прав. Не знаю,  какому  промыслу  суждено  править  нашим
миром, но в любом случае это бремя невыносимое. Дракон, Дракон, придет  ли
царство божие на землю?
     - Я никогда его не провидел. Но вы еще пуще  расплодитесь,  научитесь
лучше убивать и отречетесь ото всякой веры.
     - Ну да, верно, чего еще могут желать Дракон и Хозяин его?
     - Он и твой Хозяин! Имя его неизреченно!
     - Нет! Отныне я сам себе господин! Будь Он Дьяволом, будь Он  Христом
или Магометом, но ежели это по Его воле куется драконами и  людьми  вечная
цепь над миром, то я проклинаю Его власть! И я - малое дитя  человеческое,
жалкий раб, открытый всем Его угрозам, - я сумею,  слышишь,  отринуть  Его
закон, Его порядок! Вот посмотрим, как ужасен хаос,  которым  меня  пугает
Его прислужник.
     - Что ты бормочешь такое? Приди в себя! Ты кощунствуешь, мастер Вилл!
Мальчик, не губи себя, я забыл сказать, что...
     - А вот теперь ты станешь врать! А соврешь ты себе, Дракон?
     - Что?
     Я провел мечом крест-накрест, и голубой ореол расширился и  сомкнулся
вокруг меня. Сияние в глазах моих, и его рукоять в моей руке!
     - Свободен.
     Наверное, меч распался чуть погодя, не то бы не быть мне живу. Меня в
моем голубом коконе мгновенно выбросило до облаков и  выше,  и  вмяло  при
этом, распластало, будто изнутри в скорлупу большого яйца.  Словно  сквозь
редкую завесу бело-голубых  искр  я  озирал  страну  Мо  всю,  как  рисуют
торговые пути на пергамене - линии дорог и пятнышки селений, горы  вокруг,
блестящая полоса Внутреннего Моря. Дракон не сумел соврать себе, иначе  бы
он попытался спалить себя сам с хвоста и  брюха,  лишь  бы  не  нарушилась
цепь, о целости которой он так беспокоился. Мили и мили земли поднялись  и
опали, когда он вознесся из своей  темницы,  и  точно  пирамидой  фараонов
вспахало  шумный  каменный  город  и  нависшее  над  ним   плоскогорье   с
королевским замком. Одна громадная борозда поглотила  все,  долго  еще  не
прекращалось движение вывороченных и разломанных скал,  и  долго  вскипали
тучи песка и праха. Он  пролетел  дважды  из  конца  в  конец  страны  Мо,
разминаясь, низко над землею, влача смертоносный хвост, убивая  без  счету
коварных трусливых людишек и своих же нежно любимых  сородичей.  Я  плавно
приближался к заснеженным клыкам, черным пастям,  бирюзовым  ледникам,  но
все следил за ним, резвившимся в тесном кольце гор. Потом Дракон  поднялся
выше (я падал, падал, ветер загудел в ушах, голубые огоньки еле  мерцали),
перемахнул через дальний горный заслон и пропал над морем.
     А  я  вновь  припал  к  жесткой  груди  земли.  Последнее  волшебство
сохранило меня от увечий. Козы прыснули во все стороны, когда  я  свалился
прямо посреди кучи их. Я лежал, как  упал,  навзничь,  захватывал  большие
пучки травы и рвал ее, а она  резала  мне  руки.  Я  боялся  увидеть  хоть
частичку пустыни, которая  осталась  после  Дракона.  Я  не  хотел  видеть
ничего. Но овчарка не  дала  мне  пролежать  бездумно.  Ее  лай  временами
заглушал грома, рокотавшие в низинах.  Быстро  густели  багровые  сумерки.
Маленький тусклый диск  солнца  в  них  казался  ощипанным.  По  лаю  меня
разыскали пастухи, накануне перегнавшие коз на высокогорное  пастбище.  По
всему, они не потеряли присутствия духа в самый разгар светопреставления.
     До месяца мгла держалась над миром, было страшно холодно, мы  берегли
топливо и ходили за стадом. Простые, равнодушные люди,  они  не  утруждали
себя пространными разговорами, и я не желал лучшего.  Я  истязался  новыми
сомнениями. Есть детская сказка.
     - Делай со мною, что захочешь, мастер  Лис,  но  только,  ради  всего
святого, не бросай в колючий куст терновника!
     - Ага, мастер Кролик, ты сам назвал свою участь!
     Почем я знаю, не лицемерил ли Дракон, настойчиво требуя, чтоб  я  его
прикончил? И тайно стремясь к свободе, которой  я,  ослепленный  гордыней,
его и одарил. Но  постепенно  бедная  монотонная  жизнь  пригасила  всякую
душевную боль. Я даже стал думать о будущем.  Не  тысячелетнем,  насущном.
Вот протянем как-нибудь зиму, накоплю припасов  и  отправлюсь  разведывать
дорогу обратно. А куда мне идти? Если вообще цел внешний мир. В коллеж? На
мою далекую родину? Я чувствую себя  не  повзрослевшим  в  этой  сумрачной
стране, а постаревшим, но понимаю, что и это пройдет. Натура возьмет  свое
с течением времени, ведь главный смысл и оправдание жизни  человеческой  в
том, чтоб жить как можно дольше, несмотря ни на что, наперекор всему.
     Пыльная пелена в небе истощается, и по ночам  я  выхожу  смотреть  на
звезды. Глаза привыкают, я начинаю различать знакомые сочетания и наблюдаю
за тем, как стройно и торжественно  мироздание  кружится  вокруг  меня.  Я
стараюсь ни о чем не думать и ничего не вспоминать, и вот ко мне  нисходит
музыка небесных сфер, она звучит в голове, минуя слух, будто мысли Дракона
снова оживают во мне. А иногда холод гонит меня с места, как я ни  кутаюсь
в старую овчину, и я встаю и иду к козам. Все одно заснуть не смогу. Я  не
сплю с той поры, как согнал Дракона. Похоже, что я  действительно  проживу
на треть против положенного срока, а вот стану ли счастливее хоть на йоту?
     Кто ответит мне?