ется горло и мерзкие грубые усы мыши елозят по нежному пищеводу.
Давился но глотал, а глаза его смотрели в серое унылое небо. Наконец мышь
ушла почти вся лишь только хвост болтался снаружи и вид его был так
омерзителен, что Серега выдвинул ядовитый зуб и перекусил хвост одним
движение челюстей.
   Как же ему недоставало обычных зубов!
   После этого его еще некоторое время преследовало ощущение собственной
безумной раздутости, а шкура на брюхе натянулась так сильно, что вот- вот
прорвется и его разорвет пополам , а полупереваренная мышь вырвется таки
на свободу.
   Он еще некоторое время поразмышлял над этим, а затем неожиданно заснул
прямо в траве, при свете дня, так и не закрывая глаз. Впрочем он знал, что
змее для насыщения требуется полнейший покой.
   Это был единственный день, когда от не бередил душу размышлениями о
кинутой деревне, не видел кошмаров. Мысли текли лениво и он вроде пал, а
вроде и не спал и все было ему безучастно и ничего не колыхало его
измученный разум.
   - "Полный ступор"- сказал Сергей про себя -"Полнейший..."
   Вот так он насытился в первый раз и целых полтора дня после этого
пребывал в сонном блаженстве. А на третий день все началось сначала.
   Были в лесу и всякие опасности. Один раз Сергей очнулся от мощного
сотрясения воздуха, которое он ощутил как крепкий удар в переносицу, так
велико было колебание. В изумлении вскинул голову и узрел исполинское
темное, покарябанное копыто, мощно опустившееся всего в десяти сантиметрах
от него.
   Копыто переходило в исполинский, покрытый толстенным ворсом столб,
являвшийся видимо ногой, а тот в свою очередь врастал в теряющееся в
высоте брюхо.
   Копыто с бесшумным грохотом опустилось и поднялось снова, увлекая за
собой пласты черной лесной земли. Стукнуло и исчезло и коричневая туша
больше не загораживала небо.
   Сергей шатнулся и его сметенный разум пытался найти название прошедшей
мимо махине. Затем он понял.
   - "Лось.."- подумал он -"Обычный лось!"
   Внутри он весь исходил истерически смехом, но снаружи было видно лишь
маленькую змейку бесстрастно смотрящая в пространство.
   Ступи копыто чуть ближе и только бы хрустнул длинный хребет,
разлетелись непрочный тонике ребра, а он даже и не заметил бы.
   Страшно жить в лесу. Страшно быть таким маленьким, страшно подумать,
что тебя, человека могут раздавить посреди темного леса, откуда до
ближайшего населенного пункта пять километров, да и то этот пункт с каждым
днем теряет свое население.
   - "Сколько вас тут мои собратья"- думал Сергей сидя, на старом пне и
глядя вглубь осыпающегося леса- "Сколько вас таких, обратившихся в змей.
Мучающихся от безысходности, стенающих о потере друзей, дома, семьи. О
потере человечности в конце концов! Ибо трудно оставаться человеком в
личине змеи."
   А еще он думал о том, когда же он услышит наконец зов Снорунга,
змеиного бога, ведь все пораженные змеиным проклятием должны слышать у
себя его голос. Но голос молчал, и не было слышно вообще ничего, мир был
беззвучен. И Серега с ужасом чувствовал, что начинает забывать простую
человеческую речь - "Я Сергей! Я Человек!"- говорил он себе разлегшись в
темноте старого поваленного дерева- "Я мог ходить. У меня был автомобиль.
Большой, хороший, только вот не помню марки, я даже умел на нем ездить. Я
левой рукой держал руль, а правой включал передачу. Вот так, брал рычаг и
сжимал пальцы. Как хорошо иметь пальцы."
   Он вспомнил свои руки. Самое худшее было то. Что вместе с речью он все
чаще забывал, как выглядел до превращению ,видно, что маленький мозг змеи
не мог удержать столько воспоминаний сразу и пасовал, потихоньку теряя их
одно за другим. Сергей боялся, что ему грозит полнейшая амнезия после
которой он самой обыкновенной змеей, каких теперь пруд пруди в этих
местах. Это страшно и будущее рисовалось ему в черных красках. В красках
нависшего угрюмого неба, которое не менялось ни днем ни ночью.
