ысль приводила его в ужас.
     Сорберри промурлыкал: "Преданный интересам  Америки  секретный  агент
вел  съемку  кинокамерой  с  телескопическим  объективом,   спрятанной   в
пуговице, и поэтому снятые им кадры несколько расплывчаты".
     И, как и  сказал  Сорберри,  на  экране  появились  две  расплывчатые
фигуры, двигавшиеся вдоль высокой стены. Рузвельт и Иосиф  Сталин.  Сталин
шел  сам,  а  Рузвельт  сидел  в  кресле-каталке,  которую  толкал  лакей,
облаченный в специальную форму. На коленях у Рузвельта лежало пальто.
     Специальное акустическое  устройство,  действовавшее  на  расстоянии,
сообщил Сорберри, имелось в распоряжении нашего агента, и поэтому он  смог
подслушать...
     Ладно, подумал Адамс, хорошо. Фотоаппарат размером с пуговицу; кто  в
1982 году помнил о том,  что  в  1944  году  столь  миниатюрной  шпионской
техники не было и в помине? И поэтому эта деталь  ни  у  кого  не  вызвала
подозрений, когда эта явная фальшивка транслировалась по  всему  Зап-Дему.
Никто ведь не написал в Вашингтон, округ  Колумбия:  "Господа:  касательно
кинокамеры размером  с  пуговицу,  находившуюся  в  распоряжении  "верного
Америке секретного агента", хотел бы  сообщить,  что...".  Нет,  этого  не
произошло, а если кто-то и написал, то письмо, вероятно, без лишнего  шума
уничтожили, возможно, вместе с автором.
     - Какой эпизод ты смотришь, Джо? - поинтересовалась Коллин.
     Он отключил кассету и откинулся в кресле:
     - Самый важный.  Когда  Франклин  Делано  Рузвельт  и  Сталин  решают
покончить с демократическими странами Запада.
     - О да! - Она кивнула и уселась рядом с ним. -  Расплывчатый,  снятый
издалека кадр. Разве его можно  забыть?  Его  просто  вдалбливали  в  наши
головы.
     - Разумеется, ты понимаешь, - сказал он, - где  здесь  была  допущена
ошибка?
     - Нас учил этому сам Броз, а он был учеником Фишера.
     - Теперь такие ошибки уже не делают, - сказал Адамс. - Я имею в виду,
при создании "печатной продукции". Нас хорошо  научили,  мы  опытнее,  чем
они. Хочешь взглянуть, а?
     - Нет, спасибо. Честное слово, меня это не интересует.
     - Меня  тоже.  Но  этот  фильм  всегда  вызывал  у  меня  восхищение,
восхищение тем, что его не отвергли.
     Он снова припал к экрану.
     Голоса этих двух людей были слышны не очень разборчиво из-за  шорохов
фона, что служило  доказательством  применения  дистанционного  микрофона;
понять, о чем они говорили, было довольно трудно, но возможно.
     Во время этой  сцены  в  варианте  "А"  Рузвельт  и  Сталин  говорили
по-английски. Рузвельт с интонациями выпускника Гарвардского университета,
Сталин - с сильным славянским акцентом, гортанным, похожим на хрюканье.
     Итак, понять слова Рузвельта было  легче.  А  слова  его  были  очень
важны,  потому  что  он  говорил  откровенно,  не  зная  о  "дистанционном
микрофоне". И из слов его было ясно, что он, Франклин Делано  Рузвельт,  -
коммунистический агент. Подчиненный партийной дисциплине.  И  он  продавал
США своему начальнику, Иосифу Сталину. Начальник говорил: "Да, товарищ, ты
понимаешь, что нам нужно, ты задержишь армию союзников на Западе, так  что
Советская Армия сможет как можно дальше продвинуться у  центру  Европы,  к
самому  Берлину,  чтобы  установить  советское  господство".  Два   лидера
сверхдержав вышли из зоны действия микрофона, и гортанный сильный голос  с
акцентом перестал быть слышен.
     Джозеф Адамс выключил фильмоскоп и сказал Коллин:
     -  Несмотря  на  одно  упущение,  Готтлиб  превосходно  справился   с
заданием. Парены, который играл Рузвельта, и в самом  деле  был  похож  на
Рузвельта, актер, игравший Сталина...
     - Так в чем же ошибка? - напомнила ему Коллин.
     - Сейчас объясню.
