Роджер ЖЕЛЯЗНЫ

                              ДВЕРИ В ПЕСКЕ




                                    1

     Подложив под голову левую руку, я лежал на покатой черепичной  крыше.
И вдруг, случайно взглянув на рваные клочки облаков,  разбросанные  тут  и
там в голубой небесной луже, заметил в тени фронтона у себя над головой  и
над университетом буквы:
     "ТЫ УЧУЯЛ МЕНЯ, ДЕД?"
     Всего одна секунда, и надпись исчезла.  А  я  пожал  плечами.  Затем,
правда, решил принюхаться к  легкому  ветерку,  который  несколько  секунд
назад промчался мимо.
     - Извини,  приятель,  -  пробормотал  я,  обращаясь  к  таинственному
любителю письменных сообщений, - что-то  я  ничего  не  чувствую,  никаких
особенных запахов.
     Потом  зевнул  и  потянулся.  Наверное,  задремав,  я  ухватил  конец
какого-то причудливого сна; пожалуй, мне повезло, что я не могу вспомнить,
о чем он был.  Бросил  взгляд  на  часы  и  обнаружив,  что  опаздываю  на
назначенную  мне  встречу.  Впрочем,  часы  вполне  могли   показывать   и
неправильное время. По правде говоря, это было их обычное состояние.
     Я сел на корточки, упираясь ногами в карниз, который удерживал лед на
крыше, а правой рукой ухватился за  фронтон.  С  крыши  пятиэтажного  дома
площадь внизу казалась мне изысканным пейзажем - бетон и зелень  деревьев,
замысловатое переплетение теней и солнечного  света,  люди,  чьи  движения
напоминают актеров во время замедленной съемки в кино, фонтан, похожий  на
фаллос, конец которого получил изрядную дозу картечи.  За  фонтаном  стоял
Джефферсон-холл, где на третьем этаже располагался  кабинет  моего  нового
куратора Дениса Вексрота. Я похлопал себя по карману  брюк  -  карточка  с
расписанием на месте. Отлично.
     Спускаться вниз, идти через площадь, а  потом  снова  подниматься  на
третий этаж - пустая трата времени, я ведь все равно уже наверху.  И  хотя
путешествовать  по  крышам  до  захода  солнца  не  принято  и   считается
нарушением установленных давным-давно традиций, да и в мои привычки  тоже,
как правило, не входит, добраться до нужного здания -  учитывая,  что  все
они соединены друг с другом, - будет легко, да и вряд ли  меня  кто-нибудь
заметит.
     Я прошел по фронтону и оказался у его дальнего края. Оттуда  спрыгнул
на плоскую крышу библиотеки.  Никаких  проблем  -  всего  шесть  футов.  И
отправился дальше по крышам жилых  домов,  до  церкви,  словно  Квазимодо,
осторожно ступая, прошел по карнизу, спустился по водосточной  трубе;  еще
один карниз, потом большой дуб, и еще карниз - вот тут  пришлось  призвать
на помощь ловкость и умение. Великолепно! Наверняка  сэкономил  шесть  или
даже семь минут.
     Когда я заглянул в окно, часы на стене показывали, что у меня  еще  в
запасе целых три минуты, и я остался очень доволен собой.
     Голова Дениса Вексрота, с выпученными глазами и широко открытым ртом,
приподнялась от книги, медленно  повернулась,  на  мгновение  оказалась  в
тени, а потом, не совсем уверенно, потащила за собой все остальное тело. И
вот уже мой куратор стоит на ногах возле стола и смотрит на меня.
     Я бросил взгляд назад, через плечо, стараясь понять, что же  его  так
ужасно разозлило, но в этот момент он поднял раму и сказал:
     - Мистер Кассиди, что, черт подери, вы тут вытворяете?
     Я снова повернулся к Денису Вексроту, который вцепился  в  раму  так,
словно я собирался ее у него отнять, а она  представляла  для  него  самую
главную ценность в жизни.
     - Ждал, когда подойдет время,  на  которое  мы  договорились  с  вами
встретиться, потому что немного  не  рассчитал  и  пришел  на  три  минуты
раньше, - ответил я.
     - Знаете что, спуститесь-ка вниз и поднимитесь сюда по лестнице,  как
полагается нормальным... - начал он.  А  потом  вдруг  выкрикнул:  -  Нет!
Подождите! Так я могу стать  соучастником  какой-нибудь  гадости.  Давайте
заходите!