   Да, это было жалкое существование, и большую часть темного дня он
проводил в неизменном депрессивном ступоре, лежа в тяжелых думах на траве.
Всякий кто увидел бы его сейчас, неизменно бы сказал: Всякая так лежащая
змея живой быть не может.
   Одни раз во время такой лежки он чуть не погиб. Как всегда безвольно
вытянувшись лежал среди могучих стволов, какой теперь казалась ему трава,
как неожиданно его чешуйчатый хвост отозвался резкой острой болью, словно
туга загнали раскаленный металлический шип.
   Сергей яростно дернулся, отпрыгнул в бок, а просыпающиеся мозги яростно
пытались понять, что происходит. Впрочем он тут же понял, потому что
исполинские рыжие челюсти дробно клацнули пред самым его треугольным
носом. Секунду Сергей смотрел на стоявшее пред ним чудовище, чудовищных
размеров зверь (Впрочем для него теперь все были огромными), вытянутая
морда покрытая ослепительно красным мехом, торчащие уши с черными
кончиками и два круглых желтых глаза, горящих жаждой убийства.
   Лиса- вот кто это был, но даже маленькая лесная лисичка была для Сереги
смертельным врагом, а он помнил, что лисы в поисках пищи иногда ловят и
успешно убивают змей. И эта явно решила не отставать. С потрясающей для
такой махины скоростью лиса кинулась на бывшего человека, распахнула
пасть, а оранжевые глаза светились подобно двух яростным солнцам.
   Сергей кинулся под челюсти и как можно быстрее скользнул между лапами,
мельком подумав о судьбе своего хвоста. Не откусила ли? Впрочем какая
разница!
   Тут бы живым уйти.
   Лису подобный маневр шокировал , она заметалась закрутила рыжей башкой
в поисках добычи, а Сергей уже изо всех сил уматывал прочь. Ин извивался
изо всех сил, но ползал он еще плохо и двигался как быстро идущий человек,
несмотря на то, что ребра уже болели, а каждый острый сучок и камешек
норовил распороть брюхо.
   Лиса прыгнула. Быстро, изящно, она совсем не напрягалась загоняя эту
добычу, и сразу оказалось перед улепетывающим Серегой. Сделала выпал
челюстями и перевертень дико изогнулся уходя от клыков чуть ли не
завязываясь в узел. Снова ожгло болью бок, это зверюга задела когтистой
лапой. Отбросила в сторону. А при падении приезжий едва не поломал себе
хребет.
   - "АААААААААА"- орал он улепетывая- но пасть лишь широко раскрывалась и
выдала полузадушенные хрипы.
   Лисица снова прыгнула и опять обошла его спереди, пасть широко раскрыта
а с розового языка летят водянистые капли слюны. Бросилась на него и тут
Сергей с потрясающей скоростью отпрыгнул в едином порыве стал подниматься
на ствол ближнего дерева. И как сумел зацепиться незнакомым змеиным телом?
Видимо было явление того де порядка что проявляется в людях лишь в
экстренных случаях. Из тех, когда луди прыгаю на двухметровую высоту
спасаясь от медведя или тащат тяжеленный сундук, который не под силу
поднять четверым.
   Так или иначе с помутненным от страха разумом он сумел всползти на
высоту около метра по совершенно гладкому стволу а потом сорвался и
обрушился на гладкую рыжую спину снующей внизу лисицы. Упал и тут же
рефлекторно вцепился челюстями, на всю длину вогнав ядовитый зуб.
   Лиса взвизгнула, издала омерзительной вою и Сергей полетел с ее спины
мощным толчком прямо в густые заросли дикого боярышника. Упас и сильно
рассек чешуйчатую спину. В глазах двоилось и зрение периодически
отключалось, словно испорченный экран телевизора.
   Но он видел, что вогнал в противника огромную дозу яда. Лиса поначалу
металась, искала его, а затем вдруг остановилась, мотнула головой и
дезориентировано закружилась между деревьями. Затем ее ударило об ствол,
повело в сторону , но тут рыжие лапы подкосились и зверь рухнул массивной
грудой яркого меха. Глаза вылезали из орбит, пасть бессильно распахнулась,
лапа пару раз скребанула землю и затихла.
   Сергей бессильно лежал в кустарнике. Его разрывали множественные
ощущения.
