с мой вопрос был как нельзя кстати еще и  потому,  что
позволил мне отвлечь горячих ребят от их несуразного спора.
   Опин сурово посмотрел на меня, как на некую помеху в  деле  наведения
справедливости, но, немного помолчав, вдруг промычал:
   - Угу... - Потом повернулся к Зопину и спросил:
   - Ну ты, носатый,  волосатый,  чай  сегодня  будем  пить  или  ты  от
усталости совсем ножки переставлять не в силах?
   - Это кто ножки переставлять не в силах?.. - завел по новой Зопин, но
вдруг заткнулся, смутился и быстро направился  в  лес.  Через  несколько
минут, под довольным взглядом Опина, он уже стаскивал в кучу сухие сучья
для костра. А еще через несколько минут на  поляне  весело  потрескивало
пламя, над которым повис котелок, полный свежей родниковой  воды.  Зопин
хлопотал между кострищем и развязанным мешком, а Опин,  убедившись,  что
его коллега загружен работой, присел на траву рядом со мной и пояснил:
   - Сегодня его очередь готовить еду.
   - Но, по-моему, обед вы готовили вдвоем?.. - спросил я.
   - Да разве этому обжоре можно крупу доверить? Он же каши на пять  лет
вперед сварит и всю сразу съест, а потом всю дорогу стонать будет, что у
него животик пучит!.. Брюхо ненасытное!..
   Я едва не заметил, что брюхо у него самого мало уступает  зопинскому,
но вовремя прикусил язык. Опин между тем продолжал:
   - Вот ты спросил насчет нашего инструмента. - И он  любовно  погладил
свое кайло. - А судя по возрасту, мог бы уже знать, что  гномы  -  народ
стихийный... То есть дети земли и огня! Значит, должны понимать в рудах,
металлах, камнях, а значит, и в рудничном деле. А какой такой может быть
рудничный мастер без обушка... без кайла по-твоему. Мы с самого рождения
получаем в руки такой инструмент и уже  без  него  никуда.  -  Он  снова
ласково погладил рукоять кайла.
   - Вот я заметил - у тебя шпага на поясе болтается... Покажешь?
   Я молча вытянул клинок из ножен и подал рукоятью  вперед  гному.  Тот
принял оружие и для начала вывесил его на ладони. Одобрительно  хмыкнув,
он внимательно рассмотрел эфес,  ласково  его  огладил  и  перенес  свое
внимание на клинок. Послюнявив палец, гном тщательно вытер его о штаны и
медленно пров„л им вдоль всего клинка, склонив к нему  поросшее  волосом
большое ухо. Затем перевернул клинок и проделал ту же операцию с  другой
его стороной. Он не пробовал остроту заточки, он  просто  водил  большим
пальцем по плоской поверхности шпаги.  Его  щекастое  лицо  вдруг  стало
страшно озабоченным, и он еще раз, как-то лихорадочно и в  то  же  время
тщательно, повторил всю процедуру.
   В этот момент Зопин заорал:
   - Эй, подходите, чай готов!..
   Опин вскинул голову и охрипшим голосом позвал:
   - Ты, Синий колпак, подь сюда... Быстрее, быстрее... -  поторопил  он
замешкавшегося товарища. Тот совсем уж было  собрался  начать  привычную
перепалку, но, увидев озабоченную физиономию Опина,  быстро  подбежал  и
тоже склонился над клинком. Опин снова послюнявил палец и в  третий  раз
начал возить им по тускло светившейся стали. Теперь уже  два  уха  чутко
прислушивались к этому движению.
   - Ну?.. - поднял наконец голову Опин.
   - Ты думаешь?.. - ответил Зопин.
   - А ты-что, сам не слышишь?.. - ехидно ощерился Опин.
   - Слышу, только откуда он взялся?.. - Зопин выглядел смущенным. После
этого оба гнома одновременно уставились на меня.
