ожете сесть.

    Итак, после того, как Артур  опустился  в  председательское
кресло, звери почтительно присели -- Королевский Тайный Совет.
    -- В  скором  времени,  --  сказал Король, -- нам предстоит
вернуться в наше светлое королевство. Прежде чем  мы  удалимся,
мы  желали  бы  задать  несколько  вопросов. Первый: здесь было
сказано, что в будущем появится человек, подобный Джону  Боллу,
было  сказано  также,  что  он  окажется  дурным  натуралистом,
поскольку станет утверждать, будто людям следует жить на  манер
муравьев. Какими доводами опровергаете вы это утверждение?
    Мерлин поднялся и стянул с головы шляпу.
    -- Это  вопрос  естественной морали, сир. Комитет полагает,
что всякому виду, желающему жить в  согласии  с  этой  моралью,
следует  развиваться в рамках присущей ему специализации. Слону
довлеет заниматься своим хоботом, а гирафе, или хамелеопарсу --
своей шеей. Если же слон возжелает летать, таковое его  желание
надлежит  счесть  аморальным,  ибо  у слона отсутствуют крылья.
Специальной особенностью человека, столь же  развитой  у  него,
сколь  шея  у  гирафы,  является  кора его головного мозга. Это
часть мозга, которая вместо того, чтобы обслуживать  инстинкты,
отвечает  за  память,  дедукцию  и те формы мышления, благодаря
которым  индивидуум  осознает  себя  как  личность.  Устройство
человеческой головы позволяет человеку сознавать себя отдельным
существом,  что  совсем не часто случается с животными или даже
дикарями, и потому любая форма коллективизма,  декларируемая  в
качестве   политической  доктрины,  противоречит  специализации
человека.
    -- В  этом,  к  слову,  и  состоит  причина,  --   медленно
продолжил  старый  джентльмен, и глаза его заволоклись пленкой,
словно глаза усталого, страдающего ясновидением  грифа,  --  по
которой  я  всю  долгую  мою  жизнь,  растянувшуюся  вспять  на
несколько утомительных столетий, вел  собственную  малую  войну
против  силы  во всех ее проявлениях, и оттого же я -- по праву
или без оного -- склонял и других людей вести ее. Вот почему  я
некогда  убедил вас, сир, с презрением относиться к мании игр и
противопоставить вашу  мудрость  баронам,  верующим  в  Сильную
Руку;   полагаться  более  на  правосудие,  нежели  на  силовое
правление;  и  собрав  воедино  все   силы   ума,   постараться
установить,  --  что и мы старались проделать этой затянувшейся
ночью, -- в чем причина битв, которые мы ведем,  ибо  война  --
это  проявление силы, не признающей узды и летящей, не разбирая
дороги. Я не стал бы предпринимать этого крестового  похода  на
том  единственном  основании,  что сила является неприемлемой с
отвлеченной   точки   зрения.   Ибо    для    боа-констриктора,
представляющего   собой   практически   одну   огромную  мышцу,
утверждение "Сильный -- прав" было бы  справедливым  буквально;
для муравья, мозг которого устроен не так, как мозг человека, в
буквальном смысле справедливо, что государство важнее личности.
Но  применительно  к  человеку,  чья  специализация  кроется  в
осознающих собственную личность складках его мозговой коры,  --
столь   же   развитых   у   него,   сколь  развиты  мышцы  боа-
констриктора, -- в такой же мере справедливы  утверждения,  что
правота  определяется  не  силой, а духовной истинностью, и что
личность гораздо  важнее  государства.  Настолько  важнее,  что
человеку следует уничтожить государство. Пусть боа-констрикторы
предаются   самолюбованию   оттого,   что   они  --  такие  вот
мускулистые атлеты: для них мания  игр,  сильная  рука  и  тому
подобное  --  это  именно то, что требуется. Возможно, сетчатый
узор питона представляет собой некую  разновидность  шерстяного
борцовского   трико  самого  большого  размера.  Пусть  муравьи
утверждают славу своего государства:  нет  никаких  сомнений  в
том,  что  тоталитаризм  --  лучшая для них форма общественного
устройства. Что же до человека, то комитет полагает, -- и не на
основании  отвлеченных  определений  правоты  и  неправоты,  но
исходя  из  конкретного,  данного  самой  природой определения,
согласно   которому   каждый   вид   обязан   следовать   своей
специализации:  в  сфере  человеческой деятельности сила вообще
никогда не бывает  права;  государство  не  может  стоять  выше
личности; будущее принадлежит душе отдельного человека.
