о в пастыри...
     - Что особенного: человек нацелился на большую карьеру. Открылись новые
горизонты, невиданные перспективы.
     - Да что я его, первый год знаю? Если б дело было только в этом, у него
глазки бы разгорелись, как у волка. Он же всегда был азартен - игрок!
     - Ну, милая, все меняются с возрастом.
     - Кроме тебя.
     - Не обо мне речь... Что-нибудь еще?
     - Последнее время он не ночует дома.
     - Действительно ужасно.
     -  Можешь  смеяться,  но  без  него  в  квартире  еще страшней.  Вот  и
сегодня...
     - И поэтому ты решила заночевать у меня?
     - Ведь это ты запугал меня своими пророчествами!
     - Я только предупреждал не шляться, где попало.
     - Во всяком случае, до утра я отсюда не уйду.
     Вадим посмотрел на гостью внимательней: кажется, она говорила  всерьез,
- поинтересовался:
     - А ежели домовята нагрянут?
     - В такое время? Конечно, они придурки, но не настолько же!
     -  Хорошо,  - уступил  Вадим.  -  К счастью, от  прежних  времен у меня
сохранилась раскладушка.
     - Уж не думаешь ли ты, будто я стану спать отдельно?
     - Предлагаешь вообще не спать?
     - А если я пообещаю не приставать?
     - Что, и сдержишь? - не поверил Вадим.
     - Я когда-нибудь врала?
     - Да постоянно - с экранов.
     - А тебе? Ну, вспомни!
     Пожав  плечами,  он  разложил старенький диван, уже  отвыкший  от таких
трансформаций,  и  добыл  из  шкафных  глубин  резервную подушку  и  одеяло.
Впрочем, одеяло оказалось лишним - едва улегшись, Алиса отбросила его даже с
негодованием, и только Вадим опустился рядом, как  женщина прижалась  к нему
всем горячим телом, крепко обхватив руками.
     - Осуществляются мечты, - снова пробормотал он. - Тебя не остудит, если
я признаюсь в любви к другой женщине?
     - Какие  глупости! - напористо зашептала Алиса в  самое его ухо. - И ты
можешь  думать  об этом,  когда  я рядом?  Знаешь,  сколько зрителей обо мне
грезят? Опомнись, дурачок!
     - Так они ж видят свою мечту только выше пояса.
     - А чем тебя  не  устраивает моя нижняя половина? - возмутилась  она. -
Ну-ка, ну-ка!..
     - Похоже, предстоит  веселая  ночь, -  со  вздохом посетовал  Вадим.  -
Давай-ка я лучше займусь массажем.
     - Лучше бы трусы снял. Я-то ведь голая!
     -  Для  массажа это  не обязательно, как сказал бы Марк. К тому же  мои
трусы - единственное, что нас пока разделяет. Дальше отступать некуда!..
     Действительно, ерзая по нему грудью и бедрами, женщина к этому  времени
улеглась  на Вадима  целиком,  почти касаясь губами его рта,  - для  массажа
позиция  нетрадиционная,  прямо  скажем.  Чтобы  притушить  ее натиск, Вадим
принялся разминать крутые  формы гостьи, куда только мог дотянуться, вежливо
отвечая  на голодные  поцелуи.  Как  ни  странно,  Алиса  отчасти  соблюдала
договор, а может, просто боялась
     отпора  и последнего рубежа не нарушала -  иначе б  он не поручился  за
свою восставшую плоть. Но и без  того ночка выдалась  на славу: если Вадим и
сумел прикорнуть, то  с часок,  вряд ли  больше. А уж все  прочее время было
заполнено ее пылкими касаниями да  горячечным шепотом. И нельзя сказать, что
Вадиму не  нравилась такое соседство, хотя беспокойное.  Эти  запахи,  соки,
ощущения - господи!..
     Выныривая  из  дремы,  он  автоматически  возобновлял  массаж,  избегая
немногих запретных зон. Правда,  в такой близи это все равно больше походило
на  ласки, да и  эффект давало не меньший. Сейчас  Вадим воспринимал женские
всплески всей  кожей, и  это  помогало  ему в подборе средств, зато и самого
шибало по  нервам.  Почти наверняка  он  знал, что  потом будет сожалеть  об
упущенном  шансе - может быть, последнем для них с  Алисой.  Однако так и не
смог переступить через  свою  патологическую верность - как будто она  нужна
ушедшим!..
     А  в  промежутках   между  взлетами   Алиса  разражалась   пространными
монологами,  благо  темнота способствует откровенности. К своему  удивлению,
Вадим узнал  о ней  немало  нового,  даже неожиданного - и не только  о ней.