     Это  была  самая  серьезная  ошибка,   которую   допустил   Фишер   -
единственный  просчет,  сделанный  при  съемках  сфабрикованных   эпизодов
варианта "А".
     Иосиф Сталин английского языка не знал. И, поскольку  он  не  говорил
по-английски, описанный выше  разговор  состояться  не  мог.  Теперь  было
понятно, чего стоит самый главный эпизод фильма и что, собственно  говоря,
представляет  собой  он   сам.   Преднамеренная,   тщательно   продуманная
фальшивка, сфабрикованная, чтобы снять с Германии  вину  за  содеянные  во
время Второй Мировой войны преступления. Потому что в 1982  году  Германия
уже обрела  былое  могущество  и  считалась  наиболее  влиятельным  членом
содружества  наций,  называющих  себя  "Западные  Демократии"  или  просто
"Зап-Дем", тем более  что  ООН  прекратила  свое  существование  во  время
Латиноамериканской войны 1977 года, и  ее  место  ловко  и  охотно  заняла
Германия.
     - Меня тошнит, - признался Адамс Коллин: дрожащими руками  он  достал
из кармана сигареты. - Подумать только, во что мы превратились из-за  этой
шитой белыми нитками фальшивки, в которой Сталин разговаривает  на  языке,
который он никогда не изучал!
     Помолчав, Коллин ответила:
     - А может быть, Фишер мог...
     - Без труда избежать этого ляпсуса. При  помощи  одного-единственного
переводчика. Но Фишер был настоящим художником, ему нравилась идея заснять
их разговаривающими наедине, без посредников  -  он  чувствовал,  что  это
придаст фильму еще больший  драматизм.  И  оказался  прав,  поскольку  его
"документальный" фильм был воспринят как подлинный исторический  документ,
рассказывающий о "ялтинской измене" и "непонятом" Адольфе Гитлере, который
якобы  всего  лишь  пытался  спасти  демократические  страны   Запада   от
коммунистов... даже концлагеря, он сумел оправдать даже концлагеря! И все,
что ему для этого потребовалось -  лишь  несколько  кадров  с  британскими
военными кораблями и изможденными узниками концлагерей, несколько насквозь
фальшивых эпизодов,  полностью  высосанных  из  пальца,  несколько  метров
подлинных    киноматериалов    из    военных    архивов     Зап-Дема     и
елейно-проникновенный голос, склеивший все это воедино.  Елейный,  но  при
этом уверенный в себе. Чисто сработано.
     - Я не понимаю, - сказала Коллин, - почему это тебя огорчает? Неужели
из-за того, что ошибка бросается в глаза? Однако в те времена она вряд  ли
была так заметна - кто в 1932 году мог знать, что Сталин не умел...
     - А известно ли тебе, - снова  заговорил  Адамс  медленно,  тщательно
подбирая слова, - на чем основывается надувательство в  варианте  "Б"?  Ты
хоть краешком глаза видела когда-нибудь этот фильм?  По-моему,  даже  Броз
никогда не видел вариант "Б", как, впрочем, и вариант "А".
     Она задумалась:
     - Нет, постой. В варианте "Б", сделанном для коммунистического  блока
в 1982 году... - Она поморщилась, пытаясь хоть что-нибудь вспомнить, потом
сказала: - Надо признаться, я уже очень давно не просматривала ни одну  из
серий варианта "Б".
     Адамс сказал:
     - Тогда начнем с самого главного тезиса документального  фильма  "Б".
Утверждается, что СССР и Япония стараются спасти цивилизацию. Англия и США
являются тайными союзниками нацистов,  Гитлера;  они  дали  ему  власть  с
единственной целью - натравить его на восточные  страны,  чтобы  сохранить
существующее равновесие сил. Нам это  и  так  известно.  Во  время  Второй
Мировой войны Англия и США делали вид, что воюют  с  Германией,  на  самом
деле только Россия сражалась на Восточном фронте; высадка в Нормандии (как
она называлась? Второй фронт?) произошла только после того, как Россия уже
победила Германию. США и Великобритания жадно бросились делить трофеи.
     - Трофеи, - сказала Коллин, - которые по праву принадлежали  СССР.  -
Она чуть наклонила голову. - Но в каком месте фильма  "Б"  Фишер  допустил
техническую ошибку? Главные мысли фильма, как  и  варианте  "А",  вызывают
доверие; кроме того, он  использовал  подлинные,  отснятые  в  Сталинграде
материалы.
