ло еще теплым. Беда стряслась совсем недавно.
     Гордон бросил взгляд в юго-западном направлении, куда тянулись быстро
исчезающие в метели следы, и зажмурился от яркой белизны  снега.  Рядом  с
ним неслышно возникла фигура в белом балахоне.
     - Жаль! - услыхал он шепот Филиппа Бокуто. - Славная была девушка!  А
я-то готов был поклясться, что эти гады не сумеют...
     - Как видишь, сумели, - оборвал его Гордон. - И всего-то минут десять
назад.
     Он приподнял труп за ремень. Глаза на темно-коричневом лице под белым
капюшоном понимающе сощурились. Тело Трейси осталось нетронутым и даже  не
было  изуродовано  холнистской  символикой.  Небольшая   банда   "мастеров
выживания", видно, слишком торопилась, чтобы прихватить свои  традиционные
жуткие трофеи в виде частей тела.
     - Мы могли бы их поймать, - шепнул Бокуто. Его глаза пылали гневом. -
Через три минуты я буду здесь с остальным отрядом.
     Гордон покачал головой.
     - Нет, Фил. Мы и так  увлеклись  преследованием  и  вышли  далеко  за
пределы нашего  периметра  обороны.  Пока  мы  их  настигнем,  они  успеют
устроить засаду. Лучше заберем тело Трейси и вернемся.
     Бокуто сжал челюсти. Он уже не шептал, а говорил полным голосом:
     - Мы сумеем их поймать!
     Гордон не мог справиться с раздражением. Зачем  Филипп  говорит  это?
Бокуто был сержантом морской пехоты - до того, как около двух десятков лет
тому назад от былого мира  осталось  мокрое  место.  Ему,  а  не  Гордону,
следовало бы принимать  подобные  малоприятные,  но  необходимые  решения,
взваливать на себя ответственность...
     Он снова покачал головой.
     - А я говорю, нет! И оставим это.
     Он взглянул на девушку, бывшую до сегодняшнего дня лучшей разведчицей
в армии Уилламетта. Видимо, она все же где-то дала маху...
     - Нам нужны живые бойцы, Фил. Свирепые и  готовые  к  схватке,  а  не
мертвые.
     Они избегали смотреть друг на друга. Немного погодя  Бокуто  оттеснил
Гордона в сторону и склонился над неподвижным телом.
     - Дай мне пять минут, прежде чем  поднимешь  отряд.  -  Оттащив  тело
Трейси за ствол кедра, на подветренную  сторону,  он  вытащил  нож.  -  Вы
правы, сэр, нам нужны злые бойцы. Вот мы с Трейси и позаботимся об этом.
     Гордон поморщился.
     - Фил, - запротестовал он, вытягивая руку, - не надо!
     Не обращая внимания на Гордона, Бокуто с перекошенным лицом  разорвал
на Трейси рубашку. Не поднимая глаз, выдавил:
     - Согласен с тобой: мы должны привести  наших  трусливых  фермеров  в
бешенство, чтобы они рвались в бой! Именно так и советовали нам  поступить
Дэна и Трейси в случае необходимости.
     Гордон все еще не верил своим глазам.
     - Дэна не в своем уме, Фил! Разве ты до сих пор не понял? Пожалуйста,
не делай этого! - Он схватил друга за руку и попробовал оттащить от трупа,
однако был вынужден отступить перед нацеленным на него острием ножа. Глаза
Бокуто метали молнии.
     - Не усугубляй моего горя, Гордон!  Ты  -  мой  командир,  и  я  буду
подчиняться тебе, пока это остается наилучшим способом убивать  как  можно
больше холнистов. Но ты, Гордон, слишком цивилизован, хотя  жизнь  требует
совсем другого! Надо же знать меру! Ты меня слышишь?  Я  не  позволю  тебе
предать Трейси, Дэну, меня ради твоего глупого упрямства, место которому в
двадцатом веке! Вот так! А теперь вали отсюда, мистер инспектор... сэр.  -
Бокуто задыхался от негодования. - И не забудь дать мне пять минут, прежде
чем приведешь остальных.
     Он озверело сверкал глазами. Гордон попятился. Фил сплюнул  на  снег,
смахнул иней с мокрых бровей и ресниц и занялся своим страшным делом...
     Возвращаясь к отряду, Гордон продолжал  недоумевать.  Фил  Бокуто  ни
разу еще не набрасывался на  него  вот  так,  размахивая  ножом,  с  диким
взглядом, не желая  подчиниться  приказу...  Но  потом  он  вспомнил,  что
никогда не приказывал ему не делать того,  что  Бокуто  собирался  сделать
сейчас, он всегда просил, уговаривал. Уверен ли он, что сержант  на  самом
деле не прав? Не разделяет ли он сам в глубине души кое-какие идеи из тех,
что проповедует Дэна и ее свихнувшаяся женская банда?
