нависть, ужас, смерть... Дать людям новый мир, чтобы они и  его
довели до таких же бедствий? И это то, ради чего они убивают Крауна?
   Джефф задумался, что же он может поделать? Часами бился  он  в  поисках
выхода, но так и не находил его.
   Ничего.
   Ничего он поделать не может. Он помог им воспользоваться Крауном, чтобы
начать долгий, медленный  процесс  уничтожения  мира,  который  называется
Песня  Ветров.  Собственный  отец  вовлек   его   в   это   предательство,
предательство целого мира.
   Однажды вечером сразу после ужина к нему заглянула Лаура. Джефф пошел с
ней прогуляться. При родителях он разговаривать  не  мог.  С  отцом  он  и
десятком слов не перемолвился с тех пор, как его отстранили от Крауна.
   Лаура была сильно возбуждена.
   - У меня для тебя хорошая новость, Джефф, - радостно заявила она, когда
они бесцельно шли по тропинке.
   - Что такое? - спросил он.
   - Я сегодня была с Крауном!
   - Точно?
   - Да. Это был он, я знаю... Нога у него еще не совсем сгибается.
   Джефф схватил ее за руку.
   - Как он там? Еда у них есть?
   Лаура встряхнула своими рыжими волосами.
   - Отлично. Хотя, признаться, они изрядно голодали. Еды там  никакой  не
осталось. Обезьяны заходят в  океанский  прибой  и  выкапывают  моллюсков.
Иногда им даже удается схватить рыбу. Но волкоты этого не едят.
   - Что же они едят?
   - Доктор Карбо сказал нам, чтобы мы заставили  их  раскапывать  в  лесу
норы. Так они набирают на пропитание зверьков, впавших в спячку.  Не  так,
чтобы много, но волкоты только тем и живы.
   Джефф покачал головой.
   - Они  должны  были  отпустить  волкотов.  Нельзя  заставлять  животных
оставаться там, где  нет  пищи...  И  эти  кислородные  преобразователи...
Обезьяны больше не умирали?
   - Одна или две, - ответила Лаура. -  Всякий  раз,  когда  одна  из  них
умирает, остальные пытаются разбежаться. Из-за этого  и  нужны  волкоты...
Чтобы удерживать обезьян на базе.
   - Вот это плохо, - пробормотал Джефф. - Черное дело мы здесь творим.
   Лаура прикоснулась к его щеке.
   - Джефф... я тоже так думаю. И большинство ребят тоже. Но что мы  можем
сделать?
   Он заглянул в голубые льдинки ее глаз: как бы ему самому хотелось знать
ответ!


   На следующий день Джефф постарался зайти в  кафетерий  в  такое  время,
когда Аманда обычно там завтракала.
   Проталкиваясь  сквозь  шумную  толпу,  Джефф  высматривал  ее  в  суете
кафетерия.  Большинство  столиков  было  занято.  По  просторной   комнате
носились тысячи разных запахов, разговаривали сразу на тысячу разных  тем.
"Краун здесь рехнулся бы", - подумал Джефф.
   А вот и она! Однако Аманда сидела за двухместным  столиком  с  доктором
Карбо. Джефф попятился назад, наблюдая, как они  о  чем-то  разговаривают,
смеются. Зрелище это вызвало у Джеффа чувство, похожее на  злость.  Такого
он, пожалуй, еще не испытывал.
   Наконец Карбо встал, намереваясь уйти. Аманда поднялась было с ним,  но
он жестом остановил ее: она еще не кончила еду. Он показал на  свои  часы,
она улыбнулась, кивнула в ответ.
   Не успел доктор Карбо направиться к выходу, как Джефф моментально встал
в очередь. Он выбил на клавиатуре селектора свой заказ, молоко с пирожком,
получил поднос и двинулся прямо к ее столу.
   Аманда встретила его широкой улыбкой.
   - Привет, Джефф. Как самочувствие, получше?
   Он поставил поднос на стол и сел в кресло напротив нее.
   - Нормально. Аманда, надеюсь у тебя не было из-за меня слишком  больших
неприятностей?
   - Так, покипятились день-другой. Но мне удалось усмирить бурю.
   - Ага. - Он совершенно не представлял себе, о чем говорить дальше. -  А
как... а как там дела на Песне... на поверхности?
   Лицо Аманды посерьезнело.
   - Разве отец не говорил тебе?
   - Нет. Эти дни мы почти не разговариваем.
