али меня и вливали мне в глотку суп, проверяя, жив ли?.
   Роланд отдал свой дар  метаболизма  молодому  воину,  сержанту  по  имени
Дрейден. Теперь Дрейден состарился больше, чем на сорок лет, а Роланд во сне
не постарел ни на день.
   Для него все это произошло,  словно  вчера.  Только  вчера  он  преклонил
колени перед Дрейденом и молодым королем Ордином. Он словно все  еще  слышал
похожее на птичьи трели пение Способствующих, чувствовал тяжесть  форсиблей,
вытягивавших из него дар. От форсиблей в груди разлилась  невыносимая  боль,
кожа задымилась, а потом навалилась непреодолимая усталость. Он закричал  от
страха и боли и, как ему показалось, умер.
   Роланд знал, что раз он проснулся,  стало  быть,  Дрейден  погиб.  Не  он
первый  отдал  свой  дар  лордам  и  знал,  что  когда  лорд  умирает,  дары
возвращаются к тем, у кого взяты. Не знал он только, погиб Дрейден в бою или
умер в своей постели. Но так или иначе это означало, что Дрейдена больше нет
в живых.
   - Мне пора, - сказала девушка, сделав попытку освободиться. Роланд ощутил
мягкие пушистые волоски у нее на руке. На лице он заметил  два  прыщика,  но
она все же показалась ему красавицей.
   - Во рту пересохло, - сказал Роланд, не отпуская руки.
   - Я принесу воды, - пообещала она. И замерла, словно  надеялась,  что  он
отпустит ее сам.
   Роланд выпустил руку, но продолжал смотреть прямо в глаза. Он  был  хорош
собой - с отросшими  рыжими  волосами,  собранными  на  затылке,  с  волевым
подбородком, пронзительным взглядом голубых глаз и гибким мускулистым телом.
   Он спросил:
   - Вот сейчас, когда ты поцеловала меня, спящего, ты думала обо мне или  о
ком-то другом?
   Девушка испуганно вздрогнула, взглянула  на  маленькую  деревянную  дверь
комнаты Роланда, словно проверяя, закрыта ли она. Потом  быстро,  застенчиво
кивнула и шепнула:
   - О тебе.
   Роланд разглядывал ее лицо. Редкие  веснушки,  красивый  рот,  правильной
формы нос. Она повернулась к нему левым боком, и ему  захотелось  поцеловать
маленькое изящное ушко.
   Чтобы прервать затянувшееся молчание, девушка заговорила:
   - Я мою тебя с тех пор, как мне исполнилось десять  лет.  Я...  я  хорошо
тебя знаю. В лице у тебя есть и доброта, и красота, и  суровость.  Иногда  я
пыталась понять, что ты за человек,  и  мне  хотелось,  чтобы  ты  проснулся
раньше, чем я выйду замуж. Меня зовут Сара, Сара Крайер. Отец, мать и сестры
у меня погибли под грязевым оползнем, когда я была еще совсем  маленькой,  и
потому я служу здесь, в Голубой Башне.
   - Ты знаешь, как меня зовут? - спросил Роланд.
   - Конечно. Боринсон. Роланд Боринсон. Тут  тебя  каждый  знает.  Ты  отец
Капитана Королевской Стражи. Твой сын телохранитель принца Габорна.
   Роланд удивился. Он не знал, что у него есть сын. Правда, когда он  отдал
свой дар, у него оставалась молодая жена, хотя теперь-то ее  вряд  ли  можно
было назвать молодой. Но тогда, отдавая дар,  он  не  знал,  что  она  носит
ребенка.
   Правду ли говорит девушка? И чем, интересно, он ей понравился? Он сказал:
   - Имя мое ты знаешь. А знаешь  ли  ты,  что  я  убийца?  Изумленная,  она
отшатнулась.
   - Я убил человека, - повторил Роланд. Он и сам не знал, почему  заговорил
об этом с ней. Может быть, потому, что,  хотя  все  произошло  двадцать  лет
назад, для него самого это случилось  словно  вчера,  и  все  было  свежо  в
памяти.
