ыплен, - чтобы меньше его травмировать...  Через
восемь дней его пересадят в твой череп и привьют на твое  тело  точно  так
же, как привит сейчас  я...  Таким  образом  эта  другая  личность  сможет
использовать твою  внешность  и  выполнять  весьма  полезные  нашему  делу
задания, пользуясь полным доверием землян...
     Что-то  заело.  Цепод  выдавил  еще  несколько  бессвязных  звуков  и
замолчал с открытым ртом и выпученными глазами.
     Пришлось Мишелю "завести" его снова:
     "Ты постоянно твердишь: другой мозг, другая личность.  Кто  это?  Чей
мозг должен занять мое тело? Мозг цепода?"
     - На этот раз нет. Мы можем это сделать: я тому свидетельство -  живу
в симбиозе с твоим телом... Но на этот раз решено пересадить в твой  череп
мозг другого человека...
     "Кто этот человек?"
     - Один старый безумец. Ему нужна  новая  молодость,  чтобы  истребить
человечество. Его проект весьма остроумен, надо признаться. А в  остальном
- он законченный сумасшедший. Тем не  менее,  он  большой  ученый.  Что-то
вроде свихнувшегося Фауста. Он много для нас сделал, а когда получит  твою
молодость и твое тело - будет творить настоящие чудеса...
     "Как его фамилия?"
     - Виктор Ланс...
     Вот это да! Мишель хорошо  помнил  бородатого  старика,  насмешившего
Вселенную своими маразматическими проектами: старый  осел  всерьез  считал
человечество нечистым и носился с идеей его уничтожения для блага "чистого
разума". За много веков сотни  романистов  создали  устоявшийся  стереотип
"безумного ученого". Так вот Ланс представлял собой  обобщенный,  а  затем
материализованный образ такого маньяка. Давненько о  нем  ничего  не  было
слышно...
     "Где он сейчас?"
     - Умер. Собственно, умерло его  тело,  а  мозг  законсервирован  и  в
отличном состоянии: конечно, если не считать безумия... Сосуд с его мозгом
стоит на попке как раз под тобой...
     Мысли Мишеля смешались. Он ощутил что-то вроде  головокружения.  План
возник тут же, оставалось воплотить его в жизнь. План безумный, но  он  не
более  безумен,  чем  ситуация,  в  которой  он  очутился,  и   если   все
получится...
     "Несчастный! Ты перепутал сосуды!"
     Цепод не шелохнулся. Он молчал, открыв рот с дряблыми губами.
     "Что скажет профессор?!"
     Цепод выдавил:
     - Он будет в ярости...
     "Да, он будет вне себя! В наказание он и тебя заточит в банку!"
     - Не надо, я не хочу!..
     "Ну так поменяй банки местами! Они совсем одинаковые, и профессор  ни
о чем не догадается! Поставь нижнюю банку на место верхней - и все!"
     - Значит, верхнюю банку поставить на охлаждаемую плиту, а...
     "Охлаждаемая плита?"
     - Да, для лучшей сохранности мозг охлаждается...
     "Вот именно! Хорошо, что тебе вовремя пришло в голову рассказать  мне
об этом! Еще немного - и я, Виктор Ланс, оказался бы в сложной ситуации!"
     - Да, господин профессор Ланс!..
     "Но ведь это я должен быть законсервирован, а Мишелю Местре  положено
находиться на нижней полке, правда?"
     - Да, господин профессор...
     "Мы ничего не скажем профессору Фляссу. Каждый может ошибиться:  один
мозг похож на другой как две капли воды. Ты не виноват."
     - Не виноват, господин Ланс...
     Мишель  чувствовал  себя  на  пороге  блистательной   победы...   или
сокрушительной катастрофы. Теперь все зависело от цепода.
     Подчиненный воле Мишеля цепод шатался как пьяный. Руки его  судорожно
подергивались.  Исправляя  внушенную  "ошибку",  он  легко  мог  допустить
другую, чудовищную и теперь  уже  непоправимую:  он  мог  выронить  сосуд!
Мишелю стало страшно.
     Беспокоило и другое: а вдруг резкая смена температур погубит  его?  А
может, профессор научился отличать один мозг  от  другого?  А  что  будет,
когда приток плазмы прекратится? А что, если...
     Поздно. Цепод, двигаясь как автомат, шагнул к нему. Мишель,  если  бы
мог, закричал бы от ужаса! Один неуверенный шаг,  другой,  третий...  Поле
зрения закрывает белый халат...
     Вот поднялись руки... Вытянулись вперед, к нему... Пуговица на рукаве
халата касается сосуда, слышится тихий звон... И вдруг - грохот!
     Со страшным шумом банка с мозгом Виктора Ланса  ударяется  об  пол  и
разлетается вдребезги!
     Руки опускаются. Хватают его банку.
     "Нет! Не надо!! Это не я!!!"
     Вспышка молнии - и темнота. Словно перегорела лампочка. Вой сирены...
Тишина.
     Снова гаснут все чувства. Остается только ощущение жестокого  холода,
медленно и неотвратимо пронизывающего,  накатывающегося,  напоминающего  о
зиме, инее, о муках замерзающих, а потом  начинает  идти  снег,  и  хлопья
падают медленно-медленно, так что кажется, что  ты  взлетаешь  в  небесное
ничто и вступаешь в пустоту, пустую до тошноты, пустую-пустую...



