семье, был нужен ее сыну, внукам и правнукам.
   Маг, словно зачарованный,  смотрел  на  ее  руки.  Старуха  разогнула
спину, чтобы дать себе  короткую  передышку,  ее  взгляд  встретился  со
взглядом Мага.
   - Слава  Всевышнему,  -  пробормотала  она.  Ее  голова  тряслась  от
старческой слабости. - Слава Всемогущему Господу.
   - Которому? - неожиданно для себя спросил Маг. Его голос был резким и
чужим. - Тому, который устроил это бедствие?
   - Слава Всемилостивому, Тому, который спас нас от неминуемой  гибели,
- продребезжал голос старухи. - Тому, по воле которого все  мы  остались
живы.
   Она снова склонилась над костром  и  зачиркала  кремнями.  Вдруг  Маг
быстрым движением вытянул руку к щепкам.
   В  одно  мгновение  их  охватило  пламя.  Старуха  подняла  на   него
потрясенный взгляд.
   Зачем он это сделал? Зачем так глупо, опрометчиво выдал себя?
   Камни выпали из пальцев старухи. Она бухнулась на колени и поползла к
нему  с  протянутыми  руками,  ее  глаза  сверлили  его  -  исступленно,
полубезумно.
   Маг понял, что  ему  пора  покидать  этих  людей  -  безнадежно  было
пытаться и дальше выдавать себя за одного из них. Одним движением  мысли
он убрал в небытие свое плотное тело и перенесся в тонкие  миры.  Глазам
старухи на мгновение предстал юноша в малиновом плаще, с волосами  цвета
горного снега, с пронзительными светло-серыми  глазами  и  нечеловечески
красивым лицом.
   - Чудо! Чудо! - закричала она. - Всевышний, мне явился сам Всевышний!
   Но Маг не слышал этого - он был уже далеко.

Глава 8

   Он молнией мчался сквозь тонкие миры,  возвращаясь  к  их  привычному
спокойствию. И буйство стихий  плотного  мира,  и  борьба  за  выживание
людской семьи - все осталось позади, но внутри  у  него  бушевала  буря.
Там, в плотном мире, хрупкое бытие этих хрупких творений было  таким  же
реальным, как его собственное. Их жизнь была реальной, их заботы, тяготы
и страдания были реальными. Их смерть была реальной.
   До сих пор Маг не задумывался над тем, как  воспринимают  свою  жизнь
создания творцов. Вернее, он считал, что знает это, но теперь понял, что
взгляд со стороны не дает настоящего  знания.  Прочувствовать  их  жизнь
было возможно, только окунувшись в нее. Он, пусть ненадолго,  но  сделал
это. Он  принял,  впустил  в  себя  их  непрочное  бытие,  их  тяготы  и
страдания. Ограничения плотного тела. Зависимость от  тысячи  мелочей  и
условий. Вечные заботы о поддержании своей жизни. И смерть.
   Существование плотного тела до сих пор представлялось  ему  пустяком,
временным вместилищем для развивающейся божественной искры.  Но  там,  в
плотном мире  это  тело  имело  самостоятельное  бытие,  самостоятельное
сознание - отголосок дремлющего зародыша творца.  Пребывание  в  плотном
теле было единственным бытием этого временного эха вечности - коротким и
драгоценным, - а смена оболочки  была  для  него  равносильной  уходу  в
небытие.
   Прежде Маг не знал, что такое - жить под ежедневной  угрозой  уйти  в
небытие. С творцами этого никогда не  случалось.  Даже  при  наступлении
ночи Единого им было  точно  известно,  что  они  вернутся  в  бытие  со
следующим  пробуждением  -  отчасти  другие,  измененные  истекшим  днем
Единого, но тем не менее помнящие о своем прошлом. Вновь  воплощенная  в
людях искра не помнила своего прошлого,  а  значит,  не  знала  о  своем
будущем. Вся их сознательная  жизнь  определялась  сроком  существования
плотного тела.
   Он только слегка коснулся людского бытия. Там, посреди гибельного для
людей бедствия, он все  время  был  в  безопасности,  но  все  же  сумел
проникнуться их  ужасом  перед  смертью,  их  отчаянной  готовностью  до
последнего цепляться за жизнь, и теперь в  нем  колотились  их  чувства,
бушевали их страдания, болела их боль. В нем стоял безмолвный вопрос:  а
как он сам чувствовал бы, вел бы себя перед угрозой исчезновения?
