а - Максвелл и его друзья 
замерли, почти не дыша. Кэрол удивленно переводила взгляд с одного не 
другого, не понимая, что с ними. 
	Наконец Дух сделал легкое движение, и в безмолвии им всем 
показалось, что его белый саван зашуршал так, словно был материален. 
	- Ведь вам неизвестно,- сказал он, - как нам всем троим дорог 
Артефакт. 
	- Вы нас как громом поразили,-объявил Оп. 
	- Артефакт! - вполголоса произнес Максвелл. - Артефакт. 
Величайшая загадка. Единственный предмет в мире, ставящий всех в 
тупик... 
	- Таинственный камень! - сказал Оп. 
	- Не камень,- поправил его Дух, 
	- Значит, вы могли бы объяснить мне, что это такое? - спросила 
Кэрол. 
	Но вся соль как раз и заключается в ток, что Дух не может ответить 
на ее вопрос, и никто другой тоже, подумал Максвелл. Около десяти лет 
назад экспедиция Института времени, отправившаяся в юрский период, 
обнаружила Артефакт на вершине холма, и он был доставлен в настоящее 
ценой неимоверных усилий и затрат. Его вес потребовал для переброски во 
времени такой энергии, какой еще ни разу не приходилось применять, - для 
осуществления этой операции пришлось отправить в прошлое портативный 
ядерный генератор, который пересылался по частям и был смонтирован на 
месте. Затем перед экспедицией встала задача возвращения генератора в 
настоящее, поскольку простая порядочность не позволяла оставлять в 
прошлом подобные предметы даже в столь отдаленном прошлом, как 
юрский период. 
	- Я не могу вам этого объяснить,-сказал Дух. - И никто не может. 
	Дух говорил чистую правду. Пока еще никому не удалось 
установить хотя бы приблизительно, что такое Артефакт. Этот массивный 
брус из какого-то материала, который не был ни металлом, ни камнем, хотя 
вначале его определили как камень, а затем как металл, ставил в тупик всех 
исследователей. Он был длиной в шесть футов и высотой в четыре и 
представлял собой сгусток сплошной черноты, не поглощавшей энергии и 
не испускавшей ее. Свет и другие излучения отражались от его 
поверхности, на которой никакие режущие инструменты не могли оставить 
ни малейшего следа - даже лазерный луч оказывался бессильным. 
Неуязвимый и непроницаемый Артефакт упрямо хранил свою тайну. Он 
лежал на пьедестале в первом зале Музея времени - единственный предмет 
в мире, для которого не было найдено хотя бы гипотетически 
правдоподобного объяснения. 
	- Но если так,- сказала Кэрол,- то почему вы расстроились? 
	- А потому,- ответил Оп,- что Питу кажется, будто эта штука в 
далекую старину была предметом поклонения обитателей холмов. То есть 
если эти паршивцы вообще способны чему-то поклоняться. 
	- Мне очень жаль,- сказала Кэрол. - Нет, правда. Я ведь не знала. 
Наверное, если сообщить в Институт... 
	- Это же только предположение,-возразил Максвелл, - У меня нет 
фактов, на которые можно было бы сослаться. Просто кое-какие ощущения, 
оставшиеся после разговоров с обитателями холмов. Но даже и маленький 
народец ничего не знает. Это ведь было так давно. 
	Так давно! Почти двести миллионов лет назад. 
 
 
 
	7. 
 
	- Ваш Оп меня просто ошеломил,-заметила Кэрол. - И этот домик, 
который он соорудил на краю света! 
	- Он оскорбился бы, если бы услышал, что вы назвали его жилище 
домиком,- сказал Максвелл. - Это хижина, и он ею гордится! Переход из 
пещеры прямо в дом был бы для него слишком тяжел. Он чувствовал бы 
себя очень неуютно. 
	- Из пещеры? Он и в самом деле жил в пещере? 
	- Я должен вам сообщить кое-что про моего старого друга Опа,- 
сказал Максвелл. - Он записной врун. И его рассказам далеко не всегда 
можно верить. Эта история про каннибализм, например... 
	- У меня сразу стало легче на душе. Чтобы люди ели друг друга... 
Брр! 
	- О, каннибализм в свое время существовал, Это известно точно. 
Но вот должен ли был Оп попасть в котел - дело совсем другого рода. 
Вообще-то, если речь идет об общих сведениях, на его слова можно 
полагаться, Сомнительны только описания его собственных приключений. 
	- Странно! - оказала Кэрол. - Я не раз видела его в Институте, и он 
показался мне интересным, но я никак не думала, что познакомлюсь с ним. 
