! Человечек, прижимая к себе чемоданчик, пронесся мимо.
   - Вот нечистая сила! - почему-то подумал Валерка  и  тут  же  пожалел  об
этом. Потому что между деревьев показались они... Мать честная, что это было
за зрелище...
   - Неужели это опять я?! - в ужасе подумал Валерка. -
   Накаркал! Вот не было печали, да черти накачали... Только чертей  тут  не
хватало...
   Глава 17
   ВОЗВРАЩЕНИЕ
   ...Сюда я больше не ездок...
   А. С. Грибоедов
   Семка впопыхах как во двор выскочил, так и дальше собрался, но вдруг  про
петуха с бабкой вспомнил и глазами вокруг себя шарить начал.  Но  их,  слава
Богу, чтоб им пусто было, нигде не видать. И на том спасибо. Ну тут Хмырь  и
вовсе духом воспрял и тем же путем под арку, и  к  остановке  направился.  А
автобуса, как назло, все нет и нет. У Семки же от радости зуд  внутри,  ноги
на месте не стоят, тем более вон же оно метро, отсюда видно. Напрямик, через
лесок в низинке, рукой подать... Лесок, видать, завалященький. Ну,  Семка  и
не выдержал, припустил...
   Он его в два счета проскочил и  с  разбегу  прямо  на  пригорок  выбежал.
Глянул вниз и глазам не поверил - Горелая Тишь.  Вся,  как  есть.  Он-то  уж
думал после паводка, что навсегда от нее избавился. АН  нет.  Ишь,  где  его
достала. Стоит. Как ни в чем ни бывало. Будто испокон веку здесь находилась.
   - Это как же ее, холеру ясную, сюды занесло? - подумал было Хмырь  и  тут
же решил: - С нее станется. И не такие штуки выделывала, ежели припомнить...
   На всякий случай Семка подольше поглядел: а вдруг не она?!
   Она! Как новенькая. И даже изба его на краю прилепилась, как будто  и  не
сносило ее никуда. "Ей-то откудова здесь взяться?! Вот непутевая, -  подумал
Семка, - понравилось ей, значит, с места на место шлендрать..."
   Тут у Семки в голове окончательно все перемешалось  и  вовсе  несусветное
полезло, стоял как вкопанный и сообразить не мог - то ли  ему  себя  крестом
осенить, то ли со всех ног деру давать, куда глаза глядят...
   Стоял, думал, так и сяк прикидывал, а тут на него из лесу нечисть  разная
со всех сторон полезла. Такое и в кошмарном сне не приснится.  Один  другого
краше. Уж чего Семка в своей жизни в Горелой Тиши навидался,  но  такого  не
приходилось. На что Упырев Тятька был страшон, но  в  этой  толпе  и  он  за
красавца бы сошел. Потому в ней ни одного по-настоящему  человеческого  лица
не было: у кого рыло с клыками, у кого клюв, а у одного с мордой как у  кота
и вовсе на голове рога.  Окружили  они  Семку  со  всех  сторон  и,  видимо,
принимая его за  своего,  начали  вопросы  разные  задавать.  Надо  сказать,
странные вопросы: "Когда перерыв?", "Кто им выдаст талоны?",  "Скоро  ли  их
повезут  назад  в  город?".  Хмырь  только  успевал  от  одного  к   другому
поворачиваться и глазами хлопать.
   Увидев, что от него проку в разговоре, как  от  памятника,  они  от  него
понемногу отстали и друг с другом разговоры завели. А Хмырь  тут  же  стоял,
как вкопанный, но вот что странно, хотя и по-русски, вроде, нечисть про  меж
собой разговаривала, а ни одного слова Семка понять не мог. Хоть убей. Ум за
разум зашел. Мыслей в голове ни одной. Как ни искал. Гуд стоит, а  мыслей  -
ни-ни... Одна каша, которую в одиночку нипочем не расхлебать...
   Хотел все же Семка на всякий случай крест  махнуть,  авось  поможет.  Чем
черт не шутит! Рука не поднимается.
   А нечисть, между тем, поогляделась маленько и в Горелую Тишь направилась.
И  там  по  избам  живо  разбрелась  и   обживаться   начала.   По-хозяйски,
основательно...
   Семка же, стоя на пригорке все это терпел, потому, ежели честно,  страшно
было. Только, как до его избы добрались, из него испуг разом весь  выскочил,
как рукой сняло. Что ж он родную избу в обиду даст?! К тому же там  и  добра
навалом. Свое, не чужое! Одним духом в мозгах  все  на  свои  места  встало.