     - Да, подлинные. Настоящие и убедительные. Война и в самом деле  была
выиграна в Сталинграде. Но, - он сжал кулак, нечаянно раскрошил сигарету и
выбросил ее в ближайшую пепельницу, - я не собираюсь просматривать  заново
вариант "Б". Несмотря  на  рекомендации  монады-администратора.  Я  терплю
поражение. Я перестал расти как профессионал, а  это  означает,  что  меня
обойдут другие - и на этом моя карьера закончится.  Я  догадался  об  этом
вчера вечером, еще до твоего отъезда. Сегодня я еще  раз  испытал  это  же
чувство, когда услышал речь, написанную Дэвидом Лантано и понял, насколько
она превосходит все то, что я пишу сейчас или напишу в будущем. А ведь ему
всего девятнадцать лет, двадцать от силы!
     - Дэвиду двадцать три года, - сказала Коллин.
     Адамс удивленно посмотрел на нее:
     - Так ты с ним знакома?
     - Разумеется, он то приезжает в Агентство, то возвращается в "горячую
зону", чтобы присматривать за своими  железками.  Он  хочет,  чтобы  виллу
строили в точности по его проекту. Мне кажется, ему нравится  видеть,  как
ее строят, потому что ему  известно,  что  он  вряд  ли  увидит  ее  после
завершения строительства. Мне он нравится,  хотя  человек  он  странный  и
загадочный, своего рода отшельник; приедет  сюда,  загрузит  свою  речь  в
"чучело", покрутится, поболтает немного с  коллегами  и  снова  уедет.  Но
какая оплошность допущена в варианте "Б", предназначенном для  Нар-Пак,  о
которой знаешь только ты один  и  которую  никто  другой,  даже  Броз,  не
заметил за все эти годы?
     Адамс ответил:
     - Она допущена в том эпизоде, в котором рассказывается  об  одном  из
секретных визитов Гитлера в Вашингтон, округ Колумбия, во время войны, для
бесед с Рузвельтом.
     - О да - Фишера навел на эту мысль перелет Гесса в...
     - Важная секретная встреча между  Рузвельтом  и  Гитлером.  Май  1942
года.  Рузвельт  информирует  Гитлера,  что  союзники  отложат  высадку  в
Нормандии еще на год, так что Германия может бросить  на  Восточный  фронт
все свои войска, чтобы  разгромить  Россию.  А  также  сообщает  ему,  что
информация о пути следования конвоев  с  боеприпасами,  направляющихся  на
Север   России,   будет   регулярно   передаваться   немецкой    разведке,
возглавляемой  адмиралом  Канарисом.  Так  что  подводные  лодки  фашистов
смогут,  собравшись  "волчьей  стаей",  пускать  их  ко  дну.  Ты  помнишь
расплывчатые, снятые издали кадры, которые якобы снял "товарищ по партии",
работающий в Белом доме? Гитлер и Рузвельт сидят  на  диване,  и  Рузвельт
уверяет Гитлера, что тому не о чем беспокоиться - союзники  будут  бомбить
Германию только по ночам и, как следствие, мимо целей. А всю информацию из
России  касательно  военных  приготовлений,  расположения  войск  и   тому
подобного они будут передавать в Берлин не позднее чем через  сутки  после
того, как она станет известна США и Великобритании.
     - Они говорят по-немецки? - спросила Коллин.
     - Нет, - раздраженно ответил он.
     - По-русски? Для того, чтобы нарпаковские зрители понимали, о чем они
говорят? Я уже так давно...
     Адамс грубо прервал ее:
     -  Техническая  ошибка  допущена  при  съемках  прибытия  Гитлера  на
"секретную базу ВВС США", находящуюся возле Вашингтона. Просто невероятно,
что ее до сих пор никто не заметил! Во-первых,  во  время  Второй  мировой
войны у США не было ВВС.
     Коллин удивленно посмотрела на него.
     -  Они  тогда  назывались  "Воздушные  войска"   и   еще   не   стали
самостоятельным  родом  войск.   Но   это   еще   цветочки,   всего   лишь
незначительная ошибка сценариста. Так, чепуха. Посмотри лучше сюда.
     Он вытащил кассету  из  фильмоскопа,  вставил  новую  и  стал  быстро
перекручивать ее в поисках нужной ему шестнадцатой части. Затем  откинулся
в кресле и жестом предложил ей принять участие в просмотре.
     Сначала Коллин смотрела молча.
