Марина ДЯЧЕНКО
                              Сергей ДЯЧЕНКО

                                 БАСТАРД




                                  ПРОЛОГ

     Темной холодной ночью двое стояли на крепостной стене,  и  длинным  и
страшным было их ожидание.
     - Изготовились ли воины? - спросил тот, что  носил  на  седой  голове
четырехзубый княжий венец. - Заряжены ли катапульты, и кипит ли смола?
     Лучники  замерли  у  бойниц,  и  готовы  были  катапульты,  и   смола
пузырилась в черных чанах.
     - Что ты там видишь? - спросил венценосный у стоящего рядом, ибо  тот
обладал силою видеть в темноте, и на сто верст вперед, и на десять  локтей
под землей.
     - Вижу, - ответствовал тот,  -  вижу  бесчисленные  отряды,  и  сталь
полыхает при свете факелов, и ведет их твой сын.
     Венценосный расхохотался:
     - Скорее земля расколется, как гнилой орех, нежели  он  доберется  до
наших стен!
     А ветер выл, и от каждого факела тянулась черная лента дыма.
     - Что ты видишь теперь? - снова спросил князь.
     - Вижу, как дети мои, ловушки,  сокрытые  в  земле,  жадными  пастями
хватают воинов, пожирают их вместе с панцирями, и крик и стон  поднимаются
над лесом. Половина войска погибла, но твой сын уцелел.
     - Скорее  небо  свернется  в  свиток,  нежели  он  возьмет  замок!  -
рассмеялся князь.
     А ночь ревела, и неслись по небу обрывки туч, и далеко  еще  было  до
рассвета.
     - Скажи мне, что ты видишь сейчас? -  спросил  венценосный,  и  ветер
вздыбил его седые волосы.
     - Вижу, - тихо сказал стоящий рядом, - как бьются с  войском  змеи  и
хищные птицы, как падают наши враги, но другие ступают по их трупам.  Вижу
море их факелов; вижу рты, разинутые в боевом кличе. Вот дети мои,  алчные
желтые марева, убивают их целыми отрядами, но  твой  сын  уцелел,  за  ним
следуют те, кто остался в живых!
     Князь воздел кулаки к небу:
     - Скорее леса прорастут корнями вверх, скорее реки взовьются на дыбы,
скорее мать пожрет младенца, чем он получит венец!
     И вот уже все, кто был на стене, увидели огни факелов и блеск стали.
     - Что ты видишь теперь?! - яростно воскликнул князь, но собеседник не
ответил - из середины лба его торчала стрела.
     И тогда закричал князь, призывая к бою, и эхом отозвались его  воины,
а те, что пришли с огнями, двинулись на приступ.
     Железные крюки впивались в  камень,  как  хищные  когти  впиваются  в
плоть.  Ручьями  дымилась  кровь,  и  потоками  лилась  горячая  смола.  И
отступили от стен те,  что  пришли,  и  велики  были  их  потери.  Победно
вскричал князь - но кинжал вонзился ему в спину, потому что сын его  тайно
проник в замок через подземную нору.
     И упал князь,  и  скатился  венец  с  его  головы,  и  множество  рук
потянулось к венцу - но коснувшиеся  его  умирали  на  месте.  И  закричал
княжий сын, и голос его раскатился, подобно грому:
     - Княжья кровь в моих жилах! Наследство - только наследнику!
     И схватил венец, и водрузил на голову, и  пришедшие  с  ним  воспряли
духом, а оборонявшиеся утратили мужество...
     И наступил рассвет, и стаи ворон возрадовались и слетелись на  княжий
пир. И черными клубами поднимался дым, и ступени сделались  скользкими  от
пролитой крови.
     И сказал колдун, что всю ночь умирал со стрелой во лбу -  ибо  долго,
очень долго умирают колдуны:
     - Проклятье на весь род ваш и  на  все  его  колена.  Вовеки,  вовеки
сыновья ваши будут убивать своих отцов. Проклинаю и предрекаю: вовеки.



                                    1

     Солнце стояло уже высоко, когда он, голодный, бросил заплечный  мешок
в траву.
     Никогда в жизни он не видел такой травы  -  густой,  лоснящейся,  как
шерсть сытого и здорового зверя. Ему казалось, что все здесь  лоснится  от
удовольствия - и деревья, здоровенные, в три обхвата, и непуганое зверье -
вон, полевая мышь смотрит и не боится, - и птицы, и белесые цветочки...
     Он еще раз огляделся и, хмыкнув, потянул из ножен меч.
