мира, прислушиваясь к  своим
ощущениям. Нет... ничего... ничего  особенного...  а  вот  если  взглянуть
сюда?!
   На правой руке Фолко по-прежнему носил подарок принца Форве  -  золотой
перстень с голубым самоцветом.  Алый  мотылек,  что  в  былые  годы  мерно
взмахивал крылышками в такт биению сердца хоббита, давно исчез  из  глубин
камня; все привыкли к перстню, считая  его  обычным  украшением,  странной
прихотью храброго воина, коему  не  к  лицу  напяливать  на  себя  женские
побрякушки. Десять лет перстень был мертв, а теперь, после случившегося  с
кинжалом, Фолко даже не слишком удивился, вновь увидев в глубине кристалла
мерные взмахи огненно-алых крыльев. Мотылек вновь ожил.
   Наверное, в былые годы он, Фолко  Брендибэк,  вскочил  бы  с  места  и,
сверкая глазами, начал требовать, чтобы все прислушались  к  этим  грозным
знамениям, предвещающим... Эру  ведает  что,  но  очень  грозное.  Времена
криков давно миновали. Теперь  хоббит  лишь  аккуратно  повернул  перстень
камнем внутрь, чтобы никто не заметил случившейся перемены.  Усилием  воли
Фолко вновь заставил себя прислушаться к тому,  что  творилось  вокруг.  А
творилось нечто весьма неприятное. Эодрейд впервые, наверное, за все  годы
своего правления дал волю гневу.
   Нет, он  не  кричал,  не  топал  ногами,  не  приказывал  казнить  всех
возражавших ему - он просто отдавал приказы ледяным, мертвенным голосом, и
от этого всем становилось еще страшнее. Испытанные воины чувствовали,  что
волосы у  них  становятся  дыбом,  а  по  спинам  струится  холодный  пот.
Казалось, вместо  их  короля,  которому  все  они  были  неложно  преданы,
появился совершенно другой человек,  куда  более  жесткий  и  жестокий.  И
приказы, отдаваемые им, были один мрачнее другого.
   - Позаботиться, чтобы в достаточном количестве был взят яд - тот самый,
что мы получили от гномов и который они используют против  каменных  крыс.
По пути будем отравлять колодцы - все до единого!  Взять  запасы  масла  -
выжигать на корню поля и пастбища. Деревни и города будем сжигать со всеми
обитателями. Никого не щадить! Отродье Тьмы не  заслуживает  снисхождения.
Дети не исключение. Я не хочу, чтобы из  них  выросли  мстители.  Этим  мы
навек убережем Рохан от вторжений с Запада.
   - Ну так, значит, с Арнором-то чего,  повелитель?  -  послышался  голос
Брего. - Силен Терлинг ведь, проклятый, силен,  чтоб  его  разорвало!  Под
Тарбадом-то на собственных шкурах почуяли!
   - Да, Терлинг силен, - не задумываясь, ответил Эодрейд.  В  глазах  его
плясали рыжие отсветы факелов,  и,  казалось,  он  уже  видит  исполинские
пожары, что пожирают вражеские города и селения. - Но  ему  придется  идти
через выжженную землю. Его войско после Гватхло  не  найдет  ни  воды,  ни
пропитания. А мы встретим их на заранее подготовленных  рубежах,  измотаем
ударами из засад... Они не дойдут до Исены!
   Малыш громко фыркнул. Маленький Гном не стеснялся в выражениях ни перед
кем, включая и самого короля.
   - Дойдут, дойдут, еще как дойдут! - брякнул он, не задумываясь. -  Воду
- из Гватхло с собой в бурдюках. А могут  и  того  проще  -  по  Исене  на
кораблях подняться... Золота-то, чтобы Морской  Народ  перекупить,  у  них
хватит!
   Эодрейд дернул щекой.
