к ты считаешь, аксакал, где будет ночевать банда?
     - Я думаю,  что они скачут на колодцы Кешкентай-Дала. Там четыре кудука
и в них много хорошей воды,  можно напоить всех лошадей, и своих и краденых.
Пожалуй,  они зарежут кобылиц и будут бешбармачить, а потом крепко спать. Ты
знаешь,  когда едят  бешбармак,  караульные не  выдерживают и  тоже  едут  к
котлам.
     В  этом  высказывании проводника был  и  ответ на  вопрос командира,  и
деликатно выраженный намек на то, как и когда следует навязать банде бой.
     - Ну, а недалеко от Кешкентай-Далы есть еще колодцы?
     - Как же,  есть два колодца в урочище Бзау!  Это место находится правей
кешкентай-далинских кудуков.
     - На каком расстоянии?
     Мангыбай замолчал, соображая. Пожалуй, единственное, в чем он испытывал
затруднение,  это определение расстояний. Собственно, он точно знал, сколько
требуется времени,  чтобы добраться до  того или  иного места,  но  как  это
объяснить Петрову?  Понятие километр он  представлял довольно смутно.  После
ряда недоразумений Петров и  проводник условились,  что за единицу измерения
они будут брать известное им обоим расстояние от Форта Шевченко до рыбацкого
села  Баутина  (3  километра).  Этой  единицей  измерения Мангыбай сейчас  и
воспользовался.
     - От Кешкентай-Далы до Бзау столько надо ехать,  сколько четыре раза от
Форта до Баутина!
     Выходит, двенадцать километров?
     По  мере  оценки  обстановки складывалось решение.  Вначале  надо  было
убедиться, что Айдаров расположился ночевать в Кешкентай-Дале, затем скрытно
занять Бзау и перед рассветом атаковать, покончив с бандой одним ударом.
     - Сколько осталось до Кешкентай-Далы?
     - Пять раз от Форта до Баутина...
     Это значит, два с половиной часа езды.
     Кони притомились, и все чаще приходилось давать им отдых.
     Наступило  время  для   высылки  вперед  усиленного  головного  дозора.
Отделение,  ведомое Мангыбаем,  поскакало в сторону колодцев. Вскоре разъезд
скрылся за сопками.
     Солнце  уже  сползло за  горизонт.  С  быстро остывающих песков повеяло
прохладой, от которой к утру будешь стучать зубами. Наступила ночь.
     Петров принял меры  предосторожности и  подозвал помощников.  Во  время
совещания слева  послышался конский  топот.  Затем  донесся  властный  окрик
бокового дозора и,  наконец,  показались два быстро приближающихся всадника.
Дозорный сопровождал джигита на взмыленной лошади.
     - Кто командир Петров? - спросил джигит, подъезжая.
     Когда  Петров  ответил,  парень подъехал к  нему  вплотную,  спрыгнул с
седла,  пошарил в  верхней части  густого конского хвоста  и  подал  Василию
Ивановичу нечто вроде небольшой куколки из темной материи.
     "Надежный способ перевозки донесений", - подумал Петров.
     Лоскут  темной  материи обматывал скатанный в  трубку приказ Жанабаева.
Выяснилось, что связной больше суток разыскивал Петрова.
     Жанабаев,  оказывается,  точно узнал от своего разведчика,  что Айдаров
еще   неделю  назад   объявил  своим  головорезам  об   отдыхе  у   колодцев
Кешкентай-Дала,  Чекисты,  сказал он,  не  скоро туда доберутся -  заходом в
безводные пески он сбил их со следа. У колодцев Айдаров собирался дать отдых
людям,  дождаться какого-то  важного  человека,  который должен  приехать из
больших Кара-Кумов со стороны Туркмении.
     Жанабаев  скрытно  занял  колодцы  Бзау,  готовится атаковать банду  на
рассвете и приказывает одновременно выступить и Петрову.
     В   конце   приказа  излагалась  краткая  диспозиция:   группе  Петрова
расположиться в  четырех километрах от колодцев,  в  лощине,  которую укажет
связной,  и скрытно,  не разводя костров,  ждать до 3 часов 30 минут. В 3.30
выступить на  исходный рубеж и  по  сигналу красной ракеты атаковать банду в
конном строю.
     Взводные,  командиры отделений и  помощник Петрова инспектор уголовного
розыска Рыскул  Назиров восприняли приказ  как  нечто  должное,  само  собой
разумеющееся.  В нем не заключалось чего-либо неожиданного. Вся группа ходом
событий была подготовлена к тому,  чтобы сегодня разгромить банду.  Конечно,
ночевать без воды и ужина скучновато,  зато завтра все кончится. Можно будет
вернуться в Форт и Баутино, заняться своей основной работой.