     Вексрот отступил в сторону, а я вошел в его контору.  Он  не  захотел
подать мне руку, несмотря на то что я тщательно вытер свою  о  собственные
брюки. Мой куратор отвернулся от меня и медленно сел за свой стол.
     - Существует правило, запрещающее лазать по крышам зданий, -  сообщил
он мне.
     - Да, - согласился я, -  но  это  правило  всего  лишь  формальность.
Администрации было просто необходимо придумать что-то в этом  духе.  Никто
не обращает ни малей...
     - Ведь именно вы, - сказал Вексрот, качая головой, - именно из-за вас
и было придумано это правило. Я здесь совсем недавно, и все же успел самым
тщательным образом изучить все, что вас касается.
     - По правде говоря, - заявил я, - если я не очень  лезу  на  рожон  и
веду себя скромно, никого особенно не беспокоит моя любовь к крышам...
     - Акрофилия! - фыркнул Вексрот и  хлопнул  рукой  по  папке,  которая
лежала  перед  ним  на  столе.  -  Вы  сумели  найти  и   купить   парочку
беспринципных кретинов-врачей, чьи заключения помогли вам избежать ареста,
вам даже стали сочувствовать и  вы  превратились  в  своего  рода  местную
знаменитость. Я только что прочитал эти бумаги. Куча  навоза  -  и  больше
ничего. Лично меня они ни в чем не убедили. Я  считаю,  что  это  даже  не
смешно.
     - Мне нравится лазать, - пожав плечами,  сказал  я.  -  Мне  нравится
забираться туда, где высоко. Я никогда  не  утверждал,  что  в  этом  есть
что-то смешное, а доктор Марко вовсе не беспринципный кретин.
     Вексрот издал какой-то неопределенный звук и принялся листать  бумаги
в папке. Я же почувствовал, что он мне не нравится. Коротко подстриженные,
песочного цвета волосы, аккуратная бородка  и  такие  же  усы,  скрывающие
тонкие злые губы. Похоже, ему лет двадцать пять или  около  того.  Грубит,
держится высокомерно  и  важничает,  даже  сесть  не  предложил,  хотя  я,
наверное, на парочку лет  его  старше,  к  тому  же  спешил,  старался  не
опоздать на встречу.
     Я уже видел его один раз - мельком, на какой-то вечеринке.  Он  тогда
как следует надрался и вел себя куда дружелюбнее; вероятно, еще  не  видел
папки  с  моими  бумагами.  Впрочем,  это  не   должно   было   бы   иметь
принципиального значения. Он обязан вести себя со мной de novo  [с  самого
начала (лат.)], а вовсе не основываясь на всякого рода сплетнях.
     Ладно, кураторы приходят и уходят -  университетские,  факультетские,
специальные. Мне доводилось  иметь  дело  с  самыми  лучшими  и  с  самыми
отвратительными. Сейчас я, пожалуй, и не смог бы сходу сказать, кто из них
мне нравился больше всего. Может быть, Мерими. Или Крофорд.  Мерими  помог
мне, когда меня хотели  упрятать  за  решетку.  Очень  приличный  человек.
Благодаря Крофорду я чуть  было  не  закончил  университет.  Если  бы  ему
удалось этого добиться, он бы получил специальный приз, как Куратор  Года.
Хороший он был парень. Только вот слишком уж  развита  у  него  творческая
жилка. Интересно, где они сейчас?
     Я пододвинул  к  столу  Дениса  Вексрота  стул  и  устроился  на  нем
поудобнее, зажег сигарету  и  воспользовался  корзиной  для  бумаг  вместо
пепельницы. Казалось, он ничего не  замечает,  только  сидит  и  задумчиво
просматривает бумаги в моей папке.
     Так прошло несколько минут, а потом он сообщил:
     - Что ж, теперь я готов к разговору с вами.
     Посмотрев на меня снизу вверх, мой новый куратор победно улыбнулся:
     - Мистер Кассиди, в этом  семестре  вы  закончите  обучение  в  нашем
университете.
     - В этот  день,  мистер  Вексрот,  в  аду  сильно  похолодает,  -  не
удержавшись от улыбки, ответил я.
     - Я думаю, что подготовился к встрече с вами более тщательно, чем это
делали мои предшественники, -  заявил  он.  -  Насколько  я  понимаю,  вам
известны все университетские правила?
     - Я регулярно их изучаю.
