аться к нему в седло.
     Лаэрт пустил коня легкой рысью и выехал за пределы земляного кольца.
     - Сир, - сказал он, подъезжая к другому рослому воину в черных доспехах. Король сидел на мощном черном жеребце и мрачно наблюдал за всем происходящим вокруг.
     - Сир, - повторил комендант, - разрешите представить вам мою... - Он не договорил. Кончики пальцев Эверник, за которые воин держал ее, как знатную даму, дрогнули, а тело начало заваливаться с седла вниз.
     Лаэрт в смятении подхватил женщину под спину и ощутил, что его ладонь стала горячей. Арвен отреагировал быстрее, броском с седла он соскочил вниз, прижав к земле косматого седого фейра с мордой росомахи на голове. Зак Залун с переломанным хребтом забился на траве. Лаэрт в оцепенении смотрел на кремневый нож жреца, торчавший из спины Эверник.
     - Зачем ты это сделал? - процедил сквозь зубы Арвен, обращаясь к жрецу по-фейрски.
     Зак Залун оскалил кривой рот и крикнул, словно выплюнул, в лицо государю:
     - Шаам Тель никогда не будет делить ложе ни с кем из белых выродков. Она моя жена и принадлежит Лунному Хозяину!
     - Ах ты, собака! - захрипел Лаэрт, бросаясь на жреца.
     - Не надо. Побудь с ней, - Арвен опередил его. Он ребром ладони ударил фейра по шее, перебив позвонки и навсегда окончив хрип старика.
     - Керр, - тихо выдохнула колдунья, скользнув глазами по лицу рыцаря. - Не отпускай меня, пожалуйста, - в ее взгляде появился неподдельный ужас. - Демоны, их лунные демоны пришли за моей душей. Я была посвящена... Я принадлежу им...
     - Эверник! - застонал комендант, низко склоняясь над ней. - Эверник, чем помочь?
     - Государь, - слабо позвала женщина.
     Арвен тоже опустился на землю рядом с ней, внимательно глядя в лицо колдуньи.
     - Государь, - слабеющим голосом повторила она. - Не откажите низкой рабе в милости, дайте мне свою руку.
     Король накрыл ладонью ее руку и почувствовал, с каким отчаянием она впились в его пальцы.
     - Бог благословил вашу силу, - коснеющим языком пробормотала Эверник. - Эти твари боятся вас. Пожалуйста... проведите меня через их круг к той сияющей двери.
     Арвен ничего не видел. Ни стай черных голодных демонов, круживших над телом колдуньи, ни света, открывавшегося за их спинами. Но король крепко сжал правую руку женщины и со всеми доступными его норлунгскому воображению подробностями представил, как ведет ее к сияющей калитке в небесах.
     - Спасибо, - посиневшие губы Эверник едва шевельнулись. - Керр, любовь моя, не плачь, мы встретимся, хотя и не скоро. Ты еще будешь великим воином и великим советником короля. Жаль только, что не сможешь забыть... - Она затихла.
     Лаэрт глухо застонал и уронил голову. Арвен выпустил слабеющие пальцы колдуньи и осторожно сложил их на ее груди.
     Над пепелищем фейрского стойбища поднимался серый рассвет. Арелатцы собрали погибших и сложили большой погребальный костер. На самой его вершине Лаэрт бережно опустил тело Эверник. Король приказал отдать ей почести, достойные благородной госпожи, сказав воинам, что эта хрупкая женщина много лет помогала пленным, попавшим к фейрам, и оказала им вчера перед битвой неоценимые услуги, точно назвав число воинов различных кланов, прибывших к Черным Росомахам на помощь.
     Костер горел до самого заката нового дня, унося в солнечное небо души арелатских воинов. Оставшимся в живых фей-рам король позволил тоже собрать тела своих близких и закопать их в той самой яме, где они до этого держали пленных. Ночью войска Арвена двинулись дальше в глубь фейрских болот, надеясь вскоре соединиться с отрядами Горма.

Глава 6

     В дымные дни октября, когда над огромным лагерем арелатской армии стояло плотное облако от множества костров, к берегу Арна причалила флотилия грузовых кораблей из Орнея. Она привезла продовольствие для войск короля. Арелатцы сумели загнать фейров глубоко в болота и вересковые пустоши в верховьях Грязной реки. Оставив гарнизоны в восстановленных на скорую руку фортах и назначив Лаэрта новым губернатором, Львиный Зев двинул армию на соединение с войсками Раймона.
