ворить из воздуха все, что по-
желает. Он начал с того, что вернул себе ноги,  и  кончил  революцией  в
Гандалупе. На большее фантазии его не хватило. В Гандалупе его убили,  и
один американский журналист, поняв всю прелесть заштрихованного эллипса,
сделал на своей сенсационной статье шестьдесят тысяч долларов. Потом  он
повесился, узнав, как прогадал. "Я мог быть самым  богатым  человеком  в
мире? - написал он в предсмертной записке. - Я мог бы купить  "Тайме"  и
клеймить в ней всех, кого захочу, каленым словом демократической  журна-
листики?"
   Сразу после выхода статьи большинством правительств был наложен  зап-
рет на бумагу и цветные карандаши, но это не  помогло.  Кто-то  пожелал,
чтобы все живущие на Земле и без цветных карандашей и бумаги обрели пол-
ную свободу. Через миг после того, как он этого пожелал, все  и  обрели.
Началась атомная война, повторился потоп,  пополз  ледник,  упал  метеор
размером с пустыню Сахару, Земля сошла со своей орбиты и, пользуясь  хи-
мическими двигателями, за полминуты установленными английским школьником
на территории Антарктиды, стронулась и полетела к звездам...
   - Психиатрия по телефону! - сказал Денис Александрович, вяло перелис-
тывая роман Эрвина Каина. Роман был переводной и назывался коротко и ум-
но, одним глубоким словом - "Там".
   - Трудишься? - спросила Мария.
   - Тружусь, - согласился Денис Александрович.
   - Ну трудись-трудись! - сказала она и повесила трубку.
   Только что она приехала ночной электричкой с холодной дачи,  где  од-
на-одинешенька, находясь на шестом месяце беременности, мыла  полы.  Она
страдала, и это было чрезвычайно приятно - страдать. "Ребенок от плебея!
- думала она. - Дача холодная! Я умру, - думала она. - И меня похоронят!
"
   Через год рожденная ею девочка  была  посажена  нянькой,  нанятой  на
деньги родителей, в железную ванночку. Ванночку, чтобы немного  подогре-
лась вода, нянька на минутку поставила на газ. В  этот  момент  зазвонил
телефон. Аппарат там был такой же, как и тот, который стоял перед  Дени-
сом Александровичем. И нянька пошла говорить по телефону. Она  заговори-
лась, и ребенок сварился. Няньке дали год условно, потому что на предва-
рительном следствии она согласилась за шестьдесят рублей в месяц нянчить
двухлетнюю двойню прокурора. У родителей Марии случился инфаркт,  точнее
два инфаркта, по одному на каждого из родителей. А сама она три раза на-
пилась, ушла из театрального училища и пошла работать  швеей-мотористкой
на небольшую фабрику.
   Электронные часы над дверью показывали три часа ночи. Денис Александ-
рович прикурил от зажигалки в форме черепа последнюю сигарету и  отодви-
нул книгу. Потягиваясь, он прошелся по своему кабинету. Кабинет находил-
ся на первом этаже психиатрической больницы. Всего в больнице было  три-
надцать этажей. И сейчас тринадцать этажей  сумасшедших  мирно  спали  в
своих палатах над его головой. Сидели в своих кабинетах  тринадцать  де-
журных врачей. Двое из них читали книги, трое занимались онанизмом, один
писал диссертацию, один писал донос на  коллегу,  четверо  находились  в
состоянии эйфории, приняв то или иное лекарство, а один был просто пьян.
Он разговаривал с рыжебородым больным в фиолетовой пижаме.  Больной  ут-
верждал, что он профессор Гарвардского университета, и смачно плевался.
   Денис Александрович подошел к окну и прислушался. Шел дождь, и  могло
показаться, что под окном кто-то крадучись ходит. Он перевел свои  меха-
нические часы на час вперед, приняв подарок  государства,  и,  присев  к
столу, опять взялся за Эрвина Каина.
   "...Многие находили себе убежище в прошлом, потому  что  будущего  не
стало. Люди по собственному желанию переносились по времени назад и  за-
нимали в минувших эпохах места рыцарей, должности нищих, королей и прес-
тупников. Осваивали профессии алхимиков, рабов и ростовщиков. Каждый пе-
ревоплощался на свой вкус. Некоторые пытались заниматься политикой, но в
мире, где все все могут, они  быстро  попадали  в  дурную  бесконечность
собственной галлюцинации..."