   - Совет закрыт, - проскрежетал он, еле сдерживая бешенство. -  Надеюсь,
что все Маршалы Марки исполнят свой долг. Войско не распускать! А послов к
Морскому Народу я отправлю немедленно. На Исене сейчас стоит дружина  тана
Фарнака, не так ли? Вот вместе с ним посланники  и  отправятся.  А  теперь
разрешаю всем идти.
   Маршалы поднимались один за другим, неловко кланяясь королю.
   Толстая дубовая дверь закрылась. От королевских покоев в верхних ярусах
башни вел только один коридор - волей-неволей все роханские командиры  шли
вместе. Царило тяжелое молчание.
   - Э! Нельзя нам, того, ну понимаете, задуманное  ему  дать  сделать!  -
внезапно и с силой произнес Брего.
   Все остановились разом,  как  по  команде.  Похоже,  остальные  знатные
роханцы думали точно так же, потому что у Фреки вырвалось:
   - Верно, да вот только как?
   - Как, как... - прохрипел все еще багровый Эркенбранд. -  Что  об  этом
говорить... Здесь же наемники!
   Фолко резко повернулся, словно его обожгли кнутом.
   - Уж не задумал ли Храбрейший заговор против своего законного короля? -
сквозь зубы произнес хоббит, кладя руку на эфес. Рядом с ним молча  встали
гномы; их топоры уже были готовы к бою.
   - Э, вы что... эта! - всполошился Брего, мигом оказываясь между  старым
воином и Фолко. - Храбрейший, я, ну прошу тебя...
   - Если здесь зреет измена... - ледяным голосом отчеканил Торин.
   - Какая измена! - в отчаянии завопил Фрека. - Приказы-то короля - они ж
погубят Рохан! Вы же первые были против них!
   - Но это не значит, что мы изменим своему слову, - парировал Малыш.
   - Но и мы не собираемся! - горячо воскликнул  Хама,  самый  молодой  из
роханских Маршалов. - Мы просто хотим уберечь короля от гибели! Разве не в
этом истинный долг тех, кто любит свою страну и своего правителя?
   Фолко, Торин и Малыш  переглянулись,  принявшись  невозмутимо  и  молча
раскланиваться с остальными Маршалами.
   - Эй, куда вы... эта... того? - всполошился Брего. -  Поговорить  надо,
Маршалы! С нами идемте, да, нет?
   - Разве можем мы, наемники, как поименовал нас почтеннейший Эркенбранд,
обсуждать приказы нашего нанимателя? - намеренно-ледяным  тоном  отозвался
Торин. - Повелитель Эодрейд отдал приказ. Нам  осталось  только  выполнить
его.
   Брего побагровел:
   - Ну, вы, того, значит, сердца не  держите.  Я,  эта,  прощения  прошу,
слышите? Я, как бы... э... от всех нас, верно? - Вспотев от усердия (редко
когда  приходилось  произносить  вежливые  речи),  Брего  окинул  взглядом
остальных роханских Маршалов. - Вы, того, на Храбрейшего не  серчайте.  Он
же... ну, значит, стар, что ли...
   - Погоди, Торин. - Фолко  тронул  локоть  друга.  -  Нам  и  впрямь  не
помешает послушать. Быть может, все вместе мы придем к  какому-то  мудрому
решению.
   Видно было, что гномы смертельно обижены. Сам Фолко тоже не спустил  бы
никому подобных слов, не будь Эркенбранд уже и стар, и немощен.  Он  чудом
спасся на Исене и, говорят, после этого сильно изменился  -  притом  не  в
лучшую сторону.
   - Верно, верно! - подхватил Фрека. - Храбрейший...
   - Храбрейший ошибался и говорил в запале, -  медленно  произнес  Сеорл,
доселе молчавший Пятый Маршал. - Не нужно  из-за  неразумных  слов  одного
ссориться со всеми, почтенные гномы. Мастер Холбутла совершенно прав.  Нам
надо обсудить все спокойно и не давая волю страстям.