     Гордон  покачал  головой.  Фил  прав  по  крайней   мере   в   одном:
философствовать на поле боя просто глупо. Здесь  главная  проблема  -  как
выжить. Другой войне - той, что разворачивается еженощно  в  его  снах,  -
придется дожидаться лучших времен.
     Он осторожно спустился  вниз  по  склону,  сжимая  в  кулаке  штык  -
наилучшее оружие при подобной погоде. Половина людей в его отряде отложила
до поры ружья и луки и вооружилась длинными ножами  -  еще  один  урок,  с
трудом перенятый у безжалостного, неистощимого на пакости врага.
     Они  с  Бокуто  оторвались  от  остального  отряда  всего  метров  на
пятьдесят, однако ему казалось, что на целые  мили  вокруг  нет  дружеской
души - одни расставленные врагом ловушки. Людей заменяли  призрачные  тени
снежных вихрей - словно не умеющих  решить,  к  какому  лагерю  примкнуть.
Эфемерные нейтралы в безмолвной, безжалостной войне...
     "Кто возьмет на себя ответственность?.."  Гордону  отовсюду  слышался
этот свистящий шепот. Роковая фраза прочно засела в его мозгу с тех  самых
пор, как он сделал выбор между разумной трусостью и бессмысленной надеждой
сохранить здесь островок цивилизации...
     Очередная диверсионная группа холнистов  свирепствовала  с  размахом;
впрочем, местные фермеры проявили себя более отчаянными вояками, чем можно
было от них ожидать. К тому  же  Гордон  и  его  отряд  всегда  находились
неподалеку, готовые ввязаться в бой.
     Совсем недавно его Армия  долины  Уилламетт  одержала  небольшую,  но
важную победу: двадцать человек расстались с жизнью, но забрали с собой  и
пятерых врагов. От банды холнистов уцелело всего трое или четверо - теперь
они пытались уйти на запад.
     Однако даже четверо этих двуногих чудовищ, пусть измотанные  и  почти
лишившиеся боеприпасов, представляли собой страшную угрозу. В  его  отряде
оставалось всего семь человек, а подкрепления ждать не приходилось.
     Пусть уходят. Все равно они вернутся.
     Впереди раздалось  совиное  уханье.  Гордон  узнал  условный  сигнал,
подаваемый Лейфом Моррисоном. Лейф делает успехи. Если война  подарит  нам
еще годик жизни, он кого-нибудь да сумеет одурачить.
     Гордон отозвался похожим уханьем - два крика в ответ на три. Потом он
стремительно пересек небольшую поляну и съехал в овраг, где его уже ждали.
     Моррисон и еще двое поспешили к нему. Их бороды и козлиные бурки были
запорошены снегом, они взволнованно сжимали в руках оружие.
     - Где Джо и Энди? - спросил Гордон.
     Лейф, верзила-швед, ткнул пальцем влево и вправо.
     - Посты, - пояснил он.
     Гордон кивнул и, развязав под большой  елью  рюкзак,  вытащил  оттуда
термос. Начальственное  положение  давало  ему  привилегии,  в  частности,
возможность налить себе горячего  сидра  когда  вздумается,  не  спрашивая
ничьего разрешения.
     Бойцы отряда снова заняли свои позиции, но то и дело оглядывались  на
"инспектора", ломая головы, что  он  выдумает  на  этот  раз.  Моррисон  -
фермер, едва унесший ноги  во  время  сентябрьского  налета  холнистов  на
Гринлиф, - имел вид человека, лишившегося всего, что он любил,  и  уже  не
принадлежащего к этому миру.
     Гордон взглянул на свои часы -  отличные,  довоенные,  преподнесенные
ему умельцами в Корваллисе. Бокуто давно управился. Сейчас  он,  наверное,
возвращается, петляя, чтобы запутать следы.
     -  Трейси  мертва,  -  сообщил  Гордон,  следя  за   реакцией   разом
побледневших лиц подчиненных.  -  Наверное,  пыталась  зайти  в  тыл  этим
сволочам и задержать  их  до  нашего  подхода.  Она  не  спросила  у  меня
разрешения. - Он пожал плечами. - Вот и поплатилась.
