е?"
     "Как я сказал, мой друг, что-то от докси носится в воздухе."
     "Вах! Набил, тебе надо отрастить  шерсть и сосиски, стать  пуховертом и
подсмотреть будущее в маленькой синей книжечке."
     Во  тьме  за плитами  Тихая задумалась над замечанием Онана о маленькой
синей книжечке, вынимая из стены треснувший кирпич  и  засовывая в отверстие
крошечную  книжицу.  Прежде  чем заложить  кирпич,  она взглянула  на  синий
переплет. Женщинам не позволялось владеть собственностью и имант должен  был
знать об  этом законе. Зачем же пуховерт дал  ей  книжку? И как может кто-то
"подсмотреть будущее" с помощью такой книги? И если бы она это смогла, какое
будущее она попытается воплотить в жизнь?
     Она тихонько заложила кирпич на место. Все эти вопросы бессмысленны без
ключа к словам книги. Она поглядела в щелочку между  плитами. Онан сгорбился
на  своем стуле, сложив руки, вытянув ноги и скрестив их, опустив подбородок
на грудь. Он поднял голову и сказал Набилу: "Если в воздухе  пахнет тем, что
ты  думаешь,  мой друг, нам лучше  молиться Алилаху, чтобы  Джорам  и  Бахаи
вдвоем перевесили докси."
     "И это ты говоришь о молитвах?"
     "Молиться так, будто  ты  без  весла,  и  грести  так, словно  Бога  не
существует."
     Девочка  прошмыгнула  в  тенях  и  выскользнула  в  коридор. На  службе
находился Джамил, но на этот раз сержант сам ненадолго прикорнул в сторожке.
Она прокралась  мимо,  открыла  дверь и пошла к  игровой комнате брата.  Она
собиралась рассказать  Рахману  о книжке  иманта.  Может быть,  он научит ее
читать?
     Когда она  вошла,  Рахман  сидел на полу,  играя  с  моделью парусника.
Заметив ее, мальчик нахмурился и снова перевел внимание на модель.
     "Тебе  нельзя  находиться  здесь,  девчонка.  А  то  у  меня будут  еще
неприятности."
     Холод сжал ее сердце. Она спросила знаками: "Что случилось?"
     "Джамил поговорил с отцом."
     Она улыбнулась:  "И ты рассказал свою  великую ложь? Ты сказал ему, что
Джамил..."
      "Нет." Лицо  Рахмана  сильно  покраснело. "Джамил рассказал отцу и  об
этой лжи тоже и о моей угрозе. Отец ужасно разозлился на меня." В его глазах
стояли горячие слезы стыда. "Он побил меня, и все это ты виновата!"
     Ее глаза  сузились  и  она  показала: "Я  не  заставляла тебя  лгать  о
Джамиле."
     Мальчик  швырнул  свою  модель  в  сторону,  вскочил  на ноги  и дал ей
пощечину. "Вот тебе за это, Тихая!"
     Она  стояла в  оцепенении,  а  мир  ее  сжимался  до  размеров  женской
половины. Она  проклинала невольные слезы на своих щеках, когда  показывала:
"Ты ничтожество, Рахман! Ты такой же, как все. Ничтожество."
       Он занес руку, чтобы снова ударить  ее, но она сильно  толкнула его в
грудь  ладонями,  повалив  навзничь  на  его  модель.  Он  успел  наполовину
привстать,  когда  она  прыгнула на него, снова сбив его  на пол  и раздавив
модель. Она боролась с ним,  пока  не уселась верхом ему на грудь, удерживая
на полу его руки за запястья.
     "Я убью тебя, девчонка! Клянусь, я убью тебя за это!"
     Из-под своей вуали Тихая  смотрела вниз в  ярко-красное лицо брата. Она
собрала слюну во  рту,  раздвинула губы  и выплюнула ему  в лицо. Когда брат
завопил от  ярости,  она заглотала воздух  сколько смогла и  изрыгнула самое
грязное из услышанных ею слов: "Сортир!"
     Отпустив его,  она встала и в  последний раз  оглядела комнату,  полную
игрушек. Принц оказался чудовищем, но королевство его оставалось чудесным.
     "Ты  уродина!",  завопил Рахман  со своего  места на полу.  "Ты подлая,
уродливая и вонючая! Ты глупая, ты  девчонка,  и ты всего  лишь дура! Я тебя
ненавижу! Я ненавижу тебя, и хочу, чтобы ты умерла!"
     Тихая  повернулась  и  растворилась  в тенях,  возвращаясь  на  женскую
половину. В эту ночь, плача, она чувствовала, как разрывается ее сердце.


