Марина и Сергей Дяченко

Рассказы

О Р Д Ы Н Е Ц
ВИРЛЕНА
Сказка о золотом петушке
Горелая башня


                        О Р Д Ы Н Е Ц

     ...Невыносимая тяжесть  густой  черной жижи.  Невыносимая тяжесть,
пласты и пласты мутной воды, паутина гнилых корней - древних корней, не
успевших стать  слизью...  Покосившиеся  камни,  неразличимые в плотной
вязкой массе. Мертвая тишина, мертвая темнота, и давит, давит, давит...
     ...Встать.


                                 * * *


     Прямо посреди второй четверти в их пятом классе объявился новичок.
Звали его обыкновенно - не то Витя,  не то Саша, только никто почему-то
не мог запомнить, как именно.
     А вот фамилия у новичка была яркая.  Ордынец.  Человек орды.
     Так и стали звать.
     Юльке Фетисовой он не понравился сразу;  про себя она сравнила его
с желтобрюхим вараном - неприятной тварью,  виденной однажды в зоопарке
в городе Наеве.  У варана был отрешенный, ничего не выражающий холодный
взгляд; Ордынец же всегда казался повернутым к собеседнику спиной - да-
же когда смотрел ему прямо в глаза.
     Держался он тихо и замкнуто;  учился неплохо,  изредка  прогуливая
уроки,  за что и получил в конце четверти вместо поведения "прим" пове-
дение "уд". Невыразительная внешность и вечное ко всему равнодушие сде-
лали  бы  Ордынца  полностью  незаметным в толпе пятого "А",  если бы в
преддверии каникул не произошла неожиданная и неприятная история.
     Накануне Нового года шефы с Плотины одарили школу пригласительными
билетами на елку в Наев;  каждый глянцевый билетик снабжен был корешком
"Подарок".  К событию готовились загодя,  предвкушая и веселый хохот  в
электричке,  и праздничную толчею большого города,  и елку, и полых из-
нутри шоколадных дедморозов - когда выяснилось вдруг, что пригласитель-
ных не хватает на всех.
     Степка Васенцов  был  баламут и заводила;  Степка первым закричал,
что если не ехать всем классом - то не поедет никто.  Степку поддержали
- кто из солидарности,  кто из желания угодить, а кто из страха, потому
что у Степки были не только громкий голос и большие кулаки,  но и  мно-
гочисленные друзья из шестого и даже седьмого класса.  Сильнее же всего
было главное опасение - выломиться из коллектива, оказаться не как все.
     Юлька Фетисова  огорчилась  ужасно.  В глубине души она признавала
Степкину правоту - но убирать в шкаф уже готовое к употреблению  празд-
ничное платье оказалось тяжело до слез.
     Пятый класс гордо бойкотировал Наевскую елку - а на следующий день
стало известно,  что Ордынец-то бойкот проигнорировал, посетил  зрелище
и положенный подарок съел.
     Пятиклассники, со скрежетом зубовным отказавшиеся от поездки, ощу-
тили  себя  обманутыми и глубоко оскорбленными;  потому Степка Васенцов
начал разговор, имея за спиной обширную и возмущенную толпу.
     - Ты что же это?!  - спросил Степка,  нехорошо сузив глаза.  -  Ты
был, что ли, на елке?
     - Да,  - ответил Ордынец без тени страха.  Юльке Фетисовой показа-
лось, что он удивлен.
     Степка Васенцов знал,  что такое "чувство локтя"; он читал передо-
вую детскую литературу и знал, что предать подобное чувство есть самое
ни на есть преступление. Он вообще был начитанный мальчик, хоть и бала-
мут.
     - Ты что же... против всех?!
     Ничего ужаснее предположить было невозможно,  и толпа за Степкиной
спиной выжидающе притихла.
     Ордынец пожал  плечами.  Степка  шагнул вперед и протянул почти по
слогам:
     - А зна-аешь, что за это быва-ает?
     В следующую секунду Ордынец ударил.
     Это вовсе не похоже было на школьную драку с плевками,  толчками и
градом оскорблений.  Ордынец молчал - он даже не  счел  нужным  сделать
подходящее к случаю яростное лицо.  Он просто ударил,  и Степка с ревом
покатился по земле.
     Толпа отшатнулась.  Стоявшие сзади не сразу поняли, что, собствен-
но, произошло;  Васенцов прижимал руки к лицу и ревел как младенец, по-
тому что Ордынец разбил ему нос,  а это очень больно.  Под этот рев пя-
тиклассники смотрели на Ордынца, а он - на сгрудившихся перед ним испу-
ганных детей.
     В тот момент он как никогда был похож  на  желтобрюхого  варана  -
Юльке  Фетисовой  померещился  удовлетворенный  блеск на дне его стылых
равнодушных глаз. Почему-то сразу и всем стало ясно, что следует отсту-
пить на шаг... А лучше на два.
     Степка сел, по-прежнему закрывая окровавленное лицо; ему давно уже
было не до гордости не до мужества, не говоря уж о "чувстве локтя". Ор-
дынец некоторое время разглядывал его, будто решая, ударить еще раз или
хватит; решив, очевидно, что довольно, снова обернулся к потерявшим дар
речи ребятам:
     - Я не в вашем классе...  Считайте,  что не в вашем. Считайте, что
меня вообще нет.
     Он снова пожал плечами и ушел, оставляя позади молчащих пятикласс-
ников и хлюпающего кровью Степку - живое доказательство тому, что Орды-
нец все-таки есть.