Некоторые  подробности  здешней  жизни, которые  он  до  сих  пор  брезгливо
обходил, теперь явились ему во всей первозданной  дикости. И о  Студии Вадим
услышал немало,  и  о  Режиссере,  и о Марке,  и  о  других.  Действительно,
компашка  подобралась  еще та!.. На  их фоне даже Вадим показался  бы агнцем
божьим - неудивительно, что Алиса к нему благоволила: для равновесия, должно
быть.
     На  таком  подъеме  чувств  женщина  не  скрывала,  похоже,  ничего,  а
порассказать ей  было  о чем. Короткими  тихими  репликами  Вадим  направлял
словесный поток,  подбрасывая темы позанятнее. А заодно пытался понять: если
уж там  сплошь подонки и жизнь  рядом с  ними так  мерзопакостна,  отчего же
Алиса влезает туда все глубже - словно зачарованный  кролик  в  пасть удаву.
Что  ее  влечет:  тщеславие, материальные блага, инерция? А может, причина в
отсутствии  полноценных  целей  и  смысла?  Но  захочет ли  она  это,  когда
предложат? И даже если примет, что перетянет - душевный комфорт или бытовой?
Или она уже заигралась бесповоротно и назад пути нет?
     - Одного не понимаю, - внезапно сказал Вадим, - к чему эти  пластиковые
вставки в тивишниках? И ведь не раскурочишь!
     - А ты, конечно, пытался?
     - Ну-дык...  Самое смешное,  что  на качестве приема они не сказываются
никак - уж как я ни проверял.
     - Господи, ну  стоят себе  и  стоят...  И  вообще,  это  не  по  нашему
ведомству.
     - Перелопатить каждый тивишник  в городе представляешь, во  сколько это
встало?  спросил он.  - Может,  какой-нибудь гипноблок?  Недаром же от ваших
передач народ так дуреет? Вы ему скоро последнюю извилину выпрямите!
     - Искусство должно быть простым и доступным каждому...
     - Идиоту?  -  перебил Вадим. -  Наверное,  оно не  должно  быть слишком
усложненным, иначе кто его востребует? Но ориентировать на самый низ, делать
одномерным  и  однослойным... Да это же  вредительство,  преступление против
нации!
     - Но ведь людям нравится?
     - Как будто им есть из чего выбирать!
     - Ой, да бог с ними, со всеми...
     -  А ты не могла бы разузнать подробней про эти вставки? Ну поспрашивай
среди своих!
     -  Ладно,  ладно,  -  проворчала  Алиса, беззастенчиво втираясь  в него
заповедными местами,  от которых по обоим  телам будто растекался сладостный
яд. - Ты работай, не отвлекайся!
     Как ни был Вадим сегодня опустошен, в конце концов все же сумел довести
Алису  до  "большого взрыва". Правда, и сам едва на  нем не подорвался, хотя
благоразумно отсиживался в укрытии, за  смешными своими  трусиками.  Спасло,
что называется, чудо... или везение.
     - Что ты со мной делаешь, а? - простонала женщина, задыхаясь.
     - Я? - откликнулся Вадим. - Ничего. И вообще, это не я.

     Глава 5 ПУТЬ ТУДА...

     1. Подзаборная проповедь

     Субботний день прокатился  как заведенный - по проложенной неведомо кем
колее. Вот только Гога заявился  к  Вадиму раньше  обычного, опередив прочих
его посетителей.
     - Знаешь, друг мой, -  произнес крепыш церемонно, - вчерашним вечером я
смог   наконец  обобщить   скопившиеся   факты   и   соорудить   диаграммки,
характеризующие   погодные   изменения,   темпы   строительства,   а   также
переустройства соцструктур  Крепости.  И что забавно:  все  они,  в пределах
погрешности, упираются в одно время. А осталось до  него  всего-то несколько
недель.
     -  И  что  затем?  спросил  Вадим,  разглядывая  выложенные  перед  ним
картинки. - Не прикидывал?
     Гога пожал тяжелыми плечами.
     - Видимо, количественные изменения породят новое качество, - сказал он.
- Но вот какое?
     - А ты  не подсчитал, сколько к этому сроку накопится ночных убийств  и
пропаж?
     - Господи, Вадим, откуда у меня такая статистика!
     - А что сделается с мозгами тивишных наркоманов, не прикидывал?
     -  Пытался, конечно, хотя  и  здесь  не  густо с данными... Кстати, мой
дорогой,  имей в виду, что вокруг тебя картинка искажается  - и сильно! Твое
окружение хоть как-то сопротивляется общей тенденции.
     - Что, дела настолько плохи?