     Для норлунга до сих пор оставалось загадкой, как герцог Акситании сумел организовать оборону и продержаться до его возвращения. Сам Раймон говорил, что присутствие второго посвященного - Астин - помогло изменить соотношение сил за гранью реальности. Вёльфюнги дрогнули и побежали, когда у них в тылу высадились арелатцы, привезенные королем на кораблях магриппских пиратов. Все северное побережье Срединного моря было очищено от захватчиков.
     Но на душе у Арвена не становилось спокойнее, норлунг чувствовал опасность еще до того, как она приобретала определенные формы. Его тревожило странное оживление в Фарраде, где всегда варился котел неприятностей для северных соседей. Оттуда приходили вести о том, что султан собрал большой военный флот, готовый выйти в море. Привыкший за последнее время к бедам, Арвен не сомневался, что эта армада предназначена именно для борьбы с ним.
     Подозрительным казалось и поведение диких племен, загнанных на самые окраины обитаемого мира. Веками почти не проявлявшие себя обитатели холмов вдруг вышли из-под земли и ударили все сразу: от западных болот Теплой до Гандвикского побережья на востоке.
     Однако главным врагом оставались все-таки беотийцы. В глубине Арелата продолжала стоять мощная армия короля Хагена, выбить которую оттуда было задачей не из легких. Арвен благословлял Бога за то, что осенние дожди еще не начались. Казалось, что холода наступят сразу после ясных сухих дней, украсивших землю всеми оттенками желтого и алого. Сейчас король чувствовал себя увереннее, чем в конце лета, когда покидал Анконну на орнейском корабле.
     Одержав во главе своей армии несколько побед, он приобрел прежнюю властность и уже спокойнее думал об Астин, не ища в ее привязанности никакого подвоха. Арвен сознавал, что его есть за что любить, а значит, чувства принцессы законны. Норлунг как-то незаметно привык думать о себе, как о женатом человеке, хотя они с Астин еще не заключили официального брака. Несмотря на то что раньше у короля было множество наложниц, норлунг никогда не испытывал такого ровного и сильного ощущения своей внутренней принадлежности кому-то. Странно, но его это не тяготило. В разговорах со старыми приятелями он называл себя бродячей собакой, наконец прибившейся к дому. Арвен скучал. Он не мог сейчас же отправиться в Орней, потому что его удерживало дело. Но мысль о том, что его где-то ждут, ободряла короля.
     Вечером в шатре Львиного Зева собрался военный совет, обсуждали планы наступления в Арелате. Много спорили о возможностях Хагена нанести удар первым. Удивляли донесения лазутчиков о том, что король Беота намеревается действовать в союзе с фаррадским флотом. Ни у одного христианского государства никогда не было ничего общего с владыками агарян - подобный альянс казался кощунственным.
     - Хаген Дагмарсон вообще не достоин ни своего имени, ни своих предков-крестоносцев, - заявил Горм Кольцо. - Связываться с магометанами!
     - Я так не думаю, - бросил Раймон. - Возможно, сейчас настоящего Хагена вообще нет в живых.
     - Кто же тогда ведет беотийские войска? - возмутился Горм, глядя на акситанца как на сумасшедшего.
     - Не знаю, - мрачно отрезал герцог и встал. Все понимали, что, когда он говорит подобным тоном, требовать от него пояснений бессмысленно.
     Арвен вспомнил, что ему рассказывала Астин, когда он во все лопатки греб прочь от моста через Секвену. Ему тогда тоже показалось, что Хаген не в себе. К тому же беотиец хлестал молниями по воде, как настоящий колдун. Кто из знакомых норлунгу чародеев был способен на это?
     - Аль-Хазрад, - раздался возле самого уха короля слабый, как сквозняк, голос. Чья-то прозрачная тень застыла на полу. - Отошли их, пожалуйста, - попросил невидимый гость. - Молю тебя, Арвен.
     Кроме норлунга, никто ничего не слышал. Поэтому все с удивлением уставились на короля, который обратился к пустоте с вопросом: "Ты кто?"
