ырнул ножом в руку Бзырь, другому попал в плечо
из барабанника ЭТОТ. Сейчас он был занят тем, что перебирал тугие мешки в
уже вскрытом сейфе привинченном к полу в средней части вагона. Бзырь,
вооруженный двумя барабанниками, караулил пленников, нервно следя за
каждым их движением. До него только что дошло, во что он ввязался, и от
ужаса у него пересохло во рту, а голова гудела как пустой котел.
Оказывается, они ограбили специальный вагон Центрального банка,
охранявшийся специальной командой из десяти человек. Ну, это уж чересчур!
При мысли о том,. что за ним теперь будет охотиться столичная криминалка,
а то и весь Охранный департамент, Бзырю сделалось совсем худо. Между тем
их главарь, по-видимому, нашел то, что искал. Он поднялся на ноги и
подошел к двери. Сбросив вниз два мешка, он развязал третий и высыпал из
него пачки ассигнаций. Потом бросил пустой мешок Красильщику, жестом
указал на сложенное у двери оружие, а сам повернулся к охранникам, угрюмо
сидевшим на полу в углу вагона:
  - Господа! Я нашел то, что мне необходимо, и вскоре мы вас покинем. Я
понимаю, наш поступок выглядит в ваших глазах обыкновенным ограблением, но
это не совсем так. Эта страна вскоре погрузится в хаос, и деньги, которые
вы везете, скорее всего, будут либо украдены, либо растрачены, либо
разграблены. Причем, полагаю, это произойдет в течение нескольких
ближайших недель. И если вы задумаетесь над тем, что происходит, то
вынуждены будете согласиться со мной. Поэтому я предлагаю вам поступить
следующим образом. - Он пнул ногой кучу денег на полу: - ЭТО возьмите
себе. У вас есть неоспоримые доказательства того, что на вас было
совершено нападение, и я не думаю, чтобы в том хаосе, которым охвачена
страна, расследование проводилось уж очень тщательно и принесло хоть
какие-нибудь результаты. Взамен я прошу только об одном, - он посмотрел на
охранников, переводя взгляд с одного на другого, - опишите налетчиков так,
чтобы искали не нас, а каких-то других людей, абсолютно на нас непохожих.
Времени, чтобы сговориться, у вас будет достаточно. - С этими словами он
повернулся к Бзырю и, кивком приказав следовать за ним, выпрыгнул из
вагона.
  Пробежав с версту по шпалам, они скатились в небольшой овраг, где их, к
немалому удивлению Бзыря и Красильщика, ждали воткнутые в снег лыжи. А
через час с небольшим вышли к сторожке и растолкали бессовестно
дрыхнувшего Струка. Тот быстро запряг лошаденку, и к рассвету они уже
миновали Пожарную заставу. На углу Лешаковской и Кухарской ЭТОТ вдруг
велел придержать лошадь и, развязав мешок, извлек несколько пачек
ассигнаций:
  - Здесь двадцать тысяч. Больше, чем мы договаривались. Это - премия за
послушание. И совет. Бесплатный. Подавайтесь на юг. Сегодня же.
  Он спрыгнул с саней, закинул за спину добычу и исчез в подворотне. Все
трое молча переглянулись, и Струк, ни слова не говоря, развернул лошаденку
в сторону Южной заставы. У самого выезда из города они заскочили в
придорожный трактир и купили окорок, хлеба, чесноку да четверть забористой
"Смирнянской". Закат застал их уже на почтовой станции в сорока верстах от
города по Степному тракту.
  - Ну, с богом. - Господин Максин вздохнул, поднялся на ноги и, подойдя к
Круиффу, традиционно трижды обнял его, целуя в щеки.
  Айвен стоически перенес столь пылкое прощание и, пожав хозяину руку, с
легким поклоном покинул просторный холл. Выйдя на парадное крыльцо, он
оглянулся по сторонам. Во дворе четверо мужиков с натугой несли от людской
к саням, на которые были заботливо навалены овчинные полости и тулупы,
отчаянно скрипевшие носилки, связанные из дубовых жердей. На них горой
возвышалось могучее тело майора. На передке саней сидел неизменный Прол.
