Электронная библиотека
Библиотека .орг.уа
Поиск по сайту
Фантастика. Фэнтези
   Фэнтази
      Голубев Глеб. Тайна пирамиды Хирена -
Страницы: - 1  - 2  - 3  - 4  - 5  - 6  - 7  - 8  - 9  - 10  - 11  - 12  - 13  - 14  - 15  - 16  -
17  - 18  - 19  - 20  - 21  -
о синяка под глазом, сказал: - Произошло недоразумение. Больше такое не повторится. Дуглас понял, о чем говорит миллионер. Он сдержанно кивнул. Тогда Ефрем Ионыч понял, что Костю надо отправлять в другую сторону. Подальше от англичанки и ее спутника. Ночью Дуглас пытался открыть дверь в комнату Вероники, скребся, но в доме Колоколовых на всех дверях есть внутренние засовы. И Вероника закрыла дверь на засов. Дуглас звал ее, шептал, прижав губы к щели, потом раздались шаркающие шаги, на лестнице зашевелились тени - кто-то шел со свечой. Дуглас на цыпочках кинулся к своей двери. Не сразу нашел ее и вынужден был отвечать на русский вопрос Ефрема Ионыча: - Кто там шляется? - Это я. Разыскиваю туалет. - Горшок под кроватью, - строго сказал Колоколов, который догадался, что разыскивал англичанин, а этого в своем доме не желал. * * * На следующий день Мюллер был у Филимонова, они обсуждали, как лучше добраться до болида. Потом вместе пошли за советом и помощью к Колоколову. Колоколов заставил ждать - он наблюдал за погрузкой паузков, что были привязаны у мостков. Колоколов велел Мюллеру с Филимоновым ждать в конторе, но было жарко, безветренно, они предпочли посидеть на лунной колоде. Мюллер, глядя в жухлую траву, увидел тонкую серебряную серьгу с изумрудиком и подумал, что серьга принадлежит кому-то из горожанок, что камешек в ней не настоящий, и не стал подбирать. Так он и не узнал, что серьгу с утра искала мисс Смит. Солнце пекло - был один из последних теплых дней в году. Дальний берег Лены едва угадывался, до него было верст пять. Там начинались сырые, поросшие хилыми лиственницами низины. Мюллер хорошо изучил карту, он как бы летел подобно птице над местностью. Ниже к реке подходили справа горы - хребет, к которому надо будет пробираться. Мюллер утром имел разговор с исправником, просил отпустить с ним Андрюшу, но исправник заупрямился, тупо утверждал, что ссыльный убежит в Америку, а ему, исправнику, будут перед пенсией неприятности. Мюллер полагал, что исправник рассчитывает на взятку, но у экспедиции было много бумаг и рекомендательных писем, а денег мало. Андрюша был готов работать бесплатно - только бы вновь прикоснуться к науке. Колоколов, поднимаясь от пристани, позвал их в контору. Он был вежлив, расположен к профессору, даже выказал интерес к геологии и пригласил Мюллера вечером к себе посмотреть коллекцию минералов, собранную людьми, просил порекомендовать в Петербурге хорошего специалиста, чтобы поискал руды на Урулгане. Мюллер нашелся, сказал, что Андрюша Нехорошев - лучший его ученик. Нет, сказал Колоколов, Андрюша хлипкий, ему не вытянуть, нужен крепкий мужик, чтобы его слушались и боялись. Без страха здесь ничего не сделать. Тогда Мюллер попросил Колоколова походатайствовать за Андрюшу - он ему будет нужен в поисках метеорита. Колоколов согласился. Легко, как отмахнулся от комара, - пускай профессор не беспокоится, Андрюша с ним пойдет. И он пошлет туда же своего сына и наследника. Ему полезно побывать в тайге с учеными людьми. Даже Филимонов удивился: Колоколов не любил отпускать сына. И если отпускал, то только по торговым делам. - А сам я в Булун поеду, - сказал Колоколов. - В этом году ярмарка будет там большая. Без меня не обойдутся. Филимонов смотрел на миллионщика - и не верил. Какие бы дела ни были в Булуне, они для Колоколова невелики. Торговля с тунгусами да якутами - малая толика его дел. Ни Филимонов, ни профессор не связали этого намерения короля тайги с приездом Вероники Смит. И не поняли, что желание отправить сына за Урулган связано с тем же. Колоколов сказал, что сам подберет, что нужно для экспедиции, лошадей и провизию - все должно быть основательно. А за это профессор будет в тайге поглядывать по сторонам: если какие