реки,  которая
плавно огибала город.
   Пока армия отдыхала, в лагере побывали несколько гонцов от  Кельзана.
Они говорили, что князь горит нетерпением принять бессмертного короля  в
столице. Однако некромант не торопился: пока он выжидал,  а  его  войско
набиралось сил, в Коне росло волнение.
   Девятого летера подошел со  своим  корпусом  Халхидорог.  Не  обращая
внимания  на  сбежавшихся  солдат,  он  доехал  до  дворца,  в   котором
расположился Хамрак, соскочил с коня, затем помог спешиться Осерте.
   - Иди со мной. Подождешь меня, пока я выясню, где нам отвели место.
   Девушка  кивнула.  Вдвоем  они  ступили  на  красивую   беломраморную
лестницу, ведущую к дверям.  Халхидорог  смотрел  под  ноги,  отсчитывая
светлые с серыми прожилками ступени. Вдруг сверху упала тяжелая  лиловая
тень. Осерта в  нерешительности  замерла.  Халхидорог  поднял  глаза:  у
дверей стоял Гамар. Услышав о том, что Халхидорогу  удалось  привести  с
собой многих отбившихся от войска тварей, он  хотел  встретить  молодого
военачальника и помириться, но, заметив девушку, передумал. Ни слова  не
говоря, Гамар прошел мимо. Халхидорог со злобой посмотрел вслед  старому
воину, твердо взял Осерту за руку и двинулся дальше к дверям.
   Охранник-гхалхалтар проводил начальника корпуса в комнату Хамрака,  в
то время как несколько служанок  обступили  Осерту,  желая  скрасить  её
ожидание.
   Халхидорог осторожно прикрыл за собой дверь и, застыл, уставившись на
худую спину бессмертного, склонившегося над столом.
   - Вернулся? - Хамрак обернулся.
   На лице бессмертного застыла извечная улыбка.
   - Теперь я весь в вашем распоряжении.
   - Хорошо. Расскажи мне о своем походе, - некромант сел.
   -  Деревня  попалась  тихая.  Люди  оказались  благоразумными  и   не
устраивали  беспорядков.  Я  взял  продовольствия,  которого,  по   моим
расчетам,  могло  бы  хватить  корпусу  на  две  недели.  Однако  твари,
присоединившиеся по пути, проели все в  семь  дней.  Впрочем,  край,  по
которому я шел, дружественен и  миролюбив.  Мне  не  пришлось  проводить
карательные меры.
   Улыбка Хамрака стала шире, чем обычно.
   - Есть ли потери в твоем корпусе?
   - Среди гхалхалтаров нет, а у тварей - не знаю, не обращал внимания.
   - А надо было бы, - укоризненно вздохнул бессмертный. - Они  нам  ещё
понадобятся. Или ты собираешься бить короля Иоанна одними гхалхалтарами?
Не выйдет. У нас не хватит столько народу.
   - Я  вообще  не  собираюсь  бить  Иоанна,  -  вдруг  возразил  королю
Халхидорог.
   Некромант изумился так, что даже его улыбка на мгновение поблекла:
   - Отчего же? Разве год назад ты не ратовал за войну?
   - То было год назад. За это время многое изменилось.
   - Это женщина? - Хамрак прищурился. - Она изменила тебя?
   Халхидорог  опустил  голову.  Ему  меньше   всего   хотелось,   чтобы
бессмертный попрекал его Осертой.
   - Удивительно, - некромант пожал плечами, - это  правда  удивительно,
как женщинам удается сделать то, что  нам  не  удается  в  десятки  лет!
Сколько я учил тебя не питать злобы к людям. И что? Ты все равно кричал:
"Война!" А она добилась толку в три месяца.
   Халхидорог виновато улыбнулся, словно желая загладить свою вину перед
долготерпимым учителем.
   - Ладно,  -  Хамрак  махнул  рукой.  -  Я  доволен.  Можешь  идти.  И
постарайся не ссориться с Гамаром. Он не зол.  Его  единственная  ошибка
состоит в том, что он слишком любит гхалхалтаров, а кроме них  на  свете
живет ещё так много достойных сострадания...
 