     -  Кроме  того,  уверен,  вы  знаете,  какие  курсы  предлагает   наш
университет и этом семестре?
     - Вы и тут не ошиблись.
     Вексрот достал из кармана пиджака кисет  и  трубку  и  стал  медленно
набивать  ее  табаком,  делая  это  с  необычайной  тщательностью  и  явно
наслаждаясь процессом. Я уже давно понял, что  он  курит  трубку.  Вексрот
прикусил мундштук,  поднес  к  табаку  спичку,  сделал  несколько  пробных
затяжек, вынул трубку изо рта и посмотрел на меня сквозь дым.
     -  В  таком  случае,  вы  должны  понимать,  что  получите  диплом  в
принудительном  порядке,  в  соответствии  с  одним  из  основных  законов
факультета.
     - Вы же  еще  не  видели  карточку  с  моим  предварительным  выбором
предметов.
     - А она не имеет никакого значения. Я перебрал все варианты сочетания
курсов, которые вы могли бы взять, чтобы сохранить свой нынешний статус, и
обработал данные вместе  с  программистами.  А  потом  сверил  их  с  теми
курсами, которые вы успели  прослушать,  и  в  каждом  случае  я  придумал
надежный способ от  вас  избавиться.  Вне  зависимости  от  того,  что  вы
выберете, вам не избежать завершения какого-нибудь основного курса.
     - Похоже, вы всерьез относитесь к своей работе.
     - Вот именно.
     - Может, скажете, почему вы так стремитесь от меня избавиться?
     - Конечно, скажу, - заверил Вексрот. - Дело в том, что вы трутень.
     - Трутень?
     - Самый настоящий. Вы ничего не делаете, только зря здесь болтаетесь.
     - А что же в этом плохого?
     -  Вы  тяжким  грузом  давите  на   весь   преподавательский   состав
университета, попусту тратите их эмоции и интеллект.
     - Чепуха, - заметил я. - Я написал несколько отличных статей.
     - Совершенно верно. Вы уже  давно  должны  были  бы  преподавать  или
заниматься самостоятельными  исследованиями  -  получив  не  одну  научную
степень, - а не  занимать  место,  которое  предназначается  какому-нибудь
бедняге.
     Я  усилием  воли  заставил  себя  не  думать  о  бедном   отвергнутом
претенденте на мое место - худой, с ввалившимися глазами,  нос  и  кончики
пальцев  прижаты  к  стеклу,  запотевшему  от  его   дыхания,   мучительно
страдающий от того, что из-за меня он лишился возможности получить хорошее
образование - и сказал:
     - Опять чепуха. Почему вам так хочется от меня избавиться?
     Вексрот некоторое время задумчиво смотрел на  свою  трубку,  а  потом
ответил:
     - Если коротко - вы мне не нравитесь.
     - Почему? Вы ведь меня совсем не знаете.
     - Я знаю о _в_а_с_ -  этого  более  чем  достаточно.  -  Он  постучал
пальцем по папке с моим досье. - Здесь все написано. К  таким  людям,  как
вы, я не испытываю ни малейшего уважения.
     - Вы не могли бы немного конкретизировать?
     -  Хорошо,  -  согласился  Вексрот,  раскрыв  досье   на   одной   из
многочисленных закладок. - Судя  по  этим  записям,  вы  провели  в  нашем
университете - сейчас уточню - около тринадцати лет.
     - Похоже на правду.
     - Причем все это время вы продолжали учиться на дневном отделении,  -
добавил он.
     - Да, я всегда посвящал свое время учебе.
     - Вы поступили в университет в весьма юном возрасте. Способностей вам
было не занимать. Ваши оценки постоянно оставались довольно высокими.
     - Благодарю вас.
     - В мои намерения не входит делать вам комплименты.  Это  всего  лишь
констатация факта. Однако для получения диплома вам каждый раз не  хватало
самой малости. На самом деле, у вас накопилось столько самых разнообразных
данных  и  материалов,  что  их  хватило  бы   на   несколько   докторских
диссертаций. Вам не раз предлагали объединить ваши работы...
     - Объединенные работы не подпадают под действие правила  о  получении
диплома.
     - Да, мне это хорошо известно. Нам  обоим  это  хорошо  известно.  За
прошедшие годы стало  очевидным,  что  вы  намерены  оставаться  студентом
дневного отделения как можно дольше  и  не  собираетесь  писать  дипломную
работу.
     - Я этого никогда не утверждал.
