таблеток.
   - Да, это так. А потом взял на  себя  полную  ответственность  за  смерть
пациентки.
   - Ему не может быть никакого прощения. Он поступил чудовищно!
   - Да, - вздохнула Эдда. - И он страдал  из-за  этого.  Когда  девять  лет
назад он приехал сюда, он был совершенно разбитым человеком. В первый раз за
свою долгую жизнь я встретила человека, который так ненавидит себя.
   Надя опустила глаза.
   - Я думаю, что это не прошло до сих пор.
   - Да, но уже не  так  сильно,  мне  кажется,  особенно  после  того,  как
встретил тебя.
   Надя прикусила губу, не в силах собраться с мыслями.
   - Он нуждается в тебе, Надя. Не только в твоей любви, но ив  твоей  вере.
Если ты не сможешь дать ему это, он просто погибнет.
   - Мой Бог, Эдда, как мне теперь жить? Зная, что он все еще  лечит  людей,
пользуется их доверием - вашим и моим, - как если бы у него  было  право  на
это?
   - Думаю, у него есть такое право,  -  ответила  Эдда  с  редкой  для  нее
резкостью. - Он заработал наше доверие. Человек, которого мы знаем по  имени
Ален Смит, а для многих просто "док". Разве такое уж большое значение  имеет
имя?
   - Но как быть с ложью? С обманом? Не только здесь, но и в Бостоне, где  в
усыпальнице Лейтонов похоронен другой человек? А его отец и сестры? Разве не
должны они знать, что он жив?
   - Я читала - они отказались от него, как только он сделал признание.
   - И все же...
   - Привет, мам! Я не слышала, как ты пришла. - В комнату вбежала Элли, уже
совершенно забывшая о своей вывихнутой лодыжке.
   - Привет, моя радость. Мы с миссис Кар пьем чай и беседуем.
   Элли нахмурила брови.
   - А чего ты плакала?
   - Разве. - Надя провела салфеткой по глазам.
   - Может, это от простуды.
   - Эльвира, дорогуша, ты не хочешь переночевать у меня?
   Надя хотела возразить, но, увидев выражение лица дочери, передумала.
   - Мамочка, можно? Сегодня пятница. Завтра нет занятий в школе.  У  миссис
Кар такие чудесные куклы. У некоторых даже туфли на пуговках.
   - Ладно, согласна.
   - Ура! -  Элли  с  силой  обняла  мать,  отчего  у  нее  на  глаза  снова
навернулись слезы.
   - Ну мне пора выпускать газету, - сказала она, когда Элли  отпустила  ее.
Встав, Надя благодарно посмотрела  на  Эдду  и  увидела  нежную,  понимающую
улыбку на ее морщинистом лице.
   Эдда вышла с ней в прихожую и аккуратно притворила дверь в кухню,  прежде
чем озабоченно прошептала:
   - Ты поговоришь с ним? Дашь ему шанс рассказать свою версию истории?
   - Да, я поговорю с ним. Но захочет ли он говорить со мной?
   В своем кабинете Надя поспешила посмотреть  список  звонков,  оставленный
ночной телефонисткой. У нее упало сердце. Ни слова от Алена в  ответ  на  ее
телефонограммы,  которые  она  оставила  в  больнице  и  на   его   домашнем
автоответчике.
   Надя набрала номер ночной телефонистки и спросила об Алене.
   - Извините, миссис Адам, - ответил приятный голос. - Доктор Смит  еще  не
справлялся о телефонограммах.
   - Понятно.
   - Может, вы не знаете, но сегодня у доктора Смита первый свободный  вечер
за последние три недели. Я думаю, он отсыпается.
   - Понятно. - Надя поблагодарила ее и повесила трубку.
   Повернувшись, она посмотрела на портрет отца.
   - Я люблю его, па. Знаю, ты не считаешь это существенным, но  я-то  думаю
по-другому.
   Ален предупреждал ее, что стыдится некоторых моментов  в  своем  прошлом,
чего-то, о чем он должен рассказать ей. Может, именно  в  данный  момент  он
собирается с духом, чтобы поговорить с ней?
   Вероятно, ей стоит подождать.
   Нет