- Я, ждать? Воистину, Повелитель, я не понимаю, что ты имеешь  ввиду,
- сказал Глик.
     Покончив со своими сплетнями и сообщениями о продвижении дичи к  югу,
они с женой задали множество  вопросов  деревенским.  Им  было  не  трудно
догадаться, что после весенней распутицы Каменный Бог планирует  поход  на
Вурутану... Улисс, между тем, расспросил  Авину  и  других,  выяснив,  что
летучий народ редко появляется в это время года. А Верховный  Жрец  вообще
заявил, что ни  один  из  "крылатых  мышей"  не  прилетал  так  поздно  за
последние двадцать лет, а, может быть, и более.
     Услышав это, Улисс  кивнул.  Он  ожидал,  что  летучих  людей  пошлют
выяснить, что у него на уме. И он верил, что оба вернутся  обратно  ранней
весной, намного раньше, чем обычно. Однажды холодным утром  он  сказал  им
"прощай" и  решил,  что  придется  сниматься  с  места  даже  раньше,  чем
планировал.
     Тем временем он объездил  лошадей  и  научил  воинов  верховой  езде.
Зимние  снега  были  не  такими  сильными  к  каким  он  привык.  Все   же
географически это место могло быть Сиракузами, но климат стал мягче.  Снег
падал часто, но его было не много и он  также  часто  таял.  У  него  было
вдоволь пространства для верховой езды, потом у лошадей, которых он держал
внутри замка, родились жеребята и он обучил своих людей уходу за ними.  Он
еще раз уверился в том, что животные человечнее людей.
     Наконец,  весна   освободила   замерзшую   землю   и   долины   стали
непроходимыми. Он медлил  с  началом  экспедиции  из-за  болезни,  которая
появилась среди вуфеа. За несколько недель умерло несколько дюжин, а потом
в бреду свалилась и Авина. Он проводил подле нее большую часть  времени  и
ухаживал за  ней.  Аузира  неустанно  устраивал  очистительные  церемонии.
Теория инфекционных болезней была не известна. Утвердилась древняя  теория
о духах и дьяволах, насылаемых на человека ведьмами. Конечно, Улисс с  ней
не согласился. Без микроскопа он не мог подтвердить  своих  объяснений,  а
если даже и  смог  бы,  то  не  в  силах  был  бы  излечить  чуму.  Жар  и
сопровождающие его волдыри на голове держались у каждого в течение недели.
Некоторые умерли, некоторые выздоровели. Казалось  совершенно  непонятным,
почему выдерживают одни  и  погибают  другие.  Хоронили  каждый  день,  но
постепенно эпидемия сошла на нет.
     Улисс представил себе, как было бы смешно, окажись он  жертвой  чумы,
попав на много миллионов лет в будущее. Но он оказался  невосприимчивым  к
болезни. В этом было и свое преимущество.  Почувствуй  он  недомогание,  и
другие бы усомнились в его божественности.
     Лихорадка продолжалась около  месяца.  Когда  она  схлынула,  восьмая
часть населения оказалась под  землей.  Болезнь  не  смущал  возраст:  она
уносила младенцев, детей, взрослых и стариков.
     Улисс упал духом и по нескольким причинам. Во-первых, ему стал  ближе
этот народ, несмотря на их нечеловеческую природу и  психологию  Некоторые
смерти особенно потрясли его, в том числе и Аузиры. Возможно,  горе  Авины
по отцу  тронуло  его  больше,  чем  сама  смерть,  но  он  был  подавлен.
Во-вторых,  вуфеа  нуждались  в  каждой  паре  рук,  которую   они   могли
использовать для весеннего сева и весенней  охоты.  Они  действительно  не
могли отпустить воинов, в которых он нуждался для экспедиции.
     Однако, Каменный Бог дал им лук и стрелы, лошадей  и  транспорт.  Они
ушли теперь несравненно дальше по  продуктивности  охоты,  чем  прежде,  в
добыче большого количества мяса  лошадей  и  антилоп.  Более  того,  мысль
выращивать лошадей ради пищи пришла к ним помимо бога.  Они  выделили  для
развода две породы. Одна должна была стать их тягловой силой, а  у  второй
добивались коротких ног и большого тела. Они знали законы генетики  и  уже
давно для различных целей выращивали собак и свиней.