Круифф подождал, пока мужики аккуратно уложат свою ношу, и спустился с
крыльца. Внизу он обернулся и еще раз помахал рукой семейству господина
Максина, прильнувшему к окнам, а потом, путаясь в длинных полах тулупа,
подошел к саням и неуклюже перевалился через бортик. Прол чмокнул, гикнул,
лошадь дернулась и тяжело поволокла сани.
  Подъем кончился, и лошадка пошла шибче. В лицо ударил ветерок. Круифф
поднял воротник тулупа и поплотнее укутал ноги. Было около трех часов
пополудни, но дорога оставалась безлюдной. Только где-то впереди, почти у
самого горизонта, на фоне сизого зимнего неба виднелись две шевелящиеся
точки, обозначая то ли пешеходов, то ли конных. По левую руку темной
зубчатой крепостной стеной возвышался лес. Мир казался замерзшим и
обезлюдевшим. И Айвену вдруг пришло в голову, насколько странно все то,
что с ними произошло. Из гигантской Вселенной, в которой до звезд подать
рукой, а путешествия между ними уже успели порядком наскучить, внезапно
переместиться в мирок, где путешествие на расстояние в десять верст
занимает, с учетом всей необходимой подготовки, целый световой день. Где
люди захлебываются от восторга, обнаружив, что с помощью современных
технических средств можно совершить путешествие вокруг своей планеты за
невероятный срок всего в восемьдесят дней, а дамы обсуждают вызывающие
платья-брюки, в которых при ходьбе иногда можно угадать женскую лодыжку.
При этой мысли Айвен вздрогнул от внезапного озноба, усмехнулся и снова
поправил воротник.
  Прол, время от времени поглядывавший на своего необычного пассажира,
сочувственно покачал бородой и ткнул кнутом в небо:
  - Моложеет, барин.
  - Что?
  - Моложеет, говорю. К теплу, стало быть.
  Круифф кивнул и снова задумался. На этот раз его мысли обратились к тому,
что творилось вокруг. Когда он осознал, что они оказались в далеком
прошлом Голуэи причем как раз в переломный момент, то в первые несколько
недель все его усилия были направлены только на то, чтобы обеспечить
выживание. Утвердиться, завязать связи, найти источники информации и
финансирования, подготовить пути отхода. Но позже, когда основное было
сделано, его стали посещать время от времени кое-какие досужие мысли.
Причем достаточно крамольные. Не вызывало сомнений, что их провал в
прошлое был вызван "разгоном" СВП-генератора. Но почему их выбросило
именно в этот момент? Чем вызвано то, что они оказались именно в этом
времени? И не означает ли все это, что в этой точке
пространственно-временная структура также неустойчива. А отсюда совсем
было недалеко до вывода, что принудительное изменение устоявшейся
реальности все-таки возможно, что такое предположение вполне имеет право
на существование. Из этого следует, что все столь же бурные события,
которыми была так богата история старушки Земли, вполне возможно, также
были следствием подобных пространственно-временных флуктуации, каким-то,
пока еще неясным образом оказывающих воздействие на самую многочисленную и
высокоразвитую популяцию животных на планете. Недаром современники начала
Первой мировой войны писали, что мир будто охватило всеобщее безумие. И
здесь он тоже мог наблюдать что-то подобное. Хотя, скорее, с обратным
знаком. Умные люди, с которыми ему довелось общаться, прежде деятельные,
ныне были словно охвачены оцепенением либо существовали в каком-то своем,
придуманном мире. Довольно сносно разбираясь в происходящем и представляя
в общих чертах чем может закончиться нынешнее развитие событий, одни и их
было большинство, Отказывались хоть как-то влиять на ход вещей, как будто
ожидая, что все устроится само собой, Другие яростно интриговали, пытаясь
приобрести статус, который сами же почитали бесполезным, а третьи
увлеченно ловили рыбку в мутной воде, напрочь позабыв об инстинкте
самосохранения. Между тем на поверхность всплывало все больше и больше
отбросов, мутной пены - пройдохи, шарлатаны, озлобленные убийцы,
честолюбивые бандиты и всяческая иная шваль. Для них открывалось широкое
поле деятельности.
  Прошлым вечером, после ужина, они с господином Максином поднялись в его
кабинет. Банкир был взволнован и слегка напуган. Предложив гостю сигару,
он поерзал, не зная, как приступить к предмету разговора, наконец,
отбросив сдержанность, взволнованно заговорил:
  - Прошу прощения, господин Кройф, но что же это творится?