    -- Возможно, вам стоит подробнее рассказать о мозге.
    -- Сир,  в  этой  старой черепной коробке происходит немало
интересного, но для целей нашего расследования  мы  ограничимся
двумя  разделами  мозга:  корой  и  полосатым  телом. Последнее
определяет, попросту говоря, мои  инстинктивные  и  машинальные
действия,  в  первой  же  у  меня  хранится тот самый разум, за
который наша раса всем на удивление получила прозвище  sapiens.
Возможно,  я  смогу пояснить это, прибегнув к уподоблению, хотя
уподобления чреваты опасностью и зачастую уводят нас в сторону.
Полосатое тело подобно отдельному зеркалу, которое в  ответ  на
поступающие  в  него  возбуждения  отражает вовне инстинктивные
действия.  В  коре  же  размещены  целых  два  зеркала.  Каждое
способно  видеть себя самого, по этой причине они осведомлены о
своем существовании. Кто-то когда-то  сказал:  человек,  познай
самого  себя,  -- иными словами, истинная наука о человеке, как
выразился еще один философ, это сам человек.  Это  потому,  что
человек  специализируется  по  части  развития  коры  головного
мозга. У других животных с развитым мозгом основную роль играет
не то отделение, где стоят два зеркала, а другое  --  с  одним.
Помимо   человека,   весьма  немногие  животные  осознают  себя
личностями.   Даже   примитивным   народам,   принадлежащим   к
человеческому  сообществу, еще свойственно смешивать человека с
его окружением, --  ибо  дикий  индеец,  как  вы,  может  быть,
знаете,  делает  столь  малое различие между собой и окружающим
миром, что  когда  ему  нужен  дождь,  он  начинает  плеваться.
Нервная  система муравья может быть названа однозеркальной, как
у дикаря, поэтому для  муравья  естественно  быть  коммунистом,
растворяться   в   толпе.  Цивилизованному  же  человеку,  мозг
которого двузеркален, приходится специализироваться в  развитии
собственной  личности, в самопознании, -- назовите это, как вам
угодно, -- и именно потому, что  два  этих  зеркала  отражаются
одно  в  другом, человек никогда не сможет преуспеть в качестве
беззаветного  пролетария.  Он   обязан   обладать   собственной
высокоразвитой  личностью  и  всем,  что с ней связано, включая
эгоизм и инстинкт собственника. Прошу простить  сделанное  мною
уподобление, если оно показалось вам неуместным.
    -- Обладают ли гуси корой головного мозга?
    Мерлин снова поднялся.
    -- Да,  и  для  птиц очень приличной. У муравьев же нервная
система устроена иначе, в ней главную роль играет некое подобие
полосатого тела.
    -- Второй вопрос касается войны. Нам предлагалось  тем  или
иным способом уничтожить ее, однако никто не дал ей возможности
высказаться  в  свою  защиту. Вероятно, существует все же нечто
такое, что можно сказать и в пользу войны.  Мы  желали  бы  это
услышать.
    Мерлин  положил шляпу на пол, пошептался с барсуком, и тот,
порывшись в куче протоколов, извлек,  ко  всеобщему  удивлению,
именно тот документ, который искал.
    -- Сир, комитет уже занимался этим вопросом и позволил себе
набросать список pro и contra, который мы готовы вам зачитать.
    И прочистив горло, Мерлин громко провозгласил:
    -- PRO.
    -- В пользу войны, -- пояснил барсук.
    -- Пункт  первый, -- сказал Мерлин. -- Война является одной
из главных движущих сил героической романтики. Без войны у  нас
не  было  бы  ни  Роландов,  ни  Маккавеев,  ни  Лоуренсов,  ни
Ходсонов, ни Ходсоновой легкой кавалерии. Не было бы  и  Креста
Виктории.  Война  стимулирует так называемые добродетели, такие
как храбрость и взаимовыручка. Фактически война не лишена своих
возвышенных сторон. Следует также отметить, что не будь  войны,
мы  лишились  бы  половины  нашей  литературы. Шекспир пропитан
войной.
