ринял  свет  за  лицо  молодой  леди.
Почему-то мне хотелось сохранить это в тайне.
   - Да, огонек прошел пять окон и скрылся этажом выше.
   -  Может,  он  выглядел  как  блуждающее  электричество?  Или  ползучая
жидкость? Или звездный свет, сфокусированный растущим кристаллом?
   Па расспрашивал меня не зря. Странные вещи случаются в  мире  глубокого
холода. Даже когда ты уверен, что вся материя намертво замерзла,  вещество
обретает новую жизнь. Липкая пленка ползет, ползет  к  теплу,  как  собака
бежит на залах пищи, - это жидкий гелий. А однажды, когда я был маленький,
молния - молния! (даже Па не представляет, откуда она взялась) - ударила в
шпиль неподалеку от Гнезда,  и  электричество  сохранялось  в  нем  долгие
недели.
   - Ничего похожего я еще не видел, - ответил я.
   - Выйдем вместе и разберемся, что там делается, - помолчав, сказал Па.
   Ма и Сест очень не хотели оставаться одни, но  Па  их  успокоил,  и  мы
начали надевать костюмы для дальних походов. Па сделал их сам, со  шлемами
из трехслойного стекла, которые когда-то были большими прозрачными банками
для консервов. Наши костюмы держат воздух и тепло,  во  всяком  случае  мы
ходим в них за водой, углем, консервами и прочими необходимыми нам вещами.
   Па надел все, кроме шлема и, опустившись на колени перед камином, сунул
в него руку и дернул за длинный металлический  прут,  идущий  вдоль  всего
дымохода. Им мы сбиваем лед, постоянно нарастающий в трубе. Раз  в  неделю
Па лезет на крышу и проверяет, все ли в порядке. Это  наше  самое  опасное
путешествие, и туда Па не пускает меня одного.
   - Сест, - тихо сказал Па, - следи за огнем. И за  воздухом  тоже.  Если
его останется мало или он будет  испаряться  недостаточно  быстро,  возьми
корзину, стоящую за одеялами. Но будь осторожна. Не касайся корзины голыми
руками, - потом Па надел шлем, взял пустое ведро, и мы вышли из Гнезда.


   Па шел первый, а я держался за его пояс. Что самое смешное, я не  боюсь
ходить один, но когда Па рядом, мне хочется за него ухватиться. Я полагаю,
это привычка, хотя в данной ситуации, надо  признать,  я  и,  правда,  был
немного испуган.
   Дело в том, что за пределами Гнезда нет жизни. И кроме того, там всегда
ночь. Я родился, когда черная звезда утащила Землю  за  орбиту  Плутона  и
даже дальше. Мы можем ее  видеть,  когда  она  пересекает  небо,  закрывая
звезды, и особенно четко она выделяется  на  фоне  Млечного  Пути.  Черная
звезда довольно велика, и мы находимся к ней ближе, чем планета Меркурий к
Солнцу, но у нас нет времени часто наблюдать за ней.
   Пройдя по коридору, мы вышли на балкон. Я не знаю, как  выглядел  город
раньше, но сейчас он прекрасен. В звездном свете  все  неплохо  видно  (Па
говорит, что раньше звезды мерцали - из-за атмосферы, - а теперь они сияют
ровным светом). Наш дом  расположен  на  холме,  над  сверкающей  пеленой,
которую пронзают высокие здания, а темные  впадины  между  ними,  когда-то
бывшие улицами, образуют ровную прямоугольную сетку. На  каждом  здании  -
круглая шапка кристаллов замерзшего воздуха, похожая  на  меховой  капюшон
Ма, только еще белее. Некоторые дома наклонились, а многие разрушились  во
время землетрясений и ураганов, обрушившихся на город в тот период,  когда
черная звезда боролась с Солнцем за Землю. В темных глазницах  окон  висят
сосульки. Как из воды - эти появились в первые дни похолодания, - так и из
замерзшего  воздуха.  Иногда  какая-нибудь  сосулька  так  ярко   отражает
звездный свет, что кажется, будто одна из звездочек сама спустилась к  нам
в гости. Именно об этом и подумал Па, когда я рассказал ему об  увиденном.
Но и я подумал о том же и понял, что причина тут другая.
   Он прижал свой шлем к  моему,  чтобы  мы  могли  говорить,  и  попросил
показать, в каких окнах я видел свет. Но мы не заметили ничего похожего  -
ни в тех самых окнах, ни в соседних. Па набрал ведро воздуха, и  мы  пошли
обратно.