выходы руды или еще что из геологических находок, он рассчитывает, что профессор не забудет об интересах Колоколова. На том и порешили - профессор был только рад угодить любезному господину негоцианту. В тот же день, еще до обеда, Колоколов сам пошел к исправнику, хотя мог бы позвать его к себе в контору. Пил чай, спрашивал, как здоровье супруги, как дети в Иркутске. Потом сказал, что ему нужны двое из ссыльных. Андрей Нехорошев полезен петербургскому профессору. А Ниночка Черникова позарез нужна для англичан. Без нее они как немые. - Но ведь этот лошак английский, он же по-нашему бормочет, - возразил с тоской исправник. Он понял, что ничего от Колоколова за ссыльных не получишь. И это было грустно. Исправник сердился на профессора - наверняка нажаловался. Да что поделаешь? А как прочие встретили это решение Колоколова? Ниночка даже обрадовалась. Она на все была готова, только бы не оставлять вдвоем Костика и развратную европейку, типичную представительницу господствующего буржуазного сословия. Пускай Костик пойдет в тайгу с профессором, пускай там комары выпьют из него лишнюю кровь. Дуглас также был рад - еще не хватало, чтобы Вероника увлеклась всерьез этим русским медведем. О Веронике ничего сказать было нельзя: ее мысли трудно поддаются разгадке, да чаще она и сама не знала, что ей лучше, а что хуже. Ей был свойствен фатализм, хотя она пыталась, плывя по воле случая, дожидаться благоприятного стечения обстоятельств. В первую очередь она искала отца. Или хотя бы его могилу. Все остальное приложится. Костя в ее мыслях занимал куда меньше места, чем его отец. Плохо было Косте. Он даже полез в спор с отцом, чем утвердил его в правильности своего решения и сделал то решение незыблемым. Костя в отчаянии готов был уже признаться отцу, что влюбился в английскую мисс, но в последний момент испугался. И смирился. А отец пожалел его - всегда надо давать жертве надежду, пускай пустую. - Если придется английского капитана по берегу моря искать, я тебя вызову. И с этой надеждой Костя пошел к профессору, уже официально, как член маленькой экспедиции. Колоколов-старший, хоть и готов был поспособствовать развитию отечественной науки, своего терять не терпел. Поэтому за лошадей, шитик, место на барже, за продукты и даже за комариные сетки - за все взял с Мюллера, полагая, что делает правильно, так как у Мюллера деньги государственные. Правда, сына придал вроде бы бесплатно. Сначала проводили "Св. Сергия Радонежского". На следующее утро он загудел, запыхтел, отвалил от пристани и, борясь с течением, пополз вверх по реке. Ему еще надо вернуться в Новопятницк до ледостава, привезти грузы, забрать пушнину и золото с приисков и, если все будет хорошо, профессора Мюллера с камешками, отколупнутыми от болида, и мисс Смит с ее спутником, а может, и с капитаном Смитом, если его удастся отыскать и спасти. Костя весь день избегал Ниночку. А Ниночка делала вид, что не хочет видеть Костю, и страшно страдала. Ее страдания были очевидны для Семена Натановича и удручали его необыкновенно. - Все к лучшему, - уверял его отец Пантелеймон. - Твоя дочь забудет о неверном Косте, и это лучше для всех. Будем надеяться, что детское увлечение минет, как послеполуденный сон. - Да-да, - рассеянно согласился Черников, но он-то знал, что дочь страшного в прошлом террориста и нигилиста сделана из особого теста. Она из тех, кто роет подкопы под железнодорожные пути, чтобы безжалостно взорвать самого императора. При этом Семен Натанович приводил в порядок одежду для Ниночки - ночи будут холодными, особенно в Булуне. Он призвал на помощь все свое портновское искусство и, не разгибаясь, шил, чтобы его дочь даже у полюса была одета не хуже, чем одеваются дамы в Варшаве. При условии, если те дамы соберутся на Северный полюс. Всю ночь Ниночка простояла у окна своей комнаты. Рядом сопели во сне братишки. Она смотрела в окно, и ей казалось, что Костя, который одумался и раскаялся, придет к окну, стукнет в него дрожащими пальцами и попросит прощения за все