как в 1955 году едва не выиграла титул "Мисс Черная Америка". Ее муж, умерший полтора года назад, был белым, иммигрантом из Европы. Долгие годы они прожили душа в душу, невзирая на неодобрительное шипение противников смешанных браков как из белого, так и из черного лагерей. Увидев дочь, миссис Джексон так широко всплеснула руками, будто собиралась обнять весь мир.
     - Святой Моисей! Что случилось? Почему тебя доставляют с полицией? Где вертолет?
     - Ничего, мам. "Хани Би"... В общем, он немножко сломался.
     Миссис Джексон так и села.
     - Немножко! Выпороть бы тебя... - Она подошла к дочери, ощупала ее со всех сторон. - Сама хоть цела?
     - Да все в порядке, мам. Не переживай, отремонтируем "Хани Би".
     - Через мой труп, - пообещала миссис Джексон. - Немедленно в ванную!
     - Есть, мэм, - по-военному откликнулась Шерон.
     Сержант прогудел на прощание и уехал. Пока Шерон приводила себя в порядок, миссис Джексон накрыла на стол. Шерон в пушистом халате увлеченно поглощала тосты, запивая крепким кофе.
     Потом она поднялась на второй этаж, где был ее рабочий кабинет, в который она превратила уютную, пронизываемую солнечными лучами комнату. Одно огромное окно - фактически застекленная стена - выходило на озеро, другое с противоположной стороны - на лес и дорогу.
     Шерон уселась за стол и зарылась в научные записи. Ее внимание привлек звук приближающегося автомобиля. Она отложила ручку и выглянула в окно. К дому подкатил серый "крайслер". Из машины показался человек в костюме того же цвета, что и автомобиль. Незнакомец уверенно зашагал к крыльцу, и почему-то Шерон почувствовала тревогу.
     Внизу послышались два голоса - взволнованный голос миссис Джексон и строго официальный, лишенный эмоций - гостя. Шерон приоткрыла дверь.
     - Шерон! Это к тебе, - прокричала снизу миссис Джексон.
     - Ко мне, так прошу сюда, - ответила Шерон без особого энтузиазма. Интуитивно она прониклась к незнакомцу неприязнью и плотно запахнула халат.
     Вблизи гость произвел на нее еще более удручающее впечатление, чем издали. От него веяло холодом. Лицо с правильными чертами она назвала бы красивым, если бы не ледяной взгляд. К тому же радужные оболочки глаз у него были разного цвета: левая - серого, а правая-голубого, что выглядело пугающе. Намечавшиеся морщины на лбу и щеках свидетельствовали о возрасте-около сорока пяти. Под безупречным костюмом угадывалось сильное тело атлета. На мочке правого уха был заметен шрам в виде бледной звезды.
     Незнакомец по-хозяйски устроился на стуле.
     - Вы Шерон Джексон? - осведомился он.
     - А вы думаете, я Мартин Лютер Кинг?
     - Прошу вас ответить, - тихо сказал незнакомец, и Шерон почувствовала, что лучше подчиниться.
     - Да, это мое имя, - произнесла она.
     - Назовите номера ваших кредитных карт, водительских прав, автомобиля, номер вашего мобильного телефона и все ваши адреса электронной почты.
     Шерон автоматически повиновалась.
     - Все совпадает, - мягче проговорил посетитель. - Вам неясна цель моих вопросов? Ну, я просто обязан их задать, чтобы абсолютно точно удостовериться, что беседую именно с вами. Предстоящий разговор никак не предназначен для посторонних ушей. Разрешите представиться. Фил Эванс.
     - Фил Эванс, и все?
     Гость улыбнулся, но лучше бы он этого не делал. От его улыбки температура в комнате явно понизилась.
     - Я работаю в администрации президента, - сказал он, не вдаваясь в подробности. - Я уполномочен официально предупредить вас, что все, о чем пойдет речь, является государственной тайной Соединенных Штатов Америки.
     Шерон совсем растерялась.
     - Вам понятно? - настаивал Эванс.
     - Да, да...
     Гость вытащил сигареты, а Шерон, изрядно озадаченная таким началом, и не подумала запретить ему курить.
     - Вы включены в состав экипажа "Магеллана". Старт состоится через неделю. Мне поручено сообщить вам об изменениях в программе полета.