     ...Лощина хорошо скрывала спешившуюся группу. С интервалом в 3-5 метров
бойцы,  охваченные дремотой,  прилегли на склонах.  Их кони,  привязанные на
длинные  корды,   бродили  по  дну  лощины.  Свободный  конец  корды  каждый
кавалерист крепко привязал к руке.
     По  гребню расположилось боевое охранение,  несколько впереди -  парные
секреты. Все продумано и подготовлено. Теперь Петров сидел на земле, положив
голову на  колени.  Сознание временами проваливалось,  наплывали и  исчезали
видения.
     Резко  качнулось в  сторону  уставшее  тело.  Рука  сама  выпрямилась и
уперлась в песок. Разом оборвались видения. Сон как рукой сняло. Петров стал
напряженно вслушиваться.  Степь молчала. Должны были уже вернуться Назиров и
Мангыбай.  Полтора часа назад они уехали на разведку в сторону колодцев.  Их
сопровождало шесть бойцов.  Наконец он уловил легкое шуршание,  и  на гребне
появились силуэты всадников.  Разведка вернулась. Впереди - все спокойно. До
колодцев бойцы  не  доехали примерно полкилометра.  Слыхали ржанье  лошадей,
выкрики,  видели слабо вспыхивающее за ближней сопкой зарево костра. Словом,
банда на месте...
     Наконец светящаяся стрелка часов поползла к цифре, указанной в приказе.
Нужно много дней провести в походах,  хорошо сработаться,  узнать до мелочей
друг друга,  чтобы,  как говорят военные, разобраться, не мешкая, в темноте,
привести себя и коня в готовность, занять свое место без шума и суеты.
     Отданы команды. Несколько минут сборов - и колонна тронулась.
     Бойцы строго соблюдали приказ - "не курить, не разговаривать, пресекать
ржание коней!" Каждый понимал,  чем позднее вражеские часовые заметят отряд,
тем  больше  шансов  захватить  врасплох  противника,  который  численностью
значительно превосходит обе  небольшие опергруппы и  к  тому же  находится в
обороне.
     Петров все время сверяет направление по компасу и  звездам.  У Мангыбая
нет компаса,  да он в нем и не нуждается.  Он уверенно ведет по звездам,  по
приметам местности и еще по каким-то признакам, известным только ему.
     Между  тем  стало светать.  Черное небо  постепенно серело,  потускнели
звезды.  Стали различимы всадники,  резче очерчивались вершины гребней.  Еще
полчаса, - и на востоке протянется алая полоска зари.
     Впереди - тишина. Совсем немного осталось от колодцев.
     "Уж не ушла ли банда?" - встревожился Петров.
     - Вон за той сопкой - колодец! - шепнул ему Мангыбай.
     - Хорошо. Отъезжай назад! - вполголоса приказал Петров.
     В  тот  же  миг  вздрогнули  всадники,  захрапели  и  заметались  кони.
Хвостатый шар красной ракеты взвился к  звездам и,  на секунду задержавшись,
ринулся вниз, рассыпая искры.
     - Винтовки на руку!  Шашки вон! - нараспев, по-кавалерийски скомандовал
Петров.
     - Р-равнение на меня: марш-ма-арш!
     Дружно  рванулись вперед  кони,  пригнулись к  гривам лошадей всадники,
потные от напряжения руки крепко сжимают тяжелые казацкие шашки.
     Минута.   Другая.   Третья.  Лавина  конников  вылетела  на  гребень  и
покатилась под  уклон,  в  круглую котловину,  на  дне которой темнеют кучки
лошадей и пятна спящих. Краснеют остатки костров.
     Слева на соединение под углом скачет цепочка всадников Жанабаева.
     Атаку басмачи заметили поздно.  Заметались, беспорядочно отстреливаясь.
Бандиты сбивались в кучки,  поднимали руки,  размахивали белыми тряпками, со
страхом взирая на клинки окружающих их всадников.
     Не  все  решили  сдаваться.  Группа  из  десятка басмачей пробивалась к
лошадям.  Паля  из  винтовок и  револьверов,  они  достигли цели.  Торопливо
развязали  путы,  подтянули  подпруги  и  вскарабкались в  седла.  Но  бойцы
Жанабаева подоспели вовремя.  Короткая схватка - и все кончено. Байское ядро
банды перестало существовать. Ее главарь Айдаров в первые же минуты был убит
в схватке.