   - Наверняка у тебя была веская причина.
   - Я застал его в постели жены. Я вспорол  ему  брюхо,  как  рыбине,  хотя
потом и сам не мог бы сказать, зачем. Мы оба вступили в брак  по  расчету  и
оба стали несчастливы. Я был к ней равнодушен, но  она  меня  возненавидела.
Убивать любовника было бессмысленно. Наверное, я просто хотел  причинить  ей
боль. Не знаю... Ты, Сара, много лет пыталась понять, что я  за  человек.  И
как по-твоему, поняла?
   Сара Крайер облизала губы. Ее била дрожь.
   - Любой другой за такой поступок поплатился бы головой. Наверное,  король
очень хорошо к тебе относился. Или тоже увидел доброту, которая прячется  за
твоей суровостью.
   - А я вижу в себе только жестокость и глупость, - ответил Роланд.
   - А красоту? - Сара наклонилась, чтобы  поцеловать  Роланда  в  губы.  Он
отвернулся.
   - Моя жизнь принадлежит не мне, - сказал он.
   - Женщине, которая отреклась  от  тебя  и  вышла  за  другого  много  лет
назад... - ответила Сара.
   Роланд понял, что она говорит правду. Новость его задела. Та женщина,  на
которой он женился, которая, как и он, была дочерью мясника, была красивой и
умной, и ум у нее был куда острее, чем его ножи.  Роланд  в  ее  глазах  был
болваном. Но только он один знал, какое холодное у нее сердце.
   - Нет, - ответил он Саре. - Моя жизнь принадлежит не жене, а королю.
   Роланд сел на постели и увидел свои ноги. На нем не  было  ничего,  кроме
туники из прекрасного красного хлопка - одежды,  которая  как  нельзя  лучше
защищает тело в жарком влажном климате. Старые его вещи, в  которые  он  был
одет двадцать один год назад, когда отдавал свой дар, давно истлели.
   Сара принесла ему штаны и пару ботинок из грубой кожи и предложила помочь
одеться, но он не нуждался в помощи. Он никогда  не  чувствовал  себя  таким
бодрым.
   Сегодня он второй раз за эту неделю проснулся от поцелуя, правда, поцелуй
барона Полла порадовал его куда меньше.
   Он еще ел, когда в дверь вошел молодой рыцарь в латах, покрытых вмятинами
и трещинами.
   - Боринсон! - воскликнул он, приветствуя Роланда. В эту же  минуту  барон
Полл спустился вниз и остановился возле лестницы.
   - Барон Полл?! - изумленно и испуганно пробормотал рыцарь.
   В комнате поднялся переполох. Два лорда, беседовавшие рядом  с  Роландом,
бросились на пол. Рыцарь в дверях, звякнув ножнами, обнажил меч.  Оруженосцы
в углу закричали кто во что горазд: ?Сейчас будут  драться!?,  -  ?Месть  до
конца!? Кто-то  из  юнцов,  опрокинув  стол,  исчез  в  безопасном  укрытии.
Девушка, прислуживавшая за столом, бросила корзинку с нарезанным хлебом и  с
пронзительным визгом метнулась в кладовую:
   - Барон Полл и сэр Боринсон в одной комнате!
   Хозяин, весь белый, выбежал из кухни, растопырив руки,  словно  собираясь
спасать столы и табуретки.
   Отовсюду на Роланда смотрели испуганные глаза.
   Барон Полл по-прежнему стоял  у  лестницы  с  улыбкой,  явно  наслаждаясь
произведенным эффектом.
   Роланда он позабавил не меньше. Нахмурившись, Роланд вынул  из-за  пазухи
свой меч и грозно посмотрел на барона. Затем, одним  махом  разрезав  ломоть
хлеба, воткнул его острием в столешницу так, что тот задрожал.
