а Землю и буду лечиться. Пусть даже  лечение  будет
экспериментальным, рискованным. Самое большое, если оно не удасться,  эт
о...
     - Нет никакой возможности лечения, - печально сообщил Раулинс.
     - Нет возможности лечения?..
     - Нет. Никакой. Это была ложь.
     - Ну конечно. Разумеется.
     - Ты сам так говорил, - напомнил Раулинс. - Ты не верил ни в одно мое
слово. Помнишь?
     - Ложь?
     - Ты не понимал, зачем я говорю об  этом,  но  сказал,  что  все  это
ерунда. Ты заявил, что я вру. Пытался понять, с какой же целью. Я в  самом
деле врал тебе, Дик.
     - Врал?
     - Да.
     - А я переменил свои планы, - ласково произнес Мюллер. - Я был  готов
вернуться на Землю.
     - Нет  ни  малейшей  надежды  на  исцеление,  -  сказал  Раулинс.  Он
выпрямился и пригладил пальцами длинные золотистые волосы. Одернул на себе
потертый комбинезон. Подошел к фонтану и наполнил бутылку.
     Возвращаясь, он протянул  ее  Мюллеру.  Потом  сам  допил  остальное.
Такой-то небольшой и явно плотоядный зверек пробежал мимо них и скрылся за
воротами в зону "Д".
     Наконец Мюллер спросил:
     - Может, ты хочешь мне кое-что пояснить?
     - Прежде всего, никакие мы не археологи.
     - Дальше.  Мы  прилетели  сюда  специально  за  тобой.  Это  не  было
случайностью. Мы все это время знали, где ты. За  тобой  следили  все  эти
девять лет.
     - Я принимал меры предосторожности.
     - Они никуда не годились. Бордман знал, что ты отправишься на Лемнос,
и приказал наблюдать за тобой. Тебя оставили в покое, поскольку ты не  был
ему  нужен.  Но  когда  появилась  необходимость,  он  был  вынужден  сюда
прилететь. Он держал тебя в резерве, как бы я сказал.
     - Чарльз Бордман прислал за мной? - переспросил Мюллер.
     - Ну да, именно поэтому мы  и  здесь.  Это  единственная  цель  нашей
экспедиции, - бесцветно  проговорил  Раулинс.  -  И  он  выбрал  меня  для
налаживания контакта с тобой, так как когда-то ты знал моего отца, значит,
мог бы привязаться ко мне. К тому же я с виду  кажусь  таким  невинным.  С
самого начала Бордман руководил мной, говорил, что я должен сказать, давал
указания, даже рекомендации,  какие  мне  следует  допускать  ошибки,  как
халтурить, чтобы все это в конечном итоге пошло на благо. Например, это он
приказал мне войти в эту клетку. Он  полагал,  что  этим  я  заслужу  твое
доверие.
     - Бордман здесь? На Лемносе?
     - В зоне "Ф". В лагере.
     - Чарльз Бордман?
     - Он . Именно. Лицо Мюллера сделалось как из камня. Но в  голосе  его
царил кавардак.
     - Зачем он это сделал? Что ему от меня нужно?
     - Ты же знаешь, - сказал Раулинс, - что  во  Вселенной  кроме  нас  и
гидрян есть третья раса разумных существ.
     - Знаю. Их обнаружили лет двадцать тому назад. Именно поэтому меня  и
направили к гидрянам. Я должен был заключить  с  ними  пакт  о  совместном
защите до того, как та галактическая раса доберется до нас.  И  ничего  не
смог. Но что общего это имеет с...
     - Ты много знаешь об этой расе?
     - Очень мало, - признался Мюллер. - Практически  ничего  кроме  того,
что я только что сказал. Впервые  я  услышал  о  ней  в  тот  день,  когда
согласился взять на себя миссию на Бету Гидры 4. Бордман сказал  мне  лишь
то, что в соседней галактике живут весьма  развитые  существа...  какая-то
высшая раса... И что они располагают глактическими  двигателями  и  вскоре
могут прибыть к нам в гости.
     - Теперь мы знаем о них побольше, - сказал Раулинс.
     - Но сперва скажи, что от меня нужно Бордману?