   - Откуда у тебя эта вещь?.. - требовательно спросил Опин.
   - Слушай... - вдруг заволновался Зопин, - ...там чай стынет.
   Опин зыркнул на него глазом и, пробормотав:
   - У, брюхо... - снова обратился ко мне:
   - Пошли чай пить. И расскажешь, откуда у тебя эта Сталь...
   Слово "сталь" он именно так и сказал, что я понял  -  оно  пишется  с
большой буквы "С".
   Мы поднялись и направились к костру. Все, кроме Ваньки, которого чай,
по всей видимости, не интересовал. Он, приподняв голову,  посмотрел  нам
вслед, а затем поднялся и, аккуратно ставя лапы, покрался в лес.
   Когда мы  уселись  вокруг  котелка  с  каким-то  ароматным  пойлом  и
получили в руки по кружке этого взвара, Опин требовательно  взглянул  на
меня и я понял, что гномы ждут разъяснений.
   - Вообще-то мне и рассказывать особенно нечего,  -  начал  я.  -  Эту
шпагу мне подарил, как, кстати, и виденный вами арбалет, один старик  по
имени четырехликий Навон. Первым живым  существом,  встреченным  нами  в
этом мире, была его внучка Соня...  -  Я  улыбнулся,  вспомнив  ушастого
зайца. - Она нас и познакомила со своим  дедом.  Я  рассказал  ему  нашу
историю, и он, собирая нас в дорогу  к  Многоликому,  подарил  мне  этот
клинок.
   Я начал повторяться, но рассказывать мне на самом деле было нечего.
   - А мне он  подарил  вот  этот  свисток.  Он  называется  "серебряный
хлыст", - добавил к рассказу свою часть Данила.
   - А, так тебе ее подарили?.. - с облегчением переспросил Опин.
   - Ну конечно... - подтвердил я. - А теперь, может,  вы  объясните,  в
чем, собственно, дело. Я ведь даже ни разу еще  не  воспользовался  этой
шпагой.
   - Видишь ли... - немного подумав, начал Опин. - Этот клинок не кован.
Он выращен. И мы... - он кивнул на своего товарища, - ...пожалуй, знаем,
кто его вырастил.
   - Постой, постой... Что значит - выращен? Это же не огурец...
   - Ну, понимаешь, вы, люди, металл получаете из  руды.  Плавите  руду,
куете  отливку...  Мы  тоже  можем  делать  металл  таким  способом.  Но
настоящая Сталь... - он опять  сказал  это  слово  с  большой  буквы,  -
...получается, только если ее растить. Приращивать железо, еще кое-какие
металлы и вещества.
   - Молекулярное конструирование!..  -  ошарашенно  выдавил  я.  Данила
крутил головой от одного к другому с горящими глазами,  выдававшими  его
жгучий интерес.
   - Это ты называй как хочешь... - скорчил гримасу Опин. -  Только  вот
этот клинок выращен. И выращен очень  давно  одним  из  наших  мастеров,
которого звали Ефес...
   Зопин покрутил носом и заворчал:
   - Может, мы ошиблись...
   - Ничего не ошиблись!.. - резко одернул его Опин. - Ты же сам  слышал
- он поет!..
   - Да слышал, слышал... - недовольно согласился Зопин и  отвернулся  в
сторону леса.
   - Эта Сталь, - продолжил Опин, - разрубит или проколет любой  кованый
металл...
   - Она что, волшебная?.. - зачарованно прошептал Данила.
   - Если ты имеешь в виду - "наговоренная", то нет.
   Просто она выращенная. Только знаешь что... Ефес всегда делал  парное
оружие.  К  этой  шпаге...  -  он  на  минуту   задумался,   внимательно
разглядывая и как бы взвешивая клинок, - да, к этой  шпаге  должна  быть
дага!
   - Ну это-то и мне понятно, - протянул я, - только Навон  сказал,  что
пары у него нет. И никогда не было. А  клинок  этот  он  получил,  когда
служил в гвардии Многоликого. Во всяком случае, я так его понял...