   Не сразу, но  совместными  усилиями  гномов  все  же  удалось  уломать.
Эркенбранд, разобидевшись, заявил, что с "наемниками" он за один  стол  не
сядет, и удалился, безуспешно пытаясь придать себе гордый и величественный
вид - у него тряслась голова...
   Фолко с жалостью посмотрел ему вслед. Нет, он был не прав, обижаясь  на
впавшего в детство старика. Пусть говорит что хочет! Сам король держит его
в Совете, только чтобы оказать почет  последнему  из  оставшихся  в  живых
сподвижников своего отца...
   Восемь роханских командиров спустились в большой пиршественный зал. Там
сейчас было темно и тихо - праздник отшумел вне стен замка.
   - Здесь мы... эта... того, поговорить  сможем.  -  Брего  опустился  на
лавку.
   - Надо добиться отмены приказа... -  начал  было  Сеорл,  однако  Фрека
досадливо оборвал его:
   - Это и жеребенку понятно!.. Чего нужно добиться - здесь знает  каждый,
а вот кто сможет сказать, КАК это сделать?
   - Король Эодрейд не из тех, кто легко отказывается  от  своих  слов,  -
вступил в разговор Теомунд, Седьмой Маршал. - Впрочем, раньше...
   - Раньше он не принимал таких нелепых решений!  -  проворчал  Сеорл.  -
Какая кобыла его лягнула? Еще вчера  у  него  не  было  и  следа  подобных
мыслей!
   - Да что тут гадать-то... неважно уже, откуда они у него, значит, мысли
эти, так? - Брего, старший по званию среди  собравшихся,  все  круче  брал
дело в свои руки. - Рохан спасать надо! Так, нет? Значит,  эта,  войско-то
из похода... э... ну, не вернется, ясно ведь, так, нет? Не  вернется,  это
мы все понимаем. Так как короля-то переупрямить-то?
   - Быть может, когда его гнев остынет... - предположил Эотайн.  -  Можно
будет поговорить с ним снова...
   - А откажет если вновь? - гнул свое Третий Маршал.
   - Тогда вновь соберемся и посоветуемся. - Эотайн уклонился  от  прямого
ответа.
   - Ну... эта... что скажут Холбутла-мастер и почтенные  гномы?  -  Брего
повернулся к Фолко и его друзьям.
   Торин пожал могучими плечами:
   - На войне приказы королей не  обсуждаются.  Мы  можем  сколько  угодно
спорить с правителем в Совете, но, если  он  все  же  поступит  по-своему,
надлежит исполнить приказ.
   - Даже если он...  ну,  того...  страну,  понимаешь-скать,  погубит,  а
народ, ну, уцелевший там, значит, в рабство ввергнет?  -  в  упор  спросил
Брего.  Могучего  сложения,  шириной  плеч  он  почти  не  уступал  гному.
Светло-карие глаза Третьего Маршала потемнели. Фолко вспомнил,  что  Брего
приходится дальним родственником Эодрейду, и, если не принимать  в  расчет
сына и дочь короля Рохана, Третий Маршал  оказывался,  пожалуй,  одним  из
первых наследников короны Эдораса...
   - А... это... что сделать должны... ну... преданные  воины...  то  есть
народу своему преданные... если правитель, значит, ведет всех к неминуемой
погибели? - не унимался Брего, распаляясь все больше и больше.
   Фолко скрестил  руки  на  груди  и  прищурился.  Похоже,  дело  идет  к
перевороту. Хорошему полководцу и смелому бойцу, Брего  не  будет  так  уж
трудно  склонить  на  свою  сторону  остальных  Маршалов.  И  если  войско
останется в стороне...  то  тот  же  Брего  может  открыто  бросить  вызов
Эодрейду, обвинив того в чем угодно, вплоть до посягательств на честь его,
Брего, супруги. А в поединке у Третьего Маршала шансов  куда  больше...  А
быть может, он и не унизится до лжи - роханцам она вообще не  свойственна,
- прямо заявив, что король безумен и более не может править. И в том  и  в
другом случае исход один - поле, суд мечами. Неужели Третий Маршал всерьез
задумал стать Первым?