     - Я несчастный Хаген, король Беота, или, вернее, то, что от него осталось, - выдохнул воздух у щеки Арвена.
     - Ты читаешь мои мысли? - возмутился норлунг.
     - Нет, - с грустью возразил пришелец. - Просто я нахожусь там, где и мысли звучат. Да отпусти же их, а то они начнут думать, что ты сошел с ума.
     - Я немного устал сегодня, - заявил король, жестом показывая командирам, что они свободны.
     Когда полог за последним из них упал, норлунг резко обернулся в глубину палатки и потребовал:
     - Покажись. Я тебя не вижу!
     - Не могу, - простонали из темноты. - Я сам себя не вижу.
     - Что с тобой? - без всякого сочувствия осведомился норлунг. - И почему ты назвал Аль-Хазрада, когда я вспомнил о нашей встрече на Секвене?
     - Мы не встречались на Секвене, - отозвался Хаген. - Тогда "могильщик" уже завладел моим телом, а меня заключил в глиняный светильник, чтобы я давал ему советы, как управлять войсками. Когда я отказывался, он заливал в лампу масло и поджигал его. Огонь - единственное, что чувствует душа в любом измерении. Я терпел сколько мог.
     - Как же ты выбрался? - с недоверием спросил Арвен.
     - Однажды он разозлился на меня за мое упрямство и в сердцах швырнул светильник в камин. Глина раскололась о камни, и я выскользнул на волю, хотя пройти сквозь пламя очага - все равно что проплыть по огненной реке в аду.
     - Чего же ты хочешь от меня? - сухо осведомился Арвен. - Ты мой враг. Ты захватил мою страну, выставил меня, как дикого зверя, на арене зверинца...
     - Умоляю, Арвен, - в голосе тени послышалась такая боль, что норлунг на мгновение почувствовал жалость к попавшему в беду беотийцу. - Умоляю, - повторила тень, - меня сейчас нет. Ты не можешь себе даже представить, что это такое. Такого нельзя пожелать даже худшему врагу, если он человек, как я.
     - Ну ладно, - бросил норлунг. - Продолжай. Что я могу Для тебя сделать?
     - Ты можешь дать мне убежище, - с робкой надеждой сказал Хаген. - Аль-Хазрад гонится за мной, хотя его самого ты и не видишь. Я беззащитен против его магии. Единственное место, где он не может дотянуться до меня, - это тень твоего меча, того с чашей. "Могильщик" боится его.
     Арвен хмыкнул.
     - Позволь мне остаться под защитой твоего клинка, - продолжал Хаген, - и помоги мне вернуть мое тело. Тогда я поверну войска Беота, выведу их из твоей страны и заключу с тобой союз.
     - Что-то больно жирно, - не поверил Арвен. - К тому же я не понимаю, против кого мы можем заключить союз?
     - Разве у тебя нет врагов?
     - Враги есть у всех, - отрезал норлунг. - Но мои враги - не твои. Что тебе делить с Мелузиной? Или с западными фейрами? Фаррадцы снаряжают флот не против Беота, тем более сейчас, когда Аль-Хазрад твоей рукой подписал договор с султаном.
     - О Боже! - простонал Хаген. - О Боже! Сейчас он еще соединится с фейрами и другими лунными племенами, чтобы погубить одних северян руками других, а потом уничтожит и Беот.
     Арвена удивили его слова.
     - Что ты знаешь?
     И тогда Хаген рассказал норлунгу все, что узнал во время ночного путешествия на Гандвикское побережье, и ради чего хотел встретиться с ним у моста через Секвену. Кроме слабой надежды, что Арвен поверит ему и окажет помощь, у короля Беота не было никаких шансов на спасение.
     - Чтобы изгнать Аль-Хазрада из моего тела, ты должен коснуться его мечом с чашей, - закончил свой рассказ Хаген. - Теперь выбирай: ты можешь отвернуться от меня и действовать один, а можешь попытаться перешагнуть через свою ненависть.
     - Будем считать, что наш союз заключен, - веско произнес Арвен. - Несмотря на всю мою ненависть к Беоту, я ни разу не слышал, чтобы ты нарушал свое слово. - Норлунг протянул в воздух пустую руку. - Коснись моей ладони, - на мгновение ему показалось, что ветерок проскользнул по его пальцам. - Вот мой меч, - сообщил Арвен, указывая на сундук, на котором лежало оружие. - Надеюсь, ножны устроят тебя больше, чем лампа.