   Денис Александрович бросил читать и сам набрал номер. Он звонил домой
своей матери, мать работала по ночам и не спала.
   - Это ты, Дениска? - спросила она как-то по-доброму.
   - Я, ма? - отозвался он.
   - Скучаешь небось, ну не скучай, не скучай, скоро уже все! А я,  зна-
ешь, никак не могу разобрать почерк одного идиота?..
   Мать Дениса Александровича была литконсультантом одного журнала.  Ро-
дившись в профессорской семье, она удачно кончила  школу,  удачно  вышла
замуж. удачно устроилась на работу, удачно родила сына,  по  турпутевкам
удачно объехала весь мир, была знакома с крупными писателями, художника-
ми, композиторами, написала удачную книгу, и ее удачно издали, у нее бы-
ло приготовлено даже удачное место на кладбище  рядом  с  прабабушкой  и
прадедушкой.
   - Неудачный рассказ! - сказала она в трубку. - Понимаешь  этот  идиот
пытается соблазнить читателя. описывая человека, у которого все в  жизни
хорошо!.. Ну, ладно, сын! - она  подышала  в  трубку.  -  Приятного  де-
журства, не спи там.
   Роман кончался так: "Размороженный пожелал, чтобы все все  забыли,  и
никто ничего не мог, и чтобы время, переместившись назад  на  два  года,
начало развиваться по другому, не этому руслу. Пожелав  это,  он  тотчас
оказался голый рядом со склепом в ванной из непрозрачного стекла,  рядом
стоял пьяный водопроводчик, комкая его одежду. Под ногами мелко  дрожал,
выражая свое мнение по поводу работы моторного  агрегата,  пластмассовый
ящик с русской водкой.
   - Нет, - сказал этот человек, - я не буду, не хочу в будущее,  нечего
там делать. - И они выпили с сантехником весь ящик в соседнем помещении.
   На следующее утро человек этот проснулся с жуткого похмелья и  понял,
что нужно идти на работу. Он открыл глаза, повернулся в своей постели на
спину, положив под голову руки.
   "Чего я хочу? - подумал он. - Что я могу сделать единственно  у  меня
оставшимся могуществом?! Сделать истинно хорошее для себя и мира?" Через
тридцать пять страниц он понял, что может сделать так, чтобы его не  бы-
ло. Не было совсем ни души его, ни тела, ни памяти,  ни  памяти  о  нем.
Чтобы его не стало абсолютно.
   "Материалисту такая мысль и не пришла бы в голову, - писал Эрвин  Ка-
ин. - Но мой герой был глубоко верующим человеком".
   Денис Александрович захлопнул книгу, у нее был ярко-красный переплет.
На переплете было прописью вытиснено: "Там", над ним печатно: "Эрвин Ка-
ин".
   Дав телефону позвонить подольше (было двадцать семь минут четвертого,
и за шторами кто-то явно ходил. там, на улице) Денис Александрович  снял
трубку. В трубке было пусто, только где-то очень далеко раздавались  ка-
кие-то невнятные голоса. Потом трубка ожила и  мембрану  сотряс  длинный
гудок. За гудком послышался еще один и еще два.
   "Наверное, что-нибудь на станции?!" - подумал Денис Александрович.
   На том конце сняли трубку, и он услышал до странности знакомый голос:
   - Психиатрия по телефону?
   - Вас неправильно соединили, повесьте трубку, -  сказал  Денис  Алек-
сандрович.
   "Успокойтесь, - послышалось на том  конце.  -  Успокойтесь,  успокой-
тесь".
 
* ПЕРЕВОД СО СЛОВАРЕМ 
 
   "Эрвин Каин начал свой творческий путь  нашумевшим  романом  "Там"  и
мгновенно окончил его после возникновения так и не увидевшего свет рома-
на "Здесь". Он оставил бы огромное творческое наследие, если бы наследие
это не было безвозвратно утеряно. Он прожил бы поистине  великую  жизнь,
если бы о жизни этой было хоть что-нибудь известно. После появления вто-
рого романа писатель бесследно  и  славно  исчез.  Произошло  это  ясным
июньским днем в центре города, на планете, находящейся в центре галакти-
ки, и, в свою очередь, в галактике, занимающей центральное место во все-
ленной..." - так писал об этом он сам.
   "Я погиб мгновенно, а по мнению некоторых критиков, и  безвозвратно!"