     Испуганное молчание  сменилось  отменной  бранью.  "Так-то  лучше,  -
подумал Гордон. - Только в следующий раз  холнисты  не  будут  дожидаться,
пока вы, ребята, рассвирепеете. Они прикончат вас,  когда  вы  еще  будете
соображать, стоит ли пугаться".
     Имея богатый опыт  по  часта  вранья,  Гордон  произнес  ровным,  без
всякого выражения голосом:
     - Мы опоздали на каких-то пять минут, а то успели бы ее спасти. Но  у
бандитов время нашлось: они прихватили с собой кое-какие сувениры.
     На лицах слушателей появилось выражение омерзения, быстро сменившееся
гневом.
     - Поспешим за ними! - предложил Моррисон. - Они не могли уйти далеко.
     Остальные закивали в знак согласия.
     "Недостаточно энергично", - определил Гордон.
     - Нет, - отрезал он. - Если вы и сюда добирались с ленцой, то  теперь
и подавно угодите в ловушку. Мы рассыпемся цепью, заберем  тело  Трейси  и
возвратимся домой.
     Лишь  один  из  фермеров  -  кстати,  только  что  громче   остальных
высказывавшийся за погоню, - не скрыл облегчения.  Остальные  смотрели  на
Гордона с неприязнью.
     "Держитесь же настороже, ребята, - с горечью подумал Гордон. - Будь я
прирожденным начальником, я бы нашел лучший способ вселить  в  вас  боевой
задор".
     Он убрал термос, так  и  не  предложив  никому  сидра.  Смысл  такого
поведения был ясен: они не заслужили угощения.
     - Вперед! - приказал он, закидывая на спину свой легкий рюкзак.
     Отряд быстро подчинился: бойцы в спешке похватали оружие  и  затопали
по снегу. Слева и справа появились из укрытий Джо и  Энди  и  заняли  свои
места на флангах. Холнисты прятались бы гораздо искуснее:  у  них  имелось
куда больше возможностей попрактиковаться, чем у этих новоиспеченных вояк.
     Люди, вооруженные штыками,  ушли  вперед,  обогнав  тех,  кто  шел  с
ружьями  наперевес.  Спустя  минуту  Гордон,  кравшийся  позади   цепочки,
почувствовал, что рядом с  ним  идет  Бокуто,  как  ни  в  чем  не  бывало
появившийся из-за ствола дерева. Никто из  фермеров,  при  всей  их  вновь
обретенной воинственности, не заметил его.
     Лицо разведчика оставалось бесстрастным, однако  Гордон  знал,  какие
чувства обуревают его сейчас, и постарался не встречаться с ним взглядом.
     Впереди раздался взволнованный крик: изуродованное тело  Трейси  было
обнаружено.
     - Представь себе их реакцию, если бы они узнали  правду,  -  тихонько
сказал Гордону Филипп. - Или если бы  до  них  дошло,  почему  большинство
твоих разведчиков - девушки...
     Гордон пожал плечами.  Идея  принадлежала  женщинам,  но  он  ответил
согласием. Вся вина лежала на нем. Вся вина, при том  что  дело  их  почти
безнадежно...
     И все же он не мог допустить, чтобы даже цинику Бокуто открылась  вся
правда. Ради его же блага Гордон привычно солгал:
     - Тебе известна  главная  причина.  Помимо  теорий  Дэны  и  обещаний
Циклопа.
     Бокуто кивнул, голос его стал хриплым от волнения:
     -  Во  имя  Возрожденных  Соединенных  Штатов,   -   мечтательно,   с
несвойственным ему трепетом прошептал он.
     "Сплошное вранье, - подумал Гордон. - Если ты, друг мой, когда-нибудь
узнаешь правду, то..."
     - Во имя Возрожденных Соединенных Штатов, - вслух  согласился  он.  -
Да.
     Они дружно ускорили  шаг,  чтобы  возглавить  свою  перепуганную,  но
теперь в должной степени обозленную армию.



                                    2

     "Ничего не выходит, Циклоп".
     Из-за толстого стекла на него смотрел жемчужный  глаз,  мерцающий  на
высоком цилиндре, тонущем в клубах  холодного  тумана.  По  двойному  ряду
лампочек пробегала одна и  та  же  замысловатая  световая  волна.  Призрак
Циклопа  преследовал  Гордона  уже  много  месяцев,  ибо  был  воплощением
единственной  лжи,  не  уступавшей  в  дерзости  его  собственной,   давно
опостылевшей самому автору.
     В этой мрачной комнате ему лучше  думалось.  Там,  среди  снегов,  на
частоколах, огораживающих деревни, в одиночестве сумрачного леса мужчины и
женщины принимали смерть за них двоих - за химеру, олицетворением  которой
им казался Гордон, и за машину, хоронящуюся за этим стеклом.
