Юринсон Александр Данилович

Автобиография
Рассказы

ВИРУС
ДЕВУШКА С РЕКЛАМНОГО ПЛАКАТА
САЛИМ
ALTER OMNIA


Автобиография

Я, Юринсон Александр Данилович, родился 12 июня 1970 г. в
Ленинграде. В 1987 г. закончил среднюю школу N 70 и поступил в
Политехнический институт (ныне Технический Университет) на
радиофизический факультет. В 1988 г. был призван в армию
(стройбат) и вскоре комиссован по состоянию психического
здоровья. В 1990 г. прервал учебу, затем снова поступил в тот
же ВУЗ на физико-металлургический факультет, который также не
закончил.

В 1990-91 гг. активно участвовал в политической жизни страны,
в первую очередь распространением, а затем и изданием
периодики ("Гражданское достоинство", "Радикал"). Впоследствии
к политике охладел, издательской же деятельностью занимаюсь до
сих пор.

Со школьного возраста пишу стихи, в 1994 г. оказался
победителем в конкурсе Архипа Вейсига. с 1989 г. выпускаю
бюллетень поэзии "Manuscriptum" (1989-1995 - классический
самиздат (машинопись), далее - малая полиграфия).

С 1996 г. выполняю различные работы по подготовке текстов для
издательств, самое крупное из которых - "Азбука". Это,
наверно, и подтолкнуло к собственному прозаическому
творчеству...

Живу в Петербурге, женат, дочери 4 года.

апрель 1998.




Александр любезно согласился ответить на вопросы "Руматы":
1. Когда и при каких обстоятельствах Вы начали писать? Каковы
основные этапы Вашего творчества?

Вообще первое мое в жизни воспоминание - как я сижу и сочиняю
поэму. Что-то к 7 ноября. До сих пор помню несколько строк.

А если серьезно - стихи пишу года с 1986. До недавнего времени
был убежден, что проза просто не получится, потому и не пытался.
Так что мне как прозаику нет еще и года, однако уже можно выделить
два этапа: проба пера - рассказы, и сейчас шлифую крупное
произведение. Плюс третий этап - грандиозные планы.

2. Каким образом в Ваших произведениях преломляются Ваш личный
опыт и события общественной жизни?

Как это ни покажется невероятным, каждый описанный эпизод чуть ли
не буквально повторяет реальное событие. На общественной жизни
внимания не заостряю, но, естественно, без влияния не обходится.

3. Творчество каких писателей Вам нравится больше всего? Кого Вы
можете назвать своими учителями?

Больше всего мне нравятся книги Александра Солженицына. И хотя он
является бесповоротным реалистом, я у него многому научился -
в отношении литературного языка и построения сюжета.

Вырос на Уэллсе, Бредбери и фантастике Конан Дойля. Сейчас читаю
и перечитываю Стивена Кинга, Хайнлайна, Станислава Лема и Михаила
Веллера.

4. Как и при каких обстоятельствах Вы узнали о существовании
Ассоциации "Румата" и решили вступить в нее?

Из Сети. Человек я там новый, поэтому и узнал недавно.

5. Пытались ли Вы опубликоваться где-либо кроме сборников "Руматы"
и насколько успешно?

Не пытался. Касательно стихов - тут я сам себе издатель, а с
прозой просто не дошло еще до публикаций.

6. Как Вы относитесь к творчеству других руматовцев?

В целом - интересно, а к каждому автору по отдельности - свое
отношение. Но иначе и быть не может.

7. Расскажите о своей жизни, работе и увлечениях.

Я - неисправимый графоман (в буквальном смысле, т.е. "одержимый
писательством"); все мои увлечения, работа, да и жизнь - вокруг
этого.

Еще люблю бывать в разных городах, поэтому работаю в фирме,
которая регулярно отправляет меня в командировки.

8. Что бы Вы могли пожелать начинающим писателям?

Не выдумывать и не лгать. Это сразу заметно и читать становится
не интересно...

9. Что бы Вы хотели передать Вашим читателям?

Каждый раз, когда хочется что-нибудь сказать читателям, я сажусь
работать над очередным произведением. А в двух словах этого не
передашь.

10. Каким Вы видите Будущее? <дополнительный вопрос - А.Л.>

В связи с рассказом "Салим" отвечу на этот вопрос.

То, что вкратце изложено в "Салиме" - плод моих долгих и, если можно
так выразиться, фундаментальных измышлений по поводу ближайшего
будущего (в пределах предстоящего тысячелетия). Я не вижу причин
для резкой перемены к лучшему и считаю, что по крайней мере еще
одной глобально влияющей "империей зла", Четвертым Римом цивилизация
должна переболеть.