     - Всему свое время, для большей ясности. - Раулинс улыбнулся открыто,
но как-то застенчиво. Опершись о каменный бассейн, он вытянул  ноги  перед
собой. - Мы слишком многого  не  знаем  об  этих  существах  не  из  нашей
галактики. Мы высылали туда  всего  лишь  одну  ракету:  выстрелили  ее  в
подпространство, пока она не прилетела несколько  тысяч...  или  несколько
миллионов световых лет. Я не знаю, сколько в точности. В любом случае  эта
ракета была  с  видеодатчиками.  Выслана  она  была  в  одну  из  областей
рентгеновского излучения. Информация совершенно секретная,  но  я  слышал,
что все это то ли галактика Пигнус А, то ли Скорпион 2. Мы убедились,  что
одну из планет этой Галактики заселяет какая-то высокоразвитая цивилизация
абсолютно чуждых нам существ.
     - Абсолютно?
     - Они видят весь спектр, - пояснил Раулинс. -  Основное  поле  зрения
лежит для них в  высокочастотном  диапазоне.  Они  могут  видеть  в  свете
рентгеновских лучей. Кроме того, они, вроде бы, способны видеть радиоволны
или, по-крайней мере, черпать из них какую-то информацию.  И  воспринимают
большинство средних  волн,  но  не  особено  интересуются  всем  тем,  что
расположено между инфракрасным и ультрафиолетовыми областями...  Тем,  что
мы называем видимым светом.
     -  Подожди...  Радиовосприятие?  Ты  имеешь  понятие,  какова   длина
радиоволн? Чтобы получить информацию прямо от волны, надо обладать глазами
или каким-нибудь другим рецептором - ну, что там еще у них может  быть?  -
огромных размеров. И какие, ты предполагаешь, размеры у этих существ?
     - Каждое могло бы пообедать слоном, сказал Раулинс.
     - Разумные формы жизни не достигают таких размеров.
     - Что это еще за ограничитель? Их планета - огромная,  газовая,  одни
моря. Сила притяжения такова, что о  ней  не  стоит  даже  упоминать.  Они
плавают, а не ходят. Не знают квадратных или кубических измерений.
     - Значит, стаи свехкитов, достигающих технической культуры, -  сказал
Мюллер. - Не станешь же ты мне говорить, что..
     - Вот именно. Достигли. Я повторяю, они нам чужды. Сами  не  способны
создавать механизмы. Но у них есть рабы.
     - Ага, - тихо произнес Мюллер.
     - Мы только начали ориентироваться в  этом  и,  разумеется,  до  меня
доходят  лишь  обрывки  эти  сведений,  совершенно  секретных,  но  я   их
анализирую и знаю, что  эти  создания  пользуются  помощью  существ  более
инзкого уровня, делают из них нечто вроде автоматов, управляемых по радио.
Они используют все,  что  только  обладает  конечностями  и  способны  ими
шевелить. Начали они с каких-то  зверушек,  с  небольших  созданий,  вроде
наших дельфинов, тоже почти разумных,  а  потом  развили  свою  технологию
дальше, пока не вышли в галактику. Они достигли ближайших планет... планет
с  почвой...  и  овладели   какими-то   псевдоначальными   видами,   вроде
первошимпанзе.
     Теперь же им  понадобились  пальцы.  Применение  рук  имеет  для  них
огромное значение. В настоящее  время  сфера  их  влияния  равна  примерно
восьмидесяти  световым  годами,  насколько  мне  известно,  расширяется  с
поразительной быстротой.
     Мюллер покачал головой:
     - Это еще худшая ложь, чем  твоя  болтовня  о  лечении.  Послушай-ка,
скорость распостранения радиоволн ограничена, правда?  Если  эти  существа
осуществляют контроль над работой невольников, отдаленных  на  восемьдесят
световых лет, срок передачи приказания тоже займет восемьдесят лет. Каждое
подрагивание мышцы, каждое мельчайшее движение...
     - Они могут покидать свою планету, - сказал Раулинс.
     - Но поскольку они такие огромные...
     - Они приказывают невольникам строить компенсаторы гравитации.  Кроме
того, располагают межзвездными  двигателями,  всеми  их  колониями  правит
надзиратели, которые парят на орбите в нескольких тысячах  километров  над
планетой в  искуственной  атмосфере  родной  планеты.  На  каждую  планету
достаточно одного надзирателя. Я полагаю,  что  это  как  бы  дежурные  на
определенный срок.
     Мюллер прикрыл глаза. Эти непонятные огромные бестии  распостраняются
по  своей  далекой  галактике,  превращая  их   в   подневольные   рабочие
коллективы, а сами, как этакие космические киты, парят на орбите, руководя
и контролируя свои количественные неправдоподобные замыслы.  Сами  же  они
оказываются неспособными ни на какой физический труд.