     История не имела продолжения - всем сразу расхотелось проводить  с
Ордынцем какие-либо разбирательства.
     За каникулы Степкин нос почти зажил, а кровоподтек вокруг глаза из
черно-лилового сделался  желтым.  Школьная медсестра предположила,  что
Васенцов поцеловался с грузовиком; посвященные в историю старшеклассни-
ки недоуменно  спрашивали  друг у друга,  как это ТАКОЕ можно сделать с
одного удара.
     Находились охотники,  особенно среди старших девчонок, заглянуть в
спортзал во время физкультуры пятого "А";  любопытствующий взгляд нахо-
дил Ордынца  в  самой середине строя.  Спортивный костюм его был на два
размера больше,  чем следовало, и в нем Ордынец походил не на героя-су-
пердрачуна, а скорее на спущенный воздушный шарик. Все положенные нормы
ГТО он сдавал обязательно на четыре.
     Ордынец продолжал  держаться тихо и незаметно,  однако между ним и
прочими стояла теперь почти осязаемая ледяная стена.  Всеобщее отторже-
ние было столь явным, что классная руководительница дождалась очередно-
го Ордынцевого прогула,  чтобы устроить воспитательный час.  Темой  его
было  - Что Такое Настоящий Коллектив или Почему Нельзя Отталкивать То-
варища.
     Классную слушали,  опустив унылые лица;  Танька  Сафонова  ерзала,
опаздывая на музыку,  а хулиган Саенко, с которым у Юльки Фетисовой тя-
нулся вялотекущий  конфликт,  исподтишка  постреливал жеванной бумагой.
Заключительным аккордом стал оптимистический вывод классной,  что ребя-
та,  конечно, все поняли и Коля... нет... Саша... короче Ордынец займет
в коллективе  полагающееся  место.
     Уходящую Юльку классная поймала уже в дверях:
     - Фетисова... В концерт к Восьмому марта требуют два номера.
     Юлька уныло кивнула. Она была культ-масс-сектором, и на все случаи
жизни у нее имелся Влад Печанов с гитарой и стих про  упавшего  в  про-
пасть коня.
     - Обязательно займи Ордынца.
     Юлька опешила  -  но классная уже отступала к своему столу,  давая
тем самым понять, что разговор окончен.

     Два дня Юлька маялась,  не зная,  как подступиться к внезапно воз-
никшей проблеме; потом разозлилась и решила, что Ордынцу ничего не сде-
лается, если обличенная властью культ-масс-сектора Юлька скажет ему ко-
ротко и внятно: "Подготовь то-то и то-то к такому-то числу". Ничего он,
конечно, не подготовит, но вот совесть у Юльки будет чиста.
     На гребне  куража  Юлька  дождалась  большой  перемены и подошла к
последней парте, где в вечном одиночестве обретался Ордынец.
     - Эй, Ордынец!
     Он поднял на нее глаза.
     Слова застыли  у Юльки на губах.  Ей показалось,  что ее с размаху
зашвырнули в ледяную воду и теперь внимательно наблюдают,  как она  там
барахтается.
     - Что?  - спросил Ордынец после паузы. Будто желтобрюхий варан об-
лизнулся раздвоенным язычком и тихо спросил: что?
     - Ничего, - сказала Юлька и поспешила прочь.
     Дорога к двери показалась ей долгой, как кишка; она уходила, чувс-
твуя прилипший к спине холодный вязкий взгляд.  Ну уж нет,  ей,  Юльке,
ничего от Ордынца не требуется, ну его, пусть его, черт с ним...
     Степка Васенцов,  видевший все от начала до конца, сочувственно ей
улыбнулся.