     В который раз  сердце  его  сладко  замерло,  когда  без  звука,  без
скрежета  миру  явилось  широкое  ясное  лезвие,  поймало  плоским   боком
солнечный луч и отправило его Станко в глаза.
     Он прищурился.
     Тяжесть, лежащая в его ладони, была силой и властью. Желобок на  мече
был прямой дорогой, с  которой  не  свернуть.  Счастливо  улыбнувшись,  он
принял боевую стойку.
     Первая позиция. Вторая позиция. Удар - отражение.  Удар  -  противник
поражен в плечо. Отражение удара сзади...  Коварный  негодяй!  Разворот...
Серия ударов, противник истекает кровью, но лезут новые и новые, и  меч  в
его руке превращается в сверкающий железный веер...
     Он не уставал. Он вообще никогда не уставал, кисть  его  вращалась  с
бешеной скоростью, и ревел воздух, рассекаемый лезвием. Раз  -  от  локтя,
два - от плеча, круговая защита...
     - Подходите! А-а-а! Получили? Еще хотите? На! На!
     Крики рождались сами, и он не помнил, что кричал.  Он  был  силен  и,
конечно же, смертельно опасен, и от  того,  что  он  силен  и  опасен,  от
бешеной радости мышц ему хотелось запеть, но кто же поет во время боя?!
     - Небо да в помощь! - донеслось из-за спины.
     Станко еще ничего не успел подумать, а тело его уже  разворачивалось,
а меч уже поднимался навстречу голосу. Он  повернулся  и  замер  в  боевой
стойке.
     Напугавший его  отшатнулся  за  темный  ствол  и  оттуда  пробормотал
примирительно:
     - Тихо, парень, мир... Мир, парень! Что ты...
     Станко перевел дух. Меч  в  его  руке  чуть  опустился,  и  тот,  что
прятался за стволом, тут же осмелел и выглянул.
     Ему, похоже, было далеко за сорок, и был  он  не  то  чтобы  худой  -
поджарый, и не то чтобы бородатый - так, заросший очень густой щетиной.
     - Что ты, парень, я же не стражник, посмотри как следует...
     Станко и без того смотрел во все глаза. На незнакомце были  шерстяные
штаны,   тщательно   заправленные   в   высокие   башмаки   на   шнуровке,
неопределенного цвета рубаха и видавшая виды кожаная безрукавка; у пояса -
длинный кинжал в ножнах.
     - Убери свою игрушку, парень... Ну, промышляешь, и промышляй  себе  -
мне дела нет...
     Станко опустил меч.
     - Я не браконьер, - сказал он хрипло.
     - Да?  -  удивился  незнакомец.  -  Ну,  тогда   гулял,   значит,   и
заблудился... в землях князя Лиго, на  которые  если  кто  ступил  -  ноги
отрубают...
     В душе Станко шевельнулась холодная змейка, и поэтому он сказал очень
громко:
     - Не пугай. Не боюсь.
     Незнакомец хохотнул. Шагнул вперед  -  и  красноречиво  воззрился  на
обнаженный меч Станко. Тот картинным жестом загнал оружие в ножны.
     Незнакомец приблизился. Глаза его оказались голубыми - настороженными
и насмешливыми одновременно. Глаза эти в секунду обежали Станко  с  головы
до пят - и вернулись, чтобы повторить осмотр тщательнее.
     - Издалека ты пришел, что ли? - поинтересовался небрежно, взглянув на
стоптанные Станковы башмаки.
     - Пришел, откуда дорога лежала, - отозвался Станко в тон.
     Незнакомец взглянул ему в глаза - на этот раз удрученно и заботливо:
     - Земли тут богатые, это  верно...  Да  только  возвращайся,  парень.
Хорошо еще, если просто ноги отрубят, правду  говорю  тебе!  Заловили  тут
недавно одного парня, тоже  в  землях  князя  промышлял...  Слушай,  уходи
скорей, пока цел, ладно?
     Некоторое время они просто смотрели друг на друга.
     - На меч свой надеешься? - спросил незнакомец тихо. - Да ведь на один
твой меч тут пару сотен найдется...
     - Заботлив ты, - Станко снова усмехнулся. - А сам кто  такой?  Лесной
дух? Король дубравы?
     - Я-то?
     Станко увидел, как заботливое выражение в глазах незнакомца сменяется
новым - похоже, это была чуть преувеличенная покорность судьбе:
     - Я-то?
     Он виновато развел руками, как крестьянин, вернувшийся с  базара  без
выручки в кармане. Склонил голову к плечу,  всем  своим  видом  показывая:
я-то браконьер и есть, и не скрываю этого, ведь передо мной не  стражники,
а сопливый мальчишка, хотя и здоровый и с мечом...
