ная,
     Поле золотистое полнит дрожью,
     А потом флейта Пана
     Ниву вновь успокаивает.

     Посмотри на нимф и на прадревний танец их,
     Что рожден в лазурной богов отчизне, -
     Вот они в хороводе
     Нескончаемом кружатся.

     Посмотри: дриады, как и древле, шепчутся,
     Подражая шуму листвы зеленой, -
     Даже Пан замечтался
     И свирель отложил свою.

     Так и мы должны, богам своим подобные,
     Мирной жизнью жить, находя в ней счастье,
     Аполлон ли сияет
     Или бледной Дианы диск.

     Пусть Зевес грохочет в небе помрачившемся,
     Пусть Нептун свирепо валы бросает
     На песчаные пляжи,
     На утесы скалистые,

     Но пребудет жизнь извечно неизменною.
     Мы не видим Парок, прядущих пряжу,
     И про них забываем,
     Словно нет их и не было,

     И цветы срываем, внемлем пенью птичьему.
     Жизнь идет, не зная про наши страхи,
     Так не стоит и думать
     О грядущем, нам ведомом,

     О том дне, когда погаснет солнца свет в глазах
     И уйдем в края, где Цереры нету
     И где Пан не подманит
     Флейтой нимфу пугливую.

     Станем же хранить, в лукавстве сотоварищи,
     Лишь часы блаженства, богам подобно,
     И тогда, быть может,
     Ощутим их спокойствие.

     А потом пускай приходит старость дряхлая,
     Если только боги ее даруют
     И отнять не позволят
     Кроносу беспощадному.

     Но да будет храм, в котором будем, Лидия,
     Для себя богами, хотя и знаем:
     Богом ставший себе
     Не нуждается в чтителях.








     === [ АЛВАРО ДЕ КАМПОС ] ===================================


КУРИЛЬЩИК ОПИУМА

     Господину Марио де Са-Карнейро

     Душа больна,- и пусть не столь жестоко
     Хворать и выздоравливать в бреду,-
     Я погружаюсь в опий и бреду
     Искать Восток к востоку от Востока.

     Я много дней страдаю на борту
     От боли головной и от горячки,
     И сил, чтоб выносить мученья качки,
     Должно быть, никогда не обрету.

     Презрев устав космического круга,
     По шрамам золотым свой путь продлив,
     Я грежу, что в приливе есть отлив
     И наслажденье - в ганглиях недуга...

     Но механизм несчастия таков,
     Что вал не совершает оборотов,-
     И я плыву меж смутных эшафотов
     В саду, где все цветы - без черенков.

     Вхожу, на произвол судьбы оставлен,
     В сплетенный сердцем кружевной узор.
     Мне чудится: в моей руке топор,
     Которым был Предтеча обезглавлен.

     Я, заточенный, сызнова плачу
     За все, что прежде натворили предки.
     Мои больные нервы - в тесной клетке,
     Я в опий, словно в ямину, лечу.

     На зов его, не говоря ни слова,
     В прозрачные спускаюсь погреба,
     И вот луна восходит, как Судьба,
     И ночь алмазами искрится снова.

     А наш корабль сегодня, как вчера,
     Плетется по Суэцкому каналу,
     И жизнь моя на нем течет помалу,
     Тягучая, как камфара с утра.

     Я зову дней растраченных не внемлю
     И утомлен, меня берет тоска -
     Она во мне, как жесткая рука,
     Что душит, но не даст упасть на землю.

     Я в захолустье португальском жил
     И познавал природу человечью.
     Я с детства овладел английской речью
     И упражняюсь в ней по мере сил.

     Приятно было бы порой в "Меркюре"
     Стихи свои увидеть иль рассказ -
     Мы все плывем, и я грущу подчас,
     Что до сих пор не видел даже бури!

     Тоскливо дни проходят на плаву,
     Хотя порой со мной ведут беседы
     Какие-то британцы, немцы, шведы -
     Я болен тем, что до сих пор живу.

     И я смотрю уже как на причуду
     На путь в Китай и прочие края:
     Ведь есть один лишь способ бытия,
     А мир и мал, и очень сер повсюду.

     И только опий помогает мне
     От бытия - от скуки и болезни;
     Я в подсознанье прячусь, в утлой бездне.
     Как блекнет все, что не внутри, а вне!

     Курю. Томлюсь. Чем далее к востоку -
     Тем ближе запад, и наоборот.
     Коль скоро Индия во мне живет,
     То в Индии реальной много ль проку?