x x x
     Неделей позже все люди усадьбы стояли во дворе перед  входом  в главное
здание, когда зябкий  осенний  воздух холодил  их шеи. Мужчины располагались
неровным  полукругом  возле  Думана  Амина.  Женщины  и  девушки  всего дома
теснились черной кучкой у подножья каменной лестницы.
     Рихана стояла вместе с женами Онана, Набила, Джамила, Маджнуна и Исака.
Даже  жена  садовника-язычника Тоя была здесь же. Пятеро  судомоек толпились
вместе, и как не уговаривала из Рихана расслабиться, она со страхом в глазах
держались друг за друга.
     Маджнун и Исак стояли среди женщин,  но не со своими женами. Между ними
стояла  вторая  жена  Думана,  известная  женщинам  под  именем  Хедия.  Все
слуги-мужчины находились на месте, но на церемонии никто не присутствовал.
     Тихая смотрела на свою мать. Исак держал ее  за левую руку,  Маджнун за
правую.
     "Клянусь  льдом  Камила",  с  чувством  сказал  Думан  Амин.   "Это  же
варварство."  Он  взглянул  на  Рази  Итефа,  своего  секретаря.  "Ортодоксы
поднимают  свою  беззубую старую  голову,  чтобы  испустить  свое  последнее
сенильное сопение с целью посмотреть, не станем ли мы все остальные прыгать.
И ничего больше."
     "Но я вижу, что мы, тем не менее, прыгаем, министр."
     Отец Тихой секунду глядел на Рази, потом гневно хохотнул. "Твои губы не
лгут."  Думан сделал паузу и посмотрел на главную  подъездную дорожку. "Если
первый министр хочет из этого  фарса устроить целое представление, то где же
он?"
     "Уже  скоро,  министр. Секретарь премьера,  когда позвонил, сказал, что
они  как  раз  проезжают Йоэль."  Рази  взглянул  на  часы.  "Наверное,  мне
следовало  захватить  ваш  плед,  сэр.  Вы уже  кажетесь  продрогшим, а  вся
церемония  будет проходить  на  воздухе.  Если  они  планируют еще и чтение,
вдобавок ко всем их речам, это обещает быть настоящим испытанием."
     Думан  поморщился  и взглянул на  Рази.  "Тахир Ранон  заявится туда по
меньшей мере на час, будь уверен." Он кивнул и  вздохнул. "Плед был бы очень
кстати. Спасибо за предложение."
     Рази кивнул Набилу, главный слуга Думана поклонился и поспешил вверх по
ступеням. Пока Думан ждал, он нахмурился  и подошел к женщинам. Тихая  и все
остальные глубоко склонились при его приближении.
     Он поднял руки: "Слушайте меня."
     Они  выпрямились и  Думан  осмотрел  каждую. Когда его  взгляд упал  на
Тихую,  он задержал его. Помолчав немного,  он обратился  ко всем: "Я  хочу,
чтобы  вы поняли: церемония,  которую мы вскоре проведем, такая, которой я с
реформистами  противились десятилетиями.  Эта  церемония  унижает любого  ее
участника: мужчин  так же, как и женщин. Она  так же не служит воле Алилаха,
как танцы колдунов не годятся для вызова песчаных демонов."
     На  лицах некоторых женщин появились тревожные выражения. Взгляд Думана
на секунду остановился на его второй  жене. "Я надеялся,  что смогу избавить
тебя от  этого." Он пожал плечами и посмотрел на остальных  женщин. "Я хотел
избавить  вас всех. Однако,  после пограничного инцидента с Бахаи, ортодоксы
пришпоривают нацию  фундаментализмом. Это  пройдет, но  пока это не  прошло,
всем нам следует поступать так, чтобы  глупая гордость не позволила нам быть
захваченными  истерией  текущего  момента. Кроме  того, нам надо съесть свою
порцию сухого  песка. Наш  первый министр Микаэль  Ючель  ест  свою долю, мы
обязаны съесть свою. Женщины наших двух домов  должны предстать на церемонии
вместе с женщинами из домов других членов кабинета министров."
     Набил появился, принеся  Думану  его  серое  пальто  с  черным  меховым
воротом. Когда Думану  помогли  его надеть, он  сказал  женщинам: "Я  просто
хочу, чтобы вы знали: я против этой церемонии."
     Крик  со стены  просигналил  о  появлении  кавалькады премьер-министра.