     А еще через несколько дней вялотекущий конфликт с хулиганом Саенко
обострился.
     На последнем  уроке Саенко ткнул Юльку циркулем - прямо под лопат-
ку.  Юлька зашипела сквозь зубы и,  развернувшись, залепила обидчику по
носу  тридцатисантиметровой  пластмассовой линейкой.  Географичка обоим
записала в дневники, но этим дело не кончилось.
     Саенко дорос  как раз до Юлькиных подмышек - однако нрав имел под-
лый и непредсказуемый.  На выходе из класса Юлька получила тяжелой сум-
кой по руке, охнула и выронила портфель.
     - Очколупка, - сказал довольный Саенко.
     - Лысая какашка, -  ни с того ни с сего выдала Фетисова.
     Круглое лицо Саенко сделалось длинным, как огурец. Такое сочетание
оскорбительных слов лишило его остатков разума.
     Первым делом он выпотрошил Юлькин портфель;  растерявшись,  она не
успела выхватить  из-под  его грязного ботинка пластмассовый футляр для
очков.
     - Очколупка! Сука обезьянная!
     Жалобно хрустнула любимая Юлькина ручка - на  четыре  разноцветных
стержня. Разъярившись,  Юлька бросилась врукопашную - но хулиган Саенко
вывернулся, смачно плюнул на оборку передника и поддал  носком  ботинка
Юльке под колено.
     Сквозь слезы,  застилавшие ей глаза,  Юлька увидела двух парней из
десятого класса  -  заинтересовавшись,  они  внимательно  наблюдали  за
схваткой. Таня Сафонова испуганно жалась к стене;  что-то крикнул изда-
лека Влад Печанов - "эй, придурки, хватит" или "эй, вы чего".
     Саенко футбольнул опустевший Юлькин портфель  в  сторону  мужского
туалета; кто-то загоготал противным голосом.  Обливаясь слезами,  Юлька
снова кинулась вперед, кулак ее угодил в мягкое, Саенко взвыл и схватил
Юльку за волосы.
     Было ужасно больно. Она вырывалась, бессильно выкрикивая свою бес-
полезную теперь "лысую какашку", а Саенко методично драл и драл, не за-
бывая походя пройтись по Юлькиным тетрадкам;  в какой-то момент она  не
выдержала и заревела в голос - и в ту же секунду волосы ее оказались на
свободе, а хулиган Саенко заорал так, что Юлькин плач утонул в его оре.
     Ордынец стоял рядом, чуть наклонив голову вперед; Саенко катался с
расквашенным носом,  заливая кровью надраенный мастикой пол. Вопли  его
были совершенно нечленораздельны.
     Из учительской выскочила химичка - в пятом классе нету химии,  од-
нако все,  конечно,  знали, что это именно химичка, причем очень свире-
пая. Сейчас лицо ее было краснее красной повязки на рукаве:
     -  Что здесь происходит?!
     Десятиклассники давно слиняли.  Из Саенковских воплей  вычленилось
смазанное:
     - Орды...ы...ы...не-ец...
     Химичка шагнула к Ордынцу, и ноздри ее раздувались, как алые пару-
са:
     - Ты Ордынец? Ты это сделал?!
     И тут всхлипывающая Юлька увидела невозможное.  Ордынец чуть  шаг-
нул навстречу химичке и нежно,  тихо, так, что слышала одна Юлька, про-
шептал:
     - Вы дежурный педагог?
     Химичка непроизвольно дернула рукой с красной повязкой.
     - Почему же вы не видите, что происходит?
     Химичка моргнула,  и Юлька впервые увидела со стороны,  как другой
человек - взрослый человек! - подпадает Ордынцу под взгляд.
     Саенко все хлюпал и жаловался;  химичка икнула,  поднеся ладонь ко
рту. Вздрогнула,  скривила губы;  растерянно  оглянулась,  пробормотала
невнятную  угрозу и скрылась в учительской.  Ордынец проводил ее взгля-
дом, оглядел окровавленного Саенко - и потом обернулся к Юльке.
     Она вдруг увидела себя его глазами - зареванная  дылда в съехавших
очках, растрепанная,  красная,  в  оплеванном  переднике.  Ей захотелось
провалиться сквозь землю - и не потому,  что смотрит пятый "А" и  набе-
жавшие со всех сторон старшеклассники.  Ордынец смотрел иначе. Юлька не
могла понять, как - и сгорала от стыда.
     Он оказался  совсем  рядом  -  невзрачный  мальчонка  со свинцовым
взглядом старика.
     - Ничего, - сказал он примиряюще. -  Ничего.