     Мне горько быть наследником в роду.
     Видать, везенье увезли цыгане.
     И перед смертью - ведаю заране! -
     На собственном замерзну холоду!

     Я лгал, что делом инженерным занят,
     По Лондонам и Дублинам спеша.
     Старушка-нищенка - моя душа -
     За подаяньем Счастья руку тянет.

     Корабль, не направляйся в Порт-Саид!
     Плыви уж сразу к дальнему Китаю!
     Я в смокинг-рум'е время коротаю,
     Со мною - граф (болтун и сибарит).

     Зазря к Востоку плавал я, похоже.
     Печально, что ни сил, ни денег нет.
     Я есмь сомнамбулический поэт
     И монархист, но не католик все же.

     Вот так и жить с людьми бы, в их числе,
     И не вести бы счет любой банкноте!
     Однако нынче я в конечном счете
     Всего лишь пассажир на корабле.

     Я неприметней всех людей на свете.
     Скорей слугу заметишь вон того,
     Как жердь, сухого,- посчитав его
     Шотландским лэрдом (правда, на диете).

     Нет дома у меня. Растрачен пыл.
     Скабрезный тип, помощник капитана,
     Видал, как я иду из ресторана
     Со шведкою... и сплетню распустил.

     Кому-нибудь я поломал бы кости
     В один прекрасный день и повод дал
     Для разговора бы, что вот, скандал...
     Нет, выше сил молчать, кипя от злости.

     Я целый день курю и что-то пью
     Американское, тупея разом.
     Что выпивка! Поддерживал бы разум
     Похожую на розу жизнь мою!

     Ложатся долгой чередою строки.
     Талантик мой, как вижу, мне не впрок.
     Вся жизнь моя - убогий хуторок,
     Где дух изнемогает одинокий.

     Британцы - хладнокровнейший народ,
     Спокойнейший. Подобных в мире нету.
     Для них судьба ясна: подбрось монету
     И счастье к одному из них придет.

     Но я - из той породы португальцев,
     Что без работы, Индию открыв,
     Остались. Правда, я покуда жив,
     Но только смерть - удел таких страдальцев.

     А, дьявол побери весь белый свет!
     Наскучила и жизнь и обстановка.
     Мне мерзок стал Восток. Он - как циновка,
     Скатать ее - всех красок нет как нет.

     И снова опий. Бесконечно жуток
     Долг проползти сквозь столько дней подряд.
     А тех благонадежных, что едят
     И спят в одно и то же время суток,-

     Побрал бы черт! Но вся моя беда -
     Расстройство нервов, безнадежно хворых.
     Кто увезет меня в края, в которых
     Я захочу остаться навсегда?

     Увы! И сам томленья не отрину!
     Мне стал бы нужен опий, но иной -
     Что в краткий миг покончил бы со мной
     И в смерть меня вогнал бы, как в трясину!

     О лихорадка! Это ль не она?
     Нет, в самом деле, это лихорадка.
     Жизнь длится от припадка до припадка.
     Что ж, истина открылась - хоть одна.

     Настала ночь. Рожок зовет на ужин.
     Общественная жизнь - всего важней!
     Блюди, блюди чередованье дней!
     Вот так-то! И хомут тебе не нужен!

     Нет, вряд ли это все мне с рук сойдет.
     Увы - не обойтись без револьвера,
     И лишь тогда вернется в сердце вера
     И, может быть, закончится разброд.

     Кто взглянет на меня, сочтет банальной
     Всю жизнь мою... Ах, мой наивный друг...
     Ведь это мой монокль на все вокруг
     Глядит с усмешкой неоригинальной.

     Любое сердце сгинуло б давно,
     Лишь встретившись с моим астральным
     мраком.
     Сколь многим под таким же точно фраком
     Мой вечный страх скрывать не суждено?

     Еще хотя б настолько я снаружи
     Изящно сложен был, как изнутри!
     Скольжу в Мальстрем, - увы, держу пари,
     Что я хочу скользить в него к тому же!

     Я лишний человек, и в этом суть.
     Пускай протерт рукав, засален лацкан,
     Но ты, мечтой высокою заласкан,
     С презреньем можешь на других взглянуть!

     Мне хочется порой завыть от злобы,
     Кусать и грызть свои же кулаки.
     Да, это было б нормам вопреки
     И зрителей почтенных развлекло бы.