Да если говорить честно, у меня и не было такого желания. Есть люди, от 
которых я предпочитаю держаться подальше, и он казался мне именно 
таким. И воображала, что он груб и неотесан... 
	- Он такой и есть! - вставил Максвелл. 
	- Но и удивительно обаятельный,-возразила Кэрол. 
	В темной глубине неба холодно мерцали ясные осенние звезды. 
Шоссе, почти совсем пустое, вилось вдоль самого гребня холма. Далеко 
внизу широким веером сияли фонари университетского городка. Ветер, 
срывавшийся с гребня, приносил слабый запах горящих листьев. 
	- И огонь в очаге - такая прелесть! - Вздохнула Кэрол. - Питер, 
почему мы обходимся без огня? Ведь построить очаг, наверное, совсем 
несложно. 
	- Несколько сотен лет назад,- сказал Максвелл,- в каждом доме или 
почти в каждом доме был по меньшей мере один очаг. А иногда и 
несколько. Разумеется, эта тяга к открытому огню была атавизмом. 
Воспоминанием о той эпохе, когда огонь был подателем тепла и 
защитником. Но в конце концов мы переросли это чувство. 
	- Не думаю. Мы просто ушли в сторону. Повернулись спиной к 
какой-то части нашего прошлого. А потребность в огне все еще живет в 
нас. Возможно, чисто психологическая. Я убедилась в этом сегодня. Огонь 
был таким завораживающим и уютным! Возможно, это первобытная черта, 
но должно же в нас сохраниться что-то первобытное. 
	- Оп не может жить без огня,- сказал Максвелл. - Именно 
отсутствие огня ошеломило его больше всего, когда экспедиция доставила 
его сюда. Первое время с ним, конечно, обходились как с пленником - 
держали не то чтобы взаперти, но под строгим присмотром. Но когда он 
стал, так сказать, сам себе хозяином, он подыскал подходящее место за 
пределами городка и выстроил там хижину. Примитивную, как ему и 
хотелось. И конечно, с очагом. И с огородом. Вам непременно следует 
посмотреть его огород. Идея, что пищу можно выращивать, была для него 
абсолютно новой. В его времена никто и представить себе не мог ничего 
подобного. Гвозди, пилы, молотки и доски тоже были ему в новинку, как и 
все остальное. Но он проявил поразительную психологическую гибкость и с 
легкостью освоил как новые инструменты, так и новые идеи. Его ничто не 
могло ошеломить. свою хижину он строил, пользуясь пилой, молотком, 
гвоздями, досками и всем прочим. И все-таки, мне кажется, больше всего 
его потряс огород - возможность выращивать пищу вместо того, чтобы 
охотиться за ней. Вероятно, вы заметили, что он и сейчас еще внутренне не 
может до конца привыкнуть к изобилию и доступности еды. 
	- И напитков! - добавила Кэрол. 
	Максвелл засмеялся. 
	- Еще одно новшество, с которым он мгновенно освоился. Это 
почти его конек. Он даже поставил у себя в сарае аппарат и гонит 
гнуснейший самогон. Удивительно ядовитое пойло. 
	- Но гостям он его не дает,- сказала Кэрол. - Мы же пили виски. 
	- Самогон он бережет для самых близких друзей. Банки, которые 
он достал из подполья... 
	- Я еще подумала, зачем он их там прячет. Они показались мне 
совсем пустыми. 
	- Обе до краев полны прозрачным самогоном. 
	- Вы сказали, что прежде он находился на положении пленника. А 
теперь? Какое отношение он имеет к Институту времени? 
	- Он считается подопечным вашего Института. Впрочем, это его ни 
к чему не обязывает. Но он ни за что не расстанется с Институтом. Он ему 
предан даже больше, чем вы. 
	- А Дух? Он живет в общежитии факультета сверхъестественных 
явлений? На положении подопечного? 
	- Ну нет! Дух - бродячая кошка. Он странствует повсюду, где 
захочет. У него есть друзья во всех уголках планеты. Насколько мне 
известно, он ведет большую работу в Гималайском институте 
сравнительной истории религий. Однако он довольно часто выбирается 
сюда. Они с Опом сразу же стали закадычными друзьями, едва только 
факультет сверхъестественных явлений установил контакт с Духом. 
	- Пит, вы называете его Духом. Но что он такое на самом деле? 
	- Дух, а что же еще? 
	- Но что такое дух? 
	- Не знаю. И никто не знает, насколько мне известно. 
	- Но вы же сверхъестественник! 