   Ему было страшно, больно, он плохо видел, он радовался что победил
врага, он пытался убедить себя, что больше ничего не угрожает. И
одновременно ему была жалко лису, этого красивого лесного зверя, с таким
пышным хвостом с белой кисточкой и яркими круглыми глазами. Он убил такую
красоту, хотя и знал, что это хищник, и их убивают люди, при возможности.
Но ему все равно было жаль, что оборвал жизнь такой красивой пушистой лисы.
   - "Прости"- подумал он - "Ты как и я не можешь придти к людям. Мы оба
наподобие отверженных. Но у тебя есть четыре лапы и челюсти полные
великолепных зубов. Тебе легче, ведь у меня нет даже и этого."
   Посидев немного рядом с телом лисы Сергей заструился в кустарник, ему
еще надо было разобраться с ранами.
   Однако с этого случая он стал осторожнее.
   Некоторое время спустя жажда человеческого общения допекла его так
сильно, что он рискнул отправиться в деревню. Полз, не думая не о чем, в
том числе и о том, что в деревне его пришибут, как только увидят. У Сергея
была слабая надежда найти дом Щербинского. Быть может он узнает Сергея и
постарается как то помочь.
   Да, Серега не мог говорить, но если надо, то все таки смог бы
объясниться.
   Только вот он не знал, что произошло с его спутниками после того как он
схватил камень. Быть может сам Сергей их и укусил после этого. В памяти
был полнейший провал, а навестить пруды он не решался.
   Впервые за долгие дни он спустился с холма, невредимым прополз через
кордон и осторожно заструился на обочине грунтовой деревенской дороги.
Отсюда было видно, что на фонарных столбах висят остовы змей, когда то
бывших людьми. Остовы эти уже порядком сгнили и тут и там в сморщенных
шкурах белели кончики ребер.
   Новых нее прибавилось, значит либо змеи уже не посещают деревню, либо
людей тут не осталось.
   Мимо пронеслась стайка чешуйчатых трехглазых волков. Серега поспешно
шарахнулся ближе к домам, но волки не обращая внимания пронеслись мимо. Их
лапы тихо шлепали по лужам в непрерывном ритме.
   По сторонам просторной дороги чернели дома без единого пятнышка света,
значит нежилые, хотя некоторые как он помнил раньше светились светом
керосиновых ламп. Куда делись их жильцы? В лес, понятно, как и Серега они
теперь в змеином теле скользят где то в чаще, пытаются выжить. А кто то
может уже и впал в холодную спячку.
   Скользилось тяжело, апатично, донимал холод, лишавший подвижности, и
Сергей полз почти не глядя перед собой. Продолжался ли вокруг шабаш он не
мог сказать, так как монстров не было видно, а воплей он слышать не мог.
Что ж, в образе змеи тут было гораздо безопасней.
   Непонятно как он снова очутился на площади, у маленького синего домика
с совами на крыше. Некоторое время тупо смотрел, припоминая, где его
видел. Затем понял и заметил стоящую рядом машину. Его машину, которая
стояла здесь с момента их перехода в дом Щербинского. У автомобиля не было
колес. Резина была снята или попросту обгрызена и машина уныло опиралась
на четыре ржавых испачканных глиной диска. Зрелище было жалкое, как
впрочем и зрелище самого Сергея.
   Приезжий некоторое время смотрел на свой автомобиль вспоминая поездку в
это проклятое место. Затем вздохнул в меру сил и по бывшему колесу
вскарабкался на капот. Устроился поудобней на гладкой синей краске и
свернувшись в клубок тоскливо положил голову по направлению к площади.
   Машина, предмет человеческой цивилизации, путь в которую для него
закрыт.
   Как же не хватает простого чистого неба над головой! Колпак, это что.
Вся эта деревня под черным непрозрачным колпаком.
   На его глазах моросящих дождь перешел в мелкий снежок, что искрился и
подпрыгивал в ледяном воздухе. Вспыхивал временами в свете зарниц и снова
становился однородной серой массой сыплющейся с небес.
   Сергей лежал, холод и апатия захватили его и он уже больше ничего не
желал а хотел только вот так лежать на капоте своей машине и вспоминать
теплые дни.
   Дни когда еще не начался это т ад. Хотелось бы еще закрыть глаза, но он
не мог и потому уныло смотрел, как снег заметает площадь. Вечерело и скоро
темный день прейдет в совсем темную ночь. Забыться бы.