    -- Пункт  второй.  Война  предоставляет  способ  борьбы   с
перенаселением,   пусть   и   отвратительный,   и   не   вполне
эффективный. Тот же самый Шекспир, во всем, что касается войны,
согласный, по  всей  видимости,  с  немцами  и  с  их  бредовым
апологетом  Ницше,  говорит  в сцене, которую он, как полагают,
написал для  Бомонта  и  Флетчера,  что  война  врачует  кровью
больную  землю,  исцеляя  мир  от  избытка людей. Возможно, мне
стоило бы отметить в скобках, --  разумеется,  со  всевозможной
почтительностью,   что   в   своем   отношении   к  войне  Бард
представляется мне  на  удивление  неразумным.  "Генрих  V"  --
мерзейшая  из  известных  мне  пьес,  и  сам Генрих -- персонаж
премерзостный.
    -- Пункт третий. Война дает выход  заключенной  в  человеке
свирепости,  и  пока  человек  остается дикарем, некое средство
такого рода представляется необходимым. Изучив историю, комитет
обнаружил, что когда перекрывается один из выходов человеческой
жестокости,  она  сразу  находит  другой.  В  восемнадцатом   и
девятнадцатом   столетиях,   когда   война  представляла  собой
довольно  скромный   ритуал,   практикуемый   профессиональными
армиями,  которые вербовались в преступной среде, широкие массы
населения    находили    утешение    в    публичных     казнях,
стоматологических    операциях    без    применения    наркоза,
кровопролитных видах спорта  и  сечении  собственных  детей.  В
двадцатом  веке  война  получила столь широкое распространение,
что к участию в ней стали привлекаться и эти самые массы, после
чего повешения, резание по живому, петушиные бои и порки  вышли
из моды.
    -- Пункт   четвертый.   В  настоящее  время  комитет  занят
серьезными исследованиями, имеющими целью прояснить,  до  какой
степени   война   является   необходимой  в  физиологическом  и
психологическом планах. На данной стадии исследований мы еще не
считаем возможным представить продуктивный  отчет,  однако  мы,
как  нам  кажется,  установили, что война отвечает определенным
реально существующим  потребностям  человека,  --  быть  может,
состоящим  в связи со свирепостью, упомянутой в пункте третьем,
но возможно и не состоящим. Нам  удалось  заметить,  что  после
того, как хотя бы одному поколению удается прожить свои сроки в
мире  и спокойствии, человечеством овладевают уныние и тревога.
Бессмертный, если не всеведущий, Лебедь Эйвона  замечает,  что,
по  всей  видимости,  мирная  жизнь, претворяясь в человеческой
голове в подобие абсцесса, прорывается наружу  войной.  "Война,
-- говорит  он,  --  это  гнойник  довольства  и  покоя,  вовне
прорвавшись, он не даст понять, как  умер  человек".  В  рамках
такой  интерпретации мирная жизнь -- это вялое течение болезни,
в то время как прорыв гнойника, то есть война, является  скорее
благотворным,  нежели  наоборот. Комитет установил два способа,
которыми довольство и покой  могут  уничтожить  расу,  если  не
позволять  разразиться  войне, а именно: человеческая раса либо
утратит   мужественность   и   обессилит,    либо    вследствие
гормонального расстройства погрузится в коматозное состояние. И
кстати  о  мужественности,  --  стоит отметить, что война вдвое
повышает коэффициент рождаемости. Причина, по  которой  женщины
терпят  войну,  состоит  в  том,  что  она  стимулирует половую
активность мужчин.
    -- Пункт  пятый.  Наконец,   существует   довод,   который,
вероятно,  могло  бы  выдвинуть  любое  из  обитающих  на земле
животных за вычетом человека, а именно, что война  представляет
собой неоценимое благо для творения Божия в целом, ибо она дает
слабую надежду на самоистребление человеческого рода.
    -- CON, -- объявил чародей, но Король остановил его.
    -- Возражения   нам   известны,   --  сказал  он.  --  Идею
полезности  войны  следует  рассмотреть  подробнее.  Если  Сила
чем-то  полезна,  зачем  тогда  комитет  намеревается чинить ей
препоны?