     - Отвратительны.
     - А диаграммку вычертить не пробовал?
     - Ну как тут оценишь параметры! Да и в чем считать забалделость?
     - В "режах", - предложил Вадим. - Или в "ларах". - Он кивнул на Ларису,
оживленно щебечущую в дальнем конце комнаты. - Во  всяком случае, - прибавил
Вадим, - я рад, что твои построения во многом совпадают с  моими ощущениями.
Союз интуитивиста и систематика это страшная сила!
     -   Правда,  никто  почему-то  не  боится,  -  проворчал  Гога.  -  Для
большинства  куда  убедительней наши кулаки.  -  И  со  вздохом покосился на
собственную  кувалду,  по  самые косточки поросшую  черным  волосом.  -  Что
делать-то будем, Ваденька? Что мы вообще сможем за этот срок!..
     - Лично я  намерен  смотаться на Бугор, - сообщил Вадим.  -  "Давно  не
бывал я  в  Донбассе".  Проведу  уик-энд  на  природе,  закачу  себе  эдакий
пикничок. Как на это посмотрят твои системы?
     -  Мои  системы  сильно  опасаются, что на таком пикнике  могут слопать
тебя, - серьезно сказал Гога. - Слышал про загородное зверье? У моей супруги
дядя - фермер, недавно навещал. Так он нам порассказал!
     -  По  крайней   мере,  прогулка  обещает  быть  занятной,  -  беспечно
откликнулся Вадим. - К чему пугаться до срока? Будем переживать неприятности
по игре поступления.
     - Как  бы ты сам  не "поступил"  - к кому-нибудь  и  желудок, -  мрачно
предостерег крепыш. - Вадим, я не шучу! Там и вправду опасно.
     - Пся крэв, Гога,  а  где сейчас спокойно? Если уж  ко мне на  квартиру
заглядывали!.. Кстати,  поостерегся бы, - сказал Вадим. - Кто знает, "по ком
звонит колокол" - не по тебе ли, человече?
     - А если и так, куда я денусь - "от жены, от детей"?
     - Как бы ты вместе с ними  не делся! - безжалостно добавил Вадим. - Сам
знаешь, иногда пропадают целые семьи. Серьезно, Гога: прими меры!
     -  Ответный шар,  да? -  хмыкнул  тот.  - Вообще, конечно, не  худо  бы
просчитать и такой вариант.
     -  Во-во -  просчитай.  А по  возвращению я с тобою свяжусь, обменяемся
воскресными впечатлениями.
     Отложив  картинки,  уже прочно  запечатлевшиеся в  памяти,  Вадим снова
принялся за пайку, не  жалея казенного припоя. Присутствие созерцающего Гоги
нисколько  не  тяготило  его  -  тем  более  что тот  никогда  ни  о  чем не
расспрашивал (в отличие, скажем, от Тима).
     - Что мне в тебе нравится, так это лень, - с  ухмылкой заметил гость. -
Сколько за  тобой наблюдаю, ни одного лишнего движения - предельная экономия
сил!
     -  Просто  я  несуетливый,  -  похвалил  себя Вадим.  - И  расчетливый.
Думаешь, вот так же я не считал и деньги - пока они у нас были?
     - Что же, Вадичек, удачи! - пожелал русо-кавказец, поднимаясь. - До сих
пор тебе на нее везло.
     Ему  на смену тотчас же  заявился Никита, и сегодня он выглядел суровей
обычного.
     -  Знаешь  что,  Вадим,  -  сообщил  старожил  с накопившейся за  сутки
угрозой, - а ведь я вчера в "ищейки" поступил!..
     Со вздохом Вадим развел руки, будто сдаваясь.
     -  Ну  вот  он  я,  -  сказал он. - Зачем далеко  ходить? Образцовый же
вражина:  к  режиму  нелоялен,  исторической  вины  не  признаю, за  отца  и
остальных  предков отдуваться  не желаю, на происхождение  и  прочие  истоки
плюю, исконных прав  старожилов в упор  не замечаю...  Ну  сдай  меня,  куда
следует! И много тебе за это отвалят?
     -  Разве  в этом дело?  - оскорбился  Никита.  -  Дело  в  принципе,  в
справедливости!.. В правде! Мне лично не надо ничего, ты же знаешь.
     - Ах, Никитушка-Никита, бескорыстный ты наш! Тянешь тебя, тянешь к этой
самой  правде,  а ты словно  мячик  на резинке. Сколько  я на  тебя  времени
потратил  и  нервов?  Говорил же  тебе:  не  смотри  тивишник - "козленочком
станешь". Вот и допрыгался до "ищеек"... коз-зел!