     "За Циклопа и за Возрожденные Соединенные Штаты".
     Не будь этих могучих оплотов надежды, жители долины  Уилламетт  давно
уже были бы повержены. Корваллис лежал бы в руинах,  а  его  собранные  по
томику   библиотеки,   хлипкая   промышленность,   ветряки   и    мигающее
электричество  -  все  бы  рухнуло,  покорившись  надвигающейся   дикости.
Захватчики  с  Рог-Ривер  ввели   бы   здесь   феодальные   порядки,   уже
свирепствовавшие к западу от Юджина.
     Фермеры да  электронщики  преклонного  возраста  сражались  против  в
десятки раз более опытного  и  хитроумного  противника.  И  все  же  битва
продолжалась, битва, в  которой  они  отстаивали  не  столько  собственную
жизнь, сколько эти два символа: ласковую, мудрую  машину,  на  самом  деле
давно уже мертвую, и канувшее в небытие государство, сохранившееся  только
в их воображении.
     Бедные простаки...
     "Ничего не выходит",  -  говорил  Гордон  своей  ровне,  товарищу  по
лицедейству. Ответом ему была все та  же  пляска  лампочек  у  него  перед
глазами и одновременно в мозгу.
     "Суровая зима на время остановила холнистов. Они пока свирепствуют  в
городах, захваченных еще осенью. Но по весне они снова вернутся,  вцепятся
в нас, примутся жечь и убивать, пока деревни одна за другой не  взмолятся,
чтобы бандиты приняли их под свою "защиту". Мы пытаемся огрызаться. Однако
любой из этих дьяволов стоит дюжины наших робких горожан и фермеров".
     Гордон опустился в мягкое кресло перед  толстым  стеклянным  экраном,
вдыхая запах пыли и затхлости, от которого некуда было деться даже  здесь,
в Доме Циклопа.
     Если бы у них было время на военную  подготовку...  Если  бы  мир  не
царил здесь столь долго...
     Если бы у них появился подлинный лидер... Такой, как Джордж Паухатан.
     Из-за притворенной двери доносилась негромкая музыка. Кто-то поставил
пластинку двадцатилетней давности с записью "Канона" Пахельбеля.
     Он вспомнил, как не сдержал  слез,  когда  после  огромного  перерыва
снова услышал подобную музыку. Ему в ту минуту отчаянно  хотелось  верить,
что где-то на свете еще сохранились отвага и благородство,  что  здесь,  в
Корваллисе,  он  нашел   то,   что   искал.   Однако   "Циклоп"   оказался
надувательством, ничем не  лучше  его  собственного  мифа  о  Возрожденных
Соединенных Штатах.
     Для него оставалось загадкой, почему наступление "мастеров выживания"
вдохнуло в обе выдумки новую жизнь. Среди крови и ужаса обе легенды обрели
особо возвышенное звучание, и люди ежедневно отдавали ради них свои жизни.
     "Не выходит, и все. - Он не ждал ответа от навеки умолкнувшей машины.
- Наши люди сражаются и умирают. Однако зверье  в  камуфляже  доберется  к
лету и сюда, как бы мы этому ни противились".
     Он прислушался к печальной,  волшебной  музыке,  задаваясь  вопросом,
станет ли кто-нибудь слушать Пахельбеля после падения Корваллиса.
     В дверь тихонько постучали. Гордон выпрямился в кресле. Кроме него, в
этот час в здании могли находиться только служащие Циклопа.
     - Да? - отозвался он.
     Пол прочертил узкий луч света. Потом луч расширился, и в нем  выросла
длинная тень женщины с распущенными волосами.
     Дэна... Именно ее ему сейчас меньше всего хотелось видеть.
     Она заговорила тихо, но торопливо:
     - Прости за беспокойство, Гордон, но я подумала, что тебе надо узнать
новость немедленно. Только что прискакал Джонни Стивенс.
     Гордон вскочил с бешено бьющимся сердцем.
     - Боже, так он прорвался!
     Дэна кивнула.
     - Джонни добрался до Розберга и вернулся, хотя и не без труда.
     - Люди! Привел ли он... - Гордон поперхнулся, видя, что она  покачала
головой. Ее взгляд не оставлял никакой надежды.
     - Десять человек. Он доставил южанам твое послание,  и  они  прислали
десяток добровольцев.
     Голос Дэны звучал странно, словно ей было стыдно  за  остальной  мир,
который так их подвел. Дальнейшее стало для него откровением:  он  еще  ни
разу не слышал, чтобы у нее дрожал голос.