   Маг не заметил,  как  оказался  у  себя  в  куполе.  Он  с  некоторым
удивлением оглядел царящую вокруг пустоту - ни посуды, ни запасов одежды
и еды, - а затем привычным движением мысли вызвал  ложе  и  бросился  на
него ничком, зарывшись лицом в полупрозрачные покрывала. Ложе  услужливо
повторило форму его тела - никакого сравнения ни с тюфяком в  сенях,  ни
тем более с колышущимися под спиной бревнами; прежде Магу и в голову  не
приходило, что может быть по-другому.
   Вытрясти бы из головы эти новые, чужие мысли! Маг вцепился пальцами в
снежно-белые волосы. Ну почему, почему бытие людей,  такое  обыкновенное
для взгляда со  стороны,  выглядит  изнутри  просто  чудовищным?  И  что
натворили они с Геласом, сделав его еще чудовищнее?
   В его  сознании  зазвучал  суровый  голос  Императора,  говорящий  об
ответственности. Нет, дальше так  было  невозможно,  нужно  было  как-то
забыться,  отвлечься.   Может   быть,   податься   в   какой-нибудь   из
промежуточных миров... нет, не  то  -  живущие  в  них  творения  только
напомнят ему о людях. Нужно было что-то другое...
   Маг перевернулся на спину. Сквозь прозрачный  свод  купола  виднелось
ночное небо. Ночь семнадцати лун миновала, и на  небе  виднелась  только
одна луна. Как в плотном мире,  из  которого  он  только  что  вернулся.
Правда, эта была из проявленных в тонких мирах - там его плотное  зрение
не заметило бы ее. Только  одна  луна  -  интересно,  а  это  что-нибудь
предвещает?
   Он одним движением вскочил с ложа и шагнул к гептаграмме. Он не  стал
посылать вызов, ограничившись проверкой - у себя ли она дома. Нерея была
дома, она сидела в кресле  и  создавала  музыку.  Легкие,  нежные  звуки
наполняли жилище, и Маг заслушался на мгновение, но она почувствовала на
себе его взгляд и оборвала мелодию.
   В следующее мгновение он в сиянии белого света уже материализовывался
в пентаграмме ее портала. Нерея вздрогнула и вскочила на ноги, удивленно
глядя на неожиданного гостя. Немыслимая бестактность  -  явиться  к  ней
посреди ночи, без приглашения, даже без предупреждения. Однако этот  Маг
был известен своими немыслимыми поступками.
   Как  обычно,  от  его  присутствия  стало  светлее.  Малиновый  плащ,
снежно-белые волосы... но сегодня этот свет был необычным,  неспокойным.
Маг выглядел взволнованным, вернее, он  был  просто  не  в  себе.  Узкие
полоски его бровей сошлись  у  переносицы,  глаза  были  напряженными  и
отсутствующими, словно их владелец не явился к ней незваным,  а  блуждал
по каким-то бесконечно удаленным мирам.
   - Что с тобой? - вырвалось у нее.
   - Что со мной? - переспросил Маг. Он взглянул на нее так,  что  Нерея
засомневалась, видит ли он ее вообще. - Если бы я сам это знал...
   - Что тебе здесь нужно? - нахмурилась она, давая  ему  понять  о  его
неприличном поведении.
   - Не знаю, - пробормотал он. - Не знаю...
   Нерея замолчала. Она искала слова и не находила их. Маг тем  временем
шагнул  к  ней  вплотную,  вглядываясь  в  ее   лицо.   Она   попыталась
отвернуться, но он взял ее лицо пальцами  за  подбородок  и  повернул  к
себе. Нерея так изумилась, что позволила ему этот оскорбительный жест, и
остолбенело уставилась на него.
   - Я только что вернулся из  плотного  мира,  -  заговорил  он  чужим,
незнакомым голосом. - Мы с Геласом занимались переделкой нашего опыта.
   - Вы сделали что-то не так? - догадалась Нерея.
   - Не знаю. - Маг болезненно поморщился.  -  Не  знаю,  существует  ли
"так".  Все,  что  там  ни  сделай,  -  все   больно.   Этот   закон   о
невмешательстве... наверное, он нужен не столько для них, людей, сколько
для нас, творцов.
   Он говорил сам с собой,  не  заботясь  о  том,  слышит  ли  она  его,
понимает ли она его. Но Нерее необходимо было понять его - ведь эти люди
были детьми Геласа, а ей самой больше  всего  на  свете  хотелось  иметь
детей.
   - О чем ты говоришь? - перебила она его. - Объясни мне.
   - Все больно, Нерея, - повторил он. - Гибнуть - больно, губить -  еще
больнее. Это другой мир, в нем другие законы, его нужно  еще  изучать  и
изучать, и только после этого вмешиваться. Мы с Геласом поторопились: не
знаю, как сейчас он, но я...