   Когда мы подходили к Гнезду, он вновь коснулся моего шлема и сказал:
   - Если ты увидишь это опять, сынок, не говори остальным. Твоя Ма  очень
нервничает, а мы должны ее беречь. Ей пришлось  много  пережить.  Однажды,
когда я заболел, она сама целую неделю поддерживала огонь. Выхаживала меня
и еще заботилась о вас двоих. Ты знаешь нашу  игру,  когда  мы  садимся  в
кружок и бросаем друг другу мяч? Мужество - это тот же мяч, сынок.  Каждый
держит его, сколько сможет, а затем передает другому.  Когда  он  летит  к
тебе, ты должен поймать  мяч  и  крепко  держать,  надеясь,  что  найдется
человек, которому ты сможешь его бросить, когда устанешь быть храбрым.
   Конечно, мне было приятно услышать такие  слова,  я  почувствовал  себя
взрослым, но все-таки меня беспокоило, что же я увидел.


   Вернувшись в Гнездо и раздевшись, Па рассмеялся и сказал,  что  у  меня
слишком богатое воображение. Но его слова  не  убедили  ни  Ма,  ни  Сест.
Казалось, никто не хотел держать этот мяч -  мужество.  Что-то  надо  было
делать, и я разрядил обстановку, попросив Па рассказать о прежней жизни, о
том, как все случилось.
   Он редко отказывается повторить эту историю, а  мы  с  Сест  любим  его
слушать. И мы сели в кружок около камина,  Ма  поставила  поближе  к  огню
несколько банок с консервами, наш ужин, и Па начал.
   Это одна и та же история, но каждый раз  Па  прибавляет  незначительные
детали. Он рассказал нам, что Земля обращалась вокруг  Солнца,  и  на  ней
жили  люди,  зарабатывали  деньги,  устраивали   войны,   развлекались   и
относились друг к другу хорошо или плохо. И тут,  без  предупреждения,  из
глубин космоса появилась  эта  черная  звезда,  сгоревшее  солнце,  и  все
изменилось.
   Знаете, мне трудно поверить в то, что люди могли плохо относиться  друг
к другу, как и в то, что их было так много. Я не могу представить, что они
готовились  к  ужасной  войне,  которая  могла  уничтожить   человечество.
Впрочем, им же не приходилось бороться  за  каждую  крупицу  тепла,  чтобы
остаться в живых.
   Иногда я думаю, что Па преувеличивает  и  представляет  все  в  слишком
мрачном свете. Он иногда сердится на нас и, возможно, раньше сердился и на
других людей. Однако в старых журналах я прочитал такие ужасные истории...
Так что, может быть, он и прав.


   Черная звезда, продолжал Па, приблизилась довольно  быстро  и  не  дала
времени подготовиться. Сначала ее появление скрывали  от  людей,  а  потом
правда открылась сама, пришли землетрясения и потопы  -  подумать  только,
океаны незамерзшей воды! - и люди видели, как по  ночам  что-то  закрывало
звезды. Сначала все думали, что черная звезда врежется в Солнце, затем - в
Землю. Началась паника, и все бросились в Китай, потому что надеялись, что
звезда ударит по другому полушарию. Но оказалось,  что  звезда  пройдет  в
непосредственной близости от нее.
   Другие планеты в это время находились за Солнцем,  и  появление  черной
звезды не повлияло на их движение.  Солнце  и  пришелица  некоторое  время
боролись за Землю, тянули ее в разные стороны, как две  собаки,  дерущиеся
за одну кость, - на этот раз Па предложил такое  сравнение,  -  но  черная
звезда победила и утащила нас с собой. Правда, в последний  момент  Солнце
успело ухватить Луну, Тогда же произошли чудовищные землетрясения, и  паша
планета полетела  вдогонку  за  черной  звездой.  Па  называет  это  время
"Большим ускорением", потому что изменилась скорость движения Земли.
   Я спрашивал Па, дернулась ли Земля, как дергаюсь я,  когда  он  хватает
меня за шиворот, если я сажусь далеко от  огня.  Па  отрицательно  покачал
головой и сказал, что гравитация действует иначе. Тоже как толчок, но  его
никто не чувствует. Как я понял, будто тебя дернули за шиворот во сне.
   Видите ли, черная звезда двигалась быстрее Солнца и  в  противоположном
направлении, поэтому ей пришлось потрудиться, чтобы утащить Землю с собой.
   "Большое ускорение" длилось недолго и  закончилось,  как  только  Земля
перешла на орбиту вокруг черной звезды. Мы часто спрашивали Па,  как  вели
себя люди в это время, но он  обычно  отнекивался  или  говорил,  что  был
слишком занят, чтобы обращать на них внимание.