   - О, - она на мгновение задумалась, потом сказала: - Да, дела там  идут
не слишком хорошо. Биохимики приготовили синтетическую пищу для  животных,
но каждый раз, когда они сажают транспортную капсулу с пищей возле лагеря,
все  животные,  даже  волкоты,  настолько   пугаются,   что   отказываются
приблизиться к ней. Ну, и еда попросту гниет.
   - Изумительно,  -  Джефф  постарался  вложить  в  это  слово  все  свое
отвращение. - Я бы им и  так  сказал,  ведь  ничего  другого  и  не  могло
произойти. Почему бы им не посадить капсулу где-нибудь не на виду, а потом
просто послать туда Крауна и других волкотов?
   - Послушай, а ведь это идея, - вскинула брови Аманда. - Как же это  мне
в голову не пришло?
   - Это потому, что тебе не приходилось бывать волкотом.
   - Или обезьяной, - улыбнулась она.
   - Ага... Ну, идею я дарю. Подскажи доктору Карбо или матери Лауры...
   - А почему ты не скажешь об этом отцу?
   - Я же говорил, - ответил Джефф, качнув головой, - мы больше с  ним  не
разговариваем.
   - Что за глупости! - сказала Аманда.  -  В  конце  концов,  ты  слишком
ценный работник для всего проекта, чтобы дуться, как капризное дитя.
   - Нет, здесь нечто большее. Мы... мы очень во многом не сходимся.
   - В самом деле? Например?
   - Так. - Джефф не мог смотреть ей в глаза. - Очень во многом.
   - Включая меня? - мягко спросила Аманда.
   Джеффа как током ударило.
   - Как ты догадалась?
   - Со мной случилось то же, когда мне было  лет  двенадцать.  Я  по  уши
влюбилась в одного из учителей. Я больше никого так не любила,  -  грустно
произнесла она.
   Джефф был слишком взволнован, чтобы отвечать. Он сидел,  уставившись  в
поднос перед собой.
   - Джефф, милый, посмотри на меня, - сказала Аманда.
   Он подчинился. Она улыбалась ему. Тепло, с пониманием, почти с любовью.
Почти.
   - Джефф, через это проходят все. Это больно, я знаю, но скоро эта  боль
утихнет...
   - Но я люблю тебя, - выпалил он.
   - Знаю, - сказала она. - Я тебя тоже люблю, хотя  и  не  так.  Не  надо
стыдиться любви друг к другу. Но ты же знаешь не  хуже  меня,  что  мы  не
собираемся прожить вместе остаток нашей жизни. Это не такая любовь...
   - Я... я не знаю...
   - Зато я знаю, - мягко сказала она.
   - Черт бы побрал моего отца, он прямо взбеленился от ярости!
   - А ты как думал? Отцы, они все такие. Вот подожди, влюбится твой сын в
женщину постарше!
   - О! Когда это будет!..
   Она рассмеялась.
   - Вот увидишь! Придет день,  когда  ты  встретишь  девушку,  с  которой
захочешь провести всю свою жизнь. И у вас будут дети, и ты станешь  отцом.
И тогда-то вспомни сегодняшний день.
   - Я, наверное, по-дурацки вел себя.
   - Ты вел себя очень мило. А уж если кто и вел себя глупо, так это я. Да
еще дважды.
   - Ты о чем?
   - Ну... - она замолчала в  нерешительности.  -  Первый  раз,  когда  ты
попросил разрешения сфотографировать меня - я должна была догадаться,  что
за чувства ты испытываешь ко мне. А второе... мне пора бы разобраться, что
я сама чувствую по отношению к Берни, раз и навсегда.
   - К доктору Карбо?
   - У меня к нему довольно сильное чувство. Думаю, что и у  него  ко  мне
тоже, - задумчиво проговорила Аманда.
   - Вот как!
   - Надеюсь, ты не станешь ревновать, нет ведь? - Она пристально смотрела
на Джеффа.
   - Я... Не знаю.
   - Я бы хотела, чтобы мы все-трое опять  работали  вместе.  Одному  богу
известно, как необходима наша помощь там, внизу, на планете.
   Джефф кивнул.
   - За меня можно не волноваться.  -  Он  даже  попытался  улыбнуться.  -
Думаю, я как-нибудь переживу это.
   - Конечно же! - сказала Аманда. - У тебя все будет хорошо.
   - Да, - согласился Джефф.
   Нельзя сказать, чтобы ему было так уж хорошо в тот момент. Но где-то  в
глубине души он понимал, что Аманда права.


   В тот вечер за ужином отец сказал, что на рассвете  он,  Джефф,  должен
явиться в Центр контактов. Джефф ответил, что явится. Он почувствовал, что
ему, хотелось бы продолжить разговор, но не знал, с чего начать.