*** 
 
   Слатийский капитан стоял на корме,  изучая  синюю  полосу  горизонта.
Море хранило спокойствие. Обратный путь обещал быть нетрудным.
   Кормчий Володир оперся на правило,  уставившись  на  капитана,  робко
кашлянул:
   - Ваше благородие, вы знаете, я своими  глазами  видел  гхалхалтаров.
Они несут хаос и гибель.
   - К чему ты клонишь?
   - Видите ли, по-моему разумению, нам следует уплыть из  Коны.  И  чем
скорее, тем лучше.
   Капитан сдвинул брови.
   - Гхалхалтары  ещё  далеко,  и  Кельзан  утверждает,  что  никого  из
иноземных торговых людей обижать не будут.
   - Сила за Хамраком. Захочет обидеть - у Кельзана не спросит. В городе
молвят, что гхалхалтары уже двинулись из Тумби сюда и будут  со  дня  на
день.
   - Товар продадим, новый купим, на корабль погрузим. Вот тогда можно и
в путь сбираться, а то что ж  мы  назад  порожняком  пойдем,  -  резонно
заметил капитан. - Впрочем, я тебя не неволю. Ты хоть и хороший  кормчий
и жалко тебя  терять,  да  вот  завтра  в  Скелетор  отходит  парзийский
корабль. Хочешь, садись на него. А из Скелетора каждое  второе  судно  в
Слатию плывет.
   Володир задумался: тут он среди своих - слатийцев, северян и  у  него
есть работа.
   - Нет, я уж с вами останусь. Хотя надо  бы  остеречься,  и  товар  по
более сходной цене пустить: погонимся за деньгами, все упустим.
   - Ну, это уж не твоего разумения дело. Ты, главное, правило держи,  а
торговле меня не учи, -  оборвал  кормчего  капитан  и,  показывая,  что
разговор окончен, направился на нижнюю палубу, где матросы доставали  из
трюма тяжелые бочки со слатийским медом.
 
*** 
 
   Кельзан приподнялся на подушках, и две наложницы  быстро  вскочили  и
скрылись  за   занавесями.   Тень   опахала   скользнула   по   широкому
настороженному лицу князя. В покои стремительной походкой вошел высокий,
худой визирь. На его большой, бритой голове красовалась  белая  чалма  с
дорогой изумрудной брошью.  Он  остановился,  выжидающе  уставившись  на
повелителя.
   - Ну что? - Кельзан нетерпеливо запустил пальцы  в  глубокие  складки
богатого халата.
   - Мой повелитель, дурные  вести.  Хамрак  подошел  к  предместьям,  -
визирь сделал страшное лицо. - Завтра он собирается въехать в город.
   - Как въехать?! Надо до истечения сего часа пригласить его во дворец.
   Великий король не должен войти в город  без  нашего  предварительного
приглашения, иначе сие будет походить на штурм. - Кельзан закатил глаза.
- Пошли кого-нибудь из героев к Хамраку.
   - Повелитель, ваше приказание уже исполнено.  Однако  король  отослал
послов обратно и ответил, что собирается устроить праздничное шествие на
улицах города, а уже затем явиться во дворец.
   Кельзан встрепенулся:
   - Шествие? С войском?! Это губительно! Даю тебе повеления.  Выполнишь
- озолочу, нет - головой расплатишься. Всех иностранцев вели  задержать.
Если Хамрак спросит, почему антимагюрцы на свободе, всех порешим.
   - Закрыть порт? - визирь хитро прищурился.
   - Да. И чтобы народ в  городе  радовался.  Расцвети  улицы  и  повесь
флаги. Найди предателя и его тоже повесь над воротами. А к груди привяжи
табличку, что сей  недостойный  был  против  гхалхалтаров.  Чтоб  Хамрак
остался доволен.
   - Слушаюсь и повинуюсь, мой повелитель.
 