     Скандал замяли - Ордынцу пообещали "уд" в четверти, а Саенко так и
так светил "неуд". Юльке удалось простудиться и пропустить неделю школы
- а когда она вернулась, все уже забыли о происшествии.
     Или сделали вид, что забыли.
     На один  из  классных  часов явились шефы с Плотины - поговорить с
ребятишками о чуде науки и техники,  давшем название городу - Плотинск.
Ради такого  случая классная принесла из дому кипятильник и чай в стек-
лянной баночке;  гости колотили ложечками в кружках и рассказывали  пя-
тиклассникам, как трудно было решиться на возведение такого исполинско-
го сооружения - как-никак, а несколько деревень затопили!
     - Двенадцать деревень, - сказали с задней парты.
     Все обернулись - кроме шефов и учительницы,  они сидели  к  классу
лицом и без того видели Ордынца, положившего подбородок на ладони:
     - Двенадцать деревень. Пять кладбищ. Десять церквей и две часовни.
Языческое капище десятого века...
     Никогда и ни при каких обстоятельствах Ордынец  не  заговаривал  в
классе первым. Только, если спросят.
     Учительница нахмурилась:
     - А причем тут, Коля...
     Она тут же запнулась - кажется,  Ордынца зовут Слава.  Как на зло,
не было под рукой классного журнала.
     - А при чем  тут, Ордынец... Откуда такие  сведения?
     Шефы, добродушно щурясь, вовсю хлестали чай.
     - А вы возьмите карту пятидесятилетней давности... Правда, там ка-
пища нету. - это снова подал голос Ордынец.
     Клаассная обрадовалась:
     - А почему бы тебе,  Ордынец,  не подготовить сообщение на тему...
что-нибудь про науку и экологию?
     Но Ордынец  уже  равнодушно смотрел в окно - происходящее потеряло
для него всякий интерес.

     Плотина была центром города и смыслом  города.  Плотина  содержала
три санатория  на  берегу  моря и четыре пансионата в прочих живописных
местах, у плотины были два пионерлагеря,  пароход и лодочная база. Пло-
тина отправляла  детей своих сотрудников "за границу" - поэтому хулиган
Саенко дважды был в Альпах,  а отличница Таня Сафонова - ни  разу,  ибо
Танина мама работала не на Плотине, а в городской поликлинике.
     Географически Плотина рассекала город пополам, по хребту ее полза-
ли машины,  а в шлюзах кипела вода с катерами и "Кометами".  Каждый год
школьников водили на экскурсию к Плотине, и дамочки-экскурсоводши расс-
казывали с небольшими вариациями одно и то же - про чудо, его историю и
что "если даже взять два миллиона лошадей и впрячь в одну повозку,  они
окажутся слабее, чем мощь нашей Плотины". Юлька никогда не могла предс-
тавить себе такую тьму лошадей сразу.
     После рассказа экскурсоводши просили задавать вопросы, и никто ни-
чего не задавал,  только Фетисова, непонятным образом жалея дамочек, со
вздохом интересовалась: а если взять три миллиона лошадей?..