     Сражение выиграли почти без потерь.
     Сложено в  кучу  бандитское оружие.  Чего  здесь только нет!  Несколько
заграничных винтовок,  ржавые казачьи шашки, русские трехлинейки. Это оружие
уральских белоказаков,  остатки которых прошли в девятнадцатом году до Форта
от самого Гурьева,  занятого Красной Армией.  В  лютую зимнюю стужу двигался
обоз белоказачьего генерала Толстова. Гибли казаки от тифа и морозов. Весной
кочевники находили винтовки, шашки, револьверы, цинковые ящики с патронами.
     Петров  молча  разглядывал пленных,  которые  испуганно жались  друг  к
другу.  Через два-три дня большинство из них, обманутых и запуганных баями и
муллами,  разъедутся по  своим  аулам.  И  долго еще  суждено им  проклинать
Айдарова  и   благодарить  людей   с   красными  петлицами  на   воротниках,
освободивших их от байских пут.
     - Петров!
     Оклик Жанабаева вывел чекиста из задумчивости.
     Петров  подошел  к  начальнику,  разговаривавшему с  двумя  оборванными
басмачами.
     - Вот какое дело,  Василий Иванович! Одного из главарей мы проворонили!
Нет сына Айдарова - Идриса. Вот они уверяют, что Идрису удалось сбежать. Они
видели,  как он ускакал.  Идрис -  опасный тип,  и его надо поймать, достать
из-под земли.  Уверен, что вы лучше других это сделаете! Отберите себе людей
и в погоню.
     Приказ  не  привел  Петрова  в  восторг.  После  боя  хотелось  немного
отдохнуть.  Но ничего не поделаешь.  Надо перестраиваться и  думать только о
выполнении приказа.  Сын бывшего главаря банды опасен, наверняка он не будет
сидеть сложа  руки  и  может "обрасти" новыми головорезами.  Он  должен быть
пойман! Чем скорее, тем лучше, и это зависит от Петрова.
     Охотников в погоню за Идрисом Бисембаевым нашлось более чем достаточно,
но   Петров   отобрал   пятерых.   Пришлось  уступить  настояниям  Назирова,
категорически потребовавшего у  Жанабаева и  Петрова включить его  в  группу
преследования.
     Василий Иванович не мыслил себе погони без участия Мангыбая,  с которым
в  последнее время почти не  расставался.  Пока чекист размышлял,  удобно ли
тревожить пожилого  уставшего человека,  Мангыбай начал  собираться,  вытряс
хуржуны,  заново  уложил в  них  свои  пожитки и  продукты,  залил  водой  и
закупорил трехлитровую бутыль.  И в тот момент, когда Петров уже решил ехать
с  другим проводником,  Мангыбай подошел к  нему  с  просьбой взять себе под
седло одного из трофейных жеребцов.
     - А  зачем тебе сейчас лошадь,  твоя отдохнет пару дней,  и все будет в
порядке.
     - Зачем ждать два дня?  Идрис исчезнет тогда.  Его надо быстро догнать!
Ты едешь, и я с тобой еду. Давай мне нового коня!
     Петров был растроган.  Он готов был расцеловать проводника,  но степной
этикет считает неприличным сентиментальности в отношениях мужчин.
     Обязанности по  сборам  распределились сами  собой.  Назиров,  подбирая
основных  и  запасных  коней,  готовил  оружие,  патроны,  запасался  водой,
пайками,  а  Петров и  Мангыбай выясняли и  уточняли нужные им сведения.  Их
можно было получить только от  пленных бандитов.  Никто из  них  не  подумал
укрывать  айдаровского  щенка,  которого  они  дружно  ненавидели.  С  каким
зазнайством он держал себя в банде, глумился над старшими по возрасту.
     С  их  помощью  словесный портрет  Идриса  получился довольно полным  и
точным, и при встрече, даже случайной, в степи опознать его было нетрудно.
     На  след  идрисовской  лошади  вышли  сразу  же.  На  целине  отчетливо
виднелись следы попарно выбрасываемых копыт.
     - Скакал  галопом!  -  определил Петров,  начавший  постигать искусство
следопыта.
     - Молодец!  -  похвалил Мангыбай, когда командир поделился с ним своими
выводами. - Скоро я тебе не нужен буду, один сможешь по степи гулять!..
     ...Третьи  сутки  продолжается изнурительная погоня.  Идрису  не  более
двадцати пяти лет, но хитрит он, как старый конокрад. Движется не по прямой,
а зигзагами, делает петли по десять, пятнадцать километров.