К слову, в "Салиме" нет ни ошибок (авторских небрежностей), ни
случайных, на ходу придуманных названий и понятий. В мелочах, конечно,
возможны варианты, но общая тенденция - такова.

1998


                         Степан Королев

                             ВИРУС

     Это утро  в  конце  лета  на  берегу озера было пасмурным и
ветреным.  Около восьми часов по тропинке, терпеливо повторяющей
причудливую  линию  берега,  брел дачник.  Очевидно,  он вышел с
рассветом,  потому что ближайший поселок находился часах в  трех
такой неторопливой ходьбы.
     Впереди него,  постоянно оглядываясь, так же неспешно гулял
доберман. Первое возбуждение от прогулки по лесу давно прошло, и
собака,  привычная к долгим  одиноким  блужданиям  хозяина,  шла
метрах  в десяти впереди,  вопросительно оглядываясь,  когда тот
останавливался рассеянно поворошить ботинком кустик черники  или
посмотреть  на  линию  горизонта,  где  сходились две напряженно
серые стихии.
     В этом  месте  на  их  пути  был  небольшой  полуостров,  и
тропинка предоставляла выбор:  продолжить путь вдоль берега  или
срезать. Собака, знавшая привычки хозяина, оглянулась и свернула
с короткого пути.
     Человек остановился,  выудил  из  кармана  мятую  сигарету,
закурил и  огляделся.  Что-то  на  удаленном  конце  полуострова
привлекло  его  внимание.  Он  всмотрелся пристальнее.  Палатка?
Похоже,  но почему же собака не обращает внимания? Остатки еды и
прочие человеческие запахи обычно неудержимо влекут ее.  Человек
огляделся, прислушался и направился туда.
     На первый взгляд туристы или только пришли,  или собирались
сниматься.  Нет,  все-таки только пришли и ставили палатку.  Она
еще не была как следует натянута.  А один угол вообще провисал и
был придавлен каким-то мешком.  К дереву  прислонены  два  ярких
рюкзака,  а  рядом  на  земле  валяется еще какой-то брезентовый
мешок...
     Собака почуяла что-то необычное.  Она подбежала к рюкзакам,
обнюхала,  затем  сунулась  к  мешку  и  отпрыгнула,  но   снова
бросилась на него передними лапами.  Тот продавился, как пустой.
Больше всего он напоминал скомканный тент.
     Человек подошел ближе и увидел,  что это не брезент.  Но не
было оно похоже и на  то,  чем  было.  Собака  обнюхивала  лицо,
страшно   искаженное,   но   не  гримасой,  -  вся  голова  была
неправильной формы, как воздушный шарик, наполненный водой. Одна
нога  подвернулась  совершенно  неестественным  образом,  другая
загибалась в сторону чуть ниже колена.
     Дачник сделал  шаг  назад  и  оглянулся на палатку.  Мешок,
придавивший  ее  угол,  тоже  был  человеком,  так   же   ужасно
искаженным,  как  в  кривом зеркале.  Как отброшенная игрушечная
обезьяна.
     Собака заскулила   и  подбежала  к  хозяину.  Тот  медленно
приблизился к трупу на палатке.  Рука мертвеца  была  придавлена
телом,  но  кисть  высовывалась.  Дачник осторожно дотронулся до
тыльной стороны и отпрянул.  Рука была холодная и мягкая, как бы
без костей.  Он взял палку и потыкал тело, которое подалось, как
хорошо взбитая перина.
     Дачник удержал  приступ тошноты и посмотрел на лес.  Ничего
живого поблизости не угадывалось.  Он подумал  минуту,  подозвал
собаку  и  пошел прочь от озера в сторону шоссе.  Ходьбы до него
было часа два, но там неподалеку располагался пост ГАИ.