   Неожиданно он заметил, что от площади к нему идут двое. Во тьме с
трудом угадывались силуэты, да и змеиное зрение было слишком слабо, но
четко были видны ружья. Нечисть с ружьями не ходит. Люди шли
целенаправленно, направляясь к автомобилю с какой то неясной целью, но
когда подошли ближе разом стали как вкопанные, заметив Сергея.
   Приезжий не пошевелился, он просто смотрел на них и ему было все равно,
что будет дальше. Этих селян он не знал, видно раньше не сталкивались. Не
пошевелился он и тогда, когда первый, широко распахнув рот от удивления
резво сорвал ружье и прицелился, но второй не дал, он резко стукнул по
ружью сверху и тот не успел нажать на курок.
   Второй ружье не поднимал, вместо этого он подошел ближе к капоту и
бесстрашно наклонился. Затем что то сказал. Что было не ясно, потому что
Сергей не слышал. Но губы повторяли одно и то же слово и в конце концов
приезжий понял:
 
   - Ты человек? - был вопрос.
   Сергей нехотя оторвал голову от железа. Осторожно кивнул. Как бы не
расценили как попытку нападения с его стороны. Второй поманил первого и
теперь они оба наклонились над ним.
   - Понимаешь меня? - спросил все тот же.
   Серега снова кивнул, и подполз чуть ближе теперь внимательно глядя в
лицо пришельца.
   - Понимаешь меня, да? - повторил снова селянин- затем не отворачиваясь
сказал явно первому:
   - Смотри, озмеился а разум не потерял. Возьмем его?
   Второй сурово глянул на Сергея, пощупал ружье:
   - Может нечисть такая понятливая. Кивает. А как возьмешь его в дом, все
перекусает.
   - Да нет же! Человек он, страдает тяжко вот и пришел.
   Серега отчаянно закивал, жизнь потихоньку возвращались в его змеиное
тело.
   Он прополз кругом по капоту и снова смотрел на людей. Не боятся ведь
ходят среди шабаша, да еще и в Сергее человека признали. Значит все таки
еще остались люди в Черепихово.
   - Да возьмем! - настаивал второй- слышь, ты змея, обещаешь что не на
кого не покусишься.
   Сергея снова закивал. Он подумал, что со стороны это выглядит довольно
потешно, кивающая змея.
   - Видишь? Он не будет мешать, в душе он наверное еще человек.
   - Нуу... - сказал первый, вдруг резко развернулся и выпалили из ружья
вот тьму.
   Выстрела слышно не было, но воздушная волна больно сотрясла
чувствительные ячейки третьего глаза. Селянин наверное попал, потому что
заухмылялся, и обернувшись сказал:
   - Ладно бери, только быстро, а то уходить пора.
   - Ну залезай- произнес второй тоже улыбаясь и протягивая Сергею
потертую меховую кепку, чтобы было легче нести. Серега рванулся к кепке но
в этот момент добрый селянин с резким хлопком в воздухе обратился в змею.
   Приезжий испуганно отпрянул, а первый человек широко открыл глаза,
похоже что то заорал, потом вскинул ружье и выпалили во что то на земле.
Выше капота взлетели кровавые ошметки, кусок чешуйчатой шкуры грохнулся на
капот, пронесся перед самым Серегиным носом.
   Сергей прыгнул с капота на землю. Позади него селянин уже яростно
перезаряжал ружье для нового выстрела, теперь уже явно в него. Лицо его
было яростно перекошено, а руки достающие патрон, дрожали.
   Бывший горожанин ринулся прочь в траву, теперь он хотел как можно
скорее добраться до леса. На душе было горько, но он знал, что на людей
рассчитывать не приходится. Как знать, не может ли такое статься, что эти
двое последние жители проклятого села.
   Перед глазами стоял ободранный кровавый кусок шкуры. Почему то гибель
под выстрелом змеи ужасала Серегу больше, чем осознание, что эта змея тол
ко что была человеком.
   - "Ты становишься змеей, вот почему"- сказал он себе и тоска навалилась
с новой силой.
   Впереди уже качались деревья бора. Больше он вылазок в Черепихово не
предпринимал. Лишь как всегда выбирался к вечеру на пригорок и смотрел на
раскинувшуюся внизу деревню под черным куполом. А сверху падал колючий
снег.