                                    3

     "Снегопад прекратился! Я лежу на  длинном  белом  склоне,  он  уходит
полого вниз, в долину, а долины отсюда не видать, она слишком далеко  подо
мной..."
     Мишель вытянул шею и пошире открыл глаза, чтобы все-таки заглянуть  в
долину. То, что он увидел, его потрясло.
     "Так вот что это за долина!"
     Долина  была  просто  полом  больничной  палаты,  а   уходящий   вниз
заснеженный склон - постелью, белой-белой, ослепительно белой постелью.
     Голова Мишеля упала на мягкую подушку. Дышалось легче. Приоткрыв рот,
Мишель разглядывал потолок. Потом он увидел лучик сиреневого света.  Лучик
проникал в щель между неплотно прикрытыми шторами.
     Можно было двигать не только глазами, но и головой...
     Он снова приподнял голову и осмотрел свою постель. Сомнений не  было:
под одеялом отчетливо  обрисовывалось  тело.  Кроме  того,  он  чувствовал
прочное единство со всеми  девяноста  килограммами  крепкого  тела;  после
пребывания в стеклянной банке полузабытое ощущение себя было  упоительным.
Он снова стал самим собой!
     Он уронил голову на подушку. На глазах его выступили слезы.  Даже  их
он почувствовал: теплые капли поползли по щекам, защекотали уши...
     К тому времени как над ним склонился серый карлик с лицом, изрезанным
глубокими морщинами, Мишель уже успокоился.
     Карлик улыбался.
     - Ну как, Ланс, выплакался? Это типичная  реакция  организма,  ты  же
знаешь.
     Мишель не отозвался, только облизнул пересохшие губы. Он думал.
     "Ланс, Ланс... Это не мое имя. Ланс... Ах да!"
     Черт побери, удалось! Банки благополучно поменялись местами, и карлик
уверен, что говорит с тем ненормальным, с Виктором Лансом!
     А карлик, не дожидаясь ответа, озабоченно продолжал:
     - Новости неутешительные.  Я  собирался  немного  позондировать  мозг
этого парня, Мишеля Местре, чтобы вытянуть его воспоминания - во избежание
несоответствий в твоей легенде, но...
     - Но? - прошептал Мишель.
     - Кретин препаратор уронил его! Нашпигованный осколками  стекла  мозг
мне ни к чему! Пришлось его выбросить.
     - Бедный юноша... - тихо сказал Мишель,  и  подумал:  "Бедный  старый
дурачок..."
     - Ну что же, рано или поздно с ним случилось бы то же  самое.  Теперь
придется быть осторожнее, Ланс.
     - Знаешь, сейчас...
     - Конечно, конечно! Придется несколько дней подождать,  старик,  зато
потом запоешь как молодой петушок, ха-ха-ха!
     Смех был неприятным, да и шутка не ахти какая остроумная,  но  Мишель
от души рассмеялся. Правда, смеялся он по другой причине.  Он  уже  думал,
что ему суждено навеки остаться одиноким беззащитным клубком мыслей на дне
стеклянной банки, но ведь удалось же ему выбраться и оставить противники в
дураках! А сейчас он уже не сомневался в победе. Завладев своим телом,  он
чувствовал  себя  в  силах  совершить  невозможное.  Он  чувствовал   себя
Суперменом!
     Неожиданно в памяти всплыли строчки из поэмы Инесс:

                   Солнечный рыцарь, облачный рыцарь,
                   Явись ко мне богом...