     Последнее  слово,  впрочем,  Вадим  произнес  мысленно:  зачем  обижать
хорошего,  в  общем-то,  человека?  На  свою  беду, Никита  был  прост душой
настолько,  что  мог настраивать ее в унисон  только с немногими,  а  прочие
выпадали за круг подобия.  Действительно, такая "простота" хуже воровства. И
разве он не старался поспеть за Вадимом? А тут еще и тивишник, чтоб ему!..
     - А  почем знать, - угрюмо спросил  Никита,  - на чьей  стороне правда?
Может, на нашей? А, брат-товарищ Вадим? Ты что, ее купил - правду-то?
     - Милый  мой,  правда, как  и совесть, не  может  быть  на  чьей-нибудь
стороне  -  это  общее  достояние.  И только  начинается разделение людей на
породы -  будь уверен,  правдой  тут не  пахнет. А уж справедливость - такое
зыбкое понятие!.. Не говоря о  принципах. Они-то  и вовсе нужны лишь тем,  у
кого недобор совести. Или, говоря иначе, нет в душе бога.
     Тяжко задумавшись, Никита ушел, но Вадим уже не верил, что  напряженные
раздумья  к  чему-нибудь старожила  приведут  - при  всей  его  честности  и
добродушии.  Сколько  "братьев"  тянут  Никиту  с другой  стороны  -  против
одного-то  Вадима! Такие  вот бедняги,  наверно, и  преобладают в осатанелых
толпах погромщиков, затаптывающих жертвы в грязь и кровь. Уж очень легко они
сплачиваются в стадо, увлекаясь общим Резонансом, и что проку  в последующих
угрызениях?
     Потом  пришел  Толян, давно  поглядывавший  в сторону Вадима  из своего
начальского угла. Привычно расселся на гостевом табурете.
     - Знаешь, да? негромко спросил он. - Оросьев к режимникам перебрался.
     - Как же,  виделись,  -  подтвердил Вадим.  - Растут  кадры - прямо  на
глазах!
     - Может, и к лучшему? Без надзору-то. - Вадим усмехнулся.
     - Чего? - насторожился Толян.
     - Стукач ушел, да здравствует стукач!.. Свято место пусто не бывает.
     - Думаешь? И кто же теперь?
     - Предлагали мне.
     Толян поглядел на  него  с изумлением, не удержавшись, фыркнул: и нашли
же, умники!..
     - А кому еще, как считаешь? - спросил он. Вадим пожал плечами:
     - Не хотелось бы облыжно...
     - Уж как выйдет, Вадик. Кого стеречься-то?
     -  Обрати взор  на  женский контингент: Нонну, Ларису... даже  Асеньку.
Недаром Оросьев  последнее  время их обхаживал - смену  готовил. А заодно  и
будущий свой... гм... "кружок".
     - Да уж, такому дай власть!..
     - Кстати, Толян, а как с отделом? - поинтересовался Вадим. - Берешься?
     - Ты же отсоветовал?
     -  Старина,  ты  на  меня  ответственность  не  сваливай!  Что  значит:
"отсоветовал"? Решаешь ты сам, и никто кроме.
     - Вот я и решил, - хмыкнул толстяк.  - Повременить. Лучше быть к  людям
поближе, чем... к этим. Черт с ним, с пайком!
     - А с нами бог, да? Ну-ну, хочется верить.
     Хоть  здесь  мои  советы пошли впрок, подумал Вадим.  Хотя - кто знает?
Может, просто Толяну потребовался козлик. Не винить же потом себя?
     Наконец оставшись один, Вадим снова  углубился в  родимую схемотехнику,
набрасывая на листках  вариант  за вариантом, а затем мысленно обкатывая их,
прежде чем выбрать самый удачный  и передать  на сборку Билибину -  хотя  бы
здесь Вадиму повезло на соседа.  Правда, ему не помешал бы и  критикан вроде
Тима, но в последнее время Вадим забрался в такие дебри,  что больше времени
потратил бы на  объяснения. И говорлив Тимушка не в меру, как  бы не привлек
лишнего  внимания. Уж  очень много  надзирателей вокруг  развелось. Конечно,
каждая  эпоха  рождает своих  героев, но вот с таким  отребьем у нас никогда
проблем не возникало - только свистни!..
     А приборчик  наклевывался  занятный,  уровня: "ай да сукин  сын!"  Если
практика опять не поведет  себя  по-свински,  напрочь  отвергая гениальность
замысла, результат мог "перейти всякие границы", включая  пресловутый Бугор.