   Минуло довольно много времени голодного животного существования и
Серега уже по утрам не мог вспомнить собственное имя. Лишь к полудню на
поверхность пробивались из подсознания туманные воспоминания о людской
жизни. Поначалу это пугало, но затем мышление у него ослабло настолько,
что амнезия совершенно перестала волновать. Его змеиная сущность стала все
чаще брать верх.
   Теперь к вечеру он не мог вспомнить что делал днем и приползал на
пригорок только по привычке и не мог понять зачем это делает. Периодически
н обнаруживал себя в совершенно незнакомых местах, а как туда попал понять
не мог. Одно хорошо. С потерей памяти престали мучить тягостные
воспоминания о поражении.
   И в один ненастный и непогожий как всегда день он неожиданно обнаружил
себя сидящим на берегу Черного пруда и пристально вглядывающимся в
проклятый камень как не бывало опирающийся на булыжник.
   Что привело его змеиную натуру в это совсем неподходящее для
пресмыкающего место? Или это прорвался таки зов Снорунга, мерзопакостного
языческого бога племен Финно- Угорской группы?
   Хотя нет, не слышно ничего, а ведь зов должен быть слышен, как был он
слышен плененному Кузьмичу.
   Минуту посидел гладя на камень, на тяжелые воды пруда, а затем подполз
к камню, приподнялся и ударился со всей силы об землю. Аж дух захватило.
   Вспыхнуло, мир перевернулся два раза в глазах, а затем он вскочил на
четыре конечности подпрыгнул метра на полтора от щенячьей радости.
   Он стал волком. Некрупным, но мощным и быстрым, с густым теплым серым
мехом. Он слышал, чувствовал запахи, и ощущал голод. Скосил оранжевый глаз
на камень, хрипло взвыл и кинулся в лес.
   С этого момента начался второй этап Серегиного вынужденного
отшельничества в лесу. Легконогим волком мчался он по лесу, охотился,
выслеживал быструю добычу, всяческих зайцев, мышей, а если повезет и
косулю. Заваливал ее съедал.
   Насытившись мчался к камню, там бился об землю и вскакивал черным
вороном.
   Взмывал тяжело в черное небо, кружился там почти не отличимый от
облаков, возвращался и огромным лосем рвался сквозь лес, трубил.
   Он поменял личины десятков животных, был и белкой с пушистой оранжевой
шкуркой, был и здоровым зайцем русаком и лупил передними лапами об старый
пень, был лисой, барсуком мышкой полевкой и огромной белой совой. Жизнь
была вольная.
   Он мог бегать, летать, ползать, он слышал, чувствовал запах, а
огромными совиными глазами различал зайца за полкилометра. Яркая была
жизнь, да вот только та искра разума, что оставалась в нем, все быстрей и
быстрей гасла.
   Стремительно неся ловкое серое тело на четырех мощных лапах он уже не
помнил, кто он есть, не знал своего имени, не помнил совсем людей. И уже
не терзала его совесть, за брошенное село, не хотел он вернуться, а как
истинный зверь жил настоящим моментом, не имея не прошлого не будущего.
   В какой то из таких звериных дней он наконец услышал зов. Услышать то
услышал, но что это такое осознать и обдумать уже не мог, поэтому он
поступил на уровне заложенных в него рефлексов, а именно помчался на
призыв.
   В волчьем обличье он мчался сквозь лес. Продирался через жесткий
кустарник, и ледяная крупа оседала на его теплую шерсть. А зов звучал все
громче все мощнее, он уже захватывал лесного зверя, когда носившее
человеческое имя Сергей все больше, целиком и без остатка.
   "Сюда!"- звал зов- "Все кто плавает, летает бегает и ползает! Все сюда,
на берег пруда, там где вода делит вечно границу с землею!" Такой был зов,
только грубее и безсловный на уровне прямой мысленной передачи. Волк
Сергей мчался вперед, а в его маленьком зверином мозгу, под толстой
черепной костью горело желание добраться до пруда скорей и подчиниться
высшей призывающей воле.
   По пути он замечал, хотя и не обращал внимания, что лес со всех сторон
от него заполнен зверьем. То были совершенно разные звери, но все они
мчались бок о бок, продираясь через жесткий кустарник, но при этом
совершенно не чувствуя боли. Вражда была забыта. Волк мчался рядом с
зайцем, лисой, даже мелких мышей Серега замечал краем глаза. И те ползли