Семка вокруг огляделся, чего бы в руки взять? Не с пустыми же в драку лезть.
С детства не имел он такой привычки. Это  у  них,  надо  сказать,  семейное.
Испокон веку Хмыри, ежели вокруг  кулаки  замелькали,  норовили  жердину  из
забора выворотить. Так оно спокойнее. И тут Семка не стал изменять  семейным
традициям, березку поваленную углядел и запасся...  "Что  ж,  -  подумал,  -
ежели ты нечисть, то на тебя кола не сыскать? Ошибаешься!"
   А, между тем, в Горелой Тиши вот что  происходило:  возле  Хмыревой  избы
нечисть слегка замешкалась. Чего-то у нее с избой не заладилось.
   "Ага, - злорадно подумал Семка, -  не  все  коту  масленица.  Хоча  ты  и
нечисть, а, видать, и в твоем паскудном деле не все  гладко  выходит.  Нашла
коса на камень!"
   А пока он  вот  так  злорадствовал,  нечисть  туда-сюда  бегала,  веревки
какие-то между изб тянула, друг на дружку в голос орала - а все ни в  какую,
ни "тпру", ни "ну"... Помучались они так впустую минут пятнадцать  и  дальше
бы наверное возились, как вдруг один, с виду человек как человек, но судя по
голосу - главный у них, как завопит, так что даже Семка  на  своем  пригорке
его услышал и озверел.
   - Раз с ней ничего не выходит, - вопил главный, размахивая  туго  набитым
портфелем, - сноси к чертовой матери! Времени нет!
   Чего они с ней сотворить хотели, Бог их разберет. На то  она  и  нечисть,
что в ее делах сам черт ногу сломит, однако, чем-то Хмырева изба им  поперек
горла стала. И с краю стоит, думал Семка, наливаясь злостью, и на отшибе,  и
виду в ней никакого - а этот с портфелем в одну душу: убрать ее, потому  при
ней ничего не выйдет...
   - Это хорошо, ежели не вышло б, - подумал Хмырь. А вдруг  выйдет  и  избу
снесут впопыхах, она хоча и приладилась с места  на  место  егозить,  однако
другой же у него нет. Вот кабы за нее какого отступного отвалили... Только с
кого его стребуешь? С нечисти? Ну да, догонют и еще дадут...
   Но тут Семка увидал, что они за избу не в шутку  взялись,  того  и  гляди
снесут. Откуда только в нем эта прыть взялась. Прямо со всех ног понесся.  А
березкой перед собой размахивал и что вокруг подвертывалось косил  за  милую
душу. Таким макаром сквозь всю Горелую Тишь прогарцевал. Нечисть поначалу  в
разные стороны подалась. А потом опомнилась и березку отнимать кинулась, но,
поскольку порядка у них никакого не было, то больше мешали друг дружке,  чем
Семку удерживали. Так что он тех,  кто  поближе  оказался,  во  все  стороны
раскидал и с разбегу к избе своей прорвался. И, надо сказать, в  самый  раз.
Еще бы минута и разнесли бы ее,  родимую,  в  клочки,  места  бы  живого  не
оставили. Со всех сторон ее облепили: кто с ломом, кто  с  веревкой,  кто  с
топором. Ровно мухи на сало, успел подумать Семка, далась она им...
   Ну, Хмырь их живо оттудова березкой сковырнул и вовнутрь  кинулся,  чтоб,
значит, за имуществом приглядеть. Опять же, изнутри оборону  держать  легче.
Ну, значит, он в избу заскочил,  дверь  на  засов,  сверху  крюк  накинул  и
березкой для верности подпер. Затем дух перевел и огляделся... Итак и сел!
   - Батюшки-светы, - подумал, - что ж оно такое на свете сегодня  творится?
Какое уж тут имущество, какая оборона, когда от избы только одна-то стенка и
осталась. Ту что с улицы  видать.  Другие  куды  подевали?  Когда  растащить
успели? Ведь глазом же не моргнул. Одно слово: нечисть!
   А она уже тут как тут, легка на помине. Семку  окружила,  рыла  нахальные
повыставляла и ржет почем зря.
   - Что, дядя, - один с носом до губы и  с  ослиными  ушами  спрашивает,  -
попал как кур во щи?!
   Тут Семка себя наконец крестом осенил. Но, как и  думал,  этой  столичной
нечисти его крест, как слону дробина.
   - Во-во, - заорал еще один, у которого вместо лица волчья морда, - ты еще
нам "Отче наш" прочитай!