  Айвен, аккуратно раскурив сигару, невозмутимо ответил:
  - Революция, господин Максин, что же еще? Хозяин дома всплеснул руками:
  - Да какая это революция? Это... какой-то бандитизм.
  - А кто сказал, что это разные вещи?
  - Ну как же, ведь на Западе...
  - Все было точно так же, - перебил его Круифф. - Вы почитайте
первоисточники. Да что там говорить; В тех странах, которые нынче
почитаются как светочи цивилизации и прогресса, революции начинались
казнью собственных суверенов. Так неужто вы думаете, что ЗДЕСЬ все будет
иначе?
  Хозяин дома побледнел:
  - Так вы думаете...
  - И это будет только началом, - проговорил Круифф. - Так что... Хотите
совет? Максин ошеломленно кивнул.
  - Уезжайте, причем немедленно. Завтра же. Иначе будет поздно.
  - Но... я не могу. У меня семья, дом, банк, наконец.
  - А все это скоро станет не вашим.
  - Как?
  Круифф усмехнулся:
  - Вы интересуетесь как? Почитайте господина Энгельма. Он четко объяснил,
что все, чем вы владеете, создано путем жестокого грабежа низшего
сословия. И потому оно, это сословие, имеет полное моральное право забрать
все это себе. Чем все уже и начали заниматься. Вы видите вокруг себя силу,
способную это остановить?
  Максин медленно покачал головой.
  - Вот так-то. - Круифф затянулся сигарой, потом заговорил снова,
спокойнее: - Ну а если вы еще на что-то надеетесь, то, по крайней мере,
примите меры предосторожности. Конвертируйте наличность в иностранные
ценные бумаги, а золотовалютные запасы переводите на депозит куда-нибудь
за границу. И не стесняйтесь вывезти туда же содержимое клиентских сейфов.
Попомните мое слово, если в конце концов у них объявятся хозяева, они
будут вам горячо благодарны. - Круифф снова затянулся сигарой и продолжил
уже почти ласково: - А сами уезжайте. Увозите семью. Если произойдет чудо
и здесь действительно все каким-то образом наладится, то будете считать,
что съездили на отдых. Мы через три - пять дней собираемся отправиться на
север с военным эшелоном. И я могу замолвить за вас словечко. Вам выделят
купе, на семью. Конечно, это не совсем то, к чему привыкли ваши домашние,
но... Можете мне поверить, это - лучшее, на что вы сегодня можете
рассчитывать.
  Банкир задумался:
  - Признаться, в ваших словах есть резон, но... Как все это внезапно на нас
обрушилось. Еще три месяца назад мои совершенно спокойно вернулись с вод.
А два месяца назад в городской управе давали осенний бал. И вот за
какие-то месяцы, даже недели, все пришло в совершеннейшее расстройство.
Бандиты на улицах, грабежи средь бела дня, транспорт не ходит. Телеграф то
работает, то не работает... Прямо не знаю, что делать. Оставлять банк в
такое время...
  Круифф разочарованно пожал плечами. Эх, жаль, здесь нет Юрия, его
собственных способностей психопринуждения явно недостаточно. Милейший
господин Максин слишком привязан к своему делу. Все же Айвен решил
попытаться еще раз:
  - И все-таки я настоятельно советую вам уехать. На-сто-я-тель-но. Если вам
дорога ваша семья... Банкир вздрогнул и закивал головой:
  - Да-да, наверное, вы правы.
  Однако на следующий день господин Максин, смущенно отводя глаза, заявил,
что решил пока не торопиться с отъездом.
  До города добрались, когда уже стемнело. Прол лихо проскочил почти пустую
Кухарскую с занесенными снегом рельсами конки. Это означало, что сегодня
вагоны конки на линию не вышли. Свернув на Буковый бульвар, сани подкатили
к небольшому двухэтажному особняку, подслеповато взиравшему на мир
маленькими окошками. Еще третьего дня Круифф договорился с приятелем
господина Максина и полковника Эксгольма бароном Конгельмом, гласным
Государственного собрания, одним из троих очевидцев их появления, что на
несколько дней оставит "князя" у него в доме. Так что, по идее, его уже
должны были ждать.