   Фолко обменялся быстрыми взглядами с Торином и Малышом. Маленький  Гном
сохранял  дурашливо-сонливый  вид,  но  хоббит   понял,   что   это   лишь
притворство. Рука Строри лежала на рукоятке топора: он был готов к бою.
   - Сделать так, чтобы рискованный приказ правителя привел  бы  войско  к
победе, а не к поражению, - пожал плечами Торин. - Во всяком  случае,  так
принято у нас, гномов.
   Брего хлопнул себя по коленям от досады:
   - Арр! Ну... Э... Представь - король, он, значит, приказывает войску  -
э... всему... значит, со скалы броситься.  Как  его  ты  тогда  "к  победе
приведешь"?!
   - Тут можно спорить, - спокойно возразил Торин. - Ты разве не  помнишь,
почтенный Брего, я правителю возражал. И мыслю, что сейчас войну  начинать
бесчестно. Хотя - коли повезет - и не  такое  осилить  можно.  Королевское
слово... Ладно, оставим. Сейчас что ховраров, что  хазгов  разбить  можно.
Другое дело, потом нам со всей Степью схватиться придется,  да  еще  и  "с
Арнором в придачу!.. Но первое,  что  задумали,  повторю,  очень  даже  по
плечу.  Может  статься,  кабы  не  договор,  я  сам  бы  предложил  такое.
Внезапность - мать победы, как говаривали у нас в Халдор-Кайсе...
   - Так ты что  же,  согласишься  с  этим  безумием?  -  высоким  голосом
выкрикнул Брего, от волнения обретший вдруг небывалое красноречие.
   Торин в ответ лишь покачал головой:
   - Не хочу я с тобой ссориться, Третий Маршал. И сколь смогу, короля  от
этих его намерений отговаривать буду. И не потому, что нам по шапке дадут,
а потому, что королевское слово - оно любых побед дороже. Там,  где  можно
решить дело миром, зачем воевать?  А  слово  Эодрейда  сейчас  для  Рохана
ценнее пеших дружин да конных сотен. Но вот ежели слову короля  перестанут
верить... - Гном тяжело вздохнул.
   Наступило молчание. Все! Дальше говорить - что круг без точила вертеть.
Фолко понимал, что Брего сейчас колеблется: объявить ли о своих намерениях
в открытую или все же повременить.
   Нужно было  вмешаться.  В  полку  Фолко  состояли  не  только  коренные
роханцы, немало и воинов других народов - арнорцев, гондорцев, Беорнингов,
прибилось даже несколько бардингов из Приозерного Королевства. Со  многими
из них хоббит сдружился еще в дни Весеннего Похода...  Как  и  Фолко,  они
получали жалованье из королевской казны, и поднять их для защиты  Эодрейда
ничего не стоило. Полк пеших лучников  крепче,  чем  в  ежедневный  восход
солнца, верил в слово своего маленького  командира,  "чей  рост  никак  не
соответствовал доблести".
   Так что в случае чего Фолко смело мог  полагаться  на,  самое  меньшее,
сотню хорошо обученных стрелков - родом не из Рохана. Примерно  две  сотни
таких же воинов из числа панцирников пошли бы за Торином и Малышом...
   "Да ты, верно, совсем избезумился,  брат  хоббит!"  -  сам  себе  вдруг
поразился  Фолко.  И  было  от  чего  -  он,  оказывается,  способен   уже
хладнокровно прикидывать, на кого он сможет опереться в случае  внутренней
замятии у роханцев и на чью сторону сам встанет при этом!