     Абсурд, на сказочный цветок похож
     Той Индии, которой нет в помине
     В морях Индийских,- мне зажегся ныне.
     Спаси меня, Господь, иль уничтожь!

     Лежать бы, ничего не замечая
     Здесь, в кресле,- а конец для всех един.
     Я по призванью - истый мандарин,
     Но нет циновки, полога и чая.

     Ах, как бы очутиться я хотел
     В гробу, в могиле, под земным покровом.
     Жизнь провоняла табаком лавровым.
     Куренье - мой позор и мой удел.

     Избавь меня, о Боже, от обузы
     Всей тьмы, скопившейся во мне, внутри!
     Достаточно комедий! Отвори
     Моей душе спасительные шлюзы!

     Суэцкий канал, с борта парохода




ПРИВЕТСТВИЕ УОЛТУ УИТМЕНУ

     Португалия - Всюду - Всегда, одиннадцатое июня
     тысяча девятьсот пятнадцатого...
     Эла-а-а-а-а-а!
     Отсюда, из Португалии, где все эпохи едины
     в моем мозгу,
     Приветствую тебя, Уолт, мой брат по Вселенной,-
     Я, с моноклем, в пиджаке с зауженной талией,
     Тебя недостоин, ты это знаешь, Уолт,
     Недостоин посылать тебе приветствие, мне этого
     не дано...
     Во мне слишком много инерции, я слишком часто
     скучаю,
     Но я породы твоей, ты знаешь об этом, я понимаю
     тебя и люблю,
     И хотя я не знал о тебе, рождаясь в год,
     когда ты умирал,
     Но знаю, что ты меня тоже любил и знал меня,
     в этом счастье мое,
     Я знаю, что ты меня знал, увидел меня и постиг,
     Я знаю, что это был я, хоть в Бруклине лет
     за десять до моего же рождения,
     Хоть на Руа-де-Оуро, в размышлениях обо всем,
     чего нет на Руа-де-Оуро,
     И так же, как чувствовал ты,- чувствую я,
     так пожмем же руки друг другу,
     Руки друг другу пожмем, Уолт, руки пожмем,
     а Вселенная будет в душах у нас танцевать.

     О всегда современный и вечный певец конкретности
     абсолюта,
     Страстный любовник растленной Вселенной,
     Великий развратник, причастный растленью предметов,
     Возбуждаемый деревом, камнем, личностью или
     профессией,
     Гон событий, случайных встреч, наблюдений
     серьезных,
     Мой основной возбудитель, на котором держится все,
     Мой великий герой, перепрыгнувший Смерть,
     Мычанием, визгом и ревом славящий Бога!

     Певец жестокого братства и всеобщей нежности,
     Демократ величайший, причастный всему душою
     и телом,
     Карнавал поступков, вакханалия тем,
     Близнец любого порыва,
     Жан-Жак Руссо природы, творящей машины,
     Гомер ускользающей плоти, почти что бесплотной,
     Шекспир ощущений, постигших котел паровой,
     И Мильтон, и Шелли горизонта грядущего
     электричества!
     Плацента всех выражений лица,
     Спазм неизбежный всего, в чем просыпаются силы,
     Платный сожитель Вселенной,
     Публичная девка звездных систем...
     Сколько раз я целую твой портрет!
     Там, где ты пребываешь (где - не знаю, но знаю:
     у Бога),
     Ты чувствуешь поцелуи мои, чувствуешь их настоящую
     страстность (не стесняюсь),
     И тебе, уж хочешь не хочешь, приятны они, и ты
     благодарен,
     Я откуда-то знаю об этом, это - духовная
     радость моя.
     Непривлекателен ты, но циклопичен и мускулист,
     Пусть пред Вселенной бывал ты как женщина робок,
     А любая травинка и камень, любой человек были порой
     для тебя Вселенной.

     Эвоэ, старина Уолт, мой великий товарищ!
     Я причастен твоей вакханалии чувства свободы,
     Я - из собратий твоих, от подошв и до снов,
     Я - из собратий твоих, посмотри на меня, вот я
     пред тобою, стало быть, и перед Богом:
     Внешность - нутро... Тело мое для тебя лишь догадка,
     но душу ты видишь -
     Посмотри на меня: вот я, Алваро де Кампос,
     морской инженер,
     Поэт - сенсационист,
     Я не твой ученик, и не друг, и не панегирист,
     Ты знаешь, что я - это попросту Ты, и ты этим
     доволен!