   Но гномы меня, похоже, уже не слушали.  Опин  толкнул  локтем  в  бок
отвернувшегося Зопина и ласково буркнул:
   - Ну  что,  может,  попробуем?..  Зопин  глубоко  и  как-то  горестно
вздохнул и, повернувшись к нему, покачал головой.
   - Удержу у тебя нет, вот что! Нет ведь у нас времени!.. И место здесь
неподходящее. Ну сам посмотри, где здесь корешок можно высадить?.. Ну?..
   - Да ладно тебе... Все равно мы к  Нароне  до  ночи  не  успеваем.  И
мальчонка приустал. Здесь заночуем. А я садок поищу. Есть здесь место, я
носом чую... Да и ты это знаешь... - Он снова толкнул  Зопина  локтем  в
бок. - Ты только корешок мне сделай. Ну сам подумай - когда еще  удастся
по такому образцу Сталь вырастить! А!
   - А противовес?.. - не сдавался Зопин.
   - Да какой к даге противовес?! Подберу что-нибудь...  -  не  сдавался
Опин.
   - А шкура?.. - неожиданно спросил Синий колпак.
   - Ну что шкура, что шкура. Там и работы-то на два часа...
   - Ага! На два!.. - возмутился Зопин.
   - Ну пусть не на два... Ну за четыре-то ночи  успеем.  А  раньше  все
равно до Черной скалы не доберемся...
   Зопин  горестно  покачал  головой,  кряхтя  поднялся,  вытащил  из-за
пояса-кинжал и молча направился в лес. Опин  бодро  вскочил  и,  потирая
свои широкие ладошки, радостно сообщил:
   - Значит, так! Мы до ночи к реке не выйдем.  Поэтому  лучше  заночуем
здесь, вы как следует отдохнете, а рано-рано утречком  мы  выйдем  и  до
солнца будем у переправы. К тому же и погоня  ваша  притомится,  ночь-то
без сна ожидаючи... - И он хитро поглядел на нас с Данилой. - Так что вы
давайте лагерь разбивайте, шалашик стройте. И кострище у нас готово!.. -
радостно вспомнил он. - А мы делом займемся...
   И он трусцой порысил к опушке леса. Там он пригнулся низко к земле и,
почти водя носом по траве, двинулся вдоль края поляны.
   Мы с Данилой взяли по ножу, благо их у него было два, и отправились в
лес за ветками для шалаша.
   Когда мы вернулись с первой партией хвои, Зопин сидел на  травке  под
деревом и сосредоточенно строгал  своим  кинжалом  небольшую  деревянную
чурочку, а Опин продолжал свой поход вокруг поляны, причем двигался  он,
как я понял, по спирали от краев к центру. Мы притащили еще одну  охапку
срезанных веток, а гномы продолжали  свои  странные  занятия.  Когда  мы
снова вышли из леса, на этот раз с сучьями  достаточной  толщины,  чтобы
использовать их для каркаса нашего  временного  жилища,  Зопин  закончил
свои столярные работы  и  старательно  натирал  выструганную  деревяшку,
слегка напоминавшую рукоять  моей  шпаги,  какой-то  мазью,  которую  он
доставал пальцем из маленькой стеклянной баночки.
   Мы приступили к сооружению шалаша и  управились  в  рекордные  сроки.
Очень уж нам  хотелось  посмотреть  поближе,  чем  там  занимаются  наши
попутчики. К этому времени Опин перестал  кружить  по  поляне  и,  издав
придушенный, но радостный вопль, грохнулся на колени и принялся ковырять
землю концом своего  кинжала.  Зопин  между  тем  принялся  катать  свою
деревяшку между ладонями.