Через  мгновение блестящий  бордовый  нос  лимузина появился в  воротах,  за
лимузином  последовал целый поезд из четырнадцати машин,  все до одного того
же бордового цвета. На всех машинах на капотах развевались  крошечные флажки
- белые, с золотым звездным крестом в центре.
     Тихая повернулась  и увидала, как две  поломойки показывают друг  другу
знаки.
     "Ты слышала, что он сказал?", Зед показала Джойне. "У меня просто кровь
закипела."
     Джойна  кивнула и  показала  в ответ: "В  один  прекрасный  день  Тахир
счистит эти грязные пятна с одежд Алилаха."
     "Может, Бог откроет ему глаза..."
      Рихана повернула Тихую  и показала: "Невежливо стоять спиной к первому
министру."
     Девочка  сунула руку в  рукав Риханы, чтобы можно было делать  знаки на
невидимой снаружи коже. "Зед и Джойна злы на моего отца."
     "Они ортодоксы", ответила Рихана.
     "Должны ли мы предупредить отца?"
     "Твой отец и так знает."
       Тихая  нахмурилась,  словно  о чем-то  задумавшись. Ее  пальцы  снова
задвигались  по  руке  Риханы:  "Если  они  ортодоксы,  почему  они  говорят
пальцами? Я думала, что докси этого тоже не позволяется."
      Губы  Риханы изогнулись в улыбке и она ответила: "Они считают, что все
правильно, потому что делают это они.  Теперь переведи  внимание  на первого
министра."
       Думан у первого  лимузина ждал,  когда  Набил откроет дверцу.  Первый
министр  вышел  из  свое  машины  и  Тихая   была   разочарована,  какой  он
низкорослый. Так как  он был первым  министром, это делало его более важным,
чем  ее  отца, и она ожидала,  что он будет выше, чем Думан. На лице первого
министра застыло тревожное выражение.
     Отец  выступил вперед, взял руку Микаэля Ючеля, поцеловал ее и поднес к
своему лбу.  Отпустив руку,  Думан расцеловал  первого министра в  обе щеки.
Тихая  оглянулась  на  дом.  Рахман  смотрел  на  нее  вниз  с лицом  полным
ненависти. Она отвернулась, шоферы последних пяти лимузинов открыли дверцы и
пассажиры заняли место в свите.
     Набил начал рассаживать женщин в последние пять автомобилей,  и у Тихой
закружилась голова от перспективы оказаться  за пределами поместья. Куда они
поедут? Что они увидят? Она последовала в лимузин за Риханой и  мгновенно ее
ноздри приласкали запахи дорогой кожи и ароматного дерева.
     Она уселась  между Риханой и старой женщиной, которую помнила с похорон
матери Думана. Она положила ладонь на руку Риханы и начертила: "Кто она?"
     Рихана знаками начертила  в ответ, что это тетка Думана по имени Лееба,
и сказала, что Лееба слабоумна и не надо ее ни о  чем спрашивать,  иначе она
начнет плакать. В  кабину вошел  Исак, за  ним последовали Хедия  и Маджнун.
Вторая жена Думана уселась лицом к дочери,  охранники сели по обе стороны от
нее.
     Тихая  видела, что мать пристально смотрит на нее. Она  опустила взгляд
на  руки матери. Хедия показала: "Ты - мое дитя. Я  слышала, как ты плакала,
когда родилась. Я знаю, что у тебя есть голос."
      Девочка нерешительно показала в  ответ: "Говорят,  что ты сумасшедшая.
Говорят, что  я не должна приближаться  к  тебе,  потому  что ты делаешь мне
больно.  Говорят,  что  я  не  должна  читать  ничего  из того, что  ты  мне
показываешь."
     "У тебя есть голос."
     "Нет. Я пробовала. У меня нет голоса."
      Пальцы Хедии повторили: "У тебя есть голос."
     Тихая долго сидела неподвижно, глядя на длинные, изящные пальцы матери.
Когда машины начали движение,  она показала  матери: "Ты не дала мне тайного
имени."
     "После того,  как тебя у меня забрали, каждый раз, когда я тебя видела,
ты от меня убегала."
      Глаза девочки расширились. "Так у меня есть тайное имя?"
     "Да."
     "Какое имя у меня среди женщин?"
      Жесткий рот Хедии немного  смягчился, когда она показала: "Твое тайное
имя  -  Лилит. Она была  первой  женой Адама. Она  потребовала  равенства  с
Адамом,  а  когда  Адам не  согласился  на  это, она его бросила. Адам потом
получил от  Бога Еву  и вместе они основали расу мужчин и уступчивых женщин.
Лилит ушла, чтобы основать расу свободных женщин."