     - Но вернемся к нашим баранам, - сказал карлик. - Мы  подыскали  тебе
достойную подругу.
     - Подругу?
     - Ну да! Ее зовут Инесс. Красивое имя, правда? Да и сама  она  далеко
не урод. После операции, естественно, мозг у нее будет... э-э... не совсем
человеческий, но ведь внешность останется прежней. И какая  внешность!  Ты
будешь доволен! Не забывай, старый разбойник,  что  теперь  в  твоем  теле
бурлят гормоны юного Местре, ха-ха-ха!
     Мишелю пришлось собрать все силы, чтобы выдавить улыбку.
     - Гм, - сказал он наконец. -  Честно  сказать,  мне  будет  несколько
неловко, если я буду знать, что какой-то цепод...
     - Ха-ха-ха! Понимаю! Ах ты шельмец!.. Ну ладно,  в  конце  концов  ты
оказал нам достаточно услуг, и я пойду тебе навстречу. Мы не будем трогать
ее восемь дней, так что сможешь смело... гм, поухаживать за ней.  Ну,  как
тебе нравится такая перспектива, старый пират?
     Мишель неискренне засмеялся. Он заметил, что  изо  всех  сил  сжимает
кулаки.
     В комнате появился еще один серый карлик.
     - Я все слышал, - сказал он.  -  Виктор  Ланс,  вас  ждут  не  только
удовольствия! Есть и работа!.. Можно  мне  с  ним  поговорить,  профессор?
Выглядит он неплохо.
     - Пожалуйста, генерал! Десяти минут вам хватит? Только не дольше!
     - Хорошо.
     - В таком случае я вас оставляю.
     Новоприбывший уселся в кресло у изголовья кровати.
     "Профессор, генерал... - думал Мишель. - И наука, которая даст  нашей
сто очков вперед..."
     - Ваше  исчезновение  наделало  шуму,  -  заговорил  генерал.  -  Ах,
простите! Ваше новое лицо... Никак не привыкну, что это вы, а не другой...
     - Ничего страшного, - буркнул Мишель.
     Карлик усмехнулся, машинально провел пальцами по воротнику мундира.
     - Итак, вот наш план: вы с этой девушкой... Инесс, да?.. Так вот,  вы
спасаете девушку и появляетесь перед земляками я роли героя. Но что вы  им
расскажете? Что могло с вами случиться?
     - Надо подумать.
     - Не надо. Мы все обдумали за вас.  Важно  следующее:  во-первых,  вы
должны  отвести  от  нас  подозрения;  нужно,  чтобы  они  перестали   нас
опасаться. Во-вторых, вы  должны  пробраться  в  правительство  планеты  и
занять в нем  один  из  ключевых  постов.  Это  будет  нетрудно  благодаря
престижу, который вы приобретете,  выйдя  целым  и  невредимым  из  вашего
приключения.  И,  в-третьих,  следует  подыскать  соответственно   высокую
должность и для Инесс - то есть, для цепода, скрытого под ее внешностью.
     - И что же я скажу?
     - Вы неожиданно потеряли сознание, и очнулись уже а руках, если можно
так выразиться, некой огненной расы...
     - Гм...
     - Не морщитесь. Такое  нелегко  переварить,  но  мы  рассчитываем  на
человеческую доверчивость  и  истеричность  толпы.  Если  хотите,  я  могу
продемонстрировать, как выглядят ваши похитители. Не бойтесь,  это  только
стереоскопическая проекция, как кино без экрана. Смотрите внимательно...
     Карлик коснулся рукой своих часов, и в ногах кровати в метре от  пола
вспыхнул свет. Это было что-то вроде танцующего языка пламени.
     Пламя меняло цвет: из  красного  оно  стало  желтым,  потом  зеленым,
голубым, потом снова красным. Огненный столб обежал комнату и исчез.
     - Неплохо, правда? - поинтересовался карлик. - Подобные  явления  уже
не раз наблюдались в столице. Полиция регистрирует разнообразные донесения
об этих явлениях в графе  "массовая  галлюцинация"  или  в  разделе  "бред
психически  неуравновешенных  личностей",  однако  кое-кто  уже   начинает
задумываться, что же кроется за  этим  на  самом  деле.  Ваш  сенсационный
побег, подкрепленный спасением девушки,  придаст  правдоподобие  версии  о
существовании некой эфирной расы. Они поверят в  это  кино,  дорогой  мой,
клянусь вам! А потом мы направим их туда, куда нам  будет  угодно!  Пускай
борются с Призраками!.. Вы что, спите, господин Ланс?
     Мишель не спал. Он только  закрыл  глаза  и  укрылся  до  самых  глаз
одеялом, чтобы скрыть усмешку. Он думал:
     "Давай, давай, планируй. Я вам  еще  покажу,  где  раки  зимуют,  мои
маленькие хитренькие осьминожки, прикинувшиеся карликами..."
     Из-под полуопущенных век он видел, как генерал поднялся и на цыпочках
удалился. Трогательная забота! Значит,  цеподы  способны  быть  вежливыми,
если им это выгодно...
     Минутой спустя Мишель и в самом деле сладко спал.