   Па и его друзья, ученые, предположили заранее, что должно случиться,  и
вычислили, что наша планета уйдет от Солнца и  воздух  замерзнет.  Поэтому
они работали как бешеные, готовя убежище с воздухонепроницаемыми стенами и
теплоизоляцией, а внутри создавали большие  запасы  продуктов,  топлива  и
воды. Но во время последних землетрясений убежище разрушилось, а друзья Па
погибли. Поэтому ему пришлось начать все сначала  и  быстренько  соорудить
Гнездо из того, что оказалось под рукой.
   Мы сидим очень тихо, даже огонь горит беззвучно. И слышится лишь  голос
Па и тиканье часов. Но  тут  мне  померещилось,  что  где-то  за  одеялами
раздался шорох, и по коже у меня побежали мурашки.  А  Па  рассказывает  о
первых днях жизни в Гнезде и подходит к месту, где он  обычно  принимается
философствовать.
   - И я спросил  себя:  какой  смысл  тянуть  еще  несколько  лет?  Зачем
продолжать  существование,  обреченное  на   тяжелую   работу,   холод   и
одиночество? Почему мы не сдаемся, спросил я себя,  и  неожиданно  получил
ответ.
   Снова послышался шорох, на этот раз громче и ближе.
   - В жизни постоянно приходится трудиться и бороться  с  холодом.  Земля
всегда была одинока, находясь за миллионе миль от ближайшей планеты. И как
долго ни существовала бы цивилизация, все равно пришел бы конец. Но это не
имеет значения. Главное, что жить - хорошо. Жизнь -  очень  нежная  штука,
как густой мед или лепестки цветов, вы, дети, никогда  не  видели  их,  но
знаете наши ледяные цветы. Или как  язычки  пламени,  которые  никогда  не
повторяются. Жизнь стоит того, чтобы ее прожить. И это так  же  верно  для
последнего представителя человечества, как и для первого.
   А шорох  приближался,  и  мне  показалось,  что  последний  слой  одеял
заколыхался.
   - И хотя  обстоятельства  изменились,  -  продолжал  Па  (теперь  я  не
сомневался, что он тоже слышал шорох и  говорил  громче,  чтобы  заглушить
его), - я сказал себе, что надо продолжать жить так, будто впереди  у  нас
целая вечность. У меня будут дети, и я научу их всему, что знаю сам. Я дам
им возможность читать книги. Я буду планировать наше будущее и  постараюсь
увеличить Гнездо и улучшить его изоляцию. Я приложу все  силы,  чтобы  мои
дети росли и учились видеть прекрасное. И я сохраню в себе веру в  чудеса,
несмотря на холод, темноту и далекие звезды.
   Тут одеяло дернулось и начало подниматься, а  за  ним  показался  яркий
свет. Голос Па смолк, и наши взгляды устремились на щель между одеялами.


   И в Гнездо вошла та прекрасная  молодая  леди.  Она  стояла,  изумленно
глядя на нас и держа в руке что-то яркое. А за ее плечами  показались  два
мужских лица, побледневших, с выпученными от изумления глазами.
   Прошло несколько секунд, прежде чем я понял, что она в костюме и  шлеме
- таких же, как сделал нам Па, только лучше, и мужчины тоже  в  шлемах.  А
яркое пятно у нее в руке - переносной фонарь.
   Ма тихо вздохнула и упала в обморок.  Некоторое  время  стояла  мертвая
тишина, и я  успел  несколько  раз  проглотить  слюну,  э  потом  поднялся
невероятный шум.
   Оказывается, выжили не только мы одни. Мы лишь думали, что это так. Эти
трое тоже выжили, и еще многие другие. А когда мы узнали, как они пережили
катастрофу. Па издал громкий радостней вопль.
   Этим,  прилетевшим,  помогла  выжить  атомная  энергия.  Они  построили
небольшой городок с  теплоизоляцией  и  воздушными  шлюзами  для  входа  и
выхода. У них было искусственное освещение,  при  котором  они  выращивали
растения и животных (тут Па издал второй радостный вопль, а  Ма  пришла  в
себя).
   Но если нас только удивило их появление, то для прилетевших эта встреча
была просто потрясением.
   Один из мужчин продолжал повторять:
   - Нет, это невозможно. Вы не можете поддерживать давление  воздуха  без
герметической изоляции. Это просто немыслимо.
   Он уже снял шлем и дышал нашим воздухом, а молодая леди глядела на нас,
как на святых. Она сказала, что мы сделали что-то потрясающее, а потом  ее
лицо скривилось, и она заплакала.