                               *

     Утренний автобус из маленького городка в дачный поселок был
почти пустой.  Две тетки с большими сумками - такие есть в любом
пригородном автобусе,  - женщина средних лет с  двумя  детьми  и
сухой  старичок,  ежедневно отправляющийся за грибами,  то ли за
ягодами - были его сегодняшние пассажиры.
     Шоссе было  пустынным.  Многообещающе  оно проходило сквозь
поселок и тут же упиралось в  ворота  воинской  части.  Движение
обеспечивали  только  дачники  -  владельцы  легковушек и шумные
армейские бензовозы. Часть относилась к военно-воздушным силам и
потребляла фантастическое количество горючего, хотя никто не мог
припомнить никакого летательного аппарата в небе над ней.
     Да еще офицеры сновали в городок и обратно на джипах. Такой
и ехал сейчас навстречу автобусу.
     Вдруг из  леса  наперерез выскочил человек.  Одной рукой он
отчаянно размахивал,  другой держал на поводке рвущуюся  крупную
черную  собаку.  Водитель  резко затормозил.  Человек,  кажется,
что-то крикнул и споткнулся,  выпустив поводок. Собака метнулась
в  метре  перед  автобусом  и  скрылась в лесу по другую сторону
дороги. Автобус остановился, пассажиры бросились к окнам.
     - Задавил кого, что ли?
     - Точно! Лежит, не встает.
     - Не, был бы слышен удар, - авторитетно заявил дедок.
     Водитель открыл дверцу и выскочил.
     - Ну-ка, сидите! - прикрикнула женщина на детей. Но ее саму
тоже снедало любопытство.
     Армейский газик  притормозил  рядом.  Офицер  выпрыгнул  из
машины и подошел к водителю автобуса.  Тот  ошарашено  стоял  на
коленях возле лежащего.
     - Сбил? - коротко спросил офицер.
     Водитель поднял расширенные глаза.
     - Ей-богу,  нет!  Даже не  задел.  Черт  знает  что  такое.
Попробуйте  пощупать  пульс.  Я уже попробовал.  - Он затрясся и
нервно хихикнул.
     Военный сочувственно   и   слегка  брезгливо  посмотрел  на
водителя и нагнулся над пострадавшим.  Тот лежал вниз  лицом,  и
что-то  в  его  позе  было  ненормальное.  Как  тряпичная кукла,
промелькнуло в голове офицера.  Он потянулся к запястью и  замер
на полпути. Рука была закручена на полтора оборота.
     - Ничего себе не зацепил!  - сказал он и  пощупал  руку.  -
Мать твою!  Она мягкая,  как кисель! Там нет ни одной кости! Что
тут случилось?
     - Вы  же видели?  - водителя трясло.  Он схватил офицера за
рукав.  - Вы видели?  Товарищ капитан! Он лежит не на дороге. Он
упал сам. Господи, посмотрите на его ногу!
     Сперва могло показаться, что одну ногу пострадавший, падая,
подогнул  под  себя,  но  на  самом деле она была изогнута,  как
отстойник под раковиной.
     Капитан отцепил от себя водителя и потрогал место странного
изгиба.
     - Черт  возьми!  -  воскликнул  он.  -  Ничего подобного не
видел. Похоже, все кости у него раздроблены.
     - А  голова!  -  водитель  автобуса уже пускал пену.  - Она
плоская и мягкая, как подушка.
     Офицер выпрямился и оттащил новоиспеченного сумасшедшего на
пару метров от трупа:
     - Спокойно.  Я  все  видел.  Как  он  упал,  и  как  собака
побежала. Ты не виноват. Успокойся. Но милицию нужно вызвать.
     - Да, конечно. Обязательно. - Безумие стало проходить.
     Пассажиры автобуса не выдержали и вылезли наружу. Из газика
высовывался шофер-ефрейтор. Капитан обратился к народу:
     - Все в порядке, граждане. Маленькое дорожное происшествие.
Скоро   сюда  приедет  милиция.  Но  автобус  вынужден  сойти  с
маршрута.  Тех,  кто торопится,  я посажу в первую  же  попутную