*** 
 
   Хамрак плеткой обмахнул пыль с сапог, неторопливыми, твердыми  шагами
взошел по лестнице на первую террасу дворца. Слуги в  дорогих  восточных
кафтанах семенили за ним, норовя коснуться душистым опахалом, распахивая
двери. Бессмертный не обращал на них внимания.
   Громыхая амуницией, вслед за королем  на  террасу  ввалился  огромный
отряд гхалхалтаров -  корпус  Гамара.  Вокруг  дворца  разместилось  ещё
несколько тысяч воинов. Они встали, как на параде, не  выпуская  из  рук
оружия, мрачно поглядывая на белоснежную, в  обрамлении  зеленых  пальм,
резиденцию парзийского князя.
   - Ваше величество, мы давно ожидаем вас!  Питаю  надежду,  что  народ
встретил  вас  достойно?  -  визирь  Кельзана  неожиданно  вырос   перед
Хамраком.
   Некромант остановился,  взглянул  в  заискивающее  лицо  человека,  в
черные, ласково прищуренные глаза и прочел в них скрытую ненависть.
   - О да. Встреча превзошла все ожидания! -  острые  зубы  бессмертного
хищно блеснули. - Князь соблаговолит принять меня?
   - Конечно! Как подобные темные мысли могли проникнуть в  ваш  светлый
разум? Как вы могли усомниться  в  нашем  гостеприимстве?  -  запричитал
визирь, отступая.
   Хамрак и советник направились в покои Кельзана. Видя, что дальше идти
нельзя, Гамар кивнул,  повелевая  своим  солдатам  остановиться.  Корпус
дрогнул, гремя оружием, и  опал  на  роскошные  ковры,  устилавшие  пол.
Торопливые  слуги  стали  обносить   рассевшихся   воинов   шербетом   и
прохладительными напитками.
   Удовлетворившись, что все в порядке, Гамар осторожно приоткрыл дверь,
за которой исчез король,  и  оказался  в  просторном  зале  с  небольшим
фонтаном посередине. Хамрак  стоял  спиной  к  входу;  его  бритоголовый
проводник, ссутулившись, смотрел на серебряные струи фонтана. Третьим  в
зале оказался молодой, начинающий полнеть человек.  Блеск  его  золотого
кафтана привлек внимание военачальника, и Гамар внимательно вгляделся  в
его желтоватое лицо с коричневыми клочками волос над толстыми  губами  и
на мясистом подбородке.
   Толстые губы зашевелились:
   - Очень сожалею, что так получилось. Однако сие произошло не по  моей
вине.  Люди  настолько   почитают   вас,   что   малейшее   неосторожное
высказывание могло стать причиной гибели этого несчастного. Гнев толпы.
   - Толпы? Она действует стихийно и  никогда  не  повесит  табличку  на
грудь  умертвленному  ею  человеку.  Толпа  неграмотна  и,  убивая,   не
задумывается о том, как получше  запугать  своих  врагов.  Ее  оружие  -
грубая сила, а не точное перо. Покайтесь, Кельзан!
   - Ввести корпус? - мрачно поинтересовался Гамар по-гхалхалтарски.
   Догадавшись о смысле вопроса, человек в  золотом  кафтане  -  Кельзан
беспомощно  перебежал  глазами  с  бессмертного  на  непроницаемое  лицо
военачальника.
   - Нет, - отрицательно на  гхалхалтарском  же  ответил  Хамрак.  -  Не
сейчас.
   Гамар с  сожалением  ухмыльнулся  и  с  видом  льва,  подстерегающего
добычу, облокотился на колонну.
   - Ваше величество устали с дороги. Для вас приготовлены лучшие покои,
- визирь вдруг оторвался от созерцания фонтана.
   - Лучше позаботьтесь о моих воинах. Они стоят под открытым небом.
   - Это моя прямая  обязанность,  -  услужливо  согласился  советник  и
направился было к выходу, но суровый Гамар остановил его.
   Пожав плечами, визирь вернулся на свое место.
   "Погоди, человечье отродье, -  зло  подумал  военачальник,  -  может,
вообще отсюда не выйдешь".
   - Устройте солдат и уберите "украшение" на воротах.  Тогда  мы  будем
разговаривать. А пока я  остановлюсь  в  городе,  -  Хамрак  повернулся,
приглашая за собой Гамара, и покинул зал.
   Военачальник тронул бессмертного за плечо:
   - Отчего вы не пожелали остаться во дворце? Здесь, кажется, хорошо.
   - Все удобства дворца не стоят того, чтобы внизу,  в  Коне,  парзийцы
показывали на нас пальцами и говорили: "Вот  гхалхалтары,  поработители.
Они убили невинного человека, а потом забрались в уютные хоромы. Неужели
зло останется безнаказанным?"
   Гамар кивнул, взглянув в посуровевшее лицо некроманта. Хамрак  думал,
что через князя Кельзана Смерть вновь посмеялась над ним. Он надеялся не
встретить её в Коне, а она поджидала его у самого въезда, над  воротами.
Бессмертный запомнил это её лицо - лицо повешенного.  Память  некроманта
сохранила и табличку, привязанную к обвисшему телу, которая гласила: "Он
хотел гибели Хамрака Великого, так пусть сам получит ее".
 