     Станко фыркнул и пошел за своим заплечным мешком.
     - Погоди! - закричал ему вслед незнакомец. - Илияш  меня  зовут...  У
тебя силки или сетка?
     - Я не браконьер, - заявил Станко, забрасывая мешок за спину.
     - Да брось... Послушай, не убегай, ты меня боишься, что ли?
     - Тебя?! - Станко обернулся, заготовив на лице высокомерную  гримасу,
которая тут же, однако, испарилась, потому что этот самый Илияш  держал  в
опущенной руке невесть откуда взявшуюся тушку зайца.
     Живот Станко жалобно заплакал. Илияш приветственно качнул тушкой, как
цветочница свадебным букетом:
     - Зажарим, по традиции... Завтра - неведомо что,  вдруг  -  стражники
или вепрь там бешеный... Я же вижу -  ты  не  предатель,  хороший  парень,
только очень уж молодой...
     Станко помолчал.
     - Это верно, - сказал он  наконец,  снимая  с  плеч  мешок,  -  я  не
предатель.


     Илияш особенно тщательно выбирал место  для  костра  -  на  песке,  в
ложбинке, чтобы следов не оставить и чтобы дым не  был  заметен  издалека.
Заяц, зажаренный на вертеле, оказался настоящим княжеским зайцем - жирным,
вкусным, и Станко едва  не  отгрыз  себе  пальцы,  разделываясь  с  нежным
заячьим боком.
     - Хорошо живет... князь, - бормотал он, работая челюстями,  -  сладко
ест... мягко спит, наверное...
     Илияш усмехнулся:
     - Не без этого... Князю-то  что  -  всех  зайцев  не  слопать...  Так
напустил же стражников-псов: травку ему не сомни,  рыбку  ему  не  поймай,
зайчишко такой вот - жизни может стоить... Да не волнуйся, ешь, с  Илияшем
не пропадешь, Илияш бывалый зверь...
     - То-то я смотрю,  -  Станко  бросил  в  прогоревший  костер  начисто
обглоданную кость, -  то-то  я  смотрю,  земля  тут  жирная,  сытая  такая
земля...
     - Да уж, - Илияш потянул к себе свой тощий заплечный мешок, - да  уж,
земля тут как хорошая невеста  -  богатая  и  нетронутая...  Одних  зайцев
плодится, как мышей в подполе... Нет же, пусть их лучше волк задерет,  чем
добрые люди, мы вот, зажарим... Рыщут и рыщут, дозорники, псы, чтоб  земля
под ними просела...
     Илияш плюнул, вложив в свой плевок весь праведный гнев на ненавистных
ему стражников. Перевел дух, прищурившись, глянул на небо - и  вытащил  из
своего мешка изрядных размеров  баклажку.  Оценивающе  глянул  на  Станко,
неспешно  вынул  пробку  из  узкого   горлышка   и   потянулся   носом   к
образовавшемуся отверстию.
     Станко смотрел, механически  облизывая  пальцы.  Илияш  втянул  носом
воздух, полузакрыл  от  счастья  глаза,  и  лицо  его  осветилось  изнутри
неземным блаженством.
     - Да, - сказал он, наконец-то  опуская  баклагу.  -  Верная  подружка
моя... Такого, парень, ни один пес из стражи, ни даже князь в его замке не
пробовали, вот...
     Он окончательно закрыл глаза, будто отрешаясь от земных тягот, поднес
горлышко ко рту и  бережно,  как  юноша,  впервые  целующий  возлюбленную,
коснулся его губами.
     Сухая шея вздрогнула раз, другой... Станко зачем-то считал глотки.
     Наконец, Илияш утолился. Отнял баклажку ото  рта.  Выдохнул.  Оглядел
мир совершенно счастливыми глазами. Искоса глянул  на  Станко  -  и  отвел
взгляд.
     - На, - сказал неохотно. - Попробуй тоже, ладно уж. Только  смотри  -
три глотка, три, не больше!
     Баклажка оказалась неожиданно тяжелой - Станко чуть не расплескал  ее
над костром. Едва успел поднести горлышко ко рту - и тут же Илияш принялся
отбирать посудину:
     - Это пятый! Это пятый глоток, хватит!
     Станко глупо улыбнулся.
     Во рту таял небывалый вкус - вина,  а  может,  не  вина,  а  может...
Последний дымок угасающего костра взвился в вечернее небо, и с этим дымком
взвились горести и тревоги Станко.
     - Нравится? - ревниво спросил Илияш.
     Станко запрокинул голову и рассмеялся.
     Понемногу смеркалось,  но  вечер  был  теплый,  тихий,  и  немыслимой
казалась опасность, и невозможной - смерть.