   - Что? Что вы сделали?
   - Не важно. Ты не поймешь. Мы просто переделывали опыт. Чтобы понять,
нужно быть подопытным.
   - Но ты расскажи мне - я постараюсь понять.
   - Не спрашивай! - неожиданно вспылил Маг. - Я не хочу ни говорить, ни
вспоминать об этом. Я не хочу этого помнить, но не смогу забыть.
   Он схватил ее за плечи. Его пальцы больно впились в ее кожу.
   - Что ты делаешь? - испуганно вскрикнула она.
   Маг резким движением притянул ее к себе.
   - Ты поможешь мне забыть? - Вопрос обрушился на нее, словно камень. -
Или хотя бы забыться?
   - Так вот зачем ты здесь! - внезапно догадалась Нерея.
   - Ты. вижу, знаешь это лучше меня, - горько усмехнулся он.  -  Откуда
мне знать, зачем я здесь, - может,  и  забыться.  Может,  и  развлечься.
Может,  понять,  что  в  этом  находит  рыжий,  который  называет   себя
златокудрым. Может,  понять  этих  смертных,  которые  не  знают  ничего
другого для продолжения себя. Откуда мне это знать, Нерея?
   - Но ты же не любишь меня, - прошептала она.
   - Не люблю, - подтвердил Маг. - Как рыжий не любил тебя и как  ты  не
любила рыжего. Как ты не любишь меня. Но ты не оттолкнешь  меня,  потому
что хочешь надеяться. Так почему бы и нет?
   Нерея хотела надеяться.  Она  безвольно  обмякла  в  его  руках.  Маг
повернул ее за плечи и легонько подтолкнул к ложу.

***

   Утро  он  встретил  на  берегу  своего  озера.  Терзавшая  его   буря
отбушевала в объятиях Нереи, и теперь  он  был  холоден,  даже  слишком.
Беспристрастно холоден.
   - Талеста! - позвал он.
   - Да? - откликнулась с пояса веревка.
   Эту манеру отвечать она переняла у него.
   - Ты посмотри, какие кристаллы.  -  Маг  кивнул  на  озеро.  -  Какая
легкость, изящество, какой покой... Взгляд погружается в их  глубины,  а
там... Бездна, наверное. Там  уже  ничего  нет.  По  сравнению  с  этими
глубинами все кажется таким мелким... - Он вздохнул.
   - Еще бы, ты же сам создавал их, - вспомнила  Талеста.  -  Чтобы  они
напоминали тебе о вечности.
   - Да, - медленно кивнул Маг. - Мы - убийцы, Талеста. Я  и  Гелас.  Мы
убили себе подобных.
   - Вы просто переделывали опыт, - возразила веревка. - Я была с  тобой
и видела этих людей. Я совершенно согласна с Геласом - опыт  нуждался  в
переделке.
   - Это не опыт. - Маг произнес это  со  спокойной  убежденностью,  как
окончательно сложившееся мнение. - Пусть их  искра  слаба  и  неразвита,
пусть они еще  во  многом  несовершенны,  пусть  их  сознательное  бытие
недолговечно, но в главном они такие же, как мы. Закон о невмешательстве
верен. Мы нарушили его и стали убийцами.
   - Но себя-то ты зачем так называешь? - стала уговаривать его веревка.
- Гелас - это как-то еще понятно, но ты там только и занимался тем,  что
спасал их.
   - Я дал согласие на убийство,  -  сказал  Маг.  -  Значит  я  виновен
наравне с ним. Нужно было не спешить, нужно было разобраться во всем, но
я повел себя слишком беспечно. Это проклятое легкомыслие!
   - Никто из творцов не  назовет  вас  убийцами,  -  убежденно  заявила
Талеста. - Никому из высших сущностей не придет такая  мысль.  Люди  для
них - низшие твари, недавние животные. Даже Гелас - он  тоже  побывал  в
плотном мире, но и не думает считать их равными себе. Что же говорить об
остальных - никто вас не осудит.
   - Я сам себя осудил - этого достаточно, - понурился Маг.
   - Ты слишком строго себя судишь, - назидательно заметила  Талеста.  -
Строже, чем другие.
   - Меня больше некому судить, я - Власть, - напомнил Маг. -  Я  обязан
быть строгим с собой.
   - Так уж и некому! А остальные Власти? А Император?
   - Мне безразличен их суд. Значит, они мне не судьи.
   - Но, может быть,  ваше  вмешательство  пойдет  на  пользу  людям,  -
сменила тактику веревка. - Может быть, они изменятся в лучшую сторону.