    -- Сир, комитет  пытается  выявить  физиологические  основы
войны,  возможно,  связанные  с  гипофизом  и  адреналином.  Не
исключено, что человеческому организму для сохранения  здоровья
необходима    периодическая   адреналиновая   подпитка.   (Если
рассмотреть  гормональную  активность  организма  на   примере,
скажем,  японцев,  то  мы увидим, что они в больших количествах
потребляют рыбу, которая, насыщая их  тела  иодом,  увеличивает
щитовидные     железы,     делая     японцев    до    крайности
раздражительными.) Пока  эти  вопросы  не  исследованы  должным
образом,  мы остаемся в неопределенности, однако, комитет хотел
бы указать, что данная физиологическая потребность  может  быть
удовлетворена  и  иными  способами.  Война, как уже отмечалось,
представляет   собой   малоэффективное   средство    сокращения
населения,  точно  так  же  она может оказаться и неэффективным
способом   осуществляемой   с   помощью    страха    стимуляции
адреналиновых желез.
    -- Каковы же иные способы?
    -- Во времена Римской Империи был поставлен эксперимент, по
ходу   которого   в   качестве  подмены  испытывались  кровавые
представления в цирках. Они обеспечивали то самое  очищение,  о
котором  твердит  Аристотель,  --  вполне  возможно,  что и нам
удастся отыскать некую альтернативу,  которая  сумеет  доказать
свою  эффективность.  Однако,  куда  более радикальные снадобья
способна   предоставить   наука.   Либо   удастся   подпитывать
гормональную недостаточность посредством периодических инъекций
адреналина  всему населению, либо, -- поскольку недостаточность
может  носить  и  иной   характер,   --   найдется   какая-либо
действенная  форма  хирургического  вмешательства.  Быть может,
коренную причину войны можно будет  попросту  удалять,  --  как
аппендикс.
    -- Нам  было  сказано,  что  война  вызывается национальной
собственностью, теперь же мы слышим,  что  ее  причиняет  некая
железа.
    -- Сир,  эти  два  момента вполне могут находиться в связи,
пусть  даже  и  не  причинно-следственной.  Например,  если  бы
национальная собственность была единственной причиной войны, мы
могли   бы   ожидать,  что  войны  так  и  будут  без  перерыва
продолжаться до тех пор, пока таковая собственность существует.
Мы видим,  однако,  что  они  перемежаются  периодами  затишья,
называемыми   миром.  Складывается  впечатление,  что  в  такие
спокойные периоды человечество впадает во  все  более  глубокую
спячку,  пока,  наконец,  не  достигает того, что можно было бы
назвать точкой насыщения адреналиновой недостаточности,  и  уже
тут  оно  хватается  за первый подвернувшийся повод для хорошей
инъекции стимулянта, сиречь страха. Таким подручным  поводом  и
является  национальная  собственность.  Даже если войну рядят в
религиозные  одежды,  как  скажем,  крестовые   походы   против
Саладина  или  альбигойцев,  или  Монтесумы, основа ее все-таки
остается неизменной. Никто бы не потрудился  распространять  на
Монтесуму блага христианской веры, если бы сандалии его не были
сделаны  из  золота,  но  и  никто не счел бы золото достаточно
соблазнительным,  когда  бы  не  потребность  в  хорошей   дозе
адреналина.
    -- Вы   предлагаете  использовать  альтернативные  средства
вроде  римского   цирка,   пока   не   будет   закончено   ваше
исследование,  касающееся  работы  желез.  Вы  рассмотрели  эти
средства с достаточной основательностью?
    Архимед неожиданно захихикал.
    -- Мерлин хочет устроить  международную  ярмарку,  сир.  Он
хочет,  чтобы  там имелось множество качелей, гигантских колес,
живописных железных дорог, проходящих по резервациям,  и  чтобы
все  это  было  отчасти  опасно  и примерно один человек из ста
убивался до смерти.  Посещение  следует  сделать  добровольным,
ибо,  как он говорит, одна из наиболее нестерпимых особенностей
войны -- это всеобщий  призыв.  Он  уверяет,  что  люди  станут
ходить  на  такие  ярмарки  по собственной воле -- от скуки, от
адреналиновой недостаточности или от чего угодно,  и  что  они,
скорее    всего,   будут   испытывать   потребность   в   таких
развлечениях, в возрасте двадцати пяти, тридцати и сорока  пяти
лет.   Посещение  следует  обставлять  как  дело  престижное  и
почетное, и каждый посетитель должен получать памятную  медаль,
тех же, кто придет пятьдесят раз, следует удостаивать Креста за
выдающиеся  заслуги, -- по-моему, так он выразился, -- а за сто
посещений награждать Крестом Виктории.