   Отец пошел ему навстречу. Он сказал очень серьезно:
   - Ты нам нужен. Ты лучший в работе по контактам.
   Джефф взглянул на мать. Она молчала, но глаза ее светились надеждой.
   - Я... я постараюсь сделать все, что могу.
   - Большего от тебя никто и не требует.
   Джефф кивнул. Лицо его расплылось в невольной  улыбке.  Он  уткнулся  в
тарелку и тут обнаружил, что к нему вернулся аппетит -  впервые  за  много
дней.


   Первое ощущение было каким-то странным.
   Краун был иным. Голодным, как обычно. Нет, сильнее, чем обычно. Он  был
голоднее, утомленнее, напряженнее.
   Обезьяны, очевидно, находились на грани безумия. Все инстинкты гнали их
прочь, на юг, подальше от холода, от этих странных машин, которые убивают.
Но железный контроль из космоса, из вращающейся по своей орбите  "Деревни"
заставлял их оставаться  в  лагере,  на  берегу.  Оставаться  и  работать.
Оставаться и работать, и замерзать, и погибать.
   Волкоты держались достаточно  далеко  от  лагеря.  Они  приближались  к
постройкам и машинам только тогда, когда этого никак нельзя было избежать.
   Этим утром Краун неторопливой рысью направился прочь от семьи волкотов,
которые заметно похудели и казались гораздо  более  раздражительными,  чем
прежде, и двинулся на юг.
   "Капсула с пищей приземлилась нормально. Теперь надо только найти ее".
   На это потребовалось меньше получаса. Капсула покоилась на  отмели,  по
которой сейчас, во время прилива,  гулял  прибой,  наполовину  захлестывая
капсулу. К счастью,  люк,  автоматически  открывшийся  в  момент  посадки,
оказался выше уровня воды. Однако волны прокатывались в  опасной  близости
от него, а некоторые гребни даже срывались и пропадали внутри.
   Краун, ворча на холод и сырость, пошлепал через прибой.  Поднявшись  на
задние лапы, он заглянул в люк. Передней лапой  выудил  колышущийся  кусок
синтетического мяса. Понюхал его, лизнул. Ни вкуса, ни запаха.
   Было неудобно тащить в передних лапах продолговатый кусок искусственной
пищи, прыжками добираясь до сухой  полосы  песка  на  берегу,  за  верхней
отметкой прилива. Он бросил кусок на землю, снова  понюхал  его  и  впился
зубами. Похоже на мясо,  но  совершенно  безвкусное.  И  Краун  съел  его,
дочиста. Желудок заполнился, но и только. Удовольствия  от  еды  Краун  не
получил.
   Он вернулся к капсуле, взял в зубы другой кусок и потащил его семейству
волкотов.
   Волкоты бродили  по  берегу  южнее  лагеря,  как  полицейский  отряд  в
ожидании беспорядков. Краун бросил пищу на песок,  затрусил  в  сторону  и
улегся на подмерзшую коричневую траву. Он смотрел, как  волкоты,  один  за
другим, подбирались к мясу и нюхали его. Последним подошел большой  самец,
вожак семьи. Он порычал, потрогал кусок лапами, полоснул по нему  когтями.
И  принялся  за  еду.  Остальные  члены  семейства  расположились  вокруг,
смиренно наблюдая, как их вожак приканчивает кусок мяса.
   Покончив с мясом, вожак взглянул на Крауна и фыркнул, как бы  вопрошая:
"Где ты это взял?"
   Краун встал и пошел вдоль  берега.  Оглянувшись,  он  увидел,  что  все
семейство волкотов следует за ним.
   Все, кроме вожака.
   День еще не кончился, когда волкоты насытились.  Они  принесли  мясо  и
обезьянам. Все животные, как только животы их  наполнились,  почувствовали
себя лучше и вели себя спокойнее.
   "Совсем как люди".


   В тот же вечер Джефф ужинал вместе с Полчеками. Лаура  пригласила  его,
когда они встретились в конце рабочего дня у выхода из Центра контактов. С
наступлением зимы дни стали короче, но молодежь этому только радовалась.
   Ужин прошел хорошо, хотя миссис Полчек явно  была  чем-то  обеспокоена.
Джефф обратил внимание на то, как  дружелюбно  разговаривали  между  собой
Лаура и ее отец, а Анна Полчек едва ли слово вымолвила за весь вечер.
   После ужина, когда все перешли в гостиную, она вдруг сказала:
   - Порой я жалею, что нам вообще встретилась эта планета!
   - Что?!
   - Ну-ну, Анна, - сказал доктор Полчек, - не поддавайся настроениям.  Ты
же знаешь, нет ничего...