*** 
 
   На  углу,  у  двухэтажного,  обмазанного  желтоватой   глиной   дома,
собралось десятка  четыре  гхалхалтаров.  Перед  ними,  прислонившись  к
двери, стоял хмурый парзиец. Расстегнув халат, он с остервенением  чесал
черную,  волосатую  грудь,  зыркал  на  обступивших  его  солдат  и   их
предводителя, который о чем-то горячо говорил. Один из воинов  переводил
парзийцу непонятную речь:
   - У вас большой дом, а нам негде  остановиться.  Вы  должны  впустить
нас, именем Хамрака Великого.
   Парзиец нервно взмахивал руками:
   -  Место  занято.  Стены  мои  слишком  малы,  чтобы  приютить   всех
страждущих.
   - Не принуждайте меня действовать силой! - распалялся предводитель, и
вслед за ним переходил на крик переводчик.
   - Можете сломать стены, но места от этого больше не станет.
   - Давай, ребята заходи! - военачальник по-гхалхалтарски  обратился  к
переминавшимся позади него солдатам.
   Не ожидая повторения приказа, они с готовностью полезли на  парзийца,
вмяли его в дверь  и,  распахнув  её  своим  напором,  повалили  в  дом.
Раздался истошный крик, и тут же на улицу вылетел кричавший -  маленький
человек с трясущейся от гнева  плешивой  головой.  Рубаха  на  нем  была
разодрана.  Бессмысленно  сжимая  в  руке  оторванный   ворот,   человек
обернулся к дому и заорал:
   - Вы ещё пожалеете! Роксуф отомстит за меня! Он вам так не спустит!
   - Молчи, барыга! - из двери высунулся гхалхалтар и  швырнул  плетеный
короб в лицо возмущавшегося.
   Короб упал, раскрывшись, и  из  него  высыпались  дешевые  коралловые
побрякушки. Страшно ругаясь,  антимагюрец  кинулся  их  собирать,  затем
поднялся, погрозил кулаком вслед исчезнувшему гхалхалтару.  В  ответ  из
дома  раздался  хохот.  Уже  другой  воин,  смеясь,   перегнулся   через
подоконник второго этажа и сбросил человеку женскую юбку.
   - А это, случайно, не твое?
   Отплевываясь, антимагюрец взвалил короб на плечи и побежал от дома.
   Затем  двое  гхалхалтаров  вывели  ещё  одного  человека.   Этот   не
сопротивлялся, шел смирно, прижав к груди узелок со скарбом, и одежда на
нем осталась цела. Воины отпустили  его,  подтолкнули,  напутствовав  на
дорожку.
   Предводитель отряда, наблюдавший за  всем  со  стороны,  обернулся  к
стоящей рядом с ним девушке и виновато пожал плечами:
   - Извини, но видишь, иначе не получается. Нам тоже жить  надо.  Место
надо освободить...
 