                                    4

     Тюремщики обходились с Инесс неплохо, ее камера  скорее  походила  на
больничную палату. Правда, она сама предпочла бы этой стерильной чистоте и
относительному комфорту решетки на окнах,  мрак  и  затхлость  подземелья.
Долгое время белые  гладкие  стены  были  идеальным  экраном  для  картин,
нарисованных ее воображением. Нет ничего хуже четырех пустых стен: они как
зеркала только умножают тревогу.
     День проходил за даем. Карлик с головой цепода приносил еду; она  уже
привыкла и  не  приходила  в  ужас  при  его  появлении.  Они  никогда  не
разговаривали, Инесс ни о чем его не спрашивала. Она ждала неизвестно чего
и в ожидании старательно отрешалась от всего человеческого. Вскоре ей  это
удалось, и она теперь не жила - существовала с  растительным  равнодушием,
покорно дожидаясь событий, ход которых был ей неподвластен.
     Однажды в коридоре послышались шаги. Инесс, как обычно, бросилась  на
постель и отвернулась  к  стене.  Замок  щелкнул  раз  и  другой,  и  шаги
удалились.
     Инесс обернулась, ожидая увидеть на маленьком столике у двери  поднос
с едой. Подноса на месте не было. Зато был какой-то мужчина.
     Он узнал его не сразу: голова выбрита, лицо сунулось.
     Тогда Мишель улыбнулся и произнес:

                   Солнечный рыцарь, облачный рыцарь,
                   Явись ко мне богом в изгнанье моем...

     - ...ну посмотри на меня, Инесс! Я  не  бог,  и  не  сижу  верхом  на
облаке, и все-таки я пришел!
     Девушка оторопело открыла рот, но не смогла  вымолвить  ни  слова.  А
Мишель продолжал:
     - А меня тоже сцапали, хотя мне и казалось, что им будет сложнее  это
сделать.
     Он неторопливо подошел к кровати. Инесс не двигалась, только губы  ее
сильно дрожали. И вдруг она бросилась к нему, захлебываясь рыданиями.
     "Ну ладно, ладно, - думал Мишель, гладя ее по голове. - Ну хватит,  а
то и я расхнычусь... Паршиво мы оба выглядим, вот что. Проклятые цеподы...
Разве можно так обращаться с девушками?!.."
     Он  терпеливо  ждал.  Наконец  Инесс   выплакалась.   Тогда   Мишель,
коснувшись пальцами ее подбородка, заставил поднять глаза и сказал:
     - Что бы ни случилось, ты уже не одна.
     Она всхлипнула и  кивнула,  уткнувшись  носиком  в  платочек.  Мишель
продолжал:
     -  Комната  наверняка  напичкана  микрофонами  и  всякой  электронной
всячиной, но это меня уже не трогает. Мне прозондировали память  -  и  мне
теперь нечего скрывать ни от них, ни, тем  более,  от  тебя.  Я  вовсе  не
коммивояжер, как сказал тогда, на борту звездолета. Я работаю в полиции  и
борюсь, - он кивнул на дверь, - с этим свинством. И,  как  видишь,  покрыл
себя славой: одним ударом проник в  самое  сердце  организации...  Правда,
лишь в качестве пленника... Тебя не обижали здесь?
     - Нет, со мной все в порядке, только... - Она схватила его за руку. -
Что им от нас надо?
     Мишель, гладя в ее  испуганные  заплаканные  глаза,  представил,  как
вскрывают ей череп, как консервную банку, как освобождают место для цепода
- гнусного слизняка с щупальцами, - и содрогнулся. Отвел глаза, прошептав:
     - Не знаю...
     - Вот видишь, не зря  я  испугалась,  когда  увидела  одного  из  них
впервые. Знаешь, я ведь не трусиха;  сейчас  мне  кажется,  что  это  было
предчувствие...
     Мишель не слушал. Он смотрел на  нее,  как  будто  видел  впервые,  и
думал, что уберег свою малютку от судьбы худшей, чем смерть. Он до сих пор
не мог понять, как удалось убедить цеподов оставить  девушку  в  покое;  в
самом деле, что для них шпионом больше, шпионом меньше? А так пришлось  бы
делать тончайшую операцию, потом учить подсаженного цепода  всем  реакциям
Инесс - слишком сложно. Лучше будет, если  он  приведет  ее  в  целости  и
сохранности... Самое  удивительное,  что  его  вариант  легенды  прикрытия
утвердили. Он сказал девушке правду. Хотя и не всю...
     - Послушай, Инесс. Мы будем видеться с тобой каждый день. Они  хотят,
чтобы я тебя... соблазнил...  не  знаю,  как  это  сказать...  Словом,  им
хочется, чтобы ты влюбилась в меня. Они хотят знать, как люди  ведут  себя
при этом... Надеюсь, роль в  этом  спектакле  тебе  не  будет  уж  слишком
неприятна? - закончил он, отводя глаза в сторону.
     Потом он склонился к ее уху и шепнул:
     - Доверься мне. Мы выберемся  отсюда.  За  нами  наблюдают;  оттолкни
меня, сделай вид, что тебе надоели мои приставания!.. Ну?!
     Инесс  вспыхнула  и  неуверенным  движением  отстранила  его.  Мишель
притворно сконфузился, поцеловал ей руку и, кланяясь, отступил к двери.
     - Что ж, до завтра, - попрощался он и постучал, подзывая стражника.
     "Провалиться мне на месте, - подумал он, - если знаю,  где  кончается
игра... Оказывается, не  такая  уж  простая  моя  роль,  если  сам  в  ней
путаюсь..."
     Водить за нос цеподов - еще  куда  ни  шло;  и  девушке  всей  правды
говорить нельзя, чтобы не испугать ее. А ведь выигрыш в этой  игре  -  две
жизни: его и ее...