  Барон встретил гостя на верхней площадке лестницы. Он приветствовал
Круиффа поклоном, коротко что-то приказал стоявшим рядом дюжим слугам, а
сам радушно указал гостю рукой на дверь гостиной:
  - Нынче я отпустил большинство слуг пораньше, так что вы скидывайте тулуп
и милости прошу чайку. Мы вас давно заждались.
  Айвен послушно разделся, напряженно размышляя над тем, что означает
местоимение "мы", и, потирая замерзшие руки, неторопливо проследовал к
рукомойнику.
  Из гостиной слышались приглушенные голоса. Круифф тщательно вымыл руки,
вытер их хлопковым полотенцем, пригладил тоненькие усики и бородку,
которые он, по местной моде, отпустил два месяца назад, и двинулся к двери
гостиной.
  Из четверых присутствующих он знал только полковника Эксгольма да его
заместителя полковника Остея. При его появлении все поднялись на ноги, и
барон, по праву хозяина, представил своих гостей:
  - Ну, дорогой господин Кройф, позвольте мне представить вам господина
Плашню, купца первой гильдии, гласного городского собрания, и господина
Топкора, владельца полотняной мануфактуры. А с господами военными вы уже
знакомы. - Хозяин дома молча подождал, пока Круифф обменяется со всеми
рукопожатиями, и заговорил снова: - Не стану зажимать ваше время долгими
церемониями, а, с вашего позволения, перейду сразу к делу. Прошу садиться.
- Он указал Круиффу на небольшой диванчик рядом с миниатюрным столиком, на
котором размещался изящный чайный сервиз. - Откушайте чаю. - Он молча
наблюдал, как Айвен, сделав несколько неторопливых глотков, поставил чашку
на место, и с решительным видом начал свою речь: - Прошу простить нашу
назойливость, но, по нашему мнению, дело не терпит отлагательств. - Он
кашлянул. - Когда вы представили господину Эксгольму веские доказательства
важности вашей секретной миссии, взяв с него слово никому не говорить о
том, что вы ему открыли, мы все, признаюсь, попытались заставить господина
полковника открыть нам некоторые обстоятельства вашего с ним разговора. Мы
считали себя вправе настаивать на этом, так как господин барон входит в
руководство весьма влиятельной патриотической организации под названием
"Черная тысяча" и между нами, как правило, нет никаких секретов.
  Барон помолчал, пристально глядя на Круиффа и пытаясь угадать, какое
впечатление произвело на него это заявление. Но Айвен не открывал рта.
Барон Конгельм еле заметно поморщился и снова заговорил:
  - Мы исходили из предположения, что вы представляете какие-то влиятельные
круги ведущих мировых держав, которые дальновидно обеспокоились развитием
событий на нашей родине и предоставили вам полномочия для оказания помощи
здоровым силам общества. Однако полковник, несмотря на все наши уговоры,
остался верен данному вам слову и ничего нам не рассказал. Вот почему мы
решили обратиться прямо к вам, - закончил барон и с обессиленным видом
откинулся на спинку кресла.
  Айвен чувствовал некоторую растерянность. После успешного завершения
"беседы" с полковником Эксгольмом он никак не ожидал, что придется снова к
этому возвращаться и пытаться как-то объяснить, как он оказался в этой
стране. И вот на тебе. Круифф прекрасно понимал, что его довольно скромные
способности психопринуждения не позволят ему справиться сразу с четырьмя
потенциальными объектами, к тому же, не имея времени на подробный анализ
ситуации, он не мог просчитать, какая из версий окажется для него самой
выгодной при последующем развитии событий. Импровизации же Круифф не очень
любил. Как бы то ни было, пока следовало молчать и ждать, как пойдет дело
дальше.