   - Кажется, рядом со мной освободилось место, барон, - сказал Роланд. - Не
хочешь ли ты тоже позавтракать?
   - Разумеется. Благодарю, -  учтиво  ответил  барон  Полл.  Он  уселся  на
соседний табурет, взял  половинку  хлебного  ломтя  и  обмакнул  в  подливку
Роланда.
   Все вытаращили глаза. ?Пожалуй, если бы мы с бароном Поллом  превратились
в парочку жаб или в птичек и запорхали по комнате, ловя  мух,  вряд  ли  нам
удалось бы удивить публику больше?, - подумал Роланд.
   Не до конца оправившись от потрясения, молодой рыцарь воскликнул:
   - Вам же нельзя подходить друг к другу ближе чем на пятьдесят лиг...  это
приказ самого короля!
   - Верно, но этой ночью счастливый случай загнал нас с Боринсоном  в  одну
койку, - довольно ответил барон Полл. - И должен признаться, более приятного
соседа в постели у меня давно не было.
   - У меня тоже, - добавил Роланд. - Мало кто может  так  согреть  задницу,
как барон Полл. Вот кто здоров, как конь, горяч, как кузнечный горн. Жара  в
нем хватило бы обогреть целый город. На пятках хоть рыбу жарь, а на спине  -
обжигай кирпичи.
   Все смотрели на них так, словно оба  спятили,  но  Роланд  и  барон  Полл
быстро сменили тему и громко, беспечно заговорили про погоду,  про  недавние
дожди  и  обострение  подагры  у  баронской   тещи,   про   разные   способы
приготовления оленины и тому подобную чушь.
   Их слушали настороженно, ожидая, что спектакль вот-вот закончится, и  два
славных воина схватятся за ножи.
   Наконец Боринсон хлопнул барона Полла  по  спине  и  вышел  на  улицу  на
утренний воздух. Деревня  Стожки  вполне  соответствовала  своему  названию.
Кругом  стояли  стога  сена,  цвел  гибискус.   Поля   вдоль   дороги   были
буро-желтыми.  Деревьев  здесь  почти  не  было,  и  насколько  видел   глаз
простиралась ровная, покрытая выгоревшей пожухшей травой равнина.
   Свиньи благоразумно разбежались. В грязи возле самых ног  Роланда  рылась
парочка рыжих кур. Роланд стоял и ждал, когда мальчик  приведет  из  конюшни
его лошадь.
   Он смотрел в затянутое дымкой  небо.  Воздух  был  влажным  от  утреннего
тумана. По ветру, словно  хлопья  теплого  снега,  летал  донесенный  ветром
вулканический пепел.
   Барон Полл вышел следом за Роландом  и  встал  рядом,  глядя  на  небо  и
поглаживая бороду.
   - Неспроста это извержение, - заключил он. - Говорят, Радж Ахтена возит с
собой пламяплетов. Вот наверняка их работа.
   "Вряд ли, -  подумал  Роланд,  -  пламяплеты  не  в  состоянии  разбудить
вулкан?. Кроме того, вулкан далеко на юге, а  войска  Радж  Ахтена  идут  на
Каррис миль на сто севернее. Но вид у неба действительно был зловещий.
   - Что это за королевский приказ? - спросил Роланд. - Почему  вам  с  моим
сыном запрещено подходить друг к другу ближе, чем на пятьдесят лиг?
   - А, пустяки, - смущенно отмахнулся барон Полл, - старая  история.  Я  не
рассказал  бы  тебе,  но  ты  все  равно  скоро  сам  услышишь  об  этом  от
какого-нибудь менестреля.  Они  даже  почти  не  врут,  -  барон  застенчиво
посмотрел себе под ноги и  смахнул  с  плаща  упавший  пепел.  -  Я  живу  в
смертельном  страхе  перед  твоим  сыном  вот  уже  лет  десять,  -   Роланд
подумал: ?Интересно, что сделал бы его сын,  в  самом  деле  проснись  он  в
объятиях барона?. -  Но  ведь  в  темные  времена  даже  враги  могут  стать
друзьями, - сказал Полл, - Люди могут измениться, не так ли? Если  встретишь
сына, передай ему от меня самые лучшие пожелания.