муки, которые он ей доставил. Она тихо плакала, чтобы не разбудить братьев или отца, что спал в соседней комнате. Но Мария Павловна, конечно, не спала и все слышала, каждый вздох дочки она слышала. Но лежала тихо, затаившись, словно толстенькая мышка. А Костя не спал, но он не пошел к дому Черниковых, а сидел на лунной колоде. И тоже надеялся. Представлял себе, как Вероника выскальзывает из отцовского дома и спешит на берег. О Ниночке он совсем не думал. Вероника спокойно спала, потому что она была натурой, склонной к фатализму. Она закрыла дверь на засов и спала. Дуглас не спал. Он неоднократно выглядывал в коридор. Но безуспешно, потому что перед дверью Вероники горела свеча и стоял стул. А на стуле клевал носом, но не спал приказчик и телохранитель Колоколова Ахметка. Сам Колоколов спал. Он верил в бдительность Ахметки. * * * Утром загудел буксир "Иона", названный так в память отца Ефрема Колоколова. Буксир был мощный, приземистый, во всем схожий с покойником. Буксир торопил пассажиров и грузчиков. Правда, основные грузы были уложены на паузки - плоскодонные широкие баржи с низкими бортами еще со вчерашнего дня. Но немало оставалось. По сходням носились грузчики. Колоколов приехал в автомобиле, сидел, откинувшись, на сиденье, грыз морковку и зорким глазом обозревал погрузку. Иностранных гостей он привез на авто, и они теперь сидели рядышком на берегу. Ветер прижимал недлинную юбку Вероники к ногам, обрисовывая стройную фигуру и обнажая тонкие щиколотки, затянутые высокими шнурованными ботинками, - она была готова к трудному путешествию к Северному полюсу. Колоколов поглядывал на англичанку и радовался своей мудрости - разделить всех противников, как волка, козу и капусту, по разным лодкам. И не терял никого из виду. Вот пришли к паузку ученые. Профессор Мюллер - животик вперед, котелок на бровях, словно вышел на Невский проспект. Но толщина и мирность облика обманчивы - Колоколов уже догадался, что профессор обладает характером: видно стало, когда они торговались из-за паузка и лошадей. За ним длинный, сутулый, очкастый Андрюша Нехорошев. На нем старая студенческая тужурка, даже полупогончики не срезал, может, надеется, что вернется к своим наукам, может быть, по рассеянности. Парня этого надо будет оставить в Новопятницке. Женить и оставить. Только жену подобрать попроще, решительную, чтобы сопли ему вытирала, а голова у парня хорошая. Пригодится. Костя все не появляется - переживает разлуку. Жалко, что Бог сыном не побаловал, но ничего, годы есть, пообломаем. За учеными шли добровольцы из ссыльных. Семен Черников тащил большой ящик - какие-то приборы. Надо будет их купить, когда профессор домой соберется. Даже отец Пантелеймон - а уж ему не к лицу - тоже какую-то профессорскую суму тянет. Вроде бы с виду солидный человек и голос, как у дьякона, а вот сблизился со ссыльными, не видит, что это властям не нравится. Не иначе как на него уже пишут - а где найдешь сюда попа? Это все от гордыни и суетности. Надо будет потом с Пантелеймоном поговорить, внушить ему, что его ученые затеи - от лукавого. Чем хочешь прославиться, слабый человек? Ссыльным это положено - науками заниматься, книги читать, спорить про политику и жить надеждами. Пускай занимаются. Сколько жил Колоколов на свете, всегда здесь были ссыльные. И есть. И будут. Нельзя России без ссыльных. В других странах есть лошади, паровозы, горы и вокзалы. Обязательно. А в России ссыльные. Обязательно. Кончатся ссыльные - рухнет государство. И промышленник улыбнулся собственным мыслям. А вот и Ниночка Черникова. Вот плутовка! Огонь! Но огонь опасный. Если что - сама сгорит и тебя сожжет. Пока тепло от близкого пламени - приятно. А когда займешься - поздно будет, тушить некому. А сама мрачнее тучи, чернота под глазами темнее волос - ревнует. Господи, нашла кого! А впрочем, Костя тоже добыча не последняя, только не сам по себе, а отцовскими трудами. Вот спешит к паузку, разгружает телегу с добром китаец Лю. Говорят, это он раскидал чалдонов. А не догадаешься - наверное, знает китайские штучки. Слышал Колоколов от золотоискателей, что есть среди китайцев знатоки ихней тайной борьбы - голову могут человеку двумя пальцами своротить. Смотри-ка, Дуглас-то не промах, знал, кого себе в слуги брать! Ох ты! Даже грузчики остановились. Глазеют - прикрикнуть бы на них, но Колоколов все понимает, людские слабости ему как на ладони видны. Он и сам глазеет на эту черномазую. Ну и баба! Что грудь, что сзади - камень, не ущипнешь. Волосы - впору целую перину набить. А зубов, наверное, на троих хватит. И все хохочет, заливается. Несет на плече сундук с англичанкиными тряпками да туфлями - наверное, не всякому грузчику по плечу, а она даже не сгибается. Увидела Андрюшу Нехорошева, залепетала что-то, будто забыла о ноше. А он зарделся, очки снял, протирает их и снова на длинный нос надел - смешно. Если бы не черная да наша - ей-Богу, заставил бы студента жениться. А так нельзя - не иначе как она мусульманской или иудейской веры. Надо будет у Кости спросить - он знает. Подошел шкипер с буксира. Недовольный, но вида не показывает. И понятно: кому нужно, чтобы большой хозяин у тебя на борту шел? Да какие-то гости. Когда у тебя всего-то кубрик для матросов и кочегаров да две каюты, своя и механика. - Значит, так, - сказал ему Колоколов строго, словно недовольный. Чтобы шкиперу и в голову не пришло возражать. - Значит, свою каюту отдашь мне. Вторая койка - англичанину. Поставили койку? Шкипер кивнул. Пьет много, подумал Колоколов, Надо будет другого выписать, да трудно с людьми. А этот рано или поздно посадит на мель. Или еще хуже - найдет каменную щеку... Колоколов поморщился - воображение нарисовало ему такую картинку. - Во второй - англичанка и черниковская дочка. - Знаю. - Кубрик ваш - размещайтесь, как можете. И еще Ахметке место найдите. - Невозможно, Ефрем Ионыч. - Возможно. А ихние слуги на корме палатку поставят. - Не положено. - Как я сказал, так и положено. На первой барже профессор. Лошадей туда загонят. - Тесно будет. - Знаю. Не на бал едем. Иди, чтобы к обеду отчалили. - Не от меня зависит. - А спрошу с тебя. И Колоколов стал смотреть, как китаец ставит на корме буксира палатку - палатка, видать, шелковая, желтая, как цыпленок. * * * Отвалили после обеда, в четвертом часу. Колоколов не сердился, знал, что так и будет. Он вышел на нос буксира, смотрел на бескрайнюю Лену и радовался. Хорошо, думал он, что отправился в Булун. И не потому, что для дела, а радовался, что снова почувствовал себя моложе, даже похолодело в груди от неизвестности. Где наша не пропадала! Потом прошел на корму. Там на складных стульях сидели англичане. За их спинами стояла палатка желтого цвета. Между ними - складной столик, на нем чай, китаец подает. - Добро пожаловать, - сказал Дуглас. Выучил, правильно сказал. - Не откажусь, - согласился Колоколов. Он присел на третий складной стульчик, который сразу принесла Пегги. Стульчики были легкие, простые. Колоколов, прежде чем сесть, покрутил стульчик в руках, сложил, разложил, запомнил, как делается. Не потому, что нужен такой стульчик таежному человеку, но когда знаешь, что пригодится, а что нет? Сел он так, чтобы видеть ближайшую баржу. Там был Костя. Ему бы книжку читать или у профессора ума набираться. А он бродит по барже, перебирается через тюки и ящики, словно дикий зверь в тайге. Переживает. Вот увидел, как они втроем чаи гоняют, даже кулаком по борту стукнул. Стучи, сынок, стучи. Воспитывай характер. Пегги сбегала в каюту, позвала Ниночку. Для нее тоже стул нашелся. И чашка из голубого фаянса. Чай был душистый, но крепости мало. Ниночка сразу увидела Костю и стала смотреть в его сторону. Колоколов велел ей переводить, рассказывал о местной жизни, а она переводила кое-как, невнимательно. - Нина Семеновна, - сказал тогда Колоколов, - ты не думай, что я тебе позволю даром хлеб есть. Если ты с нами ехать согласилась, чтобы денег заработать, отцу помочь, то работай, толмачь. А если на Костю глазеть будешь, ни пользы тебе, ни денег. Ниночка