     - О, Гордон, они даже не мужчины. Это мальчишки, просто мальчишки!



                                    3

     Дэну ребенком взял на воспитание Джозеф Лазаренски  и  другие  ученые
Корваллиса,  оставшиеся  в  живых,  вскоре  после  Светопреставления.  Она
выросла среди служащих Циклопа и поэтому оказалась достаточно  рослой  для
нового времени девушкой и получила  неплохое  образование.  Неудивительно,
что Гордона поначалу влекло к ней.
     Однако потом он испытал сожаление, видя, что она так начитанна. Лучше
бы она читала гораздо меньше... или неизмеримо больше. Дэна даже придумала
собственную теорию! Хуже того, она фанатично верила в  эту  теорию  и  без
устали пропагандировала ее в кругу впечатлительных подруг и  даже  за  его
пределами.
     Теперь Гордон боялся, что, сам того  не  ведая,  способствовал  всему
этому. Ему трудно  было  объяснить  себе  самому,  как  это  он  дал  Дэне
уговорить себя и принял в армию девушек разведчицами.
     "Тело юной Трейси Смит,  распростертое  среди  сугробов...  Следы  на
ослепительно-белом снегу..."
     Накинув белые халаты, они с Дэной прошли мимо охранников,  караулящих
вход в Дом Циклопа, и ступили на снег, превращающий своим свечением ночь в
сумерки. Дэна негромко произнесла:
     - Если Джонни действительно постигла неудача, то это означает, что  у
нас остается всего одна надежна.
     - Не хочу говорить об этом. - Он опустил голову. - Сейчас не хочу.
     Снаружи стоял пронизывающий холод, и он торопился в  столовую,  чтобы
выслушать доклад юного Стивенса.
     Дэна взяла его за руку, и он был вынужден взглянуть на нее.
     - Поверь, Гордон, никто не огорчен случившимся больше  меня.  Неужели
ты считаешь, мы с девочками мечтали,  чтобы  у  Джонни  ничего  не  вышло?
По-твоему, мы сумасшедшие?
     Гордон воздержался от наиболее очевидного ответа. Минувшим  днем  ему
выпало счастье полюбоваться на  пополнение,  собранное  Дэной,  -  молодых
женщин из  деревень  на  севере  долины  Уилламетт:  восторженные  голоса,
пылающие взоры новообращенных. Выглядели они забавно: скаутские куртки  из
оленьей кожи, по ножу на бедре,  на  запястье  и  на  голени:  все  сидели
кружком, положив на колени открытые книжки.
     СЬЮЗЕН: Нет-нет, Мария!  Ты  все  перепутала!  "Лисистрата"  [комедия
Аристофана:  по  инициативе  ее   главной   героини   женщины   устраивают
специфическую  "забастовку",  отказывая  мужчинам  в   близости,   и   тем
добиваются прекращения войны] не  имеет  никакого  отношения  к  Данаидам!
[пятьдесят дочерей египтянина Даная,  убившие  в  брачную  ночь  нелюбимых
мужей] Все они поступали неверно, но по разным причинам.
     МАРИЯ: Не понимаю! Только  потому,  что  одни  использовали  секс,  а
другие взялись за мечи?
     ГРЕЙС: Дело не  в  этом.  Просто  им  не  хватало  системы  взглядов,
идеологии...
     Спор резко оборвался, стоило женщинам завидеть Гордона. Они  вскочили
и отдали ему честь:  он  в  замешательстве  ускорил  шаг.  У  всех  женщин
радостно сияли глаза, и ему почему-то показалось, что он  служит  для  них
каким-то образцом, символом неизвестно чего.
     Совсем недавно Трейси смотрела на него такими же глазами. Как  бы  то
ни было, Гордону это совершенно ни к чему: он и так не знал, куда деваться
от стыда, когда из-за его лжи гибли мужчины. А тут еще женщины...
     - Нет, - ответил он на вопрос Дэны, качая головой. - Сумасшедшие,  но
не настолько...
     Она, засмеявшись, стиснула его руку.
     - Спасибо и на этом.
     Но он отлично знал, что словами дело не кончится.
     В столовой охранник принял у них халаты. Дэне хватило ума  поотстать,
и Гордон получил возможность выслушать дурные новости один на один.


     Отличная штука - молодость. Гордон вспомнил себя подростком, каким он
был еще незадолго до Светопреставления. В те времена  его  тоже  ничто  не
могло остановить, разве только автомобильная авария.
     С некоторым