Правда, от эфира это требовало уже  совсем  иных свойств,  но он и без  того
давно свихнулся - переживет как-нибудь и такое.
     Затем  дело  застопорилось,  к  тому  же  еще пару раз Вадима отвлекали
разговорами - каждому ведь хотелось излиться, а он здесь для многих сделался
вроде отстойника. "К чертовой  матери! в раздражении думал  Вадим, очередной
раз пытаясь собраться  с мыслями. - Уйду  в отшельники  - уже созрел. Там-то
меня никто не достанет! Смогу наконец заняться и собственными проблемами".
     Брон   позвонил   около   полудня    и   небрежным   тоном   подтвердил
договоренность, переадресовав Вадима этажом ниже, вожаку Скифу (кстати, тоже
давнему знакомцу Вадима), заведовавшему в  его хозяйстве то ли контрабандой,
то  ли транспортом, то  ли  тем и другим  вместе.  Назначенное  время Вадима
вполне  устроило,  учитывая сокращенный  рабочий день; ему даже  не пришлось
воспользоваться "вольной".
     По дороге  Вадим заглянул в уютное гнездышко людоедов, как  ни хотелось
пройти  стороной.  На   всякий  случай,   памятуя  о  пресловутом  коварстве
сумасшедших, забрался в квартиру через окно - не через то,  которое проломил
в  прошлый  раз.  Тщательно  спланированный   звонок  (донос!)  к   блюстам,
разумеется, не возымел действия: зачем им заниматься ерундистикой, даже если
убийцу подносят на блюдце? Людоеды, подумаешь! - тут от патрулирования глаза
на лоб. Да и нет для них социальной базы: у нас, слава богу,  все накормлены
и  устроены, -  так  что  нечего  раздувать  нездоровые сенсации! А  что  до
растерзанных на улицах трупов, то это провокации отступников  и отщепенцев -
вот на них и обратите праведный народный гнев...
     Впрочем,  к ночным бесчинствам  сплоченная парочка вряд  ли  причастна:
свои дела она творила исключительно днем, не рискуя драгоценными  жизнями. А
мясо приводили сюда еще живым, чтобы не утруждаться транспортировкой.
     Как выяснилось, предприимчивая дамочка  не стала дожидаться высочайшего
решения, все равно: милостивого или сурового, -  а позаботилась о себе сама,
проковыряв  приличную дырищу в двери и стенке шкафа (не ногтями же?), причем
умудрилась  при этом не повредить ни единой тряпки. Обескровленное тело сына
она запихнула в холодильник, слепив в аккуратный ком (стало быть, тот еще не
успел закоченеть), а кровяную лужу на полу тщательно вытерла и даже замочила
в  корыте испачканный  угол ковра -  на  случай,  если сюда  вернется. Затем
собрала  запасы съестного, уложила любимую  утварь и отбыла в поисках нового
убежища - наверно, уже утром, как  и  все добропорядочные  горожане  избегая
слоняться по ночам.
     Испытывая немалое облегчение:  опять  кто-то  распорядился  за него,  -
Вадим опустился  в чистенькое кресло  (в котором людоед Митренька, возможно,
любил расслабляться  после  трапез,  нагуливая жирок) и задумался, рассеянно
озираясь.  Здесь  отовсюду  веяло  смертью,  однако  было  уютно,  словно  в
ухоженном семейном склепе,  и в  таком сочетании  даже  присутствовала некая
прелесть - для особых, пресыщенных ценителей, к каким Вадим себя не относил.
А уж что припасено для ценителей в холодильнике, лучше не вспоминать!
     Конечно,   людоеды   не  объяснение,  рассуждал  он,   однако   зацепка
какая-никакая. Если таких уродов и впрямь развелось  сверх всякой меры,  так
почему  не предположить всплеска  прочих отклонений: садистов,  насильников,
мясорубов? "Мания как следующая стадия догматизма", - кто сказал? Да я же! А
догматиков  и фанатиков сейчас  пруд пруди - "охраняется государством", даже
культивируется.  Это  к  вопросу о социальной  базе. Может, и  маньяки нашей
Крепости не враждебны? Тут маньяки, там параноики - близнецы-братья! У одних
"устойчивые  бредовые  идеи", другие  на этих  идеях зациклились до кровавых
брызг. И общего между  ними куда больше -  зачем воевать? К тому же мясорубы
добавляют страха нашим баранам, а  запуганных проще держать на привязи.  Так
сказать, посильная поддержка снизу.
     Нет, не вяжется, вздохнул Вадим.  Конечно, мания умножает силы, но ведь
не настолько,  чтобы  обрывать людям  конечности,  точно крылышки  мухам,  и
единым махом сносить голов