     - Вот прибывает реактивный самолет,  -  прошептала  она,  заходит  на
посадку, и ты прав, диктор называет это место базой ВВС США,  и  я  смутно
припоминаю...
     - Реактивный самолет, - пробормотал Адамс.
     Коллин остановила кассету и взглянула на него.
     - Гитлер тайно посещает США в мае 1942 года, - пояснил  Адамс,  -  на
"Боинге-707". Да они же появились только в середине 60-х годов!  Во  время
Второй Мировой войны был только один тип реактивного самолета  -  немецкий
истребитель, но и он так и не был запущен в производство.
     - Вот это да! - в изумлении вскричала Коллин.
     - Но все прошло как по маслу, - сказал  Адамс,  -  граждане  Нар-Пака
поверили этому фильму, ведь к 1982  году  они  уже  настолько  привыкли  к
реактивным самолетам, что позабыли о том, что  в  1942  году  существовали
только, как они назывались? - Он никак не мог вспомнить.
     - Турбовинтовые, - подсказала Коллин.
     - Теперь я понимаю, - сказал  Адамс,  -  почему  монада-администратор
отослала меня к этим первоисточникам, к работам Готтлиба  Фишера,  первого
йенсениста, человека, по сути дела выдумавшего Талбота Йенси. К сожалению,
он не дожил до того дня, когда идея его была воплощена в жизнь. Но, как бы
то ни было, "чучела" были изготовлены,  и  два  военно-политических  блока
воспользовались их услугами.
     Монада хотела, чтобы я понял, что напрасно беспокоюсь о качестве моей
работы. Слишком уж беспокоюсь, потому что во всей нашей работе,  с  самого
ее начала, имеются недостатки. Когда ты, и я, и все  остальные  собираемся
что-либо фальсифицировать, то рано или поздно наверняка допустим ошибку.
     - Да, - кивнула она, - мы обыкновенные смертные. Мы не совершенны.
     - Но странное дело, - продолжал Адамс. - О Лантано этого не  скажешь.
Он меня просто испугал, и теперь я понимаю, почему. Он не такой как мы. Он
- безупречен, или, по крайней мере, может таковым стать. Как  это  у  него
получается? Может быть, он не человек?
     - Бог его знает, - нервно ответила Коллин.
     - Не говори так, - сказал он, - почему-то мне бы не хотелось поминать
всуе Бога из-за Дэвида Лантано.
     Может быть, вся штука в том, думал он, что человек этот столь  близок
к силам, которые вызывают смерть. Ведь он живет в "горячей  зоне"  и  это,
убивая его, одновременно наделяет какой-то волшебной силой.
     Он  снова  задумался  о  том,  что  смертен  и  что   человек   может
существовать лишь благодаря шаткому равновесию биохимических ингредиентов.
     Но Дэвид Лантано научился жить в самом эпицентре враждебных  человеку
сил и даже получать от этого выгоду. Как это ему удается?  "У  Лантано,  -
подумал он, - есть право пользоваться чем-то таким, что нам недоступно.  Я
бы очень хотел узнать, как он этого  достигает,  я  бы  тоже  хотел  этому
научиться".
     Коллин он сказал:
     - Я  уже  усвоил  тот  урок,  который  мне  должны  были  преподнести
документальные фильмы, сделанные в 1982 году, и могу закончить просмотр. -
Он поднялся, собрал кассеты. - А усвоил я вот что: сегодня утром я услышал
и  увидел  материалы,  представленные  двадцатидвухлетним  йенсенистом.  И
почувствовал страх. А потом просмотрел эти два варианта, и понял, что...
     Она терпеливо, как мать, ждала, что он скажет.
     - Даже Фишер, - продолжал он, - самый великий из нас, не составил  бы
конкуренцию Дэвиду Лантано.
     Это он понял наверняка, но он не знал, по крайней мере пока, что  это
значит.
     Однако у него было предчувствие. Вскоре и ему, и всем без  исключения
йенсенистам, включая самом Броза, предстоит это узнать.



                                    11

     Сверхчувствительный прибор, действующий по принципу  гидролокатора  и
закрепленный на его костюме,  представлявшем  собой  нечто  среднее  между
униформой подводника и одеждой геолога, подсказал  Николасу  Сент-Джеймсу,
который  продолжал  усердно  работать  портативной  землеройкой,  что   он
находится совсем близко от поверхности земли.
     Он остановил землеройку и попытался хоть немного собраться с мыслями.
Потому что понимал - через пятнадцать минут он доберется до поверхности, и
его засекут.