   И тут Фолко стало по-настоящему страшно. Он вдруг осознал, что уже  был
готов, под каким-либо предлогом выбравшись  отсюда,  отдать  приказ  своей
избранной  сотне  занять  оборону  вокруг  королевских  покоев  и  убивать
всякого, кто посягнет на  Эодрейда.  Хоббит  словно  наяву  увидел  Брего,
размахивающего широким мечом, и неровный строй воинов, что шли за  ним  на
приступ... Фолко помотал головой, усилием воли отгоняя  страшное  видение.
Это означало бы конец, конец Рохану и  последней  надежде...  На  что?  На
возрождение Арнора?..
   "Далеко же ты зашел, брат хоббит, - в смятении подумал  Фолко.  -  Нет,
нет, нельзя так. Нельзя нам, хоббитам, так долго по чужим краям... да  под
чужими знаменами..."
   Кинжал Отрины настойчиво стучался  в  грудь,  и  странным  образом  это
помогло овладеть собой.
   - Долг наш, - с некоторым усилием, чуть хрипловато заговорил хоббит,  -
долг всех, кто служит Рохану,  не  важно,  рожден  ли  он  в  окрестностях
Эдораса или  в  тысяче  лиг  от  него,  сохранить  покой  и  не  допустить
гибельного настроения, когда брат встает на брата.  Еще  есть  возможность
уговорить короля. Я попробую это сделать. Думаю,  мои  друзья  Торин,  сын
Дарта, и Строри, сын Балина, помогут мне в этом. Смуту же должно  подавить
в зародыше, пока гадина не отрастила ядовитых зубов. Я сказал.
   Речь хоббита выслушали в молчании. Понятно, что  хотел  сказать  мастер
Холбутла - ни он, ни его полк не выступят против законного правителя.
   Брего закусил губу. Для заговорщика он слишком плохо умел скрывать свои
чувства.
   Остальные Маршалы облегченно зашумели.
   - Что ж, мастер Холбутла в большой чести у нашего правителя, -  обронил
Фрека. - Быть может, один на один ему удастся больше, чем нам...
   Брего пришлось согласиться. Заговор не состоялся.
   А под стенами хорнбургской цитадели тем временем продолжался  праздник,
и пиво лилось рекой.  Народ  танцевал,  точнее,  танцевали  вернувшиеся  и
дождавшиеся.   Невернувшиеся   лежали   во   вновь   отвоеванной    земле,
недождавшиеся рыдали в одиночестве...
   - Надо предупредить наших! - выпалил Фолко, как только Малыш  захлопнул
дверь.
   Наших, то есть таких же,  как  и  они  сами,  наемников.  Фолко  сильно
сомневался,  -  и  справедливо!  -  что  стрелки-роханцы  послушаются  его
приказа, если он велит им взять на прицел Третьего Маршала  Марки  и  тех,
кто пойдет за ним.
   О случившемся с кинжалом Отрины и перстнем Форве хоббит  пока  говорить
не стал. Успеется! Сейчас главное - расставить  своих  бойцов  по  местам,
чтобы нашлось чем охладить пыл Третьего Маршала... Три сотни воинов  -  не
так много, но и немало, если  распорядиться  ими  с  умом...  А  кинжал  и
перстень никуда не денутся.
   Отвечая салютующим часовым (невольно хоббит отметил про себя,  что  вся
охрана - из отряда Брего), трое друзей спустились во двор. Здесь с треском
горели костры, бесчисленное множество факелов помогало разогнать тьму;  за
длинными столами продолжалось  пиршество,  а  рядом  кружились  танцующие.
Музыканты, казалось, не знали устали.
   - Расходимся, - негромко предложил Торин.  -  Как  только  оповестим  -
сразу назад. Я теперь верю Брего не больше,  чем  в  свое  время  Гэндальф
Саруману!
   Фолко кивнул и двинулся к столам, отыскивая взглядом  своих  десятских.