     Шерон не знала, что и думать. Почему об изменениях в программе объявляет не командир экипажа и не научный руководитель проекта, а чиновник президентской администрации? Да и чиновник ли он? Он ведь не предъявил никаких документов.
     Эванс стряхнул пепел на чистый лист бумаги.
     - "Магеллан" произведет операцию по снятию с орбиты спутника. Это военный спутник, и это совершенно секретная операция. Вам понятно?
     Девушку раздражала манера Эванса разговаривать с ней, как с младенцем, поминутно уточняя, понятно ли ей. Злость помогла ей прийти в себя.
     - Понятно. Но от меня что требуется?
     - В общем, ничего. Вы будете заниматься своими биологическими экспериментами и вести телевизионные репортажи, как и предполагалось. Это одна, открытая часть вашего полета. Но никогда, никому, ни при каких обстоятельствах вы не скажете ни слова о том, что связано со второй, секретной его частью. Вы будете хранить молчание пожизненно.
     - Пожизненно? Но почему? Ну ладно, военный спутник... Но техника так быстро устаревает! Есть же какие-то сроки секретности...
     - Не в этом случае. Там не только спутник, там еще один космический объект. Мы называем его "Черным Принцем"... Я не могу объяснить вам, что это такое.
     - Не можете, потому что не знаете или не имеете права?
     - Это не важно. Вы будете, вероятно, удивлены, когда увидите "Черного Принца". Но вам предстоит забыть о нем навсегда и о спутнике тоже. Вам...
     - Да понятно, понятно! О господи! Я должна подписать какую-то бумагу?
     Эванс повертел головой, как робот. Казалось, сейчас заскрипят металлические шарниры в его шее.
     - Никаких бумаг. Только что вы дали гражданскую клятву. Нарушение ее будет приравнено к государственной измене.
     Гость поднялся и покинул комнату, не прощаясь. Шерон в задумчивости смотрела через окно, как он идет к своему автомобилю, идет не медленно и не быстро, основательным шагом человека, получившего удовлетворение от хорошо сделанной работы. "Черный Принц"? Что это еще за чертовщина?!
     Только когда серый "крайслер" исчез за деревьями, Шерон отошла от окна.
     В кабинет поднялась миссис Джексон:
     - Кто это был, дочка? Шерон стряхнула оцепенение:
     - Это... человек из Центра управления. Надо было обсудить кое-что космическое, мам.

22

     Тренировки в триплексном роторе - штуковине, вращающейся одновременно по трем осям - были одним из самых неприятных элементов комплекса подготовки космонавтов в Звездном городке. К счастью, они не являлись обязательными. Много лет назад, на заре космонавтики, кандидатов в звездопроходцы обрабатывали, как грешников в аду. Их раскручивали на центрифугах, лопингах и ренских колесах, выстреливали из катапульт, вытрясали им душу на вибростендах, неделями мариновали в сурдокамерах, вышвыривали с парашютом посреди штормового океана или в таежной глухомани, а там-выкручивайся как знаешь. И выкручивались - это называлось "испытанием на выживаемость". Однако с тех пор космическая техника настолько усовершенствовалась, что для орбитальных полетов уже не требовались супермены. Сейчас в космос в принципе мог полететь любой здоровый человек, особенно военный летчик.
     Игорь Шевцов все же не игнорировал триплекс - ему самому хотелось проверить готовность к выполнению манипуляций, имитирующих управление кораблем, когда тебя крутят и вертят во все стороны. Из ротора он выбрался не без легкого головокружения и пошатывания, но с удовольствием отметил, что держит форму. Прямо из тренажерного зала он прошел в сауну.
     Тридцатидвухлетний майор ВВС, выпускник военно-воздушной академии, кандидат физико-математических наук Игорь Шевцов готовился к американо-российской экспедиции на "Магеллане". Он впервые собирался в космос. Три дня назад он и второй русский член экипажа полковник Андрей Рассонов вернулись из Соединенных Штатов в компании троих астронавтов - Теда Карсона, Гордона Приста и Вирджила Кейда. Для американцев поездка в Россию была чем-то средним между командировкой и краткосрочным отпуском - в Звездном они шлифовали с русскими учеными тонкости запланированных экспериментов, но большую часть времени осматривали достопримечательности, отдыхали и развлекались. Командир экипажа Джералд Холт в Россию не приехал - ему помешали какие-то непредвиденные осложнения. Для двоих же российских космонавтов шла обычная повседневная работа. Опытный Рассонов, готовившийся уже к третьему полету, старался поддерживать молодого коллегу.