     Но теперь действительно стало слишком поздно или слишком рано  -  как
посмотреть - выступать на равнины. Хлябь начала подсыхать.  Поэтому  Улисс
ждал, углубляя свои приготовления и придумывая еще множество  препятствий,
к  которым  ему  надо  было  приготовиться  и  к  которым  он,   возможно,
подготовиться не мог. Его воины воспринимали ожидание тоже с  трудом.  Чем
больше экспедиция откладывалась, тем  больший  страх  и  уныние  порождали
рассказы о дьявольских деяниях Вурутаны.
     За три дня до выхода экспедиции Глик и его жена Гуак выскользнули  из
голубой дали.
     - Мой Повелитель, по-моему, я мог бы сослужить тебе хорошую службу! -
сказал Глик. Его дубленое, клыкастое лицо сморщилось,  напоминая  мордочку
летучей мыши. Или уродливой лисы, подумал Улисс.
     Улисс согласился, что тот мог бы сослужить службу. На том и порешили.
Хотя, если честно, то Улисс сомневался. У Улисса было  достаточно  времени
обмозговать инцидент с Древней Тварью, а также рассказы о летучем народе.
     Глаза Глика  широко  раскрылись,  когда  он  увидел  четыре  повозки,
которые построил Улисс. Он сказал:
     - Повелитель, ты дал своему народу много новых и  полезных  вещей.  С
луками и стрелами, порохом и лошадьми твои люди смогут покорить все народы
к северу отсюда.
     - Верно. Но меня интересует только одна вещь.
     - Ах, да, Вурутана.
     Казалось, Глик не удивился, даже больше: он был удовлетворен.


     На третье утро караван вышел в путь. Улисс Поющий Медведь восседал на
гигантском пони, которого он только мог сыскать. Сбоку  на  кобылке  ехала
Авина. А потом Глик и Гуак. За ними ехали сорок воинов, а  затем  влекомые
лошадьми четыре повозки и далее шестьдесят воинов. На  флангах  спереди  и
сзади ехали разведчики. Отряд был составлен почти из равных  групп  вуфеа,
вагарондит и алканквибов. Улисс предпочитал, чтобы все  сражающиеся  бойцы
были бы одной расы, потому что он устал разнимать и  прекращать  распри  и
ссоры между давними врагами. Но он хотел сохранить союз и  взять  с  собой
только одну расу - было бы все равно, что пренебречь остальными двумя.
     Они, конечно, составляли странное и удивительное сборище. Но потом он
решил, что все три расы  были  братьями  и  имели  одного  общего  предка.
Сходство вагарондит и алканквибов с енотами было чисто поверхностным.
     Шествие двигалось по равнине, останавливаясь с  наступлением  сумерек
или раньше около родников или ручья. Они набили  много  дичи,  и  все  ели
вдоволь. День за днем громадная масса на  юге  становилась  все  больше  и
больше, а  потом  внезапно  начала  быстро  разрастаться.  Однажды  к  ним
приблизился маленький боевой отряд Куриуамея, но их число было  вровень  с
путешественниками. Кроме того,  они,  казалось,  обомлели,  увидев  людей,
ехавших на лошадях. Они держались на почтительном расстоянии, а на  второй
день скрылись совсем. Потом,  через  два  дня,  они  столкнулись  почти  с
тысячной армией выряженных в перья и бусы  Куриуамея.  Но  те  не  застали
Улисса врасплох. Еще за полдня ранее их заметили дулулики.
     Улисс остановил караван и стал их изучать. Они были почти  такими  же
рослыми, как и он, но стройными и серыми. Их мех был рыжеватым, а уши  еще
больше сдвинуты вперед. И хотя лица казались такими же человеческими,  как
у вуфеа, а их зубы такими же редкими и острыми, они были явно не кошки.  В
них чувствовалось что-то собачье. От них даже воняло псиной,  и  с  языков
капала слюна.
     Кдангвинг, вождь алканквибов, сказал:
     - Повелитель, мы нападем на них?
     Остальные вожди нахмурились, услышав сказанное. Улисс мановением руки
заставил их замолчать, решив повнимательней  присмотреться  к  противнику.
Там били большие барабаны, и пока вожди воодушевляли воинов и  произносили
воинственные  речи,  все  танцевали  танец   смерти.   Они   выстраивались
полумесяцем, охватывая караван.
     Он отдал приказы  и  отряд  развернулся  клином  с  ним  во  главе  и
повозками   в   центре.   Это   построение   всегда   применялось   против
недисциплинированных дикарей.