   В лице барона все говорило о раскаянии, и Роланд рад был бы пообещать ему
мир, но не решился.
   - Передам, - только пообещал он.
   Издалека по грунтовой дороге с  юга  на  север  застучали  копыта  боевых
скакунов - к деревне приближался отряд рыцарей человек в пятьдесят.
   - Может быть, тебе по пути никто и не встретится, - сказал барон Полл.  -
Но возле Карриса поберегись. Уж там-то наверняка небезопасно.
   - А ты куда, не на север? Я думал, нам по дороге.
   - Тьфу! - сплюнул Полл. - Мне в  другую  сторону.  Под  Каррисом  у  меня
летнее поместье,  так  вот  моя  жена  захотела,  чтобы  я  вывез  кое-какие
ценности, пока там его не разграбили солдаты Радж Ахтена. Я  помогаю  слугам
охранять повозку.
   Это было похоже на трусость, но Роланд промолчал.
   - Да, - сказал барон Полл. - Я-то знаю, о чем ты  подумал.  Но  сражаться
придется без меня. До последнего боя, когда двое моих Посвященных погибли, у
меня было два дара метаболизма. Я слишком стар и толст для настоящей  битвы.
И оружие помогло бы мне в бою не больше, чем женские побрякушки.
   В словах его прозвучала  горечь.  Барону  и  самому  хотелось  на  север.
Выглядел он лет на сорок. Но  если  Посвященные  были  у  него  десять  лет,
значит, на самом деле ему сейчас не больше двадцати. Как Роланду.
   - Разве обязательно биться под Каррисом, - сказал Роланд. -  Врага  можно
встретить где хочешь. Едем вместе.
   - Ха! - грубо рявкнул барон Полл. - В Гередон, за  восемьсот  миль?  Если
тебя не волнует ни свое, ни мое здоровье, пожалел бы хоть бедных лошадей!
   - Пусть сокровища отвезут слуги. Этой охраны достаточно.
   - Ага, а жена потом проест мне плешь  -  она  у  меня  черт  знает  какая
сварливая! Радж Ахтена рассердить не так страшно.
   Из дверей вышла служанка и ловко изловила одну из копавшихся в грязи кур.
   - Ну-ка пойдем со мной. Лорд Коллинсворд желает завтракать только в твоей
компании.
   Она свернула курице шею и на ходу принялась ощипывать перья.
   Тем временем рыцари с юга въехали в  деревню  и  спешивались  у  конюшни.
Видимо, они собирались передохнуть, узнать свежие новости и покормить коней.
   Мальчик подвел лошадь Роланда, и тот дал ему мелкую монетку и вспрыгнул в
седло. Лошадь хорошо отдохнула и  была  весела.  Это  была  крупная  молодая
кобыла, рыжая с белыми бабками и белым пятном  на  лбу.  Прохладное  утро  и
предстоящая быстрая скачка ее только радовали.  Роланд  двинулся  по  дороге
через поля, укрытые дымкой тумана, сквозь которую слабо просвечивало солнце.
   В нос попал пепел, и Роланд чихнул. Где-то впереди на севере  была  армия
Радж Ахтена - армия, в которой были Неодолимые,  колдуны,  великаны  Фрот  и
страшные боевые псы.
   Он невольно подумал, как несправедлива иногда бывает жизнь. Бедная курица
на постоялом дворе за  секунду  до  смерти  и  не  догадывалась,  что  умрет
сегодня.
   Роланд   ехал,   поглощенный   невеселыми   мыслями,   и   вздрогнул   от
неожиданности, когда сзади вдруг послышался стук лошадиных копыт.
   Он оглянулся, от души надеясь, что его догоняет не разбойник и не убийца.