*** 
 
   Халхидорог сидел на измятой софе, мрачно смотрел в окно  на  то,  как
солдаты тренировались в метании. Дротики  с  сухим  стуком  вонзались  в
мишень, нарисованную на стене дома.
   Военачальник склонил голову, запустил  руку  в  густые  пряди  волос,
сбросил их на глаза. Он проклинал поход и войну: "Сколько можно  бродить
по земле, нигде не задерживаясь, ничего не приобретая? Какова  цель?  Ее
нет. Все бессмысленно. Но что думает бессмертный Хамрак? Ведь  он  такой
мудрый. Почему он не изменит хода истории и не прекратит войну?"
   За дверью раздались веселые голоса:
   - Видал, как я Дирху нос натянул? Чтоб знал,  как  надо  метать.  Три
раза из шести попал в яблочко!
   - Дирх говорит, что сегодня не в форме, и клянется завтра побить твой
рекорд.
   - Пусть попробует.
   Халхидорог поднялся, ссутулившись, ибо низкий потолок  не  давал  ему
распрямиться. Он стал командиром корпуса, а  жил  хуже,  чем  когда  был
простым  воителем.  Дом,  который  гхалхалтары  отбили  у  антимагюрских
постояльцев, был явно мал для сорока воинов, и они ютились по десятеро в
каждой  комнате.  Халхидорогу,  как  предводителю,  досталась  отдельная
каморка, где он поселился вместе с Осертой.  Раньше  она  использовалась
как кладовая, и до сих пор в ней стоял тяжелый нежилой дух, а проходящие
мимо солдаты постоянно мешали своей дурацкой болтовней.
   Осерта вновь стала работать на кухне: помогала хозяйке  готовить  еду
на ораву  голодных  солдат.  "Нечего  сказать,  увез  далеко-далеко.  От
мастера Орлога попала к такому же  деспоту,  -  Халхидорог  вздохнул.  -
Когда же все это кончится?"
 
*** 
 
   Работы на корабле было мало, и Володир стал часто отлучаться из порта
в город, где обзавелся некоторыми знакомыми. С ними он сидел в курильне,
слушал рассказы, которых в последнее время прибавилось, ибо парзийцы  не
оставляли без внимания  ни  одного  поступка  гхалхалтаров.  Излюбленной
темой для разговора стала история о  несчастном  повешенном  горшочнике.
Потом стали делиться подробностями расселения солдат по домам.
   - Мои очи видели, как двоих антимагюрцев выбросили на улицу гневливые
гхалхалтары. Один антимагюрец проявил  несогласие,  так  верзилы  быстро
образумили его, - посетовал толстый парзиец в полосатом халате.
   - Еще бы! Сотня гхалхалтаров на одного ратится.  Сейчас  их  полно  -
плюнуть негде, - фыркнул Володир.
   - Ты, добрый человек, потише.
   Все обернулись к двери, где  в  проеме  мелькнула  высокая  фигура  с
копьем наперевес.
   - Ну вот, а я о чем? Везде следят.
   - И пусть следят. С нас взять нечего, -  толстый  в  халате  довольно
распустил губы. - Грехов за нами не водится.
   - Горшочник, поди, также думал.
   - Это дело не наше. Хамрак казнил, значит, за дело.
   Худой парзиец в малиновых штанах оторвался от кальяна и произнес:
   - А Хамрак мог и не  останавливаться  в  городе,  а  разместиться  во
дворце князя. Правитель ему предлагал.
   - Он с князем власти не поделил.  Решил,  что  под  одной  крышей  не
уживутся.
   - А до моего слуха дошли слова, будто Хамрак во  дворце  не  остался,
чтобы пред нами силу свою выказать: вот кормите моих солдат, а  они  вас
скоро из ваших домов выживут, а из ваших жен и дочерей рабынь сделают.
   - Не знаю, - пожал плечами до того молчавший парзиец  в  неприметном,
потертом халате, - у меня пять гхалхалтаров остановились. Все чинно.
   Вседержитель миловал.
   - Ну, жди подарка, добрый человек...
 