     Большинство бойцов было вооружено  луками  и  стрелами,  а  некоторые
несли базуки. Однако, для большей  эффективности  им  пришлось  спешиться,
иначе стрелок не мог достать до ракеты. Крыши повозок  представляли  собой
платформы, где на поворачивающихся лафетах были  установлены  направляющие
ракет.
     Улисс отдал приказ наступать, и клин рысью помчался  к  собакам.  Эта
малочисленная сила, посмевшая атаковать их в собственном  доме,  казалось,
на несколько минут парализовала собак. Но, наконец,  вожди  привели  их  в
чувство, и те бросились на отряд Улисса. Их ряды  становились  значительно
менее организованы по мере приближения к всадникам, и после одной или двух
стычек собаки были уже в состоянии хаоса. Каждый человек или собакочеловек
сражался сам за себя.
     Улисс остановил кавалерию, выступили люди с базуками, и  орудия  дали
залп. Потом последовало еще шесть  залпов,  каждый  по  указке  сержантов,
которых  Улисс  выделил  для  связи.  Это  было  превосходное  упражнение.
Тренировки не пропали даром, и около двухсот куриаумеа пали со стрелами  в
груди.
     Затем, когда их разбили и обратили в бегство,  среди  них  грохнулись
ракеты. Хотя боевые головки несли каменную  щебенку  вместо  шрапнели,  но
основным эффектом снарядов была паника. Куриаумеа побросали свое оружие  и
побежали. Кавалерия двигалась медленно и, наконец, совсем остановилась,  а
ее всадники вернулись назад,  собирая  стрелы,  отрезая  уши  с  убитых  и
подсчитывая трофеи.
     Двумя часами позже собаколюди, перестроившись и возобновив насмешками
вождей свою храбрость, вновь атаковали. И вновь их разбили  и  обратили  в
бегство.
     Это был великий день кошачьих, которые обычно проигрывали,  когда  бы
не сражались с собаками на их собственной земле. Они рвались вперед:  жечь
деревни собак и вырезать самок и детенышей, но Улисс не позволил.
     Через два дня черная масса впереди  стала  темно-зеленой.  Позже  они
стали различать цвета и оттенки. В зеленом появились серые  полосы.  Потом
они воплотились в необъятные стволы, ветви и сучья.
     Вурутана был деревом самым могучим среди  всех  существующих.  Улисс,
вспоминая _У_г_д_р_а_з_и_л_, мир деревьев в  северных  легендах,  подумал,
что перед ним его воплощение. Это был мир дерева, если можно верить  Глику
и его описаниям. Баньян в тридцать тысяч футов высотой и простиравшийся на
тысячи квадратных миль. Он имел ветви, которые, как правило,  тянулись  до
самой земли, проникая в землю и порождая новые стволы и новые  ветви.  Это
была устойчивая и однородная масса.  Кое-где  в  обширном  массиве  дерева
виднелись отдельные, все еще живые стволы и ветви.
     Когда они подошли к первому отростку, который погружался  перед  ними
на некотором расстоянии в землю, они остановились и  обомлели.  Потом  они
объехали вокруг покрытой сморщенной серой корой колонны и  прикинули,  что
эта ветка была почти в пятьсот  ярдов  в  диаметре.  Кора  казалась  такой
сморщенной, потрескавшейся и рубцеватой, что походила на иссеченный ветром
и дождями утес.
     Все молчали. Вурутана  был  несметный,  непреодолимый,  словно  море,
гигантское землетрясение, наводнение, ураган,  циклон,  падение  огромного
метеорита.
     - Гляди! - сказала, показывая, Авина. - Вон деревья растут из дерева.
     Почва  набилась  во  множество  глубоких  трещин,  семена  падали   и
переносились птицами, и  деревья  пускали  корни  в  грунте  трещин  коры.
Некоторые из них достигали сотым футов в высоту.
     Улисс  заглянул  в   мрачную   глубину.   Так   густа   была   вокруг
растительность, что сюда пробивалось чересчур мало солнца. Но Глик сказал,
что  проще  путешествовать  в  верхних  террасах,  чем  у  подножия  этого
дерева-великана. Слишком много воды стекало со стволов  на  землю,  и  она
образовала обширные болота. К тому же там  были  зыбучие  пески,  ядовитые
растения, которые не видели и не  нуждались  в  свете,  и  ядовитые  змеи,
которым свет вообще был "противопоказан". Отряд исчез в болотах и шел  там
несколько дней.