   Накрыв шалаш ветвями и побросав  на  расстеленный  в  нем  плащ  свою
нехитрую поклажу, мы приблизились к Зопину. Тот продолжал сосредоточенно
катать в ладонях бывшую деревяшку. Бывшую, потому что она в руках  гнома
покрылась странным темным,  почти  черным  налетом,  напомнившим  мне...
тонкую кожу.
   - А что это ты делаешь? - спросил непосредственный Данила.
   - Корешок... - пыхтя от напряжения, ответил Зопин.
   - А для чего?.. - не отставал Данила.
   - Для Стали... - коротко ответствовал гном, не переставая катать свою
заготовку. Кожа на ней явственно утолщалась и уплотнялась. Данила понял,
что больше приставать с вопросами не стоит,  и  продолжал  наблюдать  за
действиями гнома молча. Впрочем, это продолжалось достаточно недолго.
   - А можно мне попробовать?.. - неожиданно попросил он.
   Гном поднял голову и от такой неожиданной наглости  чуть  не  выронил
свое изделие.
   - Нельзя... - пропыхтел он и, немного погодя, добавил:
   - Руки измажешь...
   Я понял, что дело  отнюдь  не  в  этом.  Просто  выполняемая  работа,
похоже, требовала больших мускульных усилий, иначе с чего бы гному  было
так пыхтеть.
   Наконец   он   перестал   растирать   в   своих   широких    ладошках
многострадальный кусок дерева и внимательно осмотрел полученную  штучку.
И тут я увидел в его руках... рукоятку, ну очень похожую на ту,  которой
была снабжена моя шпага. Он достал из  борта  своей  безрукавки  длинную
иглу и, с силой вонзив ее в торец рукояти, устало поднялся и  направился
к Опину, который сидел, закрыв глаза и скрестив ноги, над маленькой,  им
выкопанной ямкой, сложив руки на моей шпаге, лежавшей у него на коленях.
Заметив, что мы тронулись за ним следом, он махнул рукой, словно отгоняя
нас, и прошептал:
   - Не мешайте...
   Подойдя, Зопин молча положил рядом с сидевшим товарищем свое творение
и сразу отошел в  сторону.  Тот,  не  открывая  глаз,  ухватил  лежавшую
рукоять и воткнул торчавшую из нее иглу в  центр  выкопанной  ямки,  при
этом рукоять ушла в разрыхленную землю почти до половины. Затем он снова
положил руку на шпагу и замер, словно одеревенев.
   - Ложитесь спать,  -  раздался  тихий  голос  Зопина,  -  я  костерок
покормлю...
   Услышав эти слова, я вдруг сразу понял,  что  очень  устал,  и,  взяв
зевавшего Данилу за руку, пошел к шалашу Через несколько  минут  мы  уже
крепко спали.

11. НАГОНА

   Первый: Нас всего трое да вдобавок ребенок и кот, а скажут,  что  нас
было пятеро!
   Второй: А их восемь и колдун... Но сдаться... Я не смогу показаться в
своих горах!
   Ребенок: Испытайте меня!.. Я не буду помехой..И в конце концов, я  же
второй в нашем отряде по росту!
   Кот: М-р-р-а-у!
   Третий молча ковыряет в носу.
   Злодейский голос: Ну и что вы решили?.. Вы сдаетесь?!
   Три с половиной секунды молчания...
   Первый, громко: Мы имеем честь атаковать вас!..

***

   Среди ветвей и листьев, составлявших нашу  крышу,  появились  светлые
ветвистые трещинки, и, разглядев их,  я  понял,  что  наступил  рассвет.
Вокруг стояла мертвая тишина, которая не оглушила  меня  только  потому,
что рядом посапывал во сне Данила. Но рассвет наступил, а  значит,  пора
было  вставать.  Гномов,   которые   шмыгали,   шуршали,   скреблись   и
переругивались всю ночь, тоже не было слышно, и я вдруг  подумал:  а  не
смотались ли они потихоньку, пока мы спали?.. Тишина...