Наемников, воинов удачи,  он  свел  в  особую  сотню,  которой  сам  же  и
командовал. Кое-кто из Маршалов косился, и, как оказалось, не зря.
   - Бранд!.. Тириод!.. Хельсе!.. - Фолко окликал воинов одного за другим.
Его десятники дело свое знали. Им хватало одного взгляда командира,  чтобы
разом забыть о хмеле. Все они начинали еще с Весеннего Похода; Фолко  знал
эту троицу почти десять лет.
   Сохраняя спокойный и беспечный вид, Бранд, Тириод  и  Хельсе  собрались
вокруг хоббита. Они понимали - случилось нечто из ряда вон,  раз  командир
вырвал их из-за праздничных столов.
   - Быстро соберите всех, кого сможете. Лучше всю сотню. Пусть вооружатся
и будут наготове. Если я протрублю в рог - вы знаете как, -  врывайтесь  в
башню. Перекройте вход. Проследите, чтобы было вдоволь стрел. - И, понизив
голос до еле слышного шепота, Фолко закончил: - Роханцам пока ни слова!
   Если кто-то из десятских и удивился, то виду не подал. Коротко  кивнув,
воины исчезли в толпе.
   И тут хоббита кто-то осторожно тронул за плечо.
   - Мастер Холбутла! - раздался звонкий девичий голосок.
   Фолко  резко  обернулся.  От  волнения   немилосердно   теребя   густую
золотистую косу, перед ним стояла тонкая, точно былинка, совсем  еще  юная
девушка. Хоббит узнал ее - та самая, что кричала, приветствуя  его,  когда
полк торжественным маршем входил в крепость.
   - Я - Эовин. - Она отважно боролась со смущением. - Я... Я  искала  вас
весь вечер... Я бы очень хотела...  если  можно...  -  она  покраснела,  -
потанцевать с вами...
   Фолко  вытаращил  глаза.  Подобное  он  слышал  впервые  -  от  девушки
нехоббичьего рода. Растерявшись,  он  только  и  успел  промямлить  что-то
насчет своего  неподобающего  одеяния,  однако  этот  довод  на  Эовин  не
подействовал. Справившись со  смущением,  она  потянула  хоббита  за  край
плаща:
   - Ну давайте! Что вам стоит? Или... - она вновь  залилась  румянцем,  -
вы... думаете, что я дурнушка?!
   Дурнушкой она отнюдь не была, в чем Фолко по мере своих сил и попытался
ее  убедить.  Правда,  опыта   в   произнесении   комплиментов   он   имел
непростительно мало - куда меньше, чем в стрельбе из лука или фехтовании.
   Эовин вовлекла его в круг. Руки девушки легли Фолко  на  плечи;  хоббит
осторожно, словно огнедышащего дракона, коснулся немыслимо  тонкой  талии.
Несложные фигуры танца хоббит помнил еще с давних времен,  когда  -  после
взятия Эдораса - впервые попал  на  роханский  праздник  и  сама  королева
Морвен помогала ему, пройдя с ним первые пять кругов. Тогда это никому  не
показалось зазорным...
   - Мастер Холбутла... уж простите меня, но... вас спросить можно? Вы где
живете? - одним духом выпалила девушка.
   - Где живу? - улыбнулся хоббит.  -  Сейчас  мой  дом  там,  где  войско
Рохана. А если мы вернемся в Эдорас...  Король  Эодрейд  укажет  мне,  где
преклонить голову. Но зачем это тебе, Эовин?
   - А  может,  я  захотела  бы  разыскать  вас...  чтоб  в  гости  к  нам
пригласить! Я пироги печь умею... все говорят - лучше сестры!
   - Ну, тогда приду обязательно! - рассмеялся Фолко, сам думая о том, как
бы поделикатнее выбраться из круга танцующих. - Прости, мне надо идти, я и
так пожертвовал ради танца с тобой, Эовин, спешным королевским приказом...
   - И все равно я позову вас в гости, мастер