     Улисс не доверял летучему народу, но этому верить мог: от корней  шел
серый нездоровый запах. Смердели гниль, бледные слабые  создания  и  хлябь
под водой, которая затянула бы любого, кто  был  бы  настолько  глуп,  что
отважился бы на нее вступить.
     Он посмотрел вверх вдоль ближайшей ветви. Та спускалась под  углом  в
сорок пять градусов  из  чего-то  зеленого  и  многоцветно-хаотического  в
нескольких милях отсюда.
     - Мы поедем к следующей и посмотрим там, что к чему.
     Стало уже очевидно, что им придется оставить  лошадей.  Скверно,  что
они не приручили коз. Он увидел коз, скакавших с одного  выступа  коры  на
другой. Это были оранжевошерстные создания с маленькой черной  бородкой  и
бакенбардами.
     Существовали и другие животные.  Чернотелые,  желтолицые  обезьяны  с
длинными согнутыми хвостами. Бабуины, с  зеленым  задом  и  алой  шерстью.
Крошечные  лани  с  шишечками  рогов.  Какие-то  свиноподобные,  хрюкающие
животные. И птицы, птицы, птицы!
     Они проскакали с полмили, пока не подъехали  к  следующей  ветви  или
корню, выступающему из земли. Вода низвергалась вниз  потоком,  каналом  и
впадала в ложе ручья. Глик сообщил, что там,  в  углублениях  на  вершинах
веток существует множество рек, ручейков и речушек. Теперь Улисс  поверил.
Каким могучим было это Дерево! Оно, наверное, посылало свои корни  глубоко
в землю, те прорывались через камень и  всасывали  влагу,  содержащуюся  в
скалах и запертых водоносных слоях глубоко  под  землей.  Оно  могло  даже
выпить океан и превратить его воду в соки, растворяющие  соли.  Затем  оно
выделяло воду в различных местах, и ручьи, реки и речушки срывались вниз.
     - Это место ничем не лучше остальных,  -  сказал  он.  -  Распрягайте
лошадей. И пусть идут с богом.
     - У них такое хорошее мясо! - проговорила Авина.
     - Знаю, но я не желаю убивать их. Они нам служили и  имеют  право  на
жизнь.
     - Их съедят не позже, чем  через  неделю,  -  проговорила  Авина,  но
передала приказ.
     Улисс наблюдал за летучими  людьми,  пока  разгружали  животных.  Они
сидели рядышком в тени, отбрасываемой деревом и о чем-то тихо  совещались.
Им позволили зайти так далеко, потому что  они  были  весьма  полезны  как
разведчики и болтали так много, что снабжали информацией, даже когда этого
вовсе не хотели. Они предупредили отряд о собаколюдях  и  сообщили  Улиссу
достаточно данных, чтобы сложить по кусочкам отдельные фрагменты  картины,
которая ожидала их впереди.
     Но, возможно,  рассказывая,  они  шпионили  за  вторженцами  и  могли
предать отряд в любой момент. Во всяком случае Улисс остановился на этом.
     Он отступил назад, а потом  пошел  дальше,  решив,  что  позволит  им
сопровождать отряд еще несколько  дней.  Дерево  было  тем  окружением,  с
которым никто, за исключением летучих людей, знаком не был. Отряд нуждался
в любых советах. И хотя у дерева почти не было открытого пространства,  но
места, чтобы летать двоим, было достаточно.
     Они могли совершать разведывательные полеты впереди отряда. Тревожило
лишь одно: а вдруг они отправились вперед, чтобы  известить  кого-то,  где
сейчас проходит отряд Улисса.
     У него оставался шанс: еще несколько дней.
     Он вернулся к груде  вещей  и  отобрал  то,  что  им  следует  взять.
Взбираться на это дерево было все равно, что взбираться на гору: они могли
брать только самое необходимое. В то же время было очевидно, что применять
тяжелые базуки и  ракеты  будет  малоэффективно.  Поколебавшись  несколько
минут, он решил от них избавиться. Однако, он оставил несколько бомб.
     Он не хотел, чтобы летучий  народ  прилетел  сюда  и  забрал  ракеты,
поэтому он выпотрошил их и поджег порох. В результате взрыв потряс  дерево
на много миль вокруг.  Прошло  несколько  часов,  прежде  чем  угомонилось
карканье и верещание птиц и обезьян.