     Станко потянулся, с удовольствием ощущая сильное и гибкое свое тело.
     - Замок далеко? - спросил он как бы невзначай.
     - А? - настороженно отозвался Илияш, и Станко даже усмехнулся: что он
глухим притворяется, в самом деле?
     - Замок, замок князя Лиго далеко отсюда?
     Илияш  сжался,  как-то  сник,  будто   действие   чудесного   напитка
закончилось:
     - А что тебе замок? Здесь промышляй... Здесь земли богатые...
     - Плевал я на твой промысел, - Станко снова усмехнулся. - Мне в замок
надо.
     Илияш поднял на него мрачные глаза:
     - К князю в гости, что ли?
     - К князю, - Станко чувствовал себя сильным и уверенным. - Только  не
в гости. Мне надо обязательно его убить.
     Стало тихо - так тихо, что можно было за десять шагов услышать  возню
мышки-полевки.
     Илияш сидел,  не  закрывая  рта.  Станко  стало  смешно:  деревенские
ребятишки в таких случаях обязательно плевали в "разинутые ворота".
     - То-то оно... - пробормотал наконец Илияш, - то-то я гляжу -  парень
вроде не простой... А он сумасшедший, парень этот. Только и всего.
     - Это кто еще сумасшедший, - Станко почувствовал  к  браконьеру  даже
некоторое снисхождение, - ты или я... Жалеешь ты князя, что  ли?  Друг  он
тебе или братец? Негодяй же он, так?
     - Ну... негодяй, - сказал Илияш шепотом и огляделся.
     - Ну вот и будет на земле одним негодяем меньше...
     Илияш помолчал, тяжело дыша; потом вдруг обхватил себя за плечи и  ни
с того ни с сего рассмеялся:
     - Ах ты... шутник... Убийца малолетний... Да ходили и  без  тебя,  ни
один не вернулся! Ходили здоровые, в латах, и в одиночку, и отрядами, и ни
один... Даже до князя не добрался, до замка  не  дошел!  Да  княжья  земля
знаешь,  какая?  Здесь  травка,  цветочки,  а  глубже  пойдешь   -   земли
беззаконные, где князевы предки друг друга резали... Там плюнь не глядя  -
в десять ловушек плевок угодит! А если по дороге идти, так там  на  каждом
шагу по конному разъезду... Стражник не спросит, слова не скажет  -  сразу
вешать, да за ноги...
     Он вдруг наклонился вперед, и лицо его оказалось прямо напротив  лица
Станко. Зашептал, заглядывая в глаза:
     - И еще,  знаешь,  князя  никому  не  убить.  Заговоренный  он,  мечи
отскакивают... Все это знают, только ты...
     Он  так   же   внезапно   откинулся   назад   и   предложил   громко,
доброжелательно, как ни в чем не бывало:
     - Скажи, что ты пошутил.
     Станко помолчал, потом положил свой  меч  себе  не  колени,  погладил
ножны и чуть-чуть вытащил клинок. Бледно полыхнула сталь.
     - Я не пошутил, - сказал Станко тихо. - У меня право  есть...  Право,
которого нет ни у кого, понимаешь? Я его сын.
     Он не смотрел на Илияша. Вздохнул, продолжал, обращаясь к клинку:
     - Князь заговоренный, это точно... Это все знают. И  все  знают,  что
убить его может только родной сын. Я. Понимаешь?
     Он поднял глаза.
     Илияш сидел тихий, оцепеневший, и лицо  его  в  наступающих  сумерках
казалось очень бледным. Станко снова вздохнул, полез  за  пояс  и  вытащил
монетку - серебряную, истершуюся:
     - Вот... Здесь, на монете, князь, мой отец. Я его узнаю,  где  бы  ни
встретил, узнаю... И убью.
     Илияш встал и отошел в сгущающуюся темноту.
     Станко  вертел  в  пальцах  монетку;  мысли   его   сразу   оказались
далеко-далеко, и потому отлучка Илияша не вызвала у него ни удивления,  ни
беспокойства. Мало ли чего захочется человеку после такого известия!
     Но  шли  минуты,  а  Илияша  не  было;  Станко  заерзал,  завертелся,
вглядываясь в темноту. Где-то далеко закричала  ночная  птица,  и  Станко,
вздрогнув, схватился за меч: а что, если Илияш пошел за стражей?!
     Но в этот самый момент браконьер вернулся, прижимая  к  груди  охапку
сухих веток. Бросил их все на тлеющие уголья - а ведь раньше  не  разрешал
разводить большой огонь!