     Из сауны возрожденный Шевцов прямым ходом двинулся в столовую, ибо ощущал поистине зверский голод, и никакие тренажеры и роторы не отшибли у него аппетита. Его любимая столовая размещалась в дальнем конце улицы. Путь домой был гораздо короче, однако в холодильнике холостяцкой берлоги майора уныло кис одинокий батон позавчерашней колбасы, не воодушевлявший Игоря Витальевича.
     За столиком, куда Шевцов поставил перегруженный поднос, сидел с кружкой черного кофе полковник Рассонов. Они расстались всего три часа назад и поэтому не поздоровались.
     - Шаттл тебя не поднимет, - сострил Рассонов, имея в виду громоздящиеся на подносе Шевцова горы еды, в основном мясо. - Опять болтался в триплексе?
     - Угу, - промычал Шевцов с уже набитым ртом.
     - Нормального человека после этой штуки тянет в туалет, а тебя - в столовую. Чудо природы для наших медиков.
     Майор оторвал зубами изрядный кусок бифштекса.
     - Ну и как тебе нравится весь этот дурдом с секретностью? - полюбопытствовал он. - Мы выступаем по телевидению, наш полет во всех газетах - и здравствуйте, я ваша тетя.
     - Какой дурдом? - не понял Рассонов.
     - Разве тебя не предупреждали?
     - Да вроде нет... О чем, собственно?
     - Значит, еще предупредят, - произнес Шевцов. Бифштекс не самым благоприятным образом влиял на его артикуляцию. - Тут шныряют какие-то два типа - то ли из правительства, то ли из разведки - я толком не понял.
     - И о чем эти типы тебе поведали? Шевцов развел руками:
     - Извини, старина, присяга есть присяга. Ты сам обо всем узнаешь, я думаю, еще до вечера, тогда и поговорим.
     - Ладно. - Рассонов допил кофе, отставил кружку. - Увидимся в лаборатории?
     Майор кивнул, не отрываясь от процесса поглощения мяса.
     Рассонов вышел на улицу, свернул в тенистую аллею, где было не так жарко, и побрел не торопясь, погруженный в размышления о словах майора. Странным было то, что не к нему обратились в первую очередь, как к старшему по званию. Или хотя бы к обоим одновременно... И загадочная эта "секретность" не могла касаться одного Шевцова, тогда он вообще бы о ней не упомянул. Что они там наверху затеяли?
     Впрочем, подумал Рассонов, скорее всего дело не стоит выеденного яйца. Просто те люди из правительства или разведки сначала наткнулись на Шевцова, вот и все. Очень скоро все выяснится, а пока можно выкинуть эту историю из головы.
     Рассонов вошел в подъезд шестиэтажного дома, поднялся на лифте к двери своей квартиры на четвертом этаже. Никто не встретил его - жена и дети уехали на дачу. В лабораторию идти было еще рано, и Рассонов прилег на диван, закрыл глаза. С утра он чувствовал недомогание, начавшееся вскоре после завтрака. Сейчас ему казалось, что поползла температура. Не вставая, он нашарил в тумбочке градусник, сунул под мышку.
     Ого! Тридцать семь и пять.
     Полагалось немедленно вызвать врача, но полковник не спешил следовать инструкции. Пустяки, скоро пройдет, а медики, как всегда, поднимут панику и побегут по начальству. Отстранят еще от полета...
     Он незаметно задремал и проснулся в половине пятого. Попытался принять вертикальное положение, охнул, опустился обратно на диван... Ему было плохо. Пот катился по лбу, к горлу подступала тошнота, упруго разматывалась спираль головной боли. Он взял градусник, еще раз измерил температуру. Тридцать восемь и пять.
     Полковник протянул руку к телефону и вызвал врача.
     Доктор Котельников, старый друг семьи Рассоновых, прибыл через десять минут в сопровождении медсестры с черным чемоданчиком. Первой его фразой была та, какую традиционно произносили все врачи со времен Антона Павловича Чехова.