Сквозь густой туман ничего было не разглядеть.
   Свернув в поле, он потянулся было за мечом, но в эгот момент сквозь туман
проступила фигура огромного всадника.
   Это был барон Полл.
   - Вот мы и встретились! - вскричал толстый рыцарь, рискованно  гарцуя  на
своем скакуне. Тот испуганно озирался, выкатив глаза и прижимая уши,  словно
опасался, что хозяин вот-вот даст ему хорошего пинка.
   - Не поехал на юг? А как же твои драгоценности? - спросил Роланд.
   - К черту драгоценности. Что до меня, то пусть их хоть  слуги  сопрут.  А
потом разбираются с моей мегерой! - проревел барон. - Ты был прав. Чем стать
разжиревшим стариком, лучше умереть молодым, пока кровь в жилах горяча.
   - Я этого не говорил, - возразил Роланд.
   - Тьфу! Это сказали твои глаза, приятель. Роланд вложил меч в ножны.
   - Что ж, коль глаза мои так красноречивы, пожалуй, дам-ка я отдых  своему
непослушному языку. И направил лошадь вперед, в туман.

Глава 3

Праздник Урожая

   Миррима  проснулась  на  рассвете  со  слезами  на  глазах.  Смахнула   и
удивилась, что за странная меланхолия охватывает ее по  утрам  вот  уже  три
дня. Даже самой себе она не смогла бы объяснить, почему во сне плакала.
   Причин для этого не  было.  Наступал  последний  день  Праздника  Урожая,
великого торжества - самый счастливый день в году.
   И перемены, которые произошли в жизни Мирримы за  последнее  время,  тоже
нельзя было  назвать  неудачными.  Ночевала  она  теперь  не  в  лачуге  под
Баннисфером, а в собственной комнате в Королевской Башне замка Сильварреста.
Ее муж довольно состоятельный рыцарь, и всего через три дня,  проведенных  в
замке, она  подружилась  с  молодой  королевой  Иом  Ордин.  Сестры  и  мать
переехали вслед за ней в замок и живут теперь в башне  Посвященных,  где  за
ними хороший уход.
   Если причины для чего-то и были, то только для радости. И все же  Мирриму
мучил страх, будто судьба уже занесла над ней карающую руку.
   Из окна, от Башни Посвященных, доносилось пение Способствующих.  Не  одна
тысяча человек явилась сюда на прошлой неделе, чтобы предложить королю силу,
ум  или  жизнестойкость.  Однако  Габорн,  Связанный  Обетом,  поклялся   не
принимать дары, если их отдают неохотно, и до сих пор не взял себе ни одного
дара. При дворе стали бояться, что он и вовсе откажется от  старого  обычая,
но другим принимать дары новый король не запретил.
   Запас форсиблей в  замке  Сильварреста  казался  бесконечным,  и  Главный
Способствующий вместе со своими  учениками  трудился  денно  и  нощно  целую
неделю, однако в Башне Посвященных оставалось  еще  достаточно  места,  дабы
восстановить уничтоженную армию королевства.
   В дверь тихо постучали, и Миррима, повернув голову на атласных простынях,
взглянула на окно эркера. Там за стеклами витража, на котором был  изображен
зеленый плющ и воркующие голубки на голубом фоне, едва брезжил рассвет.  Она
догадалась, что именно этот стук ее и разбудил.
   - Кто там?
   - Я, - ответил Боринсон.
   Она отбросила простыню, вскочила, подбежала  к  двери  и  распахнула  ее.
Боринсон стоял на пороге, держа в руке  фонарь,  крохотный  огонек  которого
затрепетал на сквозняке. В темноте он показался ей огромным.  Он  ухмылялся,
словно хотел отпустить какую-то шутку. Голубые  глаза  его  блестели,  рыжая
борода топорщилась.
   - Тебе незачем стучать, - засмеялась Миррима. Они  были  женаты  вот  уже
четыре дня, но три из них он провел на охоте. Больше всего Мирриму  удивляло
то, что до сих пор они так и не стали настоящими супругами.