     Убедившись, что все надежно привязано  и  упаковано,  он  дал  сигнал
следовать за ним. Они  взбирались  вдоль  потока,  карабкаясь  по  коре  с
выступа на выступ, словно переходили по камням  ручей.  Он  был  рад,  что
захватил с собой четыре  пары  отличных  мокасин.  Грубая,  шершавая  кора
изнашивала тонкую кожу буквально на глазах.  У  остальных  на  лапах  были
мозоли, как железо. Однако, летучих людей  приходилось  нести.  Их  слабые
перепончатые ноги плохо слушались на ветвях своих хозяев. Когда он услышал
жалобы их носильщиков, то решил, что летучих дальше  нести  не  стоит.  Он
велел им лететь вперед и ждать. Без разведчиков ему не обойтись.  В  такой
среде устроить засаду было чрезвычайно просто.
     Они провели дневной отдых, пробираясь вдоль ручья.  Выемка,  бежавшая
по хребту ветви, была пятидесяти футов шириной и десяти  глубиной.  Сбегая
под углом в сорок пять градусов, она была чересчур сильна,  чтобы  ее  мог
кто-то преодолеть. Но Глик заверил, что  выше,  где  ветвь  горизонтальна,
поток был достаточно медленным, чтобы перейти  вброд.  В  потоке  водились
рыбы, лягушки,  насекомые,  растения  и,  конечно,  существа,  которые  их
поедали. А по соседству хищники, которые ели этих существ.
     За полчаса до сумерек они вышли на горизонтальный участок. Здесь  они
подождали, пока Улисс оценит обстановку. Вокруг  царил  сумрак,  и,  когда
солнце находилось точно над головой, они оказались в полной темноте. Ветки
над головой были  большие  или,  скорее,  громадные  и  все  были  покрыты
растениями, в том числе и высокими деревьями. Кроме того, в  пространствах
между  ветвями,  в  вертикальной  и   горизонтальной   плоскостях,   росли
виноградные лозы и лианы, свиваясь так,  что  казались  такими  сплошными,
словно могли устоять перед стадом слонов.
     В занавесах переплетающихся  цветов  и  лиан,  составляющих  странные
зыбкие структуры, жили маленькие животные, похожие на землероек, строившие
свои гнезда из слюны, которая на воздухе становилась густой и  твердой.  А
Глик предупреждал о некоторых маленьких зверьках,  чьи  клыки  были  очень
ядовиты.
     Существовали и другие опасности, большинство  из  которых  он  описал
Улиссу, но не точно или хотел что-то скрыть.
     Улисс постарался не казаться испуганным, но Авина и некоторые  другие
были подавлены. Они сбились в тесную кучу, когда варили мясо на маленьких,
"бездымных" кострах. Улисс не пытался их расшевелить,  молчание  оставляло
желать лучшего. Если предстоит и дальше блуждать во  мраке,  ему  придется
как-то поднять их моральный дух.
     Он сложил удочки, используя оленье мясо как наживу,  и  пошел  ловить
рыбу. Он поймал беспанцирную черепаху и собрался было бросить ее  обратно,
но потом передумал и решил приготовить ее на завтрак. Его  вторая  попытка
подарила ему маленькую рыбку, которую он  выкинул.  Через  пять  минут  он
вытянул  рыбину  в  полтора  фута  длиной.  У  нее  были  крепкие  шипы  и
коротенькие усики по обеим сторонам тела. Когда, наконец, он ее вытащил на
берег, то вдруг обнаружил, что та  может  дышать  воздухом.  Она  издавала
квакающие звуки и старалась вцепиться  в  него  тонкими  когтями  кончиков
своих плавников. Он положил ее в корзинку, где она продолжала квакать,  да
так громко, что он ее выпустил. Он всегда  мог  поймать  саму  ее  или  ее
сестриц на завтрак утром.
     Проблема ночлега решилась достаточно просто, хотя  и  не  совсем  его
устроила. Вокруг было вдоволь  маленьких  щелей,  чтобы  обеспечить  отряд
экспедиции, но с другой стороны они не могли  ночевать  достаточно  близко
друг к другу. Враг мог напасть на них и вырезать по одиночке, а караульные
этого даже и не заметили бы.
     Тут уже он ничего не мог поделать, только удвоить охрану. Он  оставил
себе охрану во вторую смену, потом лег недалеко от Авины. Он закрыл глаза,
но потом вновь открыл их. Крики, свисты, стоны,  карканье,  вопли,  удары,
улюлюканье, сделали сон невозможным и разрывали нервы. Он сел, лег,  снова
сел, повернулся и позвал Авину. Когда его плеча коснулись, будя на