машину. К месту происшествия подходить запрещается.
     Маленькая толпа никуда не торопилась и  подходить  пока  не
собиралась.  Зрители  таращили глаза на тело и негромко делились
впечатлениями. Офицер подошел к своей машине.
     - Нужно съездить на пост ГАИ.  Это минут двадцать.  И сразу
обратно.  Впрочем,  уже не нужно,  -  из-за  поворота  показался
грузовик. - Лучше побудем здесь. Мало ли что.
     Он вышел  на  середину  дороги  и  поднял  руку.   Грузовик
остановился. Жуликоватый шофер оценил обстановку.
     - И кто ж его, сердешного? Надеюсь, не ваше благородие?
     - Твое дело маленькое. Поедешь мимо поста ГАИ. Остановишься
и скажешь,  что на сто девяносто третьем  километре  ЧП.  Вернее
ДТП. И свободен.
     - Э,  нет,  командир. Мимо поста я не ездок. - Он шмыгнул в
кабину. Офицер вспрыгнул на подножку и сжал ему руку.
     - Несообщение о происшествии?  А что везешь? - Глаза шофера
забегали.  - Делай,  что тебе говорят. Рядом с этим никому ты не
нужен.
     - Твоя взяла, ваше благородие.
     - Ой ли?
     - Мамой клянусь.
     Грузовик тронулся.  Ефрейтор  презрительно  посмотрел   ему
вслед и сплюнул.
     - Через час доберется. - Он вылез из машины, сел на обочину
и закурил.
     К капитану подошел старичок из автобуса.
     - Товарищ капитан,  объясните все-таки,  что случилось? Его
ведь не сбили?
     - Я не следователь. Сейчас приедет милиция и разберется.
     - Я бы сказал, что разбираться здесь - дело военных.
     Капитан посмотрел старичку в глаза.
     - Товарищ  капитан!   -   раздался   голос   ефрейтора.   -
Поглядите-ка!
     Офицер был  рад  отвязаться  от  дедка,  но  тот  засеменил
следом.  Ефрейтор  стоял  под ближайшими к дороге деревьями.  Он
принялся объяснять:
     - Сижу,  покуриваю,  вдруг гляжу - какая-то странная черная
куча.  Присмотрелся,  подошел - так это та самая собака.  И тоже
дохлая. Зацепил, наверно, автобус и ее.
     Офицер уже догадывался,  какую картину он  увидит,  но  все
оказалось    еще   нереальнее.   Собака   походила   на   старые
тренировочные штаны,  которые использовали как половую тряпку  и
отшвырнули в угол.  Не нужно было прикасаться, чтобы понять, что
у нее тоже нет ни одной целой кости.  Капитан все же потрогал ее
в том месте,  где должны были быть ребра.  Собака уже остыла, но
оставалась мягкой, как студень.
     - Пойдем,  - сказал он своему подчиненному. - Присматривай,
чтобы гражданские сюда не лезли.
     - И  все-таки,  товарищ  капитан,  что это значит?  - подал
голос дедок.
     - Это  значит,  -  капитан остановился и повернулся к нему.
Надо было припугнуть этого назойливого старика.  -  Это  значит,
что   происходят   серьезные   вещи.   И   я,  как  единственный
представитель власти,  объявляю здесь чрезвычайное положение,  а
это  уже  значит,  что  всякое  невыполнение моих приказов будет
караться заключением под  стражу.  Ефрейтор!  Проследи  за  этим
особенно.
     - Так точно, товарищ капитан.
     Дедок попятился  и  проковылял  к своим.  Тем уже наскучило
происшествие. Сумчатые тетки втянули городскую по виду женщину в
обсуждение   каких-то   проблем,   похоже,   мало   связанных  с
сегодняшним  трупом.  Дети,  мальчик  и  девочка  почти   одного
возраста,  перекидывались летающей тарелочкой. Водитель автобуса
осматривал свою машину.
     - Ничего нет. Ни единого пятнышка, ни вмятинки. Я ничего не
протирал. Вон, пыль на месте.
     - Я вижу. Присмотри лучше, чтобы к трупу никто не подходил.