     Просто прямо из моря взявшиеся комья стеклистой розовой  протоплазмы,
утыканные рецепторами, схватывающими  оба  края  спектра.  Перешептываются
рентгеновскими лучами. Отдают приказы на  радиоволнах.  Нет,  подумал  он,
нет.
     - Хм-м... - наконец произнес он. - Ну и что? Что  дальше?  Они  же  в
другой галактике.
     - Уже нет. Они вторглись в несколько наших колоний. Знаешь,  что  оин
делают, когда натыкаются на планету, колонизированную людьми? Оставляют на
орбите надзирателя, и тот полностью подчиняет  себе  поселенцев.  Они  уже
разобрались, что люди - наилучший сорт невольников, и это меня ни  чуточки
не удивляет. В этот момент под их властью находится  шесть  наших  планет.
Они захватили было и седьмую,  но  там  удалось  пристрелить  наблюдателя.
Теперь сделают  это  стало  невозможным.  Они  попросту  отталкивают  наши
снаряды, отбрасывают их назад.
     - Если ты все это выдумал, - заявил Мюллер, - я тебя убью.
     - Это правда. Клянусь тебе.
     - Когда это началось?
     - В прошлом году.
     - И что происходит? Эти существа маршируют по галактике, и все больше
людей превращается в живые трупы?
     - По мнению Бордмана есть люди и шанс помешать всему этому.
     - Какой же? Раулинс пояснил:
     - Они вроде бы не отдают себе отчета, что мы тоже разумные  существа.
Видишь ли, мы можем общаться с ними. Они немые, общаются на основе ккой-то
телепатической  системы.  Мы  перепробовали  самые  разные  формы   связи,
бомбардируем их  инфорамацией  на  всех  диапазонах  волн,  но  ничего  не
свидетельствует о том, что они нас понимают. Бордман полагает, что если бы
мы ухитрились продемонстрировать им, что обладаем...  ну...  душой...  они
могли бы оставить нас в покое. Одному богу ведомо, почему он так  считает.
Есто, кажеться, вывод компьютера, что эти непонятные создания претворяют в
жизнь какой-то свой план, согласный их идеологии: хотят подчинить себе все
живые  существа,  которые   могут   считаться   полезными,   но   это   не
распостраняется на виды, развитые так же, как  и  они.  Так  что  если  бы
смогли продемонстрировать им, что...
     - Но ведь они видят, что у нас огромные города. Что мы знаем звездные
перелеты. Разве это не доказательство нашего разума?
     - Бобры строят плотины, - заметил Раулинс, - но ведь мы не  заключаем
договоров с бобрами. Мы не выплачиваем им компенсации,  когда  присваиваем
себе их территории. Мы считаем, что по определенным  соображениям  чувства
бобров можно не принимать в счет.
     -  Считаем?  Скорее  вы  юридически  постановили,  что  бобров  можно
уничтожать. И  что  значит  вся  эта  болтовня  об  уникальности  разумных
существ? Начиная от первичных клеток и кончая  высшими  формами  для  всех
существует одна шкала. Мы более развиты, чем шимпанзе, но является ли  это
качественным скачком? Или же тот акт, что мы способны регестрировать  наше
знание, чтобы использовать его в случае необходимости, так  сильно  меняет
положение дел?
     - Сейчас я не буду вдаваться в философские дискуссии, - едко произнес
Раулинс. - Я лишь показал  тебе,  как  вырисовывается  ситуация...  и  как
сильно она касается тебя.
     - Ладно. Как же сильно она касается меня?
     - Бордман убежден, что мы в  самом  деле  можем  избавиться  от  этих
чудовищ из другой галактики, если докажем  им,  что  мы  ближе  к  ним  по
развитию, чем все иные творения, находящиеся у  них  в  рабстве.  Если  мы
как-то заставим их  понять,  что  тоже  обладаем  чувствами,  сомневаемся,
гордимся, мечтаем...
     - "Разве у еврея нет глаз? - сплюнув  процитировал  Мюллер  сцену  из
"Венецианского  купца"Шекспира.  -  или  же  у   еврея   нет   рук,   ног,
внутренностея, мыслей, чувств, надежд?.. Или если ранишь нас, разве  кровь
не течет?!
     - Вот именно, именно этим способом.
     - Способ не ахти какой, поскольку они не знают ни одного языка.
     - Ты не понял? - спросил Раулинс.
     - Нет. Я... Да, Господь милосердный, я понял!
     - Среди многих миллиардов людей есть один человек,  который  способен
обьясняться без слов. Он излучает свои глубочайшие чувства. Свою душу.  Мы
не знаем на какой волне. Но, может быть, они знают.