   Но тут главный вмешался, чей голос Семка на пригорке слышал,  на  лице  у
него никаких отклонений не наблюдалось, одно только: лысый был, как колено.
   - Товарищи! - сказал лысый, как на собрании. - Что  за  шутки  в  рабочее
время?! Товарищу объяснить надо! Товарищ не понимает куда попал... -  а  сам
Хмыря под ручку берет и в сторону от избы оттеснить пытается. Ну тут Семка и
вовсе озверел, прямо как в голову ему ударило и Томкин пацан с зайцем, и все
его полеты, и сама Томка, и нечисть эта, и изба порушенная безвинно, так что
он вырвался у лысого из рук и завопил во все горло!
   - Гусь свинье не товарищ! Сгинь, нечистая сила! - и поскольку он березкой
дверь подпер, то начал от  лысого  чемоданчиком  отмахиваться.  Раз  махнул,
другой, только вдруг завертело его, закружило и куда-то понесло,  в  который
раз уже за это злосчастное утро. "Уж больно погода сегодня летная", -  успел
подумать Семка, зажмуривая глаза...
   А когда открыл их, то оказалось, что сидит он на полу в своей собственной
избе, как будто и не уезжал никуда.
   Вокруг все четыре стены стоят и крыша над головой. Хмырь на ноги  вскочил
и к окошку. Глянул - деревья стоят, а внизу море  плещет...  Приснилось  ему
что ли, что он в Москву летал? По карманам себя  хлоп  -  деньги  на  месте.
Вынул, пересчитал - все как есть... И тут вдруг из  пачки  бумажка  какая-то
зелененькая на пол выпала. Семка нагнулся и поднял. Это был билет на самолет
в Москву. С оборванным краем. Стало быть не приснилось ему  это.  Тут  Семка
про банку вспомнил. И сразу к чемоданчику бросился, раскрыл и  начал  оттуда
вещи  вытряхивать.  Все  перерыл.  Свитер  три  раза   подряд   туда   назад
выворачивал...
   Банка исчезла. Как и не было ее.
   Глава 18
   ТРОЕ В ЛОДКЕ
   Мы на лодочке катались золотистой золотой...
   Народная песня
   Класс замер. Немая  сцена  длилась  гораздо  дольше,  чем  в  бессмертной
комедии Гоголя. А потом, как по команде, все начали тереть глаза. И  Дмитрий
Юрьевич первый. Но, поскольку на  нем  были  очки,  он  сначала  снял  их  и
тщательно протер, а, когда это не помогло, за глаза взялся.
   Но и после этого Валерка назад не появился.
   И вот тогда Юрка просто физически  почувствовал,  что  у  всех  на  языке
вертится один и тот же вопрос, на который  у  него,  к  сожалению,  не  было
ответа. Если честно, он бы  этот  вопрос  сам  с  удовольствием  кому-нибудь
задал. Только вот кому? То есть, он понимал кто знает на него ответ,  бабка,
но сам бы он к ней ни за что не пошел  спрашивать.  А  кроме  нее,  пожалуй,
никто не ответит, разве что  петух...  Но  и  к  нему  он  не  пошел  бы  за
ответом...
   Поэтому Юрка не стал ждать,  когда  на  него  эти  вопросы  посыпятся,  а
стрелой вылетел из класса.
   Ввиду его отсутствия, вопрос остался открытым. Рты тоже.
   - Да-да... - только и произнес Дмитрий Юрьевич. Больше никаких слов ни  у
кого не нашлось.
   А Юрка, между тем, преодолев коридор, лестницу и вестибюль,  выскочил  не
улицу. Солнце светило вовсю. Юрка прищурился и подумал:
   - Ну и денек! - но тут же поймал себя на том,  что  подумал  он  это  без
всякой иронии. Денек и в самом  деле  был  на  славу.  И  вот  что  странно,
несмотря на все произошедшее,  голова  у  Юрки  была  ясная  до  хрустальной
прозрачности, как вода в горном ручье. Сумбур, который еще так недавно в ней
творился, как будто этой водой смыло. Мозг жгла одна,  но  пламенная  мысль:
найти во что бы то ни стало.
   Он каким-то новым, появившимся у него совсем  недавно,  чувством  ощущал,
что его помощь очень нужна  Валерке.  И  надо  сознаться,  что  этому  вновь
преобретенному чувству Юрка доверился полностью. Он ни на миг не  усомнился,
что оно само  приведет  его  куда  надо  и,  мало  того,  вовремя  подскажет
правильные действия...