     Давно  исчезли следы того  коня,  по  которым начиналось преследование.
Бандит бросил его вечером первого дня во встречном кочевье и заменил свежим,
отнятым у пастухов.  Таким же путем сменил второго,  третьего, пятого. Люди,
пасшие в  степи скот,  еще не  знали о  конце банды и  почитали за  благо не
связываться с этим человеком.
     Уже на  седьмой лошади скачет Идрис,  но запутать преследующих ему пока
не удалось. Как только он ни хитрил! Кружил по затоптанным скотом пастбищам,
около пятнадцати километров вел за собой верблюда,  который затаптывал следы
его  коня.  И  все  напрасно.  Мангыбай разгадывал все  его  фокусы.  Однако
Мангыбаю пришлось туго,  когда  пересекали неширокий хребет  малорослых гор.
Здесь каменные отложения выпирали наружу,  и Идрис старался ехать по камням.
Наивный  человек!   Единственно,   чего  он  достиг,   это  осложнил  работу
проводника.  Мангыбаю приходилось слезать  с  коня  и,  почти  касаясь щекой
каменных плит, искать следы копыт идрисовского скакуна.
     Применял   басмач   и   более   хитрые   приемы,   позаимствованные   у
профессиональных контрабандистов.  Однажды  следы  идрисовского коня  завели
погоню  в  странные  пески.  Странные  потому,  что  они  представляли собой
сравнительно небольшой  остров  среди  сероземов.  Точно  сказочный  великан
принес в огромном мешке песок и высыпал его в степи.
     Между барханчиками рос кустарник до метра высотой, с жесткими, колючими
стеблями и шершавыми листьями, цвета заношенного хаки.
     - О-о,  -  протянул Мангыбай,  -  здесь колодцы должны быть  с  хорошей
водой.  Травка растет, кустики растут, значит, внизу вода близко! Идрис сюда
не зря скакал!
     - Ты стой у  следа,  -  приказал он одному бойцу,  -  а  я  поеду кудук
искать!
     Через несколько минут колодец нашелся.  Вода  была  холодная,  вкусная.
Пили и умывались люди, шумно втягивали влагу кони.
     Но  за  радостным  подъемом  последовало  разочарование.  В  нескольких
десятках метров от колодца след идрисовского коня исчез.
     - Я тут ни при чем, - оправдывался боец, хотя его никто и не обвинял. -
Мне Мангыбай велел след караулить,  и  я стоял,  хорошо караулил.  Там где я
стоял, следы есть, а вперед поехали, и они пропали!
     Мангыбай всерьез забеспокоился,  закружил на своем жеребце по барханам.
Вдруг он стал хохотать.
     - Ай, хитрый собака! - кричал он весело. - Ай, собака!
     В   тоне   и   жестикуляции  проводника   чувствовалось  и   восхищение
изобретательностью врага, и радость, что ему удалось разгадать его уловку.
     Все  поскакали к  Мангыбаю,  который щелкал  языком  и  хлопал себя  по
коленям.
     - Смотри, что сделал этот сын лисицы!
     По   песку  тянулась  полоса  шириной  сантиметров  тридцать-пятьдесят,
состоящая из неровных продольных царапин, не имеющих конца.
     - Вон он что делал!  - и Мангыбай указал в сторону обломанных веточек и
ямок туда,  где кустики были вырваны с корнем.  Петров вспомнил,  что где-то
читал  о  заметании следов  нарушителями границы.  Кто  познакомил Идриса  с
такими приемами? Есть над чем подумать чекистам.
     Что же  все-таки сделал бандит?  Он наломал кустарник,  связал стебли в
пучок, а конец веревки, вероятно, привязал к седлу. Получилось некое подобие
метлы без черенка.  Бегущая лошадь волокла за собой метлу,  которая царапала
землю и  заравнивала следы копыт.  Расчет простой -  следы копыт исчезли,  а
ветерок засыпет бороздки, и погоня останется с носом!
     Все  посмеялись над  незадачливым изобретателем,  но  вместе  с  тем  и
забеспокоились. Первым высказался Назиров.
     - Скоро кончатся четвертые сутки,  как  мы  гонимся за  Идрисом,  а  он
по-прежнему насторожен. Неужели знает, что за ним погоня? Каким образом, кто
его информирует?
     - Не думаю,  -  ответил Петров,  -  Идрис опережает нас примерно на два
перехода. Обогнать нас вряд ли кто мог. У Идриса чувствуется хорошая выучка.