   - Тем, которые остались под водой, уже ничто не пойдет на  пользу.  -
Он огорченно покачал головой. - Мы отняли у них бытие, и без того  такое
короткое. Лучше бы мы его им оставили - они им так дорожат. Они не знают
ничего другого.
   - Это для  тебя  оно  короткое,  а  они  воспринимают  его  иначе,  -
рассудительно сказала Талеста. - Кроме того, ты еще не знаешь,  чем  все
это закончится. Подожди - пройдет время, и тогда посмотришь,  стоило  ли
упрекать себя.
   - Ты так думаешь? - встрепенулся Маг. - Что ж, подожду.
   Он замолчал и снова уставился  в  прозрачную  глубину  озера.  Творцы
создавали у своих жилищ разные пейзажи: и нагромождения скал,  и  горные
водопады, и жарко дышащие гейзеры. Магу было известно, что  многие  Силы
живут на берегах рек и океанов, он знал и таких, кто поселился  на  краю
пропасти. У него было это озеро.
   Перед его мысленным взором  поплыли  пейзажи  плотного  мира,  полные
жизни, полные зелени  и  разнообразной  живности.  Маг  представил,  как
выглядело бы его озеро с поросшими зеленью берегами и плавающими в  воде
рыбами. А если попробовать создать  здесь  что-нибудь  такое...  ведь  у
Гекаты это получалось.
   Поразмыслив еще, Маг пришел к выводу, что у него ничего не  получится
- кошмары Гекаты не имели ничего общего с жизнью плотных миров. Здесь, в
тонких мирах, ничто не погибало и не воспроизводилось, все было  вечным,
незыблемым, питающимся тонкой энергией. Внешне он мог бы создать здесь и
рыб, и зелень, но рыбы не будут расти, а на кустах на появится ни одного
нового листика. Это была бы искусственная, чуждая этим мирам жизнь -  уж
лучше кристаллы.
   Вызов Геласа отвлек его от мрачных размышлений. Рыжий явился в тонкие
миры специально для того, чтобы поговорить с Магом.
   - Сбежал, бездельник! - приветствовал он Мага. - А  я  -  опять  один
работай!
   - Ну что у тебя там? - проворчал тот. - Опять кого-нибудь топить?
   - Нет, рано еще, - хмыкнул Гелас.  -  Там  едва-едва  сменилось  одно
поколение. Но если мы не хотим снова расхлебывать  последствия  неудачи,
нам нужно начинать прямо сейчас.
   - Что - начинать? - спросил Маг.
   - Изучать людей, присматривать за ними. В тот раз я сделал им слишком
много поблажек. Пусть на этот раз делают все сами, ручками,  и  тогда  у
них, надеюсь, не останется времени на дрянное поведение.
   - Ты, кажется, уже начал?
   - И ты начнешь - прямо сейчас, - заявил Воин. -  Мне  нужен  сведущий
помощник.   Мне   нужно   с   кем-нибудь   обсуждать   состояние    дел,
советоваться... да и  почему  я  должен  тянуть  все  один  -  все  ведь
случилось из-за тебя, между прочим.
   - Ты будешь напоминать мне об этом  каждый  раз,  когда  дела  пойдут
кое-как? - поинтересовался Маг.
   - И даже чаще, - пообещал Гелас.
   В сущности. Маг был согласен с рыжим - нужно было  заниматься  людьми
постоянно. Но кое в чем он был не согласен.
   - Я был там недолго, - сказал он, - но у меня сложилось  впечатление,
что дрянное  поведение  возникает  у  людей  не  от  хорошей  жизни,  а,
напротив, от плохой.
   - Ты слишком мало наблюдал  их,  -  снисходительно  ответил  Воин.  -
Никакой прямой зависимости тут нет - скорее уж обратная. Мне сколько раз
приходилось видеть, что наибольшие гнусности совершают  как  раз  те  из
людей, которые ни в чем не нуждаются.
   - Ты уверен?
   - Еще как. Иначе с чего бы мне вздумалось переделать опыт?
   - И впрямь - с чего бы, - иронически повторил Маг. - А как  живут  те
люди, которые остались после наводнения?
   - Хорошо живут, их стало вдвое больше. Старуха умерла, зато у молодых
появилась куча детишек.  Как  раз  об  этих  людях  мне  и  хотелось  бы
поговорить с тобой.
   - Говори.
   - Как ни противно мне признавать это, но ты был прав,  они  оказались
лучше  вновь  созданных.  Их  искра  развивается  значительно   быстрее.
Наверное, нам нужно было отобрать несколько семейств.