     Ему совершенно не хотелось превращаться в дичь, и мысль об этом  его,
мягко говоря, не радовала.
     И  охотиться  за  ним  станут  созданные  людьми  сложнейшие  машины,
собранные из тысяч предельно точных микрокомпонентов, снабженных  обратной
связью, системами поддержки, сверхчувствительными  датчиками  и,  по  сути
дела, вечными источниками энергии, делающими их совершенно автономными.  И
вся эта мощь направлена будет на то, чтобы выявить основной признак  жизни
- тепло.
     Горькая правда заключалась  именно  в  этом:  все  живое  становилось
объектом внимания; такова была ситуация на поверхности земли, и он  должен
быть к этому готов, потому что  придется  хитрить  и  спасаться  бегством.
Сражаться  он  не  может.  Победить  никаких  шансов  нет.  Или   убежать,
ускользнуть, или погибнуть. И спасаться бегством ему придется с той  самой
минуты, как он выйдет на поверхность. И  хотя  пока  еще  он  находился  в
душном, темном тоннеле и вдыхал консервированный  воздух,  ухватившись  из
последних сил за ввинченные в  стенку  тоннеля  крюки,  он  подумал,  что,
вероятно, уже опоздал.
     Вполне вероятно, что его  уже  засекли.  Его  могла  выдать  вибрация
износившейся, перегретой землеройки,  готовой  в  любой  момент  выйти  из
строя. Или его дыхание. Или - какое кощунственное,  порочное  отношение  к
самому источнику жизни - тепло его тела могло включить самоходную мину (он
видел их по телевизору), и мина  уже  снялась  с  места,  где,  никому  не
видимая под слоем земли, дожидалась свою жертву. И вот она уже пробирается
через развалины, покрывающие Землю как  мусор,  оставленный  после  ночной
вакханалии психопатов-гигантов. И ползет, чтобы встретиться с ним именно в
том месте, где он выйдет на  поверхность.  Верх  совершенства,  подумалось
ему, в достижении единства времени и места,  в  сближении  меня  и  ее.  В
совмещении координат и усилий его - и мины.
     Он был уверен, что она его поджидает. Вполне уверен в этом еще тогда,
когда только вошел в тоннель, который тут же наглухо заделали снизу.
     - Вас, активистов, вас, комитетчиков, - сказал он, -  вас  бы  сейчас
сюда!
     Кислородная маска приглушила его голос, он почти не  слышал  себя.  Я
хотел бы, чтобы Нюнс меня остановил, подумал он. Откуда я мог  знать,  что
мне будет так страшно?
     Наверное, нужен какой-то толчок,  продолжал  он  размышлять,  который
спровоцировал бы психотическую паранойю. Например, ощущение, что за  тобой
наблюдают. Это,  решил  он,  наиболее  неприятное  из  всех  пережитых  им
когда-либо чувств,  даже  страх  не  так  гадок:  чувство  уязвимости  при
всеобщем внимании полностью подавляет человека и совершенно непереносимо.
     Он снова включил землеройку, она зарычала и снова начала рыть;  камни
и грунт расступались  перед  ней,  превращаясь  в  пыль  или  энергию  под
воздействием огня или  того,  что  она  с  ним  делала,  из  задней  части
землеройки высыпалась только зола - вот во что землеройка превращала  все,
что встречалось у нее на пути. Все остальное потреблялось ее механизмом и,
таким образом, тоннель за его спиной не заполнялся отходами.
     Следовательно - он мог возвратиться назад.
     Но он этого не сделал. Он продолжал вгрызаться в землю.
     Миниатюрный радиотелефон,  по  которому  он  мог  переговариваться  с
членами комитета в "Том Микс", ожил:
     - Алло, Президент Сент-Джеймс, с вами все  в  порядке?  Мы  уже  ждем
целый час, а вы все молчите.
     Он ответил:
     - Единственное, что я хочу вам сказать...
     Он заставил себя замолчать. Для чего произносить это вслух?  Для  них
это выражение не новость, а избранный Президент, даже если это всего  лишь
Президент  подземного  убежища,  не  употребляет   на   публике   подобные
выражения. Он продолжал рыть. Телефон молчал. Они поняли его без слов.
     Через десять минут он увидел свет,  груда  камней,  грунта  и  корней
обрушилась вниз, ударила его по лицу, и хотя он был  в  защитных  очках  и
маске, а голова была защищена мощным шлемо