	- Да, конечно. Но я всегда работал с маленьким народцем, 
специализируясь по гоблинам, хотя меня интересуют и все остальные. Даже 
баньши, хотя трудно вообразить более коварные и скрытные существа. 
	- Но значит, имеются и специалисты по духам? Что они говорят? 
	- Вероятно, довольно многое. Написаны тонны книг о привидениях, 
призраках и прочем, но у меня никогда не хватало на них времени. Я знаю, 
что в давние века считалось, будто всякий человек после смерти становится 
духом, но теперь, насколько мне известно, эта теория отвергнута. Духи 
возникают благодаря каким-то особым обстоятельствам, однако каким 
именно, я не имею ни малейшего представления. 
	- Знаете,- сказала Кэрол,- его лицо, хотя, может быть, и 
потустороннее, в то же время на редкость притягательно. Мне было ужасно 
трудно удержаться и не разглядывать его все время. Просто клочок сумрака 
в складках савана, хотя, конечно, это вовсе не саван. И порой - намек на 
глаза. Крохотные огоньки, которые кажутся глазами. Или это одно мое 
воображение? 
	- Нет, мне тоже иногда мерещится что-то такое. 
	- Пожалуйста, - попросила Кэрол, - возьмите этого дурака за 
шиворот и оттащите немного назад. Он того и гляди соскользнет на 
скоростную полосу. Ну, просто ничего не соображает! И засыпает где 
угодно и когда угодно. Ни о чем другом, кроме еды и сна, он вообще думать 
не способен. 
	Максвелл нагнулся и сдвинул Сильвестра на прежнее место. 
Сильвестр сонно заворчал. 
	Откинувшись на спинку сиденья, Максвелл посмотрел вверх. 
	- Поглядите на звезды,- сказал он. - Нигде нет такого неба, как на 
Земле. Я рад, что вернулся. 
	- Но что вы намерены делать дальше? 
	- Провожу вас домой, заберу чемодан и вернусь к Опу. Он откроет 
одну из своих банок, и мы будем попивать его зелье и разговаривать до 
зари. Тогда я улягусь в постель, которую он завел для гостей, а он свернется 
на куче листьев... 
	- Я видела эти листья в углу, и мне было ужасно любопытно узнать, 
зачем они там. Но я не спросила. 
	- Он спит на них. На кровати ему неудобно. Ведь в конце-то концов 
в течение многих лет куча листьев была для него верхом роскоши... 
	- Ну вот, вы снова надо мной смеетесь. 
	- Вовсе нет,- сказал Максвелл,- я говорю чистую правду. 
	- Но я не спрашивала вас вовсе не о том, что вы будете делать 
сегодня вечером, а вообще. Вы ведь мертвы. Или вы забыли? 
	- Я буду объяснять,- сказал Максвелл. - Без конца объяснять. Где 
бы я ни оказался, найдутся люди, которые захотят узнать, что произошло. А 
может быть, даже будет проведено официальное расследование. Я искренне 
надеюсь, что обойдется без этого, но правила есть правила. 
	- Мне очень жаль,- сказала Кэрол, - и все-таки я рада. Как удачно, 
что вас было двое. 
	- Если транспортники сумеют разобраться в этой механике,- 
заметил Максвелл,- они откроют для себя золотую жилу. Все мы будем 
хранить где-нибудь свою копию на черный день. 
	- Это ничего не даст, - возразила Кэрол. - То есть для каждого 
данного индивида. Тот, другой Питер Максвелл был самостоятельной 
личностью и... нет, я запуталась. Час слишком поздний, чтобы разбираться 
в подобных сложностях, но я убеждена, что ваша идея неосуществима. 
	- Да, - согласился Максвелл,-пожалуй, так. Это была глупая мысль. 
	- А вечер был очень приятный,-сказала Кэрол. - Спасибо. Я 
получила большое удовольствие. 
	- А Сильвестр получил большой бифштекс. 
	- Да, конечно. Он вас не забудет. Он любит тех, кто угощает его 
бифштексами. Удивительный обжора! 
	- Я хотел вас спросить вот о чем,-сказал Максвелл. - Вы нам не 
сказали, кто предложил купить Артефакт. 
	- Не знаю. Мне известно только, что такое предложение было 
сделано. И, насколько я поняла, условия достаточно выгодные, чтобы 
серьезно заинтересовать Институт времени. Я случайно услышала отрывок 
разговора, не предназначавшегося для моих ушей. А от этого что-нибудь 
зависит? 
	- Возможно, - сказал Максвелл. 