     - И не нужно, мистер Кассиди. Ваше личное дело говорит само за  себя.
Вы весьма хитроумно  справлялись  с  главными  требованиями,  с  легкостью
избегали получения диплома, время от времени меняя один основной  курс  на
другой и получая таким образом новый набор: требований, выполнение которых
необходимо для получения диплома. Впрочем,  через  некоторое  время  курсы
начали перекрывать друг друга, и вам пришлось менять  их  каждый  семестр.
Закон о принудительной выдаче диплома после завершения одного из  основных
факультетских курсов, насколько я понимаю, был принят исключительно  из-за
вас. Вам очень ловко удавалось обходить все острые углы,  только  на  этот
раз вряд ли что-нибудь  получится,  потому  что  острых  углов  больше  не
осталось. Ваше время истекает и часы  обязательно  пробьют.  Для  вас  это
последнее интервью подобного рода.
     - Я очень  на  это  рассчитываю.  Я  зашел  к  вам,  чтобы  подписать
карточку.
     - Вы же задали мне вопрос.
     - Да, но теперь я вижу, что вы очень заняты, и решил отпустить вас на
свободу.
     - Все в порядке. Я здесь как раз для того и сижу, чтобы  отвечать  на
ваши вопросы. Надо сказать, что, услышав о вас  впервые,  я,  естественно,
заинтересовался причинами вашего столь необычного поведения. А  когда  мне
предложили стать вашим куратором, я постарался выяснить...
     - Вам "предложили"? Вы хотите сказать, что делаете это добровольно?
     - Совершенно. Я решил стать  тем,  кто  поможет  вам  распрощаться  с
университетом и отправит вас в реальный мир.
     - Не могли бы вы подписать мою карточку...
     - Подождите еще чуть-чуть, мистер Кассиди. Вас  интересовало,  почему
вы мне на нравитесь. Когда вы покинете этот кабинет - через  дверь,  а  не
через окно, - вы будете это знать. Во-первых, мне удалось добиться  успеха
там, где потерпели поражение мои предшественники.  Я  знаком  с  условиями
завещания вашего дядюшки.
     Я кивнул, поскольку уже раньше понял, куда он клонит.
     - Мне кажется, вы несколько вышли за рамки своих обязанностей, мистер
Вексрот. Это мое личное дело.
     - Поскольку вопрос касается вашей деятельности  здесь,  он  входит  в
круг моих профессиональных  интересов  -  и  заставляет  меня  пораскинуть
мозгами. Насколько я понимаю, ваш дядя оставил вам значительную сумму,  из
которой вам выдается приличное содержание,  пока  вы  остаетесь  студентом
дневного отделения и работаете над  завершением  диплома.  Как  только  вы
получите хоть какую-нибудь степень, деньги перестанут поступать вам, а то,
что  останется,  будет  распределено  между   представителями   Ирландской
Республиканской Армии. Я правильно описал ситуацию?
     - Думаю, да,  если  вообще  можно  правильно  описать  несправедливую
ситуацию. Бедный старый дядюшка  Альберт,  он,  наверное,  совсем  спятил,
когда писал свое завещание. На самом деле, это мне надо  сочувствовать,  а
вовсе не ему.
     -  Складывается  впечатление,  что  старик   хотел   обеспечить   вас
возможностью получить приличное образование - не более и не менее того - а
затем предоставить вас самому себе, чтобы вы самостоятельно искали место в
жизни. Мне представляется, что это вполне разумное намерение.
     - Я уже понял, как вы относитесь к данному вопросу.
     - А вы со мной не согласны.
     - Точно. Речь идет о двух абсолютно разных  философских  взглядах  на
образование.
     - Мистер Кассиди, я совершенно уверен, что  в  данном  случае  скорее
экономика, а не философия определяет ситуацию.  Вам  удавалось  в  течение
тринадцати лет оставаться студентом дневного отделения университета и  при
этом не получить никакой степени и диплома - вы это делали для того, чтобы
продолжать получать стипендию, назначенную вашим дядей.  Вы  с  наибольшей
выгодой для себя воспользовались не совсем точной формулировкой завещания,
потому что вы бездельник и дилетант и  у  вас  нет  ни  малейшего  желания
работать и служить обществу, дабы возместить тот урон, который ему наносит
сам факт вашего существования. Вы  авантюрист.  Безответственный  тип.  Вы
трутень.