   Я заворочался и начал выбираться из шалаша. Выпрямившись,  я  увидел,
что лес затянут туманом, в котором словно в некоем  таинственном  облаке
бесшумно плавали и окружающие деревья, и сидевший на  прежнем  месте  со
шпагой на коленях Опин, и Зопин, медленными, растянутыми  во  времени  и
пространстве движениями сворачивавший белую туманную шкуру, а теперь еще
и я сам. И я шагнул к едва дымящемуся костерку, и шаг получился долгим и
длинным, как на Луне, и туманный хвост потянулся за мной, замедляя мои и
без того плавные движения.
   Зопин кончил перевязывать свернутую шкуру  и,  повернувшись  ко  мне,
спросил неожиданно ясным и чистым голосом:
   - Проснулись?.. Отлично! Сейчас попьем чайку и двинемся. Эй...  -  он
повернулся  к  неподвижному  Опину,  -  ...селекционер-недоучка,   давай
заканчивай свое перекрестное опыление, двигаться пора. Все равно  теперь
уж что получилось, то получилось, назад не переселекционируешь...
   Желтый колпак, украшавший опинскую  голову,  качнулся,  и  из  тумана
донеслось:
   - Тебе бы башку отселекционировать надо было, да поздно  уже,  сгнила
она наполовину...
   - Это у кого башка сгнила наполовину? Это у кого?.. Это кто-то другой
лысую тыкву под колпаком прячет, а у  меня  башка  как  новая.  -  Зопин
сердито сдернул свой синий колпак и звонко постучал себя по черепу.
   - Точно, - тут же отреагировал Опин, - звенит, как новый  котелок,  в
котором еще ни разу ничего не сварили. Бам... бам... бам...
   - Это у кого бам... бам... бам?.. Это у кого ни  разу  не  сварили?..
Это... У меня знаешь как котелок варит?.. У меня... Но Опин его перебил:
   - Знаю, знаю... сам не раз пробовал варево твое... Как  жив  остался,
не знаю... Отрава!
   - Это кто отрава?..
   Я стоял и как дурак радостно улыбался. Зопин разглядел в  тумане  мою
улыбку и тут же переключил свое внимание на меня.
   - А ты чего ухмыляешься?.. Ишь как рожу неумытую разодрало, от уха до
уха. Поди вон к родничку, сполоснись, может, придешь в себя!..
   Он ткнул пальцем в направлении родника, и  я,  продолжая  ухмыляться,
молча отправился туда,  куда  меня  послали.  Сзади  зашелестело,  и  из
темноты шалаша показался  встрепанный  Данила.  Быстро  оглядевшись,  он
вскочил на ноги и побежал следом за мной.
   Когда мы, умытые и окончательно проснувшиеся,  вернулись  на  поляну,
костер уже горел вовсю, и Зопин, нахлобучив на лоб свой колпак, рылся  в
мешках. Опин топтался вокруг своей ямки и, увидев нас, тут же  энергично
поманил к себе. Я понял, что  процесс  выращивания  пары  к  моей  шпаге
завершен, и почувствовал волнение. Мы с Данилой быстро подошли к  гному.
Тот  стоял  над  ямкой,  из  которой   по-прежнему   торчала   рукоятка,
изготовленная Зопином, только к ее вершине был  непонятным  мне  образом
прикручен матово  отсвечивающий  металлический  шарик  противовеса,  под
который из земли тянулись три тоненькие металлические полоски.
   - Ну что, посмотрим?.. - хрипловато и как-то неуверенно спросил гном,
бросив на меня тревожный взгляд.  Я  сразу  почувствовал,  насколько  он
взволнован. - Давай...
   Мне казалось, что я сказал это совершенно спокойно, но  и  мой  голос
тоже прозвучал хрипловато. Опин протянул мне  шпагу,  которую  держал  в
руке, а когда я принял ее, наклонился и, ухватившись за  рукоять  обеими
руками, потянул.