	- Я теперь вспоминаю, что одно имя упоминалось, но не 
покупателя, как мне кажется. Просто кого-то, кто имеет к этому отношение. 
Я только сейчас вспомнила - кто-то по фамилии Черчилл. Это вам что-
нибудь говорит? 
 
 
 
	8. 
 
	Когда Максвелл вернулся, таща свой чемодан, Оп сидел перед 
очагом и подрезал ногти на ногах большим складным ножом. 
	Неандерталец указал лезвием на кровать. 
	- Брось-ка его туда, а сам садись где-нибудь рядом со мной. Я 
только что подложил в огонь парочку поленьев, и того, что в банке, хватит 
на двоих. К тому же у меня припрятаны еще две. 
	- А где Дух? - осведомился Максвелл. 
	- Исчез. Я не знаю, куда он отправился. Он мне этого не говорит. 
Но он скоро вернется. Он никогда надолго не пропадает. 
	Максвелл положил чемодан на кровать, вернулся к очагу и сел, 
прислонившись к его шершавым камням. 
	- Сегодня ты валял дурака даже лучше, чем это у тебя обычно 
получается, - сказал он. - Ради чего? 
	- Ради ее больших глаз,- ответил Оп, ухмыляясь. - Девушку с 
такими глазами нельзя не шокировать. Извини, Пит, я никак не мог 
удержаться. 
	- Все эти разговоры о каннибализме и рвоте, - продолжал 
Максвелл. - Не слишком ли ты перегнул палку? 
	- Ну, я, пожалуй, и вправду немного увлекся, - признал Оп. - Но 
ведь публика как раз этого и ждет от дикого неандертальца! 
	- А она далека не глупа,- заметил Максвелл. - Она проболталась об 
этой истории с Артефактом на редкость ловко. 
	- Ловко? 
	- Само собой разумеется. Неужто ты думаешь, что она и в самом 
деле проговорилась нечаянно? 
	- Я об этом вообще не думал,- сказал Оп.- Может быть, и нарочно. 
Но в таком случае зачем ей это, как ты думаешь? 
	- Скажем, она не хочет, чтобы его продавали. И она решила, что, 
если упомянуть об этом при болтуне вроде тебя, наутро новость станет 
известна всему городку. Она рассчитывает, что такие разговоры могут 
сорвать продажу. 
	- Ты же знаешь, Пит, что я вовсе не болтун. 
	- Я-то знаю. Но вспомни, как ты себя сегодня вел. 
	Оп сложил нож, сунул его в карман и, взяв банку, протянул ое 
Максвеллу. Максвелл сделал большой глоток. Огненная жидкость 
полоснула его по горлу, как бритва, и он закашлялся. "Ну хоть бы раз 
выпить эту дрянь, не поперхнувшись!" - подумал он. Кое-как проглотив 
самогон, он еще несколько секунд не мог отдышаться. 
	- Забористая штука,- сказал Оп. - Давненько у меня не получалось 
такой удачной партии. Ты видел - чистый, как слеза! 
	Максвелл, не в силах произнести ни слова, только кивнул. 
	Оп в свою очередь взял банку, поднес ее к губам, запрокинул 
голову, и уровень самогона в банке сразу понизился на дюйм с лишним. 
Потом он нежно прижал ее к волосатой груди и выдохнул воздух с такой 
силой, что огонь в очаге заплясал. Свободной рукой он погладил банку. 
	- Первоклассное пойло, - сказал он, утер рот рукой и некоторое 
время молча смотрел на пламя. 
	- Вот тебя она, несомненно, не могла принять за болтуна, - сказал 
он наконец. - Я заметил, что сегодня вечером ты сам выделывал лихие 
пируэты вокруг да около правды. 
	- Возможно, потому что я сам не знаю, какова эта правда,- 
задумчиво произнес Максвелл,- и как мне с ней поступить. У тебя есть 
настроение слушать? 
	- Сколько угодно,- сказал Оп. - То есть, если тебе этого хочется. А 
так можешь мне ничего не говорить. Я имею в виду - по долгу дружбы. 
Если ты мне ничего не скажешь, мы все равно останемся друзьями. Ты же 
знаешь. Мы вообще можем ничего об этом не говорить. У нас найдется 
немало других тем. 
	Максвелл покачал головой. 
	- Нет, Оп. Мне необходимо с кем-то обсудить все это. Но 
довериться я могу только тебе. В одиночку мне не справиться. 