   По она покачала головой.
   - Нет, это правда. То, что мы творим здесь, - преступление... настоящее
преступление.
   - О чем вы? - спросил Джефф.
   Миссис Полчек взглянула на него так, словно только что вспомнила о  его
существовании. На какое-то мгновение  она  нахмурилась,  потом  вздохнула,
лицо ее разгладилось, и она спросила:
   - Вы знаете семью Токадо?
   - Да, - одновременно ответили  Джефф  и  Лаура.  Лаура,  как  и  Джефф,
сгорала от любопытства.
   -  Доктор  Токадо  и  ее  муж  провели  антропологические  исследования
животных, которых вы, молодые люди, контролируете...
   - Антропологические исследования? - изумилась Лаура.
   - Да... чтобы определить, на какой  стадии  интеллектуального  развития
находятся эти животные на эволюционной  шкале  по  сравнению  с  животными
Земли.
   Джон Полчек задумчиво потер подбородок.
   - Ты уверена...
   - Все в "Деревне" должны знать об этом,  -  заявила  миссис  Полчек.  -
Пусть Питер Холмен держит это в секрете.
   "Мой отец? - удивился Джефф. - Какой секрет?"
   - Сегодня доктор  Токадо  передала  свое  открытие  на  суд  Питера,  -
продолжала Анна Полчек. - По ее мнению, и волкоты, и обезьяны  меньше  чем
за  миллион  лет  станут  разумными  существами  -  возможно,  такими   же
разумными, как человек.
   - Разумными? - спросил Джефф.
   - Как мы? - не менее удивленным тоном вторила ему Лаура.
   - Совершенно верно, - сказала миссис Полчек. Затем добавила с  досадой:
- Если им дадут возможность выжить.
   - О-о-о! - воскликнул Джефф, до которого только теперь дошел весь смысл
сказанного.
   - Понятно? Так-то вот. А мы занимаемся тем,  что  уничтожаем  два  вида
животных, которые со временем могли бы стать такими же разумными, как мы с
вами.
   Джон Полчек замахал руками.
   - Что ты, что ты! Это было бы ужасно! Мы вовсе не  намерены  уничтожать
их всех. Я говорил об этом с Питером, он тоже считает, что надо  сохранить
часть  животных  в  специально  отведенных  для  них  районах,  где  будут
постоянно поддерживаться определенные условия и среда.
   - Нет, - резко возразила Анна Полчек. - Из этого ничего  не  получится.
Разум не может развиваться в зоопарке. Животным необходим  их  собственный
мир, в котором на них влияли бы естественные силы, естественная  среда.  А
не зоопарк...
   - Но... - Джефф уже понял, к чему она клонит. - Но это значит,  что  мы
должны оставить им планету и полностью отказаться от своих планов.
   - Вот именно.
   - А  это  в  свою  очередь  означает,  -  сказал  Джон  Полчек,  -  что
человечество теряет надежду получить в свое распоряжение новую планету.
   - Значит, мы или они, - сказала Лаура, очень  неуверенно,  несмотря  на
категоричность реплики.
   - Что же нам остается, какое решение? - спросила Анна Полчек.
   - А кто дал нам право принимать какое-либо  решение  здесь?  -  спросил
Джефф.
   Никто ему не ответил.



11

   Краун чувствовал что-то странное в воздухе. Что-то страшное.
   Он не мог ни обонять, ни видеть, ни слышать этого. Но оно было.  Каждый
порыв ледяного ветра,  дующего  с  моря,  был  пронизан  ощущением  ужаса.
Тяжелое серое небо, заснеженный берег, деревья там, на холмах, с листьями,
скрученными в спираль, -  все,  что  окружало  Крауна,  дышало  страхом  и
опасностью.
   Обезьяны  и  семейство  волкотов  тоже  почувствовали  это.   Суетливо,
неуклюже, кружа на одном месте, обезьяны жалобно поглядывали на побережье,
будто молчаливо умоляли свою стражу отпустить их с этого страшного  места.
Да и сами волкоты нервно слонялись вдоль берега, размахивая хвостами, рыча
без всякой на то причины.
   Надвигалось что-то неизвестное, во поистине ужасное.
   Животным и без того было достаточно  плохо.  Они  едва  сумели  вынести
зимние штормы, за последнюю неделю  трижды  обрушивавшиеся  на  побережье.
Волны уничтожили часть оборудования и некоторые здания в лагере. Снегопады
участились, и животные вынуждены были проводить ночи под крышей, чтобы  не
оказаться заживо погребенными под снегом.