   Вы  никогда  не  занимались  выкорчевыванием  пней   вручную?   Очень
интересное занятие - пенек подкапываешь, раскачиваешь.  Боковые  корешки
иди отрываешь, или подрубаешь. И вот под пеньком остается  один  корень,
уходящий практически вертикально вниз. Пенек уже можно  просто  положить
на землю, но этот корешок никак не  дает  своротить  пень  окончательно.
Наконец, уже в изнеможении, собрав последние силы, вы дергаете проклятый
пенек и внутри земли что-то звонко  лопается.  В  тот  же  момент  пенек
освобождение катится, а вы зачастую катитесь следом за ним.
   Так и на этот раз. Опин дернул, но рукоятка лишь слегка приподнялась.
Опин переступил ногами, поставив их поудобнее,  вздохнул  и  дернул  еще
раз. С тем же результатом.
   - Может, помочь?.. - потянулся я к рукояти.
   - Не лезь!..  -  прохрипел  гном  и  снова  дернул.  В  земле  что-то
хрустнуло, и Опин словно большой разноцветный мяч покатился  по  поляне.
Когда он остановился и, охнув, сел на траве, мы все, включая  кота,  тут
же оказались рядом. Гном торжествующе нас оглядел и поднял вверх  правую
руку. В неярком утреннем свете тускло блеснул совершенно белый  короткий
клинок. Опин, еще раз нас оглядев, опустил руку и  начал  нежно  отирать
гарду от налипшей земли. Вскоре нашим глазам предстала точная копия моей
шпаги. С такой же гардой, такой же дырчатой чашкой, которую я  про  себя
прозвал дуршлагом, с такой  же,  обтянутой  кожаным  шнурком,  рукоятью.
Только сам клинок был странно белым и коротеньким, всего около  тридцати
сантиметров длиной. Зопин, уважительно покачав головой, пробормотал:
   - Вот уж не ожидал, что у тебя хоть что-то получится в этой земле...
   Опин победоносно взглянул на него и заявил:
   - Эх, голова луковая, я же тебе говорил, что подберу надежное место!
   И к моему глубочайшему удивлению, Зопин даже не подумал на  этот  раз
вступить в пререкания. Он молча  поскреб  свой  колпак  и  направился  к
костру, на котором уже  закипала  вода  в  котелке.  Но  тут  вывернулся
Данила.
   - Давайте попробуем его... - заявил он с горящими глазами.
   - Как это попробуем?.. - обернулся к нему Опин, и тут мы увидели, что
мальчишка протягивает нам неизвестно откуда взявшийся гвоздь-сотку.
   - Не... - улыбнулся и покачал головой гном, - рано его еще проверять.
Пусть он часок отдохнет, загорит на свету.
   - Как это - загорит?.. - переспросил Данила.
   - Ну ты знаешь, когда клинки куют,  их  потом  закаляют...  -  Данила
утвердительно кивнул. - А выращенная  Сталь  должна  побыть  немного  на
свету. Вот когда она станет такой же, как эта, - он кивнул  на  шпагу  в
моих руках, - тогда и попробуем.
   И он ловко выхватил из пальцев Данилы гвоздь.
   - Завтракать будете? - позвал нас Зопин от костра  причем  сделал  он
это как-то неуверенно и грустно. Опин  резко  повернулся  и  с  тревогой
поглядел в его сторону, а затем  вдруг  озорно  улыбнулся  и  потопал  к
костру.
   Как только мы подошли, кот, конечно  же,  был  первым,  Опин  хлопнул
своего коллегу по плечу и заявил:
   - Слушай, я ведь тебя еще не поблагодарил  за  корешок.  Ох  и  хорош
корешок у тебя получился! Я как его посадил, сразу почувствовал:  тянет!
Только знай направляй! Так что спасибо тебе огромное. Корешок-то в  этом
деле... - он повернулся к нам, - ...почитай половина успеха.
   Зопин залился довольным румянцем и