   - Нам не нужно было уничтожать их, - резко сказал Маг. - Мы отнеслись
к ним слишком поверхностно. Там все перемешано - дурное и хорошее, добро
и зло.
   - Вот-вот, - подхватил Гелас. - Там и сейчас  так.  Знаешь,  как  они
понимают добро?
   - Как?
   - Это когда их племя угнало вола у другого племени.
   Маг от души расхохотался, впервые после возвращения из плотного мира.
   - А как же тогда они понимают зло? - спросил он, отсмеявшись.
   - Это когда другое племя угнало вола у их племени.
   На этот раз Маг смеялся еще дольше. Как ни странно, на сердце у  него
полегчало.
   - А тот, хозяин, еще жив? - спросил он. - Глава той  семьи?  Хотелось
бы мне взглянуть на него теперь.
   Гелас ответил без промедления. Людей было пока немного,  он  знал  их
всех наперечет.
   - Он теперь глубокий старик. Если ты очень  поторопишься,  то,  может
быть, еще успеешь.
   - Тогда я отправляюсь, - сказал Маг. - Договорим после.
   Он тут же телепортировался прямо в плотный мир, где обитали люди.
   Хозяин сидел на лавке у стены своего дома, прогревая старые кости  на
солнце. Ему выпал долгий век, счастливая жизнь. Его  семейство  росло  и
процветало, в доме был достаток  и  довольство.  Сам  он  давно  уже  не
распоряжался жизнью семьи - его место занял старший  сын.  Двое  младших
построили свои жилища, зажили своими  домами,  но  не  забывали  родовые
связи. Все они чтили его - старца, родоначальника, божьего избранника.
   Он прищурился сквозь солнце на сбегающую  к  реке  тропинку.  Молодой
человек приближался по ней к дому. Может, кто-нибудь  из  многочисленных
внуков - по дряхлости старик плохо видел. Он даже плохо помнил их всех.
   Тот подошел и остановился перед ним. Старик вгляделся и  вдруг  узнал
его - высокий белокурый парень, много лет назад постучавший в двери  его
прежнего дома. Старик вскочил на непослушные ноги и  бухнулся  бы  перед
ним на колени, но Маг успел подхватить и удержать его.
   - Господи Всевышний... -  бормотал  старец,  пока  Маг  усаживал  его
обратно на лавку. - Честь-то какая, Господи...
   Маг не стал оспаривать это звание. Ни к чему было объяснять  старику,
что есть у него один добрый старый враг, один заклятый друг и  напарник,
вдвоем с которым он занимается делами этого мира.
   - Ну  зачем  же  это,  -  недовольно  сказал  он.  -  Неужели  нельзя
поговорить просто так, без всего этого?
   - Как же, как же без  этого...  -  заохал  старик,  сделав  еще  одну
попытку броситься на колени перед гостем. - Как  же  не  почтить  нашего
всемилостивца, нашего спасителя?
   - Обойдусь, - остановил его Маг. - Давай лучше  посидим  на  лавочке,
поболтаем по старой памяти.
   - Спрашивай, Господи, - закивал тот. - Все скажу, во всем отчитаюсь -
как жил, что делал. Ты ведь за мной пришел, чтобы взять на небо?
   - Нет, ты еще поживешь, - успокоил его Маг, но,  кажется,  старик  не
обрадовался. - Расскажи лучше, как вы  здесь  устроились,  как  прожили.
Трудно ли вам пришлось?
   - Да как сказать - ничего, прижились.  Почти  не  голодали  -  урожай
тогда хороший уродился, на все хватило, и на еду, и на посев. За год дом
отстроили - из тех бревен, ну и зажили помаленьку.  Хорошо  жили  -  все
тебя славили, Господи.
   - За что?
   - Как за что? Разве не ты избрал нас для жизни как  самых  достойных?
Разве не ты избавил мир от греховной скверны?
   - Значит, вы не жалели об остальных? - переспросил Mar. - О тех,  кто
остался под водой?
   - Да чего их жалеть, грешников! Я еще тогда смотрел на них  и  думал:
как их Господь терпит, как их земля носит? Ты, Боже,  знаешь,  кто  чего
заслужил. Мы люди праведные - вот и живем по твоей милости. А они - чего
их жалеть?
   Маг заглянул в его мысли и увидел там  гордое  сознание  собственного
избранничества,   собственной   непогрешимости.   Еще   одна    издержка
вмешательства - одни человеческие несовершенства заменились другими. Тем
не менее это был  шаг  вперед  по  сравнению  с  прежними  человеческими
недостатками. Пусть будет так -  сбросив  оболочку,  искра  забудет  это
бытие, но запомнит, что добро полезнее зла.