Надо выяснить, кто стоит за всей этой бандой.
     - Нужно еще быстрей ехать,  командир,  -  вмешался Мангыбай. - Теперь я
знаю, Идрис скачет в Сарыкамыш, а там мы его не поймаем.
     Петров  вчера  пришел  к  выводу,  что  бандит  наверняка  стремится  к
затерявшемуся в пустыне озеру Сарыкамыш.  В этом районе летом много кочевок,
среди которых легко исчезнуть бесследно.  За  Сарыкамышем начинаются обжитые
места,  десятки дорог.  Не так уж далеко до Хивы, Ташауза, Нукуса, Ургенча и
других городов поймы Аму-Дарьи.  Если беглец доберется до  озера,  то погоню
можно считать безрезультатной.
     Однако  Петров  и  Назиров  надеялись на  то,  что  бандит  обязательно
допустит какую-либо оплошность и тем самым облегчит их задачу.
     И они не ошиблись...
     С детства Идрис привык к седлу,  но четырехдневная,  почти беспрерывная
скачка обессилила,  утомила его. Он мчался, гонимый страхом погони. С каждой
возвышенности Идрис  осматривал горизонт.  Далекие кусты  и  камни готов был
принять за  выслеживающих его чекистов.  Только бы уйти,  только бы запутать
свои следы!  Басмач делал в этом отношении все возможное, вспоминая рассказы
отцовских друзей о  том,  как  они угоняли табуны и  путали следы,  уходя за
кордон или возвращаясь оттуда.
     До  желанного Сарыкамыша не так уж далеко.  Горизонт чист.  Если даже и
есть погоня,  то она,  конечно,  сбита с толку. Так думал Идрис, подъезжая к
неизвестному аулу,  в  центре  которого  возвышалось несколько  юрт,  крытых
новыми кошмами.
     От детей,  возившихся у родничка,  он узнал,  что перед ним кочевка бая
Кудайбергена,  и  она  движется тоже к  Сарыкамышу.  Услыхав имя бая,  Идрис
вскрикнул от  радости.  О  Кудайбергене он  слышал раньше от  отца.  Этот  в
прошлом крупный скотовладелец умел держать в руках своих родичей. Второй год
правдами и неправдами Кудайберген увиливает от налогов и конфискации, кочует
в таких местах, куда руки районных властей не могут дотянуться.
     Басмач стеганул усталого коня и смело поехал к самой большой юрте.
     Сидевшие у  очагов женщины с  испугом смотрели на  запыленного путника,
голые ребятишки бежали с  дороги за  юрты  и  из-под  прикрытия разглядывали
незнакомца  с   карабином  за  плечами.   Разношерстные  собаки  исступленно
бросались на Идриса.
     От  бандита  не  укрылись настороженные взгляды  мужчин,  лица  которых
мелькали за дверями юрт.  Никто не выходил к нему навстречу. Соблюдая обычай
вежливости,  Идрис  подъехал к  белой  юрте  с  тыльной  стороны и  смиренно
остановился, не слезая с коня.
     - Выйди, сын, и узнай, какого гостя нам послал аллах! - донесся до него
скрипучий голос из юрты.
     - Ассалям  алейкум!  -  приветствовал Идрис  вышедшего к  нему  мужчину
средних лет.
     - Алейкум  ассалям,  -  ответил мужчина.  Заправленная в  широкие штаны
белая рубашка его на животе выпирала углом.
     "Наверное,  держит там на всякий случай "шолаак-мултук"*, - решил Идрис
и протянул встречающему две руки.
     ______________
     * винтовочный обрез.

     Последовало рукопожатие.  Идрису сделалось не по себе от настороженного
и  не  очень  дружелюбного взгляда  будущего хозяина.  Но  как  этот  хозяин
изменился,  как заулыбался и  как рысцой заспешил в юрту,  когда узнал,  что
гость - сын главаря банды Бисембая.
     Кудайберген оказал  гостю  почетный прием.  Встретил у  входа  в  юрту,
посадил его,  грязного и пыльного,  на текинский ковер и подбросил подушки в
бледно-розовых наволочках.
     - Эй,  кто там! - крикнул Кудайберген. - Режьте барашка! Согрейте воды!
Приготовьте дорогому гостю чистую одежду!
     Бай отлично знал обычаи гостеприимства,  и только когда гость (с трудом
скрывавший,   как  он  голоден)  выпил  несколько  пиалок  чая  и  насытился
баурсаками,  был задан вопрос: куда и зачем джигит держит путь? Идрис придал
лицу выражение