     - Поэтому Бордман и решил попросить тебя, чтобы ты  еще  раз  кое-что
сделал на благо человечества. чтобы ты полетел  к  этим  чужим  существам.
Чтобы позволил им принять то, что ты  передаешь.  Чтобы  показал,  что  мы
нечто большее обычных животных.
     - Так зачем нужны были все эти бредни о том, чтобы  забрать  меня  на
Землю для лечения?
     - Приманка. Ловушка. Как-то надо было  выманить  тебя  из  лабиринта.
Потом бы тебе обяснили, что к чему, и попросили бы о помощи.
     - И признались бы, что исцеление ни одним из способов  невозможно?  И
расчитывали бы, что я хоть пальцем шевельну ради спасения человечества?
     - Твоя помощь могла быть и не добровольной, - сообщил Раулинс.



                                    6.

     Теперь все это эманировало с небывалой  силой  -  ненависть,  горечь,
зависть,  страх,  страдание,  упрямство,   ложь,   отвращение,   гордость,
отчаяние, злоба, безразличие, бешенство, смирение, жал  кость,  сожаление,
боль и гнев, весь фейерверк.  Раулинс  отшатнулся  как  опаленный.  Мюллер
оказался в бездне одиночества. Ложь, ложь, лож, все что было  -  ложь!  Он
весь кипел. Говорил немного. Но то, что он  чувствовал,  само  хлынуло  из
него стремительным, неудержимым потоком.
     Он стоял между двумя выступающими вперед фасадами  домов  и  медленно
приходил в себя. Потом спросил:
     - Значит, Бордман сунул бы меня в пасть  этим  чужакам  даже  вопреки
моей воле?
     - Да. Он сказал, что дело слишком  серьезное,  чтобы  оставлять  тебе
свободу выбора. Твое желание или нежелание не играли бы никакой роли.
     Мюллер сказал утвердительно, с жертвенным спокойствием:
     - И ты принимаешь в всем этом участие. Я только не понимаю, зачем  ты
мне все это рассказываешь?
     - Я отказался.
     - Ну конечно же.
     - Нет, в самом деле. Да, я принимал в этом участие. Шел рука об  руку
с Бордманом... верно, я говорил тебе все эти враки. Но я не знал финала...
того, что у тебя не окажется выбора. Я должен был  прибежать  сюда.  Я  не
могу этого допустить. Я был обязан сказать правду.
     - Как я признателен. Значит, теперь у меня  есть  альтернатива,  так,
Нед?Я могу позволить  увести  себя  отсюда  и  еще  раз  оказаться  козлом
отпущения для  Бордмана...  или  могу  прямо  сейчас,  вот  в  эту  минуту
отправиться на тот свет и послать ко всем чертям все человечество.
     - Нет, не говори так! - взволнованно вскрикнул Раулинс.
     - А почему? Выбор-то у меня такой, раз  уж  ты  по  доброте  душевной
открыл мне глаза на происходящее, я могу выбирать то, что мне по вкусу. Ты
вынес мне смертный приговор, Нед!
     - Нет!
     -  А  как  это  иначе  назвать?  Я  должен  позволить   снова   собой
воспользоваться?
     - Ты мог бы... сотрудничать с Бордманом, - сказал Раулинс и  облизнул
губы. - Я знаю, это звучит по-дурацки, но ты мог бы показать  ему,  какого
склада ты человек. Забыть о своей обиде. Поставить другую  щеку.  Помнить,
что Бордман же не все  человечество.  Существуют  милларды  ни  в  чем  не
повинных людей...
     - Господи, прости им, ибо они не ведают, что творят.
     - Вот именно!
     - И каждый из этих миллиардов людей бросился бы бежать от меня, стоит
только к нему приблизиться.
     - Ну и что? Здесь ничего не поделаешь! Но ведь все эти люди такие же,
как и ты!
     - И я один из них? Только они почему-то  не  думали  об  этом,  когда
отвернулись от меня!
     - Ты мыслишь не логично.
     - Да, я мыслю не логично.  И  по  другому  не  собираюсь.  Если  даже
допустить, что я полетел бы как посол к этим радиосуществам и мог  бы  тем
хоть чуточку повлиять на судьбы человечества... во что, впрочем, я никогда
не поверю... то  я  с  величайшей  радостью  отказываюсь  от  этой  чести.
Благодарю, что ты предупредил меня.
     Теперь, когда я наконец-то знаю, что  вам  от  меня  нужно,  я  нашел
решение тех вопросов, которые постоянно задавал себе. Я знаю тысячи  мест,
где смерть приходит мгновенно и, вроде бы, безболезненно.  Так  что  пусть
Чарльз Бордман договаривается с этими иногалактянами сам. А я...