вскочила со стульчика, чуть за борт не упала. Колоколов молчал. Ниночка спохватилась, овладела собой, вернулась. - Пожалуйста, - спросил по-русски Дуглас, делая вид, что не заметил ничего. - Как далеко есть место метеорита от река? - Недалеко, - ответил Колоколов. - Дня три верхом однако. Если дождей не будет. Может, четыре. - Это очень интересно. - Что ж там интересного? - удивился Колоколов. Дуглас продолжал по-английски: - Небесные тела такого размера не попадались в недавней истории человека. Не исключено, что это целая планета, что сорвалась со своей орбиты и столкнулась с Землей. Есть такая точка зрения некоторых астрономов. - Да хоть две планеты. Мне без разницы. - На той планете могли сохраниться следы инопланетной жизни. - Видел я как-то метеорит. В Иркутске, в музее, - возразил Колоколов. - Черное железо. И камень. Не бывает в них ничего. А сам подумал: хорошо, что я велел Мюллеру Костю взять. Свой глаз там нужен. Мало ли что! - Я мечтал бы увидеть собственными глазами это небесное тело. - Хочешь - иди, смотри, - сказал Колоколов равнодушно. - Нам с Мюллером не по пути. - К сожалению, не могу. Я связан словом с Вероникой. - Ну раз связан, тогда и говорить нечего. Спасибо за чай. Вероника в разговоре не участвовала, только переводила взгляд ясных серых глаз с одного на другого и подольше останавливала его на Ефреме Ионыче - ее все больше привлекал этот широкий, уверенный в себе, сильный мужчина. Настоящий конкистадор, золотоискатель. Ей привелось недавно прочесть книгу американского писателя Джека Лондона, который столь романтически писал о золотоискателях на Аляске. Колоколов был из этих людей. А она? Там у Джека Лондона были такие, как она, - стройные, сильные, решительные женщины. Хорошо, что мистер Ефрем едет с ними. Так спокойнее. Он знает всех, все его уважают и даже боятся. Если кто-то и может помочь - только мистер Ефрем. * * * Ночью к берегу приставать не стали. Фарватер широкий. Колоколов смотрел, чтобы шкипер не выпил лишнего. Потом пошел в каюту. Лег на койку. Дугласа не было. Видно, прохлаждался на палубе со своей Вероникой. Ничего, время терпит. А сон не шел. Навалились заботы - приходится все в голове держать, всякую мелочь, никому нельзя довериться. Приказчика в Булуне сменить надо - ворует, песец в том году плохой был, какая-то болезнь напала. Слышал, что шайка у Вилюйска объявилась, надо бы охрану у рудника увеличить. А Дуглас все не шел. Давно спать пора. Ведь не у барышень сидит так долго. А может, сидит? Мало ли что! Вдруг за борт упал? Колоколов улыбнулся такой мысли, но все же поднялся, накинул тулуп - на палубе холодно, - вышел. Вторая каюта напротив. Постоял, прислушался. Тихо. Вышел на палубу. Синь вокруг, ночь настоящая, звезды. Из высокой трубы вырываются красные искры и летят низко над палубой. На самой корме видны два человека. Согнулись, чтобы не видно, отмахиваются от искр, долетающих из трубы. Шепчутся. Колоколов сразу узнал, что это Дуглас и его слуга. В этом разговоре была неправильность. Слуга с хозяином не шепчутся без особой на то надобности ночью, тайком от людей. Им и днем шептаться не положено. Два вывода сразу сделал Ефрем Ионыч. Первый - англичанину есть что скрывать и что замышлять. Второй - отношения между слугой и господином совсем не такие, как кажутся днем, да непосвященному взгляду. Куда ближе. Колоколову хотелось подобраться поближе, послушать. Но заметят, да и не поймешь, о чем говорят. Колоколов еще немного поглядел на иностранцев и пошел спать. Дуглас вернулся только через полчаса. Колоколов сделал вид, что спит. А скоро и в самом деле заснул. * * *

Страницы: 1  - 2  - 3  - 4  - 5  - 6  - 7  - 8  - 9  - 10  - 11  - 12  - 13  - 14  - 15  - 16  -
17  - 18  - 19  - 20  - 21  -


Все книги на данном сайте, являются собственностью его уважаемых авторов и предназначены исключительно для ознакомительных целей. Просматривая или скачивая книгу, Вы обязуетесь в течении суток удалить ее. Если вы желаете чтоб произведение было удалено пишите админитратору