   Сэр Боринсон, казалось, был влюблен в нее без памяти, но в первую брачную
ночь, когда она приготовилась отправиться вместе с  ним  в  спальню,  сказал
только: ?Никому еще не  удавалось,  милая,  ночью  наслаждаться  женщиной  и
одновременно охотиться в Даннвуде?.
   Любовного опыта у Мирримы  не  было.  И  она  не  знала,  должна  ли  она
обидеться или нет. Она не понимала, почему он уезжает.  Может  быть,  боевые
раны вынуждают его воздержаться от схватки любовной. А может быть,  Боринсон
и не был влюблен и женился на ней только потому, что так велел Габорн.
   И она обижалась  и  недоумевала  три  дня,  и  с  нетерпением  ждала  его
возвращения. И вот он вернулся.
   - Я боялся, что ты еще спишь, - сказал он.
   Шагнув через порог, он одарил ее коротким поцелуем, не выпустив  из  руки
фонаря. Миррима забрала фонарь и поставила на сундук.
   - Глупости, - сказала она. - Мы ведь муж и жена.
   Она еще раз пылко поцеловала его и потянула в сторону постели. ?Теперь-то
уж, - подумала Миррима, - он останется?.
   Но тут же и пожалела. Он был испачкан донельзя,  грязь  покрыла  кольчугу
коркой. Постельное белье будет не отстирать.
   - О, с этим придется подождать, - ухмыльнулся  Боринсон.  -  Конечно,  не
очень долго. Только дай мне отмыться.
   Она посмотрела ему в  лицо.  Печаль,  владевшая  ею  еще  столь  недавно,
рассеялась без следа.
   - Тогда иди скорей.
   - Потерпи немного, - хохотнул Боринсон. - Я хочу тебе кое-что показать.
   - Ты убил для меня кабана к Празднику Урожая? - засмеялась она.
   - Не кабана, - ответил он. - Это была необычная охота.
   - Ах, мой лорд, нам, пожалуй, хватило бы на обед и кролика, - поддразнила
она. - Но не меньше. Полевых мышей я не люблю с детства.
   Боринсон загадочно улыбнулся.
   - Идем. Поторопись.
   Он подошел к гардеробу и достал оттуда простое  голубое  платье.  Миррима
сбросила ночную рубашку, надела платье  и  принялась  зашнуровывать  корсаж.
Боринсон ждал, радуясь ее  поспешности  и  любопытству.  Она  надела  первые
попавшиеся башмаки и через мгновение оказалась на лестнице, так что  ему  же
пришлось еще догонять.
   - Охота прошла неудачно, - сказал  Боринсон,  беря  се  под  руку.  -  Мы
потеряли людей.
   Миррима вопросительно взглянула на мужа. В лесу все еще рыскали  мохнатые
черные нелюди и великаны Фрот. Радж Ахтен,  неделю  назад  отступив  на  юг,
оставил их здесь, потому что все они чересчур  вымотались,  чтобы  отступать
вместе с войском. Не с ними ли была схватка?
   - Потеряли людей?
   Он кивнул, не желая говорить больше.
   Вскоре  они  выбрались  на  вымощенную  булыжником  улицу.   Лица   обжег
рассветный холод, от дыхания изо рта  вырывался  пар.  Боринсон  с  Мирримой
прошли под опускной решеткой Королевских Ворот и  стремительно  зашагали  по
Торговой улице к городским  воротам.  Там  возле  рва,  сразу  за  подъемным
мостом, собралась огромная толпа.
   Поля перед замком Сильварреста были усеяны яркими шатрами, словно  паруса
в море. На прошлой неделе посмотреть на Короля Земли Габорна Вал Ордина  под
стены замка пришли еще четыреста тысяч крестьян и знатных людей из  Гередона
и окрестных королевств. Бесконечные лабиринты шатров, палаток