   Они действительно искали выживших, но не предполагали, что найдут здесь
кого-нибудь. У них были космические корабли и большие  запасы  химического
горючего. Что же касается кислорода, то для добычи его стоило  лишь  выйти
на улицу и сгрести, сколько надо, из верхнего слоя замерзшего  воздуха.  И
после того, как они навели у себя порядок (на  это  ушло  несколько  лет),
начались поиски других колоний. Конечно, они не могли использовать  радио,
потому что с исчезновением атмосферы пропала ионосфера, и радиосигналы  не
следовали за кривизной земной поверхности, а улетали в космос.
   Они нашли людей в Аргонне и Брукхейвене, и на другой стороне  Земли,  в
Харвелле и на Урале. А теперь они осматривали  наш  город,  в  общем,  без
всякой надежды. Но у них есть прибор, регистрирующий тепловые волны, и  он
показал, что  там,  внизу,  тепло,  и  они  спустились,  чтобы  проверить.
Конечно, мы не слышали, как приземлился  корабль,  так  как  нет  воздуха,
чтобы передать звук. А им пришлось поблуждать, прежде чем они нашли нас.


   К этому моменту пять взрослых говорили, как  шестьдесят.  Па  показывал
мужчинам, как он поддерживает огонь,  избавляется  ото  льда  в  трубе,  и
прочие хитрости. Ма рассказывала молодой леди, как она  готовит,  шьет,  и
расспрашивала ее, что сейчас носят женщины. Незнакомцы громко удивлялись и
расхваливали Па на все лады. Впрочем, по тому, как  они  морщили  носы,  я
понял, что им не нравится запах в Гнезде. Но никто не упомянул об этом,  и
они продолжали засыпать нас вопросами.
   В общем, из-за возбуждения и разговоров мы позабыли обо всем, и  Па  не
сразу заметил, что воздух в ведре уже кончился.  Он  тут  же  бросился  за
одеяла  и  притащил  полную  корзину.  Конечно,  незнакомцы  снова  начали
смеяться и хвалить нас всех.
   Что интересно, я почти ничего не  говорил,  а  Сест  прилипла  к  Ма  и
прятала лицо в ее юбку, когда кто-то смотрел на нее. Да и мне было  как-то
не по себе. Мне даже хотелось, чтобы они ушли  и  мы  могли  бы,  наконец,
разобраться, что к чему.
   И когда незнакомцы предложили нам перебраться в их  городок  -  они  не
сомневались, что мы согласимся, - я увидел, что Па пришла в голову  та  же
мысль, да и Ма тоже. Па неожиданно замолчал, а Ма несколько раз  повторила
молодой леди:
   - Но я не знаю, как там себя вести, и у меня нет подходящей одежды.
   Незнакомцы сначала удивились, но потом все поняли. После  того  как  Па
сказал:
   - Нельзя дать угаснуть этому очагу.


   Незнакомцы ушли, но они вернутся. Мы пока  ничего  не  решили,  но  все
должно измениться. Возможно, Гнездо сохранят в качестве, как  сказал  один
из мужчин, "школы выживания". А  может,  мы  присоединимся  к  колонистам,
которые хотят строить новые города на  урановых  рудниках  около  Большого
Соленого Озера и в Конго.
   Конечно, теперь, после их ухода, я много думаю об искусственном  городе
с теплоизоляцией и других удивительных местах, где  живут  люди.  Я  очень
хочу увидеть их сам. Да и Па, несомненно, тоже хочет побывать там.
   - Когда стало ясно, что не мы одни остались в живых, - объяснил он мне,
- все  выглядит  совсем  по-другому.  Твоя  Ма  не  чувствует  себя  такой
беспомощной. Да и мне легче, зная, что я не несу полной ответственности за
сохранение рода человеческого. А это не такая уж легкая ноша, сынок.
   Я оглядываю стены из одеял, ведра с испаряющимся воздухом, Ма  и  Сест,
спящих в тепле при мерцающем свете огня.
   - Не так-то легко покинуть Гнездо, - говорю я и чувствую,  что  вот-вот
заплачу. - Оно такое маленькое, и нас здесь всего четверо. Я боюсь больших
мест, где много незнакомых людей.
   Па кивает и кладет в огонь кусочек  угля.  Затем,  поглядев  на  черную
горку рядом с собой, он улыбается и добавляет  еще  две  пригоршни,  будто
сегодня один из наших дней рождения или Рождество.
   - Это быстро пройдет, сынок, - говорит он. - Беда была в том,  что  наш
мир становился все меньше и меньше, пока не сжался  до  одного  Гнезда.  А
теперь ему снова пора расти и стать настоящим огромным миром, каким он был
в самом начале.
   Я думаю, он прав. А интересно, подождет  ли  прекрасная  молодая  леди,
пока я вырасту? Я спросил ее об этом, а она улыбнулась и ответила,  что  у
нее в городке дочка  почти  моего  возраста  и  вообще  там  много  детей.
Представляете?