*** 
 
   - Молодец, хороший бросок, - Халхидорог похлопал солдата по плечу.  -
Ну-ка, теперь ты Дирх.
   Словно  ожидая  приглашения,  из   строя   гхалхалтаров   моментально
показался новый метатель. Прищурившись, он быстро выпростал руку вперед,
и, сорвавшись с кончиков пальцев, дротик устремился в стену.
   - В яблочко! - одобрительно загудели воины.
   - Славно, - похвалил Халхидорог. - Таких бы  ребят  побольше  -  весь
Северный континент в месяц покорили бы.
   - В неделю, - улыбнулся польщенный Дирх.
   Вдруг Халхидорог отвернулся от мишени,  словно  позабыв  о  солдатах:
накинув на плечи простенькую серенькую  накидку,  с  корзинкой  в  руках
Осерта вышла из дома. Военачальник  бросил  упражняющихся  гхалхалтаров,
окликнул девушку:
   - Куда ты?
   Она остановилась.
   - На базар.
   - Зачем? У тебя же все есть, - Халхидорог догнал её. - Или солдаты не
принесли рыбы и хлеба, как ты просила?
   - Конечно принесли, но я думала посмотреть приправы. Вы ведь совсем в
них не разбираетесь.
   Они прошли несколько шагов, наконец Халхидорог произнес:
   - Знаешь что, давай договоримся. Я -  командир  корпуса  и  не  хочу,
чтобы ты ходила по базарам, как обычная простолюдинка.
   - А разве я не простолюдинка? Да и ты, хоть и начальник, а не князь и
простых людей чураться не должен.
   - Но как-то неудобно выходит. Солдаты думают, что я тебя, как негодяй
последний, взял, чтоб ты мне рубахи стирала да еду готовила.
   - Что ж поделать, если я всю  жизнь  провела  в  трактире.  Я  только
готовить да стирать  умею.  Больше  ничего,  -  грустно  развела  руками
Осерта. - Других интересов у меня нет.
   - То есть как нет? Не ты ли так говорила со мной о жизни и о  смерти,
о добре и о зле, о мире и о войне?
   Девушка потупилась.
   - Знаешь что, - Халхидорог осторожно взял у  неё  корзину.  -  Пойдем
вместе, а то это никуда не годится. И не надо на базар. Там много народу
и душно. Лучше пойдем на берег моря.
   - И что мы будем делать?
   - Пока мы жили в той деревеньке, мы даже ни разу не сходили купаться.
Идем, я тебя научу! - воодушевился Халхидорог.
   - Хорошо, - согласилась Осерта.
 
*** 
 
   Они  шли  по  улицам  Коны,   и   Халхидорог   чувствовал   на   себе
вопросительные взгляды укрывшихся под тенью навесов парзийцев.  Они  как
будто спрашивали его, кто он такой и кто девушка, идущая рядом с ним.
   - Правду говорят о гхалхалтарах: позор они навлекут на наши согбенные
головы. Не убережем мы жен  своих,  -  тихо  сказал  толстый  парзиец  в
полосатом халате.
   Воитель не расслышал его слов, но если бы и понял,  то  пропустил  бы
мимо ушей: не хотелось омрачать прогулки.
   - Ты говорила, что тебе нравится море.
   - Да, оно сродни горам. Такое же величественное, только