     Под грудой веток затрещало, двумя лентами  выполз  дым,  и  вскоре  в
неровном свете разгорающегося костра Станко увидел лицо Илияша.
     Браконьер был сосредоточен, даже задумчив. Пошевелил губами, глядя  в
огонь, и сказал наконец:
     - Ну, если так... Если правда - сын... Зачем же папу убивать, а?
     Станко оскалился. Илияш покосился на него с опаской:
     - Ладно - твое дело...
     И добавил просительно:
     - Покажи монетку, а?
     Станко заколебался, потом протянул  над  костром  руку  -  для  этого
пришлось приподняться - и дал  Илияшу  возможность  взять  с  ладони  свой
странный талисман.
     Браконьер всматривался долго  -  взгляд  на  монету,  сосредоточенные
раздумья, взгляд на Станко...
     - М-да, - сказал он наконец, - а до князя-то  еще  добраться  надо...
Сын - хорошо, меч - хорошо... Только ловушкам все равно, кто ты такой и  с
чем пожаловал.
     - Я доберусь, - сказал Станко небрежно.
     Илияш подбросил монетку на ладони. Вздохнул и начал рассудительно:
     - Про дорогу я тебе рассказывал - там стража.  Можно  идти  в  обход,
дай-ка подумать... На окраинах - патрули, капканы, но это ничего... "Чего"
начинается глубже, ближе к замку, в этих самых  беззаконных  землях.  Этим
ловушкам лет по триста, и маги их ставили, маги,  понимаешь?  "Желтомары",
"зажоры", "те, что в смоле", "те, что в болоте"...
     - Кто - в смоле? - не выдержал Станко. - Кто - в болоте?
     Браконьер пожал плечами:
     - Если б знать...
     Снова стало тихо, только огонь трещал, пожирая  тонкие  ветки.  Илияш
снова встал и снова принес из темноты охапку хвороста.
     - Сначала - лес, - продолжал он, протягивая над огнем руки, - потом -
камни... Вокруг замка - озеро, и тоже про него недобрая слава...
     Темное подозрение шевельнулось в душе Станко.
     - Ты что, под самым замком промышлял? Откуда ты все знаешь, а?
     Браконьер поморщился, как от боли.  Потирая  виски,  уселся  на  свое
место - напротив собеседника.
     - Правильно спрашиваешь, Станко... Все знаю, это правда.  Потому  что
еще года не прошло,  как  с  этими  псами-стражниками  одну  лямку  тянул,
понимаешь? Выслужился,  нашивку  заработал...  -  Илияш  смачно  плюнул  в
костер, в огне зашипело.  -  В  самом  замке  стражей  стоял,  в  патрулях
рыскал... Только  скверно  там,  дружок.  Браконьеров  вешай  да  капитану
подметки лижи... А  капитан  попался  -  ну  такая  с-сволочь...  -  Илияш
отвернулся.
     Станко молчал, неприятно пораженный. Илияш почувствовал некоторую его
брезгливость, пробормотал огорченно:
     - Ну ладно, ладно... Что у меня теперь - клеймо на лбу? Сейчас уже не
служу...
     - Уволился? - глухо спросил Станко.
     Илияш фыркнул:
     - Уволился... Оттуда на тот свет увольняют... Сбежал, конечно!
     Он вдруг улыбнулся и заговорщицки подмигнул:
     - Карту прихватил у капитана... Хорошая  карта,  Станко,  лет  триста
ей... Теперь промышляю у князя под носом, живу припеваючи, потому что  кто
тропинки знает? Кто ловушку за версту обойдет? Кто  в  укромной  норке  от
патрулей спрячется? Илияш!
     И браконьер довольно засмеялся.
     Станко смотрел, как он смеется, и  некая  мысль,  которая  давно  уже
бродила по краю его сознания, обозначалась все яснее и четче.
     - Илияш, - сказал он наконец.
     Тот прекратил смеяться:
     - Что?
     Станко собрался с духом:
     - Хочешь заработать, Илияш?
     Браконьер нахмурился:
     - Что?
     В костре лопнула толстая ветка, в небо ворохом посыпались искры.
     - Проведи меня к замку, - Станко  перевел  дыхание,  -  проведи  мимо
ловушек, а я заплачу, как проводнику.
     Илияш расхохотался. На крупных и белых  зубах  его  играли  блики  от
костра.
     - Ох-хо... Ой, парень... Ой, насмешил... Да где ты  такого  дурака...
Сыщешь, ха-ха... Такого дурня, чтобы через все ловушки к замку тащился?!
     Он смеялся и смеялся, пока Станко не процедил сквозь сжатые зубы:
     - Двадцать золотых.
     Смех оборвался. Илияш з