     - Нуте-с, голубчик, что это мы надумали болеть?
     Рассонов покорно вверил себя доктору, безропотно перенося процедуру осмотра. Перед его глазами плыли оранжевые круги.
     - У вас типичнейший грипп, Андрей Николаевич, - вынес приговор доктор. - Ничего страшного, но недельку придется полежать.
     - Какую недельку, через пять дней старт! Котельников посуровел:
     - А вот о старте не может быть и речи.
     Полковник в бессильной ярости сжал кулаки. Он ждал этого полета, как главного события в жизни. Помимо того что экспедиция сама по себе увлекательнейшая, на новом корабле, а ему уже сорок восемь лет. Это не предел, летали и старше, но космонавтов много, а стартов мало. И если даже Рассонову удастся когда-нибудь еще раз отправиться в космос, то на "Магеллане" - едва ли. Прощание с мечтой... Рассонов заплакал бы, если б мог.
     Утром следующего дня руководитель Центра подготовки космонавтов подписал приказ о включении в состав экипажа дублера Рассонова - полковника Зимина. Так как подготовка основного и дублирующего экипажей проводилась совместно и ничем не отличалась, замена не вызвала вопросов у американцев. С Зиминым они были знакомы так же хорошо, как и с Рассоновым.
     На аэродроме перед посадкой в самолет, отправлявшийся на мыс Канаверал, Зимин беседовал с Шевцовым.
     - Жалко Андрея, - вздохнул майор. - Я знаю, как важен был для него этот старт.
     Зимин смотрел в некрасивое, с тяжеловатым подбородком, но, несомненно, располагающее к себе лицо Шевцова.
     - Что поделаешь, - сочувственно отозвался он. - С каждым может случиться. А мне как-то неловко, будто я его обокрал.
     - Брось, ты же не виноват.
     - Конечно, но такое паршивое ощущение... И радость оттого, что летишь, и такое чувство, будто радость эта незаконна.
     - Да и все, в общем, наперекосяк, - подхватил Шевцов. - Спутник этот чертов, "Принц" какой-то... Что за "Принц", почему такая таинственность?
     - Бог их знает, им сверху виднее... А таинственности ненадолго хватит, вот увидишь. Не наши, так американцы проболтаются. Какая-нибудь мелкая сошка из Центра управления. Шила, Игорь, в мешке не утаишь.
     - Не думаю, - усомнился майор. - Со спутником будем возиться вне зоны радиовидимости основных станций, под присмотром военных. А они не болтают.
     - Поживем - увидим...
     За сутки до старта "Магеллана" космонавты и астронавты дали телевизионную пресс-конференцию. Семь членов экипажа космического корабля расположились в ряд за длинным столом. В зал прибывали репортеры из пресс-бюро. Режиссер передачи поднял три пальца, спрятал один, второй, третий. Пресс-конференция началась.
     Спустя два часа после ее окончания распечатки легли на столы президентов США и России и других занятых людей, которым некогда просиживать штаны у телевизора, в том числе Джеймса С. Моддарда. Он разложил листы перед собой и пробежал их глазами, пропустив начало:
     "Агентство Ассошиэйтед Пресс: Вопрос к командиру экипажа. Мистер Холт, традиция совместных космических полетов восходит к 1975 году, когда был осуществлен проект "Аполлон - Союз". Как по-вашему: изменения, произошедшие в России, облегчают или затрудняют сотрудничество в космосе?
     Джералд Холт: И облегчают, и затрудняют. Политические барьеры сняты, это верно, но, мне кажется, русским следовало бы уделять больше внимания космосу. Трудности возникают в самых простых вещах. Я понимаю, что экономическое положение России не блестяще, но космос - это будущее.
     "Миннеаполисстарэнд трибюн": Мисс Джексон, ваша профессия далека от астронавтики. Почему вы решили принять участие в конкурсе и полететь в космос?
     Шерон Джексон: Это из-за моей мамы. Она мечтала сделать из меня актрису, а тут подвернулся шанс помелькать на телевидении. (Смех в зале) Но если серьезно, меня всегда привлекало новое. Я не собираюсь становиться профессиональной астронавткой. Возможно, в следующий раз я напрошусь в экспедицию на подводной лодке на океанское дно.