  Первым не выдержал барон Конгельм. Он вскочил на ноги и нервно заходил по
комнате:
  - Поверьте, господин Кройф, мы все нисколько не сомневаемся в вашей
верности данному слову, но посудите сами. Ваша миссия в силу стечения
обстоятельств по сути сорвана. Вы потеряли свой аэроплан и, вероятно,
крайне важные материалы, которые на нем находились и должны были облегчить
вам выполнение вашей миссии. У вас на руках больной, которому, вне всякого
сомнения, отводилась в ваших планах большая роль. А ситуация в стране за
эти месяцы изменилась столь разительно, что для вас становится проблемой
даже возможность успешно покинуть ее пределы. Что до нас, то мы не
предлагаем вам ничего предосудительного. Только помощь, нашу помощь и
помощь большого числа патриотически настроенных граждан. - Барон с
доверительным видом наклонился к Круиффу, - Признаюсь, мы уже начали
действовать, не дожидаясь вашего согласия. Полковник Остей организовал
несколько полетов аэропланов для осмотра местности, с тем чтобы обнаружить
место падения вашего аппарата, но, к сожалению, пока нет никаких
результатов. Возможно, ваш аэроплан упал в одно из озер, что во множестве
имеются в лесных массивах восточнее поместья господина Максина. В таком
случае мы просто бессильны. - Барон наконец замолчал, уставившись на
Круиффа неподвижным взглядом, в котором уже читалось некоторое раздражение.
  И тут Айвен понял, почему ему и его спутникам удалось с такой легкостью
вписаться в здешнее общество и почему люди, облеченные властью и отнюдь не
страдающие излишней доверчивостью, так охотно шли с ним на сближение,
ссужали деньгами, помогали советами. Выбитые из колеи всем ходом событий в
последние месяцы, потерявшие веру в собственные силы, эти люди были в
таком отчаянии, так жаждали какого-нибудь выхода, что готовы были увидеть
в любом иностранце мессию, посланного, чтобы указать им выход из тупика.
Однако дальше молчать было нельзя. На него требовательно смотрели четыре
пары горящих глаз. Айвен понял, что его собеседники просто не примут
уверток и запирательств. А это значит, что, если он не хочет провести
остаток вечера, слушая горячие уговоры собравшихся, ему следует немедленно
изложить им какую-нибудь удобоваримую версию. Айвен быстро перебрал в уме
более или менее подходящие варианты и с решительным видом выпрямился в
кресле:
  - Господа! Я принимаю вашу помощь. Раздался вздох облегчения.
  - Но, господа, должен вас огорчить. Те, кто меня послал, - а я, с вашего
позволения, пока сохраню в тайне, кто они такие, - не ставили перед собой
задачи попытаться каким-то образом прекратить ту кровавую вакханалию,
которая все больше захватывает вашу страну. В тот момент, когда я
отправлялся в путь, еще оставалась иллюзия, что все не так плохо и новое
правительство сумеет справиться с ситуацией.
  При этих словах барон Конгельм брезгливо поморщился, а полковник Эксгольм
зло усмехнулся. Айвен продолжал:
  - Впрочем, даже если бы мы и предполагали, что все обернется настолько
плачевным образом, то - и я думаю, господа, что вы согласитесь со мной, -
нигде за границей не найдется силы, способной повлиять на ситуацию столь
кардинальным образом. - Айвен немного помолчал, как бы предлагая
собеседникам вникнуть в смысл того, что он сказал. - Наша же миссия была
гораздо скромнее.
  Круифф чувствовал, как снова напряглись и насторожились его собеседники.
Надо было мобилизовать все свои силы и весьма ограниченные возможности,
чтобы эти господа поверили ему сразу же и... оставили его в покое. Он имел
крайне смутное представление о здешней загранице и элите зарубежных
государств, поскольку изучение данных вопросов отложил на более отдаленное
время, а потому его версия, сочиненная на скорую руку, не выдержала бы
мало-мальски подробного обсуждения и анализа.
  - Несмотря на несколько, как мы сейчас видим, излишний оптимизм, те, что
меня сюда послали, учитывали и возможность того, что ситуация в стране
может измениться в неблагоприятную сторону. В этом случае мы всего лишь
должны были помочь суверену и его семье покинуть пределы страны. Конечно,
при условии, что на то будет получено его согласие.
  Он замолчал. Несколько мгновений в кабинете стояла полная тишина. Барон
Конгельм, сердито посмотрев на полковника Эксгольма, с разочарованной
миной откинулся на спинку кресла. Полковник выглядел растерянным. Круифф
понял, что его версия требует некоторой корректировки. Поскольку просто
эмиграция бывшего государя из своей страны, да еще в столь серьезный для
нее момент, и в