                               *

     Недавно заступивший  на  дежурство  лейтенант автоинспекции
устроился в  комнатенке  отдыха  вздремнуть,  наказав  напарнику
сержанту  будить  только  если  произойдет  что-то  из  ряда вон
выходящее.  Сержант  слегка  боролся  со  сном  в  "стакане"   -
застекленной будке высоко над дорогой.  Движение было скудным и,
благодаря предупреждающим знакам, совершенно безупречным.
     Потрепанный грузовичок,  фыркая, сбросил скорость. Рефлекс,
подумалось сержанту. Эта телега и в свободном полете не превысит
скорость.  Но он,  вроде, собрался остановиться. Нет, проехал. И
все-таки остановился. Дал задний ход и заглох в десяти метрах от
стеклянной будки.
     Сержант рассматривал допотопного уродца.  Водитель вылез из
кабины.  И человек,  и машина были такими, что еще встречаются в
полузаброшенных деревнях.  Наверняка мужичок пробавляется чем-то
левым.   Например,  эти  бревнышки  в  кузове...  Сержанту  было
наплевать на все это,  но что заставило мужичка искать разговора
с ним? Он нехотя спустился из "стакана".
     - Начальник,  - помялся мужичок,  -  там  авария.  Человека
сбили. На сто девяносто третьем километре. И еще километров пять
по дороге к воинской части.
     - Кто сбил?
     - Не знаю,  мимо проезжал.  Автобус стоит,  народ  высыпал.
Газик армейский. Летчик командует. Велел вам сообщить.
     - Ранен кто?
     - Может,  ранен,  может  насмерть  -  не  видел.  Лежит  на
обочине.   Я   не   разглядывал,   начальник.   Летчик    сказал
поторопиться.  Но  врачей  вызывать не просил,  так что,  думаю,
жмурик.
     - Подожди здесь.
     - Начальник!  Тороплюсь очень!  И так крюка дал. Ни в жисть
бы в ваши края не сунулся. Войди в положение, начальник!
     Сержант попытался поймать взгляд бегающих глазок.
     - Ладно,  гуляй.  Но номер я запомнил.  Если пошутил, лучше
сейчас извинись.
     - Какие  шутки,  начальник.  Поторопитесь.  Уж  больно этот
военный нервничает.
     Грузовичок с   трудом  завелся,  развернулся  и  затарахтел
обратно.  Сержант  прошел  в  заднюю   комнатенку   и   разбудил
напарника. Тот вскочил.
     - Ну что еще случилось?
     - Происшествие, шеф. Похоже, сбили человека.
     - Кто сбил? Где?
     - На дороге к воинской части. Мужик проезжал мимо, сообщил.
     - Где он?
     - Отпустил  я  его.  Толку  с него никакого.  Деревенщина в
старой колымаге. Сам ничего не видел. Какой-то летчик погнал его
сюда. На всякий случай я номер записал.
     - Тьфу,  черт!  Ладно,  придется   смотаться.   Будешь   за
старшего.  Да,  вызови туда врача,  мало ли что. В любом случае,
хотя бы констатирует смерть.
     - Слушаюсь, шеф.
     Лейтенант сел в патрульную  машину  и  поехал,  не  включая
мигалки. Шоссе было пустынным.

                               *

     Патрульная машина   остановилась  в  нескольких  метрах  от
трупа.  Милиционер козырнул военному и подошел к телу.  Водитель
автобуса  порывался начать свои объяснения,  но лейтенант жестом
остановил его.
     - Сначала   осмотрим   место   происшествия,  потом  соберу
показания.
     Пассажиры автобуса снова начали проявлять любопытство.
     - Никто ничего не трогал.  Я проследил,  - заметил  летчик.
Лейтенант   кивнул,  склонился  над  трупом  и  свистнул.  Затем
попробовал повернуть его голову,  но тут же отдернул руки, будто
коснулся огромного паука. Он обвел взглядом всю публику.
     - Нет,  -  произнес  он  бесцветным  голосом,  -   сначала,
все-таки, показания.
     Были опрошены все,  кроме детей.  Все сходилось,  и картина
получалась предельно простой. Но совершенно невероятной. Человек
расшибся в лепешку, но ни на нем, ни на автобусе не было никаких
внешних  повреждений.  То  же  самое с собакой.  Хозяин и собака
погибли одновременно и одинаково. Мистика какая-то.
     Оба офицера отошли в сторонку.
     - Честно говоря, я ничего не понимаю.
     - Я тоже, - серьезно ответил летчик.
     - С другой стороны,  это вообще не мое дело. Автобус его не
сбивал, это очевидно. Как и собаку.
     - Я это видел собственными глазами.
     - У   вас  в  части  случайно  не  проводятся  какие-нибудь
эксперименты?
     Военный покачал головой:
     - Исключено. Нас сокращают и расформировывают.
     Милиционер пожал плечами:
     - Ладно, посмотрим, что скажет медицина. "Скорая" должна бы
уже подъехать.
     Машина "скорой помощи" появилась минут через двадцать. Врач
попросил  милиционера  и  военных  отодвинуть  толпу  подальше и
осмотрел труп.
     - Ничего  не  могу  сказать,  а  еще  меньше  -  понять,  -
обратился он к лейтенанту. - Его можно забрать?
     - Нет,  лучше не надо. Я сейчас вызову специальную бригаду.
Вероятно,  будет расследование.  А что хоть с ним случилось?  На
что похоже?
     - Похоже...  похоже,  что его выпотрошили,  сделали фарш  и
набили  обратно.  На  ощупь  все  внутри  совершенно  однородной
консистенции.  Это и  есть  причина  смерти,  -  доктор  цинично
осклабился.  -  А  что  явилось  причиной  этих  изменений,  без
вскрытия  сказать  не   могу.   Думаю,   понадобятся   серьезные
исследования.
     Лейтенант поблагодарил  врача  и  пошел  к  своей   машине.
Связался с постом.
     - Сержант?
     - Да, шеф.
     - Не  называй  меня  шефом  хотя  бы  в  эфире.  И   слуш