     Пестрые флажки на пиках рыцарей вздрагивали и раскачивались от мерных ударов лошадиных копыт. Ряд за рядом всадники преодолевали холмы Арнского побережья, заполняя всю долину реки. Беотийцев было много. Арвен понял это сразу, как только окинул взглядом месторасположение противника.
     - Он привел сюда всю армию, - подтвердил его мысли едва слышный голос Хагена. - Аль-Хазрад боится, что войска, оставленные им в глубине страны, взбунтуются. Среди солдат давно уже зреет недовольство: они не узнают короля и подозревают колдовство.
     - Тем лучше, - кивнул норлунг. - Как бы ни была велика армия, если внутренне ее разъедают сомнения и страхи, она уже не представляет настоящей угрозы.
     - Беотийцы - храбрые воины, - уязвлено заметил Хаген, - ив каком бы смятении они ни были, добрая половина твоих арелатских рыцарей останется сегодня на поле боя.
     - Вот этого-то я и не хочу допустить, - процедил сквозь зубы король. - Зачем мне крошить твои войска и терять своих лучших воинов, если между нами заключен союз против более страшного врага?
     - Нет ничего хуже, чем ослаблять друг друга перед главной битвой, - согласился Хаген. - Но что можно сделать? Я сумею остановить своих, только став самим собой. А ты доберешься до Аль-Хазрада лишь во время боя.
     - Выход есть, - бросил Арвен. - Я предложу ему поединок.
     - Он может отказаться, - с недоверием прошептал Хаген. - Хотя если "могильщик" все еще продолжает изображать меня, то положение просто не позволит ему так опозориться перед войсками.
     Арвен кивнул.
     На рассвете следующего дня герольды, проскакав между передними рядами двух армий, провозгласили волю короля Арелата. Он предлагал своему августейшему брату не проливать кровь доблестных воинов с обеих сторон, а сойтись лицом к лицу в честном поединке, чтобы разрешить исход битвы.
     Подобный вызов с древнейших времен считался священным, и уклониться от него мог только трус. Аль-Хазрад попробовал было переиграть ситуацию, заявив, что ему, благородному королю Беота, чья кровь чище ледников в горах, не пристало вступать в бой с бывшим наемником. "Могильщик" потребовал избрать двух сильнейших воинов из обеих армий и провести поединок между ними. Красные от стыда за своего короля беотийские военачальники услышали, как с недалекого расстояния Арвен насмешливо крикнул:
     - Самый сильный воин в моей армии все равно я! А король, как ты знаешь, Хаген Дагмарсон, если это, конечно, ты, может сойтись в поединке только с равным!
     "Даже враги сомневаются, что Хаген - это Хаген! - пронеслось по рядам беотийцев. - Настоящий Хаген никогда бы не отклонил брошенного вызова! Мы видели нашего государя в битвах, он храбр!"
     Аль-Хазраду ничего не оставалось делать, как принять вызов. Похолодевшей рукой он тронул поводья лошади и выехал вперед. "Могильщик" не был воином и мог надеяться только на свое колдовство. Но стоило Арвену вытащить вместо обычного меча клинок, на лезвии которого ярко горела золотая чаша, как по телу мага пробежала дрожь. Он сознавал, что король Арелата сейчас недосягаем для его магии. Более того, от меча с чашей исходила такая угроза, что Аль-Хазрад попятился бы, если б не сидел верхом.
     Не дожидаясь, пока его противник придет в себя, норлунг поскакал вперед. Жаркое сияние, окружавшее его клинок, заметили оба войска. Люди в суеверном страхе подались назад. Еще секунда, и Аль-Хазрад, пришпорив коня, понесся прочь. Скачка не позволяла жрецу сосредоточиться, принять нужную позу и совершить серьезное магическое усилие, чтобы покинуть тело короля Хагена. Поэтому "могильщик" несся, не разбирая дороги, в надежде достичь ближайшего леса, но его лошадь зацепилась ногой о камень и полетела через голову на землю. В следующую минуту спешился и преследователь. Арвен взмахнул мечом, раздался стук металла о доспехи, а затем страшный вопль сотряс воздух.