   И когда  это  чувство  вместо  того,  чтобы  привести  его  на  остановку
автобуса, потянуло напрямик, хотя между  школой  и  зоной  отдыха  разлилась
огромная лужа, Юрка, не раздумывая ни минуты, смело шагнул  в  мутную  воду,
как апостол, решивший продемонстрировать чудо хождения по воде, яко по суху.
   Однако, на сей раз чуда не произошло, то есть, пока Юрка добрался до леса
он заляпался по уши, что,  впрочем,  никак  не  отразилось  на  его  вере  в
непогрешимость нового чувства.
   Доверяя ему и дальше, Юрка бегом  направился  к  озеру,  где  по  причине
раннего времени было пока еще пусто и только стайка уток плавно скользила по
зеркальной поверхности, да на свежевымытых досках лодочного причала  загорал
его начальник,  он  же  главный  спасатель,  дядя  Кеша,  Валеркин  и  Юркин
закадычный друг-приятель.
   - Здрасьте, дядя Кеша! - окликнул его Юрка. - Валерку не видали?
   - Как же, - отозвался дядя Кеша, - катается! Я ему свою лодку дал, - дядя
Кеша приподнялся на локте и окинул взглядом вверенное ему озеро. Лодки нигде
не было видно. - За остров заплыл небось!
   - И давно катается? - замирая, спросил Юрка.
   - Да уж минут сорок-пятьдесят! - ответил дядя Кеша и вновь лег на спину.
   - Не может быть! - хотел крикнуть Юрка, но тут же понял, что  может,  еще
как может. Теперь, судя по всему, с ними может произойти все что угодно.
   - Порыбачить не хочешь? - между тем спросил его  дядя  Кеша.  Вопрос  был
задан как бы между прочим, вроде из вежливости. Дядя Кеша изо всех сил делал
вид, что кроме солнечных ванн, которые в данную  минуту  он  принимает,  его
ничего на свете не волнует.
   Но это было не так. И Юрка это увидел сразу, даже невооруженным глазом.
   Надо сказать, что их дружба с дядей  Кешей  состоялась  на  почве  общего
увлечения рыбной ловлей. Они часами могли просиживать у воды, не сводя  глаз
с маленького поплавка, а зимой дружно мерзнуть  над  просверленной  во  льду
лункой. Как известно рыбак рыбака видит издалека - ив этом видении  возраст,
образование, служебное положение  в  счет  не  идут.  У  них  совсем  другие
ценности...
   Года два назад Юрка подарил дяде Кеше катушку японской нейлоновой  лески,
которую отец привез из плавания, чем тронул старого рыболова чуть ли  не  до
слез. С этого все и началось... С тех пор к услугам Юрки, а заодно и Валерки
всегда была лодка и снасти дяди Кеши. Лови, не хочу...
   Загвоздка состояла лишь в том, что рыба, если и была  когда-то  в  озере,
то, судя по всему,  давным-давно  вся  вышла.  Так  что  сиди,  не  сиди,  а
результат один. Ни лодка, ни японская леска тут не помогут.  Как  сказал  бы
теперь Валерка, на нет и суда нет...
   И вот в прошлом году дядя Кеша, посоветовавшись с Юркой и Валеркой, раз и
навсегда решил покончить с этим существенным недостатком  любимого  водоема.
Он взял отпуск за свой счет и уехал на  неделю  к  другу  на  Волгу,  откуда
привез в большом баке мальков различной  речной  рыбы,  вплоть  до  осетров.
Друзья торжественно выпустили их в спокойную озерную воду.  Дядя  Кеша  даже
рукой вслед махнул, плодитесь, мол, размножайтесь...
   И конечно же им не терпелось поскорее узнать, что же из этого  вышло.  Но
вплоть до сегодняшнего утра у них ничего не получалось: сначала лед никак не
таял, а потом сразу начались грозы. Судя же  по  всем  рыболовным  приметам,
рыба в озере была и в достаточном количестве. У дяди Кеши с  самого  раннего
утра руки чесались закинуть  удочку,  но  из  солидарности  он  крепился  из
последних сил.
   И для Юрки соблазн был велик, но он нашел в себе силы не поддаться ему.
   - Потом, дядя Кеша! - крикнул  он  и  помчался  к  мостику,  ведущему  на
остров.
   Дядя Кеша, не ожидавший такой реакции на свое предложение, резко сел. Все
безразличие с него как рукой сняло, он с недоумением и обидой  глядел  вслед
убегающему Юрке.