     - Браво! - Этим восклицанием приветствовал  Мишеля  карлик,  которого
называли  генералом.  Он  со  смехом  передразнил  молодого  человека:   -
"Надеюсь, роль в этом спектакле тебе не будет так  уж  неприятна?"  Ловко!
Оказывается,   у   вас,   людей,   сексуальные    устремления    обостряют
сообразительность!
     - Что  вы  понимаете  в  человеческих  сексуальных  устремлениях?!  -
буркнул Мишель. - Вы что, не заметили, как она меня оттолкнула?!
     Карлик растерялся.
     - Оттолкнула?! Удивительно! А вы уверены, что это означало отказ?
     - Еще бы!
     - Странно, а я читал, что  отказ  самки  -  только  средство  усилить
желание самца! В итоге это должно быть одной  из  разновидностей  любовной
игры!
     - К моему глубочайшему сожалению, должен разочаровать вас, генерал. В
нашем случае это был обычный, ничем не  прикрытый  отказ,  уж  можете  мне
поверить. Это тонкая штука, и разъяснять было бы слишком долго.
     -  Значит,  вы  думаете,  ее  не  удастся  толкнуть   на   этот   ваш
инсценированный побег?!
     - О нет, план несомненно удастся, но для этого  нужно,  чтобы  девица
прониклась ко мне безграничным, скрепленным чувством доверием. В противном
случае она не пойдет со мной.  Она  не  осмелится  компрометировать  себя,
оставшись наедине с  мужчиной  даже  в  столь  безнадежной  ситуации,  как
сейчас.  В  ее  лице  перед  нами  ярко  выраженный   тип   твердокаменной
девственницы, органически неспособной преступить определенные табу.
     - Я не уверен, что понимаю, что  вы  имеете  в  виду  под  выражением
"девственница", господин Ланс. Люди так сложны! Вы  носите  на  себе  груз
психических отклонений, любви, ревности, чувств греховности  и  еще  целый
клубок непонятных мне чувств... Что же, по вашему мнению, следует делать?
     - Эта девушка - романтическая натура. Поэтесса.  Не  пытайтесь  этого
понять, все равно не разберетесь. Я должен проявить  себя,  вырасти  в  ее
глазах, показать себя героем. Кроме того, мне придется встречаться  с  ней
на свежем воздухе, среди цветов, или на берегу моря, под плеск волн, лучше
всего - при лунном свете. Правда, у этой планеты нет  достаточно  крупного
спутника, который сошел бы  за  Луну;  ладно,  на  худой  конец  хватит  и
звездного сияния.
     - Ага, вы хотите сказать - на лоне природы! Я читал в земных  романах
об этих историях в лунном свете. Это  в  высшей  степени  удивительно.  Вы
недалеко  ушли  от  животных.  Знаете,  у  некоторых  разновидностей  пчел
оплодотворение может  произойти  только  в  определенное  время  дня  и  в
присутствии запаха некоторых цветов. Без  запаха  и