     Воины обеих армий с ужасом увидели, как над поверженным телом короля Беота поднялся в небо столб черного дыма, в котором ясно угадывалась человеческая фигура. Львиный Зев вскинул меч и изо всей силы рубанул по столбу. Фигура "могильщика" согнулась, словно рассеченная пополам, и со зловещим воем растаяла в воздухе.
     Не успел черно-серый дым окончательно развеяться, как от меча норлунга к бездыханному телу Хагена потянулась тонкая золотая струйка. Ничего не понимающие беотийские рыцари увидели, что король Хаген, только что погибший на их глазах, с трудом приподнимает голову, садится и наконец встает, опираясь на руку своего злейшего врага, короля Арелата.

Глава 7

     После странной битвы на Арне, в которой не было пролито ни одной капли крови, прошло две с половиной недели. Верный своему слову, король Беота соединился с армией Арвена, двинувшейся через богатые земли Мелузинской республики к морскому побережью, чтобы преградить фаррадским войскам путь на материк.
     Норлунг не стал узнавать, как именно Хагену удалось объяснить своим рыцарям все произошедшее и вновь подчинить армию себе. Судя по тому, что беотийцы слушались своего государя, Хаген справился с этой сложной задачей. Норлунг отдал владыке Плаймара должное и в другом вопросе. Сразу после возвращения в свое тело Хаген развил бешеную Деятельность. Арвен никогда не видел, чтобы человек так много писал.
     - У тебя над палаткой птичий базар от почтовых голубей, - однажды со смехом сказал он беотийцу.
     Хаген промолчал. Когда же через несколько дней птицы в столь же чудовищном количестве стали возвращаться назад, выяснилось, что Хаген связался со всеми известными ему владыками христианского мира, обладавшими хоть какой-то военной силой. Он призывал их явиться на Мелузинское побережье и требовал немедленного объединения для борьбы с "общим страшным врагом" - Фаррадом. Поскольку имя короля Беота - одного из наиболее могущественных монархов - обладало большим весом, мало кто из государей послабее посмел отказаться от его приглашения. А короли покрупнее поспешили примкнуть к альянсу, узнав, что вечные враги - Арелат и Беот - заключили союз против султана. Именно с помощью Хагена Арвену удалось заключить перемирие с Вёльфом. На Мелузинском побережье высаживались войска: кондотьеры из Милагрии, папские отряды из Альбицы и даже вчерашние противники - вёльфюнгские кнехты. На севере под командованием Горма был создан второй круг обороны против ожидавшегося нападения сотен "малых народцев", которые, собравшись вместе, представляли серьезную угрозу. Здесь предстояло сражаться грейландцам, норлунгам, гэльским и фомарионским рыцарям.
     Арвен смотрел на разгрузку судов с воинами и думал о том, как тяжело будет управлять всей этой разноязыкой армией, где каждая дружина подчинялась только своим командирам.
     - Не беда, - подбодрил его Хаген. - Мелочь станет выполнять приказы до тех пор, пока мы сами не подадим повод к расколу.
     - А что ты скажешь о князьях Милагии и маркграфе Вёльфа? - осведомился Арвен. - Я уже сыт по горло их чванством. Ни один военный совет не обходится без склоки.
     - То ли будет, когда явится королева Рушалема, - хмыкнул Хаген, - прекрасная Элисавелия. Говорят, она когда-то была в тебя влюблена и даже предлагала разделить с ней сладкое бремя власти?
     "Начинается!" - простонал норлунг.
     Его опасения оправдались. Как только короли соседних христианских стран собрались в лагере под Мелузиной, за ним, как за наиболее могущественным владыкой, началась свадебная охота. Теперь, когда Арвен вернул себе Арелат и фактически возглавлял союз государей, не было ни одного сюзерена, который не предлагал бы ему свою дочь или сестру. Хуже всего, что в азартные марьяжные игры включился, естественно, с самыми лучшими намерениями, и беотийский владыка, усиленно сватавший Арвену свою родную сестру Бридегунду, девицу видную, достойную, исполненную всяческих добродетелей, но норлунгу совершенно не нужную.
     Заявление арелатского короля о том, что он обручен и женится на принцессе Орнейской, лишь слегка притушило активность союзников. Масла в огонь подлила и Элисавелия, чья торжественная высадка под Мелузиной во главе