     Я читать умею тебя строку за строкой...
     В них избыток всего, что чувствам доступно...
     Рассекаю стихи твои словно толпу, что меня обступает,
     Слыша запахи пота, машинного масла, я жажду
     конкретного дела,
     Читая твои стихи, достигаю высот и не знаю, читаю
     или живу,
     Не знаю, где место мое в реальности или
     в твоих стихах.

     Не знаю, когда ногами стою на земле,- вверху ли
     моя голова,
     Или вниз головою вишу на каком-то устройстве,
     На потолке настоящем тобою придуманных толп,
     Посреди потолка твоих невозможных энергий.
     Все двери да распахнутся передо мной!
     В силу того, что я обязан пройти!
     Мой пропуск? Уолт Уитмен!
     Пропуска, впрочем, не нужно...
     Прохожу без вопросов...
     Если было бы нужно - я бы высадил двери...
     Да, сколь я ни хрупок, ни цивилизован,
     Высажу двери, ибо в этот момент я не хрупок ничуть,
     Ибо я - плоть, что мыслит, Вселенная, требующая
     дороги,
     И я пройду, ибо если желаю пройти, то я - Бог!

     Пусть мусор отживший уберут с моей тропы!
     Фургонами прочь все эти эмоции!
     Долой отсюда, политики, литераторы,
     Мирные коммерсанты, полиция, девочки, их партнеры,
     Все это - буква, несущая смерть, не дух, дарующий
     жизнь.
     Однако дух, дарующий жизнь в сей миг,- это Я!
     Ничьему бы сыну... не пересечь мне дорогу!
     Дорога моя - бесконечно куда-то наружу,
     пока не дойду до конца!
     Способен ли я дойти до конца или нет, это тебе
     неизвестно,
     Также и мне и, видимо, Богу, моему чувству
     Бесконечности...
     Впрочем, вперед!
     Шпоры в бока!
     Вот они, шпоры, я - собственный конь,
     на себя же сажусь,
     Ибо я по собственной воле сливаюсь субстанцией
     с Богом,
     Чем угодно могу быть, также ничем или чем-то,
     Как пожелаю... И дела нет никому...
     Безумие, бешенство! Можно прыгать и можно
     визжать,
     Рычать, и реветь, и скакать, и стоять на макушке,
     всем телом вопить,
     Вцепляться в колеса повозок, бросаться под них,
     Лезть под хлыст, который щелкнет вот-вот;
     Быть сукою всем кобелям,- вот их-то не хватит,-
     Быть в каждой машине рулем,- но скорость
     имеет предел,-
     Быть расплющенным, брошенным, кинутым,
     конченым,
     Танцуй же со мною, Уолт, не от мира сего, в ярость
     впади,
     Прыгай со мной на батуте, к звездам лети,
     Падай на землю без сил,
     Вместе со мной налетай на стены,
     Разрывайся в клочья вместе со мной,
     Во всем, для всего, в круговерти всего, безо всего
     вообще,
     Словно абстрактная бездна Мальстрима в глубинах
     души...
     Да! Так пойдем же вперед!
     Даже если Бог не позволит, все же пойдем...
     Безразлично...
     Вперед, все равно для чего...
     Бесконечность! Вселенная! Предел без предела!
     Отчего бы не так?

     (Дай-ка галстук сниму, расстегну воротничок.
     Гибнет энергия цивилизации на колесе захлестнутой
     шеи...)
     Пойдем же теперь, да, я уже шагаю вперед.
     В факельном-марше-по-всем-городам-Европы,
     В великом военном марше, где коммерция вместе
     с досугом,
     В великом забеге, в большом восхожденье, в спуске
     отвесном

     С криком и прыганьем - я далеко не один -
     Прыгаю, чтобы тебе вознести хвалу,
     Мычу, чтобы тебя восхвалить,
     Все оковы снимаю с себя, прыгаю, делаю стойку
     на темени, даже на сальто способен, чтобы тебя
     восхвалить!
     Посему обращаюсь к тебе:
     Мой каждый стих - прыжок, мой каждый стих -
     скачок, судорога порою,
     Каждый мой стих - истерическая атака,
     Каждый мой стих - коренник для повозки нервов
     моих.
     Падая, я вдохновляюсь,
     Я неважно умею дышать, но падаю прямо в экстаз,
     Стихи мои суть невозможность взорваться во имя
     жизни!