- писал он в небе горящими буквами. Феномен могли наблюдать сто  миллио-
нов человек, но поскольку восемьдесят миллионов в этот момент были утом-
лены алкоголем, десять миллионов занимались другими, не менее серьезными
для государства делами, то наблюдали небесное явление только  семь.  Три
миллиона не откликнулись на призывы редакции.
   "Но вот он - я перед вами, вовсе без тела здоровый дух!"
   Принято считать, что  текст  огненного  послания  трактуется  разными
гражданами по-разному. Например, утверждают, что фраза: "Вовсе без  тела
здоровый дух" - звучала иначе. Редакция берет на себя  смелость  предло-
жить подписчикам только три наиболее вероятных варианта, а именно: "Вов-
се без духа и без тела свободен!..",  "Только  в  теле  я  счастлив  был
судьбою своей!", третье уже приведено.
   Статья была на английском и Денису Александровичу давалась с огромным
трудом. Упорствуя, он шел по ней от буквы к букве, перелистывая по тыся-
че раз четыре словаря: англо-русский  словарь  московского  издательства
"Русский язык", словарь матерных английских  выражений,  привезенный  из
Гонконга, рукописный сленговый словарик и знаменитый словарь Петуза-Ива-
новского. В предисловии к своему словарю Петуз-Ивановский нагло  утверж-
дал, что, пользуясь его словарем, можно прочесть любую  книгу  на  любом
иностранном языке. Возможно, система его и была верна, но автор  скромно
умалчивал, сколько времени понадобится читателю  на  преодоление  "любой
книги". По всей вероятности, это была одна книга на целую жизнь.
   Хотя чтение и давалось Денису Александровичу с большим трудом, но бы-
ло оно несравненно легче чтения предыдущего. Месяц назад на спор с това-
рищем Денис Александрович пытался освоить роман на родном, русском  язы-
ке. Роман носил серьезное название "Гидравлика" и  размещался  в  десяти
переплетенных в серый ледерин томах. Спор  был  проигран.  Дальше  пятой
страницы дело не пошло. Не помогли здесь ни водка стаканами, ни  йоговс-
кие тренировки по системе Сидорова.
   Несколько лет назад, прочитав первый роман Эрвина Каина "Там",  Денис
Александрович попытался достать еще хотя бы одно произведение полюбивше-
гося автора И вдруг обнаружил, что не только произведений нет, а  нет  и
упоминаний о них. И вот теперь он обнаружил статью, статью на английском
языке, но проливающую свет на великого писателя.
   Теперь Денис Александрович работал рядовым хирургом в рядовой  полик-
линике. Он уже давно  научился  не  раздражаться  ни  на  этих  дурацких
больных, ни на медицинскую сестру, сидящую напротив, по  другую  сторону
стола и не способную связать по латыни ни слова. Рецепты изобретать вся-
кий раз приходилось самому. Спасали книги - читал он, как и все люди,  в
рабочее время.
   С трудом осилив строку, оканчивающуюся словами:  "третье  приведено",
Денис Александрович раздосадовано посмотрел на  ввалившегося  в  кабинет
больного. Больной - огромный мужчина, со сломанной рукой, в  вельветовом
костюме и без номерка, вдруг подмигнул ему и спросил:
   - "Кроникл"? Эрвин Каин?
   - Я вас слушаю - Денис Александрович не стал отвечать  посетителю.  -
Что у вас болит?
   По образованию психиатр, он теперь прекрасно справлялся с  обязаннос-
тями низкооплачиваемого хирурга и по старой памяти как-то на встрече вы-
пускников меда с группой первокурсников даже удачно прооперировал лягуш-
ку.
   - Да вот, рука у меня не в порядке, болит. Тройной перелом с защемле-
нием нерва, - послушно сообщил больной.
   - Я сам вижу, что у вас защемление! Все про себя знают,  -  посетовал
Денис Александрович, обращаясь к сестре. - Да вы, наверное, на  перевяз-
ку?
   - На перевязку, на перевязку, - покивал больной. Но  знаете,  доктор,
побаливает, зараза, вы бы посмотрели, доктор.
   - Ну, чего ж тут смотреть-то! - Денис Александрович заглянул в  лежа-
щую слева от журнала карту больного. - Вот,  пожалуйста,  все  написано,
вот, сами посмотрите! - Он отчеркнул ногтем латинское слово, которое сам
не мог толком прочесть. - Все же ясно.
   Больной в карту смотреть не стал, а отчего-то опять хитро подмигнул.