	- Ну-ка, отхлебни еще,- сказал Оп, протягивая ему банку,- а потом 
начинай, если хочешь. Я одного не могу понять: как транспортники 
допустили такую промашку. И я не верю, будто они ее допустили. Я бы 
сказал, что тут кроется что-то совсем другое. 
	- И ты не ошибся бы, - ответил Максвелл. - Где-то есть планета и, 
по-моему, не так уж далеко. Свободно странствующая планета, не 
связанная ни с каким солнцем. Хотя, насколько я понял, она в любой 
момент может присоединиться к той системе, какая ей приглянется. 
	- Это ведь довольно-таки сложно! Орбиты законных местных 
планет спутаются в клубок. 
	- Не обязательно,- возразил Максвелл. - Она может выбрать орбиту 
в другой плоскости. И тогда ее присутствие практически на них не 
отразится. 
	Он взял банку, зажмурил глава и сделал могучий глоток. Отняв 
банку ото рта, он снова прислонился к грубым камням. В трубе мяукал 
ветер, но эти тоскливые звуки раздавались снаружи, за дощатыми стенами. 
Головешка в очаге рассыпалась каскадом раскаленных угольков. Пламя 
заплясало, и по всей комнате замелькали неверные тени. 
	Оп забрал банку из рук Максвелла, но пить не стал, а зажал ее 
между коленями. 
	- Иными словами, эта планета перехватила и сдублировала твою 
волновую схему, так что вас стало двое, - сказал он. 
	- Откуда ты знаешь? 
	- Дедуктивный метод. Наиболее логичное объяснение того, что 
произошло. Мне известно, что вас было двое. С тем другим, который 
вернулся раньше тебя, я разговаривал. И он был - ты. Он был точно таким 
же Питером Максвеллом, как ты. Он сказал, что на планетах системы 
Енотовой Шкуры никаких следов дракона не оказалось, что все это были 
пустые слухи, а потому он вернулся раньше, чем предполагал. 
	-Так вот в чем дело! - заметил Максвелл. - Я никак не мог понять, 
почему он вернулся до срока. 
	- Передо мной стоит дилемма, - сказал Оп, - должен ли я 
предаваться радости или горю? Наверное, и радости, и горю понемножку, 
оставив место для смиренного удивления перед неисповедимыми путями 
человеческих судеб. Тот, другой был ты. И вот он умер - и я потерял друга, 
ибо он был человеком и личностью, а человеческая личность кончается со 
смертью. Но тут сидишь ты. И если прежде я потерял друга, то теперь я 
вновь его обрел, потому что ты такой же настоящий Питер Максвелл, как и 
тот. 
	- Мне сказали, что это был несчастный случай. 
	- Ну, не знаю, - заметил Оп. - Я над этим довольно много 
размышлял. И я вовсе не уверен, что это действительно был несчастный 
случай - особенно после того, как ты вернулся. Он сходил с шоссе, 
споткнулся, упал и ударился затылком... 
	- Но ведь никто не спотыкается, сходя с шоссе. Разве что калеки 
или люди мертвецки пьяные. Наружная полоса еле ползет. 
	- Конечно, -сказал Оп. - И так же рассуждала полиция. Но других 
объяснений не нашлось, а полиции, как тебе известно, требуется какое-
нибудь объяснение, чтобы закрыть дело. Случилось это в пустынном месте. 
Примерно на полпути отсюда до заповедника гоблинов. Свидетелей не 
было. Очевидно, все произошло, когда шоссе было пустынно. Возможно, 
ночью. Его нашли около десяти часов утра. С шести часов на шоссе было 
уже много людей, но, вероятно, все они сидели на внутренних скоростных 
полосах и не видели обочины. Труп мог пролежать очень долго, прежде чем 
его заметили. 
	- По-твоему, это не был несчастный случай? Так что же - убийство? 
	- Не знаю. Мне приходила в голову эта мысль. Одна странность так 
и осталась необъясненной. В том месте, где обнаружили тело, стоял какой-
то необычный запах. Никому не знакомый. Может быть, кто-то знал, что 
вас двое. И по какой-то причине это его не устраивало. 
	- Но кто же мог знать, что нас двое? 
	- Обитатели той планеты. Если на ней били обитатели... 
	- Были, - сказал Максвелл. - Это поразительное место... 
	И пока он говорил, оно вновь возникло перед ним, как наяву. 
Хрустальная планета - во всяком случае, такой она показалась ему при 
первом знакомстве. Огромная, простирающаяся во все стороны хрустальная 
равнина, а над ней хрустальное небо, к которому с равнины поднимались 
хрустальные колонны, чьи вершины терялись в молочной голубизне неба, - 
колонны,