     Откройте все окна!
     Взломайте все двери!
     Надвиньтесь, дома, на меня!
     Я хочу быть свободен и на воздухе жить.
     Я хочу, чтоб гримасы мои отделились от тела,
     Как дождь, сбегать я по стенам хочу,
     Пусть на широких дорогах топчут меня, словно камень,
     Как тяжелое нечто, я в море хочу потонуть,
     Сладострастьем объят, мне, впрочем,
     уже недоступным!
     Не желаю замков на дверях!
     Не желаю щеколд на комодах!
     Я желаю мешать, на дороге торчать, быть без цели
     таскаем,
     Я хочу быть безумною частью кого-то, чего-то
     вовсе чужого,
     Я хочу ни за грош мозоли коленей отдать,
     Я хочу быть брошенным в море,
     Пусть для меня отыскался бы дом непотребный,
     Только не быть бы вовеки сидящим, спокойным,
     Только бы не остаться всего лишь пишущим эти стихи!

     Да сгинет прерывистость в мире!
     Да возникнет взаимокасание всех вещей, всех материй!
     Пусть души физических тел торжествуют
     Не только физически, но эстетически!
     Я желаю летать и падать с огромных высот!
     Я желаю быть брошен подобно гранате!
     Задержаться неведомо где... Быть несомым
     до каких-то пределов...
     Абстракция, апогей - в конце и меня и всего!

     Истерия железных моторов!
     Эскалатор, взносящийся вверх, без ступенек!
     Гидравлический пресс, разрывающий напрочь
     гнилое нутро!

     Пусть оденут мне на ноги цепи - я их разобью!
     Разорву их зубами, чтоб десны кровоточили,
     Мазохистская радость, кровавые спазмы,
     доказательство жизни!

     Моряками я взят под арест,
     В темноте мне руки связали,
     Я сознанье на время теряю,
     Вытекает душа из меня прямо на карцерный пол,
     И сверчок невозможный стрекочет, злоба моя.

     Что же, прыгай, скачи, закуси удила,
     Докрасна-раскаленный-Пегас моих тревожных
     томлений,
     Ну и место судьба отыскала моя на колесах моторов!





     ВСЁ НА СВЕТЕ УОЛТ:

     Дверь - для всего!
     Мост - для всего!
     Дорога - всему!
     Всеядна душа твоя,
     Она - и птица, и рыба, и зверь, и женщина,
     и мужчина,
     Она двоекратна там, где встречаются двое,
     Она однократна, если двое слиты в одно,
     Она - пространство, стрела или луч,
     Объятие, связь, Техас, Каролина, Нью-Йорк,
     Бруклин по вечерам,
     Бруклин - чтобы бродить и чтоб возвращаться!
     Свобода! Цель - демократия! Двадцатый век впереди!
     Вам! Бам! Вам! Вам!
     БАМ!

     Ты был, ты видел, ты слышал,
     Ты - подлежащее, ты - дополнение, активный,
     пассивный залог,
     Везде и повсюду - ты,
     Круг, замкнувший возможности чувства,
     Путевая отметка всего, что возможно в природе,
     Бог-Преградитель всего, что возможно представить -
     это именно ты!
     Ты - час,
     Ты - Минута,
     И ты же - Секунда!
     Ты - вмешавшийся в дело чужое, раскрытый,
     ушедший,
     Вмешательство, освобожденье, раскрытье, уход,
     Штемпель на каждом письме,
     Имя в адресе каждом,
     Товар адресованный, но возвращенный с пути...
     Поезд людских ощущений, с душой,
     измеряемой скоростью в час,
     В минуту, даже в секунду. БАМ!

     Сейчас я почти что мертв, и вижу особенно ясно,
     Великий Освободитель, как я покорен тебе.

     Без сомнения, личность моя - конечна.
     Я это постиг, ибо высечь из камня она захотела себя,
     захотела сказать обо многом,
     Однако сегодня назад я взглянул и обрел лишь
     тоску -
     Спокойствия мне твоего не дано для меня самого,
     А ты - свободен, ты - изукрашен Великою Ночью.
     Возможно, что не было роли совсем никакой у меня
     на земле.
     Для тебя я устрою триумф
     Оглушительный и не сравнимый ни с чем,
     Весь стук инструментов Вселенной людской,
     Все возможности всех эмоций,
     Все формы, все мысли,
     Колеса, рули и поршни души - все для тебя.

     Вот что я кричу для тебя,
     И меня расслышать нетрудно даже в свите твоей
     При том, что я изъясняюсь то метафизично,
     то очень понятно,
     Ибо таков беспорядок вещей, в приро