     Агентство ЮнайтедПрессИнтернешнл: Мистер Зимин, включение в состав экипажа оказалось для вас сюрпризом. Что вы испытали, узнав об этом? Готовы ли вы в полной мере принять на себя тяготы космического полета?
     Зимин: Это прежде всего работа. Каждый из нас обязан быть готовым заменить товарища. Никаких особых чувств я не испытывал и тягот в полете не предвижу. Главное для меня - хорошо сделать свое дело.
     "Нью-Йорк Таймc": Вопрос ко всем. В ряде изданий, в частности в немецкой "Бильд" и английской "Дейли миррор", появились сообщения о космической катастрофе, которая не то произошла, не то вот-вот произойдет с американским военным спутником. Он будто бы чуть ли не захвачен инопланетным космическим кораблем. Как бы вы прокомментировали эту информацию? Не связан ли ваш полет с этим происшествием?
      Джералд Холт: Насколько мне известно, Россия и Соединенные Штаты давно отказались от военного соперничества в космосе, и никаких спутников военного назначения на орбиту больше не выводится, а старые сняты с боевого дежурства. Что касается вашей ссылки на "Бильд" и "Дейли миррор", то я не читаю этих изданий, но могу подбросить им актуальный материал. Вчера за моим домом приземлилась летающая тарелка, и три гуманоида вылакали мой месячный запас виски. (Смех, шутки). Больше мне нечего добавить по этому поводу, леди и джентльмены".
     Моддард мысленно похвалил командира, просмотрел распечатку до конца, но не обнаружил больше никаких упоминаний о занимающей его проблеме. Ответ Холта был исчерпывающим.
     После пресс-конференции Шевцов разговорился с Шерон. На вопросы журналистов майор отвечал по-английски, и девушка сделала комплимент его языку.
     - Где вы научились так говорить? - спросила она.
     Шевцов и впрямь почти свободно владел английским, дружил с грамматикой и лексикой. Но вот произношение никакие давалось. Американские коллеги подсмеивались над его акцентом.
     - Это просто хобби, - ответил он. - В школе, а потом в академии учили языку, но научиться мог только тот, кто сам хотел. А я с ранней юности заболел английским. Я слушал пластинки "Битлз" и "Роллинг Стоунз", меня эта музыка опрокинула. Захотелось узнать поподробнее, о чем они поют... Хотя такое увлечение в те годы не поощрялось.
     - А вы были коммунистом? - В тоне девушки смешались любопытство и притворный ужас.
     - Я был членом ВЛКСМ. Молодежная коммунистическая организация. Так полагалось, но... Знаете, среди военных бытовало популярное мнение: надо служить России, а все эти этикетки не так важны.
     - Вы любите Россию?
     - А вы любите Америку?
     Они засмеялись вместе. В сплошной круговерти тренировок, испытаний, подготовки научных экспериментов они ни разу не разговаривали о чем-либо не относившемся непосредственно к работе. "Подумать только, - поразилась про себя девушка, - до пресс-конференции я даже не замечала, какой у него забавный акцент, и в голову не приходило поинтересоваться источником его познаний в языке. Все так естественно... Мы летим на орбиту, а что я знаю о нем, о других? Например, о Теде Карсоне или Вирджиле Кейде? Отличные парни, вот и все. То есть ничего не знаю".
     Часы в Центре управления вели отсчет последних суток перед стартом.

23

     Хойланду смертельно хотелось спать. Нервное истощение и физическая усталость властно смыкали веки. С Нордом творилось то же самое, но нужно было стеречь пленника.
     Тернер и Грейс Оуэн отбыли рано утром в полицейский комиссариат, откуда Тернер после передачи девушке своих контактов намеревался выехать в аэропорт и вернуться в Лэнгли. Джейн спала.
     - Давайте спать по очереди, Джон, - предложил Норд.
     - Давайте. Неизвестно, сколько нам ждать этого Макса Мэлли. Вы с ним знакомы?
     - Виделся мельком и немало наслышан. Он не из Ордена, это блэйд-раннер. Его профессия - риск. Если надо кого-то куда-то быстро и тайно доставить, ему нет равных.
     - Хорошо, - сказал Хойланд. - Кто ляжет первым?