    Волшебник с пристыженным видом пощелкал суставами пальцев.
    -- Это   предложение,   --   униженно   произнес   он,   --
предназначалось   скорее  для  пробуждения  фантазии,  чем  для
серьезного обсуждения.
    -- В настоящее  время  оно  определенно  не  представляется
осуществимым  на  практике.  Имеются ли иные панацеи от войн, к
которым мы можем прибегнуть ныне?
    -- Комитет предложил некое противоядие, которое может  дать
временное   облегчение,  подобное  тому,  какое  приносит  сода
насыщенному кислотой желудку. В качестве целебного средства оно
бесполезно, хотя и может смягчить течение болезни. Оно могло бы
спасать по нескольку миллионов жизней в каждом столетии.
    -- И в чем же оно состоит?
    -- Сир, вы, возможно, заметили, что люди, ответственные  за
объявление  войны  и  руководящие ее ходом, не особенно склонны
переносить тяготы, которыми она чревата. В битве при Бедегрейне
Ваше Величество уже сталкивалось с чем-то  подобным.  Короли  и
генералы,  командующие  сражениями,  имеют странное обыкновение
выходить из них живыми. Комитет предлагает по завершении каждой
войны  немедленно  предавать  смерти   всех   официальных   лиц
проигравшей   стороны,  имеющих  чин  не  ниже  полковника,  --
безотносительно к тому, виновны ли они в развязывании войны или
не  виновны.   Такая   мера,   разумеется,   является   отчасти
несправедливой,  но  понимание того, что неминуемым результатом
поражения в войне  будет  смерть,  может  оказать  сдерживающее
воздействие  на  тех,  кто ободряет и направляет подобного рода
предприятия, предотвратив  же  какое-то  количество  войн,  она
поможет  сохранить  жизни  нескольких  миллионов представителей
низших  слоев  общества.  Даже  фюрер  вроде  Мордреда   дважды
подумает,  стоит ли ему раздувать вражду, если будет знать, что
в случае неудачи его ожидает казнь.
    -- Это представляется нам разумным.
    -- Это  не  так  разумно,  как  представляется,  отчасти  и
потому,  что  ответственность  за  развязывание  войн  не лежит
целиком на одних только вождях.  В  конце  концов,  вождя  ведь
избирают  и  принимают те, кого он ведет. Гидроголовая масса не
так уж и невинна, как она  любит  изображать.  Она  развязывает
своим генералам руки, стало быть, она и обязана нести моральную
ответственность.
    -- И  все  же,  такая  мера  могла  бы  повлиять на вождей,
заставив их противиться подданым, подталкивающим  их  к  войне.
Уже одно это могло бы помочь.
    -- Могло  бы. Трудность прежде всего в том, чтобы уговорить
правящие классы принять  подобное  соглашение.  Кроме  того,  я
боюсь,  что  всегда  отыщется  маньяк из тех, кто готов на все,
даже на мучительную смерть, лишь бы  заработать  дурную  славу.
Эти  будут  рваться  к прелестям власти с еще пущим пылом, лишь
усугубляемым возможностью мелодраматической  расплаты.  Королей
ирландской  мифологии их положение обязывало идти в бой впереди
своих  армий,  что  и  оборачивалось  для  них  жутким  уровнем
смертности,  и  однако  ни  в  королях,  ни в сражениях история
Зеленого Острова недостатка не испытывала.
    -- А как насчет того новейшего закона, который придумал наш
Король? -- вдруг поинтересовался козел.  --  Если  частных  лиц
можно удержать от убийства боязнью смертной казни, то почему бы
не установить международного закона, который позволит пободными
же  средствами  удерживать  народы  от  войн? Агрессивная нация
может держаться за мир, зная, чт