   - Могу предложить русский перевод, - вдруг сказал он.
   - Чего перевод?
   - А вот этой самой статьи! Зачем вам мучиться-то? Лет семь назад  го-
товили к печати, но текст не пострадал.
   - Ну ладно, не хотите по-человечески лечиться, идите  к  платному!  -
углубляясь в словарь матерных слов, сказал Денис Александрович. -  Сест-
ра, сделайте ему перевязку!
   В студенческие годы, подрабатывая в системе "Психиатрия по телефону",
Денис Александрович пользовался только одним  словом:  "успокойтесь".  И
теперь во время самостоятельной работы, когда  приходилось  много  гово-
рить, испытывал неудобства.  Сестра  перебинтовывала  больного,  больной
постанывал. В распахнутые окна кабинета лился солнечный  свет,  проникал
аромат больничного парка. Денис Александрович переворачивал страницы.
   "И во мраке пылали на небе огромные буквы, - сообщала "Кроникл". -  Я
Эрвин Каин - гражданин вселенной".
   "Однако космополитика какая-то пошла. - подумал Денис  Александрович.
- Космополитика - это нехорошо, за это дело по головке не погладят!"
   Он оторвался от статьи, посмотрел, как на железном столе медсестричка
Верочка снимает бинт с руки больного, и, подумав, спросил:
   - Вы что, сами это переводили?
   Больной опять застонал и проговорил с трудом:
   - Ну, не надо?.. Больно же так!..
   - Сделайте ему обезболивающее! - велел Денис Александрович и  надавил
кнопку вызова на своем столе. - Следующий!
   Над кабинетом снаружи мигнула лампочка. Слово "следующий" было  почти
как слово "успокойтесь", оно возвращало к реальности.
   - Сам, сам! - простонал больной. - Я специалист по нему!..
   Вошла бесшумно маленькая черная старушка, аккуратно прикрыла за собой
дверь в кабинет.
   - Что болит? - спросил у нее Денис Александрович.
   - А ничего, сыночек, не болит! - прошамкала старушка.
   - Это не ко мне, это к психиатру! Впрочем... - Он заглянул в карту. -
Так, говорите, сами переводили?.. Бабуль, да у тебя травма черепа!
   "Да, - подумал он. - Космополитика и травма черепа -  в  этом  что-то
есть!"
   Следующий абзац статьи перевелся очень легко и как бы сам собой.  Де-
нис Александрович просмаковал его, не отрываясь от медкарты старушки.
   "Я встретился с богом, глаза в глаза! -  плыли  фиолетовые  буквы.  -
Как, спросите вы? Это доступно каждому, я  посмотрел  в  зеркало...  Это
случилось во время бритья, когда электрическая компания неожиданно  отк-
лючила ток за неуплату!.. И моя электробритва громко сказала "Нет!" моей
недобритой щеке!"
   - Как случилось-то? - спросил Денис Александрович,  жестом  предлагая
старушке садиться на стул.
   - В храме Христовом прикалечили! - тихо-тихо сказала она.
   Действительно, старушке проломили череп в церкви. Шла служба,  давали
святую воду, и, как водится, за святой водой стояла очередь.  Священник,
опаздывающий в Театр на Таганке (давали "Дом на  набережной"),  в  обход
всех правил объявил, что святая вода кончается и всем желающим  не  хва-
тит...
   - В бога, значит, веруем? - спросил Денис Александрович.
   - За то и пострадала, за веру свою!..
   - Чем это вас?
   - Да бутылкой прикалечили!..
   Больной в перевязочной опять застонал и сказал громко, перебивая ста-
руху:
   - Это был великий человек, нам с вами не чета!  Не  оставил,  правда,
после себя почти ничего!..
   Денису Александровичу захотелось спросить у специалиста по Эрвину Ка-
ину, верит ли он, как переводчик и популяризатор, в реальное существова-
ние автора романа "Там", но воздержался, потому что, хоть и был психиат-
ром по образованию, все же выполнял обязанности хирурга.
   - Да, к слову сказать. Запад проклятый, - скрипел зубами  переводчик,
медсестра затягивала его руку бинтом. - Запад проклятый! Кроме вот  этой
самой публикации, что у вас в руках, ничего больше нет!
   "Отличный случай! - думал Денис Александрович, осматривая  яйцевидный
череп старушки. - Диссертацией пахнет?"