      "Им позволено говорить пальцами между собой?", спросил Маджнун.
     Исак  покачал головой и ответил: "Не в моем лимузине." Он пожал плечами
и  улыбнулся. "Но  ведь  это же не  мой лимузин." Голос  Маджнуна стал более
серьезным:  "Это лимузин Думана, и при всем уважении  я  все-таки скажу, что
рядом с ним женщины вечно делают все, что им заблагорассудится."
     Лилит  взглянула в глаза  своей  матери и  показала:  "Спасибо за  имя,
мама."
     Пальцы Хедии  показали в ответ: "Никогда  не  забывай:  я слышала  твой
плач. Ты умеешь говорить. Лилит, ты можешь вернуть голос расе женщин."
      Лилит взглянула  налево и увидела, что Рихана  смотрит на нее.  Первая
жена  Думана некоторое  время изучающе  глядела на  нее, потом  взглянула на
Хедию, а потом снова перевела взгляд на проносящиеся за окнами холмы и поля.
     Когда  караван въехал  в  город  Джорам,  к  нему  присоединился  отряд
черно-пегих   мотоциклистов,  сопровождавших  караван  первого  министра  на
церемонию.  Улицы раскинулись широко,  окаймленные величественными цветущими
хлопковыми  деревьями  и  молчаливыми  любопытствующими   толпами.   Лимузин
остановился и Лилит почувствовала  возбуждение  в груди, когда Рихана вывела
ее из машины.
     Толпа состояла только из  мужчин. На их  лицах не  было ни радости,  ни
жалости.  От  рядов  этих  жестоких масок  она  подняла  глаза  на  высокие,
сверкающие здания.
     Раздался барабанный бой, казалось,  что их ритм проникает в самую душу,
вызывая    нечто   древнее   и    страшное.   Звуки   эхом   отражались   от
стеклянно-стальных  фасадов  окружающих  башен,  а  из осыпающихся  останков
древней руины, высившейся  перед ними, слышались призрачные звуки деревянных
флейт. Лилит держалась за руку Риханы, когда женщины из домов важных персон,
входя в стены древнего храма, образовали черную колонну.
     Было  странно  находиться внутри здания  и все-таки там, где должен был
быть потолок, видеть небо и  верхушки других строений. Сами руины были всего
лишь немногими остатками нескольких медового  цвета  каменных колонн и стен.
Почерневшая арка входа была единственно целой во всем строении.
     Внутри, слева от арки, стояла бронзовая статуя женщины, державшей палец
перед сомкнутым ртом. Она поняла, что эта женщина - Ангерона.
     На стенах виднелись  большие  белые пятна,  и  она вжала пальцы  в руку
Риханы, спрашивая: "Что это белое?"
     "Жар огня выбелил стены", ответила Рихана на руке Лилит.
     "Когда был пожар?"
     "Храм разрушен  более трех столетий назад Магдой и Мечом Справедливости
во время Женской войны."
     "Это сделали женщины?"
     "Магда и женщины ввергли весь мир в огонь."
       Внутри   руин   странные  мужчины  стояли  торжественными  маленькими
группами. Время от времени кто-нибудь из мужчин пристально глядел на женщин.
Выражение  лица  его при этом  всегда  было очень жестким, глаза сужены, они
смотрели с  усмешкой  или  даже с ухмылкой. Лилит не отводила  глаз,  дерзко
возвращая  взгляд. Казалось,  что взгляды  этих мужчин были оскорбительными,
вызывающими  знаками какой-то  загадочной  победы. Пальцы Лилит проникли под
рукав Риханы и задвигались на коже, спрашивая: "Зачем мы здесь?"
     "Для  того",  отозвалась Рихана,  "чтобы  еще раз  запятнать нас  виной
Магды."
      "Перестань, женщина!",  прошипел гневный голос. Рихана вздрогнула и  с
изумлением обернулась на пожилого послушника.
     Она начала показывать ему: "Я всего лишь отвечала на детские..."
     "Прекрати! Пусть твои пальцы замрут! Я не понимаю твоих вредных знаков,
как не понимает  ни один  правоверный сын Просветителя. Прекрати немедленно,
если боишься адского огня!"
     Послушник бросил многозначительный взгляд на группу первого  министра и
перевел свое внимание на Рихану. Сделав три шага, он встал  прямо перед ней.
Лилит увидела, что отец оглянулся на первую жену.
     "Жена  Думана Амина,  ты  знаешь  Женский  Закон. Ни  одной женщине  не
позволено читать,  ни  одной  женщине  не  позволено писать. Все эти  забавы
пальцами - это чтение и  письмо. Больше такого не будет,  женщина. Тем более
здесь и сейчас."