     После памятного чаепития  с  шефами  Юльке  приснился  сон.  Очень
страшный, между прочим.
     Ей снилось,  что она лежит среди склизких камней,  а сверху на нее
давит масса  черной гнилой воды,  да так,  что глаза вжимаются вовнутрь
черепа, а ребра втыкаются в легкие;  она проснулась с криком - причиной
кошмара послужил, оказывается, шестикилограммовый кот Паркет, с урчани-
ем угнездившийся у Юльки на груди...
     На другой  день  ей почему-то захотелось сделать Ордынцу приятное.
Вроде как поблагодарить за оборону от хулигана Саенко.
     Случай не  заставил себя ждать - Ордынца вызвали к доске на первой
же математике,  тема была муторная,  и Ордынец чего-то там  не  помнил.
Юлька, по близорукости сидевшая на первой парте, имела возможность наб-
людать,  как холодное безразличие на лице Одынца сменяется раздражением
и замешательством.
     В этот самый момент покровительствующая школьникам судьба прислала
деловитую завучиху с неотложным делом;  математичка отвлеклась, и тогда
Юлька молниеносным движением развернула свой учебник и подтолкнула  его
Ордынцу чуть не под нос.
     Тот удивился - по понятной причине никто и никогда ему не подсказы-
вал. В какую-то секунду Юльке показалось,  что он не снизойдет - однако
Ордынец снизошел-таки.  Скользнув глазами по столбику формул,  он обер-
нулся к доске и застрочил, как пулемет.
     - Ты чего?!
     Степка Васенцов воззрился на Юльку со второй парты. Глаза его были
круглыми от обиды и возмущения:
     - Ты чего? Ты это ему зачем?!
     Юлька смутилась и пожалела о сделанном; она еще больше о нем пожа-
лела, когда на перемене Васенцов подкатился к ней с видом черной тучи:
     - Ему же бойкот! Ты что, штер... штрек...брехер?
     Степка читал  передовую  детскую литературу и знал длинные сложные
слова. Юлька смутилась окончательно; рядышком крутился Саенко, помышля-
ющий о реванше.
     - Оставь ее в покое.
     Степка не сразу понял,  откуда голос, и потому возмущенно вскинул-
ся:
     - А ты чего...
     И осекся, потому что Ордынец стоял уже совсем рядом и запросто мог
дотянуться до Васенцовского носа.  Саенко куда-то исчез.
     - Я тебя трогал, да-а? - протянул Степка уже не так воинственно. -
Я к тебе лез?
     - Пошел вон.
     Ордынец глядел прямо Степке в глаза - ни дать ни взять желтобрюхий
варан, вставший на задние лапы. Юлька увидела, как в круглых Васенцовс-
ких зрачках страх сменяется ужасом.
     -  Я же тебя не трогал, - прошептал Васенцов чуть не плача.
     В следующую секунду место, где он только что стоял, опустело.
     Ордынец закинул за спину свою видавшую виды сумку;  все, кто был в
тот момент поблизости,  поспешно расступились перед ним широким коридо-
ром. Ордынец прошествовал по нему, как лайнер по взлетной полосе; у са-
мой лестницы вдруг обернулся к Юльке:
     - Ну, ты идешь?
     И она пошла.

     Она ходила  за  ним везде,  как собачка.  Книжные истории о первой
любви выглядели совсем иначе, о пионерской дружбе - тем более, а потому
Юлька не могла найти слова для обозначения их с Ордынцем отношений.
     Он был ниже ее на голову,  белобрысый,  веснушчатый, щуплый; Юлька
прекрасно сознавала,  как смешно выглядит рядом с ним здоровенная дылда
в круглых очках. Впрочем, в школе над ними не смеялись.
     Уже в конце апреля Степка Васенцов подловил ее как-то возле разде-
валки:
     - Ты... Фетисова... Не водись с ним!
     - Очень я тебя испугалась, - ответствовала уверенная в себе Юлька.
     Степка поморщился, как от боли:
     - Да не  испугалась... Ты  что, не видишь... Не видишь, КАКОЙ он?
     В Степкиных глазах стояла самая настоящая, не в книжках вычитанная
мольба. Юльке сделалось не по себе.
     - Фетисова... Он... Ненормальный какой-то. На фиг он тебе нужен?
     Юлька не знала.
     Он был жестокий;  он забывал о  ней  на  три-четыре  дня,  смотрел
сквозь нее, как сквозь пустое место - и тогда она маялась в одиночестве
под злорадными взглядами одноклассников,  которые и обидеть ее боялись,
и водиться особенно не желали.
     Смилостивившись, он таскал ее за собой везде и всюду -  в  особен-
ности на  Плотину, которая тянула его, будто магнитом.
     Он мог говорить как угодно и о чем угодно;  он  высмеивал  любимые
Юлькины фильмы и потешался над ее литературными пристрастиями; она оби-
жалась до слез - но не умела противоречить.
     Он жить не мог без "барбарисок"; Юлька постоянно таскала в портфе-
ле серый конфетный кулек.
     Он действовал на нее,  как наркотик. Войдя утром в класс и не зас-
тав там Ордынца,  Юлька маялась и беспокоилась.  Когда он не приходил к
началу урока, она испытывала почти физическую тоску; когда он, наконец,
просил разрешения  войти,  равнодушно выслушивал положенный выговор и и
проходил мимо Юльки к своей последней парте - радость ее была  сравнима
только с первым прыжком в теплое летнее море.
     Когда он говорил, Юльке хотелось закрыть глаза, потому что детская
рожица вопиющим образом не вязалась с его манерой  выражаться.  Она по-
водилась прогуливать с ним уроки,  и о гро