   Управляемые людьми обезьяны соорудили убежища в виде шатров для себя  и
для волкотов. Всякий раз,  когда  шатры  сносило  штормом,  они  терпеливо
восстанавливали их вновь.  Теперь  каждое  утро  начиналось  с  того,  что
обезьяны очищали рабочую площадку от снега. От этого их передние лапы-руки
покрылись волдырями и горели как от ожогов.  Волкотам  с  их  толстокожими
лапами скопления снега на тропинках как будто не угрожали.
   Семейство волкотов укрывалось на ночь в одном шатре, хотя он  был  явно
тесен для них. В другом шатре спал один Краун: даже под контролем человека
семья волкотов не принимала его за своего. Это право Краун мог  заслужить,
только убив  вожака.  Но  до  тех  пор,  пока  люди  управляли  волкотами,
открытого конфликта между животными возникнуть не могло.
   Краун стоял на склоне холма, наблюдая, как тупо двигаются по  побережью
обезьяны, как  рычат  встревоженные  волкоты.  Волны  набегали  на  берег,
холодные как лед. Обезьяны не хотели работать.
   Неожиданно   океан   стал   откатываться.   Вода    уходила,    обнажая
темно-коричневый, блестящий от влаги  плоский  берег.  Как  в  замедленном
кино, край моря все дальше отступал от линии прилива.
   Крауна затрясло.
   Нет. Затрясло землю.
   "Цунами!"
   "Землетрясение и волна цунами!"
   "Вызвать доктора Холмена! Проверить центр наблюдения!"
   Земля под лапами Крауна с грохотом содрогнулась, и на склонах холмов  с
треском стали валиться деревья. Сорвались и запрыгали  вниз  камни.  Земля
покрылась трещинами.
   На какой-то миг обезьяны в оцепенении застыли на своих  местах.  Потом,
вопя от ужаса, заломив над головой лапы,  бросились  врассыпную.  Зарыкали
волкоты, шныряя взад-вперед, а затем и они устремились вдоль берега. Забыв
об обезьянах, животные слепо искали  спасения  единственным  известным  им
способом - в бегстве.
   "Они вышли из-под контроля!"
   "Отсоединяйте, детей, прежде, чем..."
   Земля вставала на дыбы  и  бросалась  в  пропасть.  Широченные  трещины
рассекли склоны холмов. Горы исчезали, взрываясь словно воздушные  шары  и
изрыгая тысячетонные обломки скал и куски почвы на берег.
   Краун в растерянности застыл, не зная, бежать ли ему вдоль  берега  или
попытаться подняться на гребень  холмов.  Сотрясения  почвы  раз  от  разу
становились все ужаснее, все огромное  тело  волкота  ходило  ходуном.  Из
бесчисленных трещин, закрывая горизонт, сочился дым.  Но  вот  образовался
просвет, и  Крауну  на  мгновение  удалось  разглядеть  берег:  он  грозил
гибелью.
   "Джефф все еще в контакте! Он пока держится".
   "Подумать только, один из всех!"
   От самого горизонта мчалась огромная волна, похожая на серую крепостную
стену, она вздымалась все выше и выше, как горный хребет,  и  вот  уже  ее
псиный гребень с грохотом обрушился на берег, сметая все на своем пути.
   Краун взревел на волну, повернулся и кинулся вверх,  к  гребню  холмов.
Там под напором бури гнулись деревья. Прямо перед  ним  вдруг  разверзлась
земля, но он успел перепрыгнуть через разлом. Следом  за  ним  скатывались
камни  и  скалы.  Сама   земля,   казалось,   съезжала   вниз,   навстречу
всепоглощающей стене серой, бурлящей воды...
   Краун почувствовал,  как  земля  уходит  из-под  его  ног  -  это  вниз
устремился склон. В отчаянных попытках взобраться повыше  волкот  цеплялся
за камни, карабкался что было сил. Уже чувствовался соленый  острый  запах
морских брызг, а все звуки покрыл низкий рев, возвещавший конец света.  По
скалам, грязным осыпям, вонзая когти в  вырванные  с  корнем  и  сломанные
деревья, Краун продолжал свой путь.
   И тогда Вселенная взорвалась.  Раздался  оглушительный  грохот.  Ярость
приливной волны снесла берег, и будто  гигантская  рука  вдруг  подхватила
Крауна и подбросила вверх. Деревья,  скалы,  невероятные  нагромождения  -
такого он не видывал никогда, небо перевернулось вверх тормашками... И тут
он шлепнулся прямо на живот и стал проваливаться сквозь листву и  шершавые
стволы деревьев. По крайней мер