     Когда послушник вернулся на свой  пост, Лилит оглянулась на отца, чтобы
посмотреть, что же он станет делать. У Думана  было гневное выражение  лица,
однако гнев его был направлен не на послушника. Он был направлен  против его
первой жены. Гневный взгляд превратился в смущенный, когда  он перевел глаза
на своего патрона  Микаэля Ючеля.  Первый министр на этот взгляд не ответил.
Лилит стала  смотреть вперед,  а  процессия возобновила  свое  торжественное
шествие.
     К   останкам  каменной   колонны  в  руинах   храма  была   прикреплена
позеленевшая от возраста  пластинка  с надписью.  Старательно пряча  пальцы,
Лилит снова сунула ладонь в рукав Риханы и прижала пальцы к ее руке.
     "Что там написано?"
       Рихана довольно долго не отвечала, выжидая, потом  просунула руку под
вуаль Лилит и положила ее на плечо девочки. Спрятанные пальцы ответили: "Это
мужское письмо. Мне запрещено его читать."
     "Я знаю, что ты умеешь читать его,  Рихана.  Я видела тебя в библиотеке
отца. Я видела, как там ты листала книги."
      Первая жена Думана посмотрела  вниз на Лилит, ее лицо было неподвижной
маской. Рихана повернулась к бронзовой надписи и вывела на плече Лилит:

     Смотрите на монумент Магды
     И помните, о мужчины!
     Если забудете,
     То снова
     Падете жертвами
     Женского языка.

     Женщины и их дочери столпились на свободном  месте, преклонив колени на
жестких,  холодных  камнях  храма.  Лилит  увидела,  что  повсюду  находятся
охранники. Чуть правее отца и  первого министра стояли еще несколько мужчин.
Когда подошли другие мужчины, то поклонились первому  министру, а он коротко
кивнул им в ответ.
     Вдруг яркий свет ослепил Лилит. Ребенок вцепился в руку Риханы, спрятав
лицо  в  складках ее одежды.  Она почувствовала на плече пальцы Риханы. "Это
освещение для телекамер. Не позволяй им видеть, что ты боишься."
      Лилит  медленно повернула  лицо из безопасных складок  одежды  Риханы.
Щурясь против света, она уселась на пятки и повернулась,  чтобы взглянуть на
мать. Прямо  за женщинами  из поместья Думана  Хедия стояла на коленях между
двух охранников,  Исака и Маджнуна.  Как и все мужчины, охранники оставались
на ногах. Хедия держала руки на коленях, глаза ее были закрыты.
     Барабаны  сменили ритм, флейты смолкли,  и Лилит  увидела, как какая-то
весьма  внушительная  фигура  почтительно  поклонилась  первому  министру  и
поцеловала  ему  руку. Но странным  образом  человеку  удалось выразить этим
жестом и уважение, и оскорбление одновременно.
     Человек был на  целую  голову выше  первого министра, с  длинной черной
бородой с серебристой проседью. Из-за  высоких скул и  тонкого носа щеки его
казались впалыми. Брови тоже были черными и густыми, а темные глаза под ними
были посажены чересчур близко.
     "Кто это?", спросила Лилит.
     "Тахир Ранон, лидер партии ортодоксов, злейший враг твоего отца."
     "Почему у отца есть враги?"
     "Твой отец желает  перемен. Тахир Ранон  противится  любым  изменениям.
Поэтому он враг твоего отца."
      Лилит посмотрела  в  глаза  Риханы.  Казалось, в них  пылает  странная
гордость.
     "Я не поняла."
       Рихана  снова сунула руку  под вуаль  Лилит.  "Думан  Амин противился
решению  убивать  нежеланных  новорожденных девочек.  Он  верит,  что законы
необходимо изменить, чтобы позволить женщинам читать и писать, и даже ходить
в школу, чтобы учиться умениям, которые помогут им быть не только служанками
и посудомойками.  Он верит,  что женщинам должно  быть  позволено удерживать
себе часть заработанных денег. Все это пугает партию ортодоксов."
       Ветер слегка  усилился, легкая желтоватая пыль туманцем поднялась над
каменными  плитами. Тахир Ранон  зашагал  к  приподнятому  центру  пола, где
когда-то находился  алтарь.  Он  занял  свое  место  с  несколькими  другими
мужчинами, которые все были в  простых белых кафтанах с  наброшенными поверх
темно-синими халатами до лодыжек. Все носили простые черные  фески, присущие
священник