     - Ну хорошо. - Я  кивнул.  -  Вы  удовлетворили  мое  любопытство  на
предмет вашего образа мыслей. Спасибо.
     Вексрот нахмурился и внимательно посмотрел на меня.
     - Поскольку вам придется  быть  моим  куратором  в  течение  довольно
длительного времени, -  сказал  я  ему,  -  мне  хотелось  знать,  как  вы
относитесь к  некоторым  проблемам.  У  меня  нет  к  вам  больше  никаких
вопросов.
     - Вы блефуете, - хихикнул Вексрот.
     - Как только вы подпишете мою карточку, - пожав  плечами,  проговорил
я, - меня здесь не будет.
     - Мне даже не нужно заглядывать в вашу карточку, - медленно начал мой
наставник, - чтобы убедиться  в  том,  что  мне  не  придется  быть  вашим
куратором в течение длительного времени.  Пришел  конец  вашему  безделью,
Кассиди.
     Я достал из кармана  карточку  и  протянул  ее  Денису  Вексроту.  Не
обращая на нее никакого внимания, он продолжал:
     -  Вы  оказываете  деморализующее   влияние   на   многих   в   нашем
университете... Мне ужасно любопытно, что сказал  бы  ваш  дядя,  если  бы
узнал, каким образом вы исполняете его волю. Он...
     - Я спрошу его, когда он тут  появится,  -  успокоил  я  Вексрота.  -
Впрочем,  я  навещал  его  в  прошлом  месяце,  и  у  меня  не   сложилось
впечатления, что он намерен сделать это в ближайшее время.
     - Простите? Что-то я не...
     - Дядя Альберт - один из тех счастливчиков, что оказались замешанными
в скандале Поживем-Еще-Капельку. Около года тому назад. Помните?
     Вексрот задумчиво покачал головой:
     - Боюсь, что нет. Я думал, ваш дядя умер. По правде говоря, он должен
быть мертвым. Если завещание...
     - Это деликатный философский вопрос, - начал  я.  -  С  точки  зрения
закона он, конечно же, умер. Только дядя Альберт велел заморозить  себя  и
положить в Поживем-Еще-Капельку - один из центров криоконсервации.  Однако
владельцы центра оказались, мягко говоря, не  совсем  честными  людьми,  и
дядю перевели в другое учреждение подобного рода вместе с еще  несколькими
счастливчиками.
     - Счастливчиками?
     -   Мне   кажется,   это   самое   подходящее   слово.    В    книгах
Поживем-Еще-Капельку числилось более пятисот клиентов,  а  на  самом  деле
заморозили только около пятидесяти. Они  получили  огромные  барыши  таким
способом.
     - Послушайте, мне кажется, я  чего-то  не  понимаю.  А  что  стало  с
остальными?
     - Самые лучшие части их тел и органы оказались  на  рынке.  Еще  одно
поле деятельности, которое принесло центру Поживем-Еще-Капельку  приличные
деньги.
     - Теперь, по-моему, я что-то припоминаю. А как же... останки?
     - Один  из  партнеров  владел  еще  и  похоронным  бюро.  Он  помогал
избавляться от тел.
     - О! Да... Подождите  минутку.  А  что  они  делали,  если  приходили
посетители с  требованием  показать  им  своего  замороженного  друга  или
родственника?
     - Меняли таблички с именами. Одно замороженное тело очень  похоже  на
другое, если смотреть на него через покрытое инеем стекло -  что-то  вроде
леденца в целлофановой обертке. Короче говоря, дядя Альберт оказался одним
из тех, кого они держали для демонстрации. Ему всегда везло.
     - А каким образом удалось вывести их на чистую воду?
     - Уклонение от налогов. Их погубила жадность.
     -  Понятно.  Значит,  ваш  дядя  может  спросить  у  вас   отчета   -
когда-нибудь?
     - Такая возможность существует.  Если  честно,  успешных  возрождений
было совсем немного.
     - Ваш дядя объявится в один прекрасный день и попросит у вас отчета о
вашей деятельности, а вас это совершенно не беспокоит?
     - Я всегда решаю проблемы по мере  их  возникновения.  Насколько  мне
известно, дядя Альберт пока еще не возник.
     - Учитывая волю университета и вашего дяди,  я  считаю  своим  долгом
указать вам, что вы наносите вред еще в одной области.
     Я внимательно изучил кабинет. Даже под стул заглянул.
     - Сдаюсь, - признал я свое поражение.
     - Вы наносите вред себе.