   Юрка же, проскочив одним махом  резной  мостик,  очутился  на  острове  и
скрылся за деревьями. Островок находился  на  самой  середине  озера  и  был
невелик. Пересечь его можно было за минуту, так что ровно  через  это  время
Юрка оказался на другой его стороне.
   После произошедшего за последние несколько недель Юрка поверил бы даже  в
говорящего слона. Но это уже было слишком! Хотя на первый взгляд  ничего  из
ряда вон выходящего он не увидел.
   Посторонний бы наблюдатель, наверное, так бы и  не  понял,  что  его  так
удивило.
   Недалеко от берега плыла лодка, в которой находились  мальчик  и  девочка
лет  одиннадцати-двенадцати,  внешне  ничем   не   отличающиеся   от   своих
сверстников. Тем не менее, Юрка при виде их от неожиданности сел на землю.
   Он был готов скорее поверить в то, что Валерка,  который  двадцать  минут
назад в классе исчез прямо у него на глазах, тем не менее вот уже  час,  как
ни в чем ни бывало, катается на лодке по озеру, чем в то, что делает он  это
в компании с Ликой Волковой.  Так  как  девчонка,  сидящая  на  веслах,  вне
всякого сомнения была ею.
   Как  оказалась  девочка  его,  можно  сказать,   недосягаемой   мечты   с
единственным другом, с которым он еще утром готов был пойти  в  разведку,  в
одной лодке - в голове у него не укладывалось.
   Оставалась  одна  надежда,  что   это   ему   просто   мерещится.   Такая
незапланированная фата-моргана в центре средней полосы.
   А пока он размышлял над еще одной свалившейся на него неожиданностью,  на
лодке его, наконец, заметили и заволновались.
   - Это он! - крикнул Валерка. - Я же говорил, что он где-то здесь... Я это
нутром чувствовал!
   Юрка понял, что это не мираж, так как  никогда  не  слышал,  чтобы  мираж
разговаривал. Он поднялся на  ноги  и  медленно  пошел  к  воде.  Лика  тоже
направила лодку к берегу. Валерка встал на корме и протянул Юрке руку.  Юрка
прыгнул и оказался с Валеркой лицом к лицу.
   - Ты чего? - оглядев его с ног до головы, спросил Валерка.
   - А ты чего? - в свою очередь спросил Юрка.
   - Я ничего... - ответил Валерка.
   - И я ничего...
   - Откуда ты такой? - Валерка послюнил ладонь и  вытер  грязь  у  Юрки  со
щеки.
   - А ты на себя посмотри! - парировал Юрка и замолк, так как вдруг увидел,
что родинка у Валерки переехала назад под правый глаз. - Ну, ты даешь!
   - Это я даю? - возмутился Валерка.
   - А кто же еще? Ты тут дурочкой не  прикидывайся!  -  обозлился  Юрка.  -
Исчезает прямо на глазах, а сам в этом время на лодке катается! Наш  пострел
везде поспел!
   - Сам-то ты хорош! - не остался в долгу Валерка. - Чего в  лифте  ко  мне
привязался? И во дворе?
   - Я к тебе?! - удивился Юрка. - Нужен ты мне, как рыбе зонтик!
   - А кто же, Пушкин? Как привязался  со  своими  поговорками,  как  банный
лист. А еще "Не укради!" - кто кричал? А чего я у тебя брал?
   - Ну, положим, ты у меня "Всадника без головы" зажилил! - резонно заметил
Юрка, совершенно не понимая, когда это он к Валерке приставал.
   - Ничего я у тебя на зажиливал, я тебе за него фонарик предлагал, сам  же
обещал подумать, а раз раздумал, так бы и сказал, гони, мол, Майн Рида, а то
вдруг формулы начал писать разные... математические... - кипел Валерка.
   - Не писал я никаких  формул!  -  заорал  Юрка  на  всю  зону.  -  У  нас
математика следующий, а ты с географии исчез!
   - Не был я -ни на какой географии! - заорал в ответ Валерка.
   И тут же оба подумали одно и то же:
   - Неужели ничего не помнит или притворяется?! Вот история с географией...
   Неизвестно, чем бы закончился  их  диалог,  если  бы  в  этот  момент  не
вмешалась, до сих пор  молчавшая,  Лика.  На  протяжении  всего,  совершенно
непонятного разговора, она сидела на веслах и, гребя потихоньку,  переводила
взгляд с одного на другого. Наконец она не выдержала.
   - Чего мы время тратим попусту?! - сурово спросила она. - Нужно же что-то
делать! Друзья уставились на нее и спросили хором:
   - А что тут поделаешь?
   - Мужчины вы или не мужчины? Ну, на