     - Дик, прошу тебя, не двигайся, - сказал  Бордман,  стоя  в  каких-то
тридцати метрах от Мюллера.



                          Глава двенадцатая.

                                    1.

     Как это все  неприятно  и,  однако,  необходимо,  думал  Бордман,  ни
сколько не удивленный тем, какой оборот приняли события. В своем первичном
анализе он  предусматривал  два  одинаково  правдоподобных  варианта:  или
Раулинс согласится  ложью  выманить  Мюллера  из  лабиринта,  или  Раулинс
взбунтуется окончательно и выложит ему всю правду.  Он  был  готов  как  к
одному, так и к другому.
     Из зоны "Ф" он пришел в сердце лабиринта вслед  за  Раулинсом,  чтобы
овладеть ситуацией, пока это еще возможно. Он знал, что самоубийство может
оказаться одной из реакций Мюллера. Мюллер ни в коем мере не покончил бы с
собой от отчаяния, но разве не мог бы сделать это из  мести?  С  Бордманом
пришли Оттавио, Девис, Рейнольдс и Гринфилд. Хостин и остальные дежурили в
наружных зонах. Люди Бордмана были вооружены.
     Мюллер повернулся. Лицо его выражало удивление.
     - Прости, Дик -  сказал  Бордман.  -  Но  мы  вооружены  и  вынуждены
поступать так.
     - У тебя что, совсем нет совести? - спросил Мюллер.
     - Там, где речь идет о безопасности Земли - нет.
     - Это я уже давно понял. Но я все-таки думал, что ты человек, Чарльз.
Жаль, я не знал тебя лучше.
     - Я бы предпочел, чтобы не  возникало  такой  необходимости.  Но  что
поделаешь, если я не вижу другого выхода. Пойдем с нами.
     - Нет.
     - Ты не можешь отказаться. Парнишка обьяснил тебе всю ситуацию. Мы  и
так виноваты перед  тобой  больше,  чем  можем  искупить.  Дик,  не  стоит
увеличивать счет. Прошу тебя.
     - Я не улечу с Лемноса.  Я  не  считаю,  что  у  меня  есть  какие-то
обязанности перед человечеством. Я не стану выполнять ваше задание.
     - Дик... Мюллер сказал:
     - В пятидесяти метрах к северу от того места, где я стою,  есть  яма,
полная огня.. Я пойду туда. И через десять секунд  не  останется  никакого
Ричарда Мюллера. И его несчастное существование подойдет к концу, а  Земля
станет ничем не хуже, если  бы  он  вообще  не  получил  своих  неприятных
качеств.  С  какой  стати  мне  позволять,  чтобы  меня  для  чего-то  там
использовали?
     - Если ты хочешь умереть, - скзал Бордман, - то  почему  бы  тебе  не
отложить это на пару месяцев?
     - Нет, я не собираюсь работать на вас.
     - Но это не  детство.  Последний  грех,  в  котором  бы  я  мог  тебя
заподозрить.
     - Детством с моей стороны была мечта о звездах, - сказал Мюллер. -  Я
здесь по-просту не причем.  Что  касается  меня,  Чарльз,  это  пусть  эти
многогалактические  выродки  тебя  хоть  живьем  сьедят.  Ведь   тебе   не
захотелось бы стать рабом, верно? Что-то в  моем  мозгу  будет  продолжать
существовать, что-то будет кричать, молить об освобождении,  но  радио  не
перестанет диктовать тебе, что надо  поднять  руку,  как  поставить  ногу.
Жаль, что я до этого не доживу и не увижу. Но что бы там ни было, я иду  к
огненной яме. Ты не хочешь пожелать мне счастливого пути? Подойди,  дай  я
коснусь твоего плеча. Прежде чем меня не станет, позволь я покажу тебе мою
душу. В первый и последний раз. И перестану надоедать всем вам.  -  Мюллер
дрожал. Лицо его лоснилось от пота. Верхняя губа вздрагивала.
     Бордман предложил:
     - По крайней мере, прогуляемся  со  мной  в  зону  "Ф".  Там  посидим
спокойно, поговорим, коньячком побалуемся.
     - Посидим? - Мюллер рассмеялся. - Да ты же сбежишь. Не выдерижишь.
     - Мне надо поговорить с тобой.
     - А я с тобой разговаривать не желаю! - категорически заявил  Мюллер.
Он сделал один неловкий шаг в