   - Еще недельки три на перевязки походишь, - сказал он ей, - а потом к
психиатру, я направление выпишу?
   - Так вы интересуетесь русским художественным переводом? - уже у две-
рей спросил специалист по Эрвину Каину.
   - Нет, знаете, я уж и по-английски как-нибудь  прочитаю.  -  вздохнул
Денис Александрович. Он надавил кнопку  вызова,  вспыхнула  лампочка.  -
Следующий?
   В кабинете, прыгая на костылях, появился рыжий парень, тоже в вельве-
товой куртке. Достаточно было посмотреть ему в глаза, чтобы понять,  что
имеешь дело с медиком.
   - Ты уж извини, коллега, - сказал парень. - Я хотел у себя, но не по-
ложено, сам ведь знаешь, как это у нас? - Он по-свойски перелистал  жур-
нал, лежащий на столе. - Понимаю-понимаю, медицина требует знания  фран-
цузского языка?..
   С большим трудом Денис Александрович скрыл улыбку.
   Этот парень работал хирургом в больнице и утром. приняв смену,  пошел
осматривать маленький морг. В этой больнице были большой морг и морг ма-
ленький. В большом бывшие люди некоторое время  сохранялись  посредством
рефрижераторов, в маленьком же после неудачной операции больше суток  не
задерживались. На железной каталке, напоминающей перевязочный стол,  ле-
жал, как и положено, труп - красивая голая женщина. Не потрудились  даже
прикрыть ее простыней.
   Постояв некоторое время и полюбовавшись идеальным сложением  мертвого
тела, рыжий хирург вдруг решил поцеловать покойницу, он не был извращен-
цем. он просто был восхищен. И когда труп не только ответил на  поцелуй,
а со стоном: "Павлик, милый!" - обвил шею врача руками, тот выскочил  из
морга с такой прытью, что сломал себе обе ноги на  лестнице  из  четырех
ступенек.
   Ничего мистического в происшествии не было. Прошлой ночью санитары  и
санитарки много пили и развратничали в помещении по соседству, а потом в
шутку закатили бессознательную пьяную свою подружку на трупной каталке в
маленький морг.
   - Чудо, что не убили-то! - вдруг сказала медсестричка Верочка. - Здо-
рово-то как, бабуль, тебя треснули!
   - Чудо, чудо! - согласилась та. - А как же без чуда-то  жить  можно?!
Господь наш, Иисус Христос, он завсегда чудо  пошлет  верующему  человек
у...
   Старушка вышла, сестра принялась  за  следующую  перевязку,  а  Денис
Александрович дал себе перерыв. Он не надавил кнопку вызова, а опять уг-
лубился в чтение статьи.
   "Больше великий человек не давал о себе знать! - пытаясь покорить во-
ображение ста миллионов подписчиков, писал неведомый журналист. - Только
одну ночь пылали буквы, и только над одним местом. Но наша  редакция  из
семи миллионов писем сделала семь миллионов различных выводов  и  теперь
имеет возможность представить широкому читателю  последние  предсмертные
записки Великого Эрвина. Они фрагментарны и афористичны, стоило немалого
труда привести записи на небе к какой-то приемлемой земной форме.
   "Подвиг - это величайшая глупость, - писал великий человек, привлекая
внимание граждан. - Подвиг возможен в  любой  момент  времени  и  прост-
ранства, но в историю подвиг входит лишь тогда, когда совершается в  мо-
мент подходящий. Подвиг - это движение не только души, но, как  правило,
и тела. Обычно движение это происходит снизу вверх, но случается и  нао-
борот, и оно происходит сверху вниз". Следующий больной был тоже на кос-
тылях.
   - Скажи-ка, дядя, ведь недаром Москва,  спаленная  пожаром,  французу
отдана? - неожиданно и весело спросил он.
   "Или я уже совсем свихнулся, или свихнулся весь окружающий мир, - по-
думал Денис Александрович. - Ведь этого тоже к психиатру следует  напра-
вить!
   Кивнув больному, Денис Александрович погрузился в историю болезни.
   Средь бела дня в воскресенье (у будущего калеки был  веселый,  покла-
дистый характер), сильно поругавшись с женой, он крикнул в  запальчивос-
ти:
   - Если ты не прекратишь, я выброшусь в окно, а это девятый этаж!
   - Давай, бросайся! - крикнула в ответ жена, женщина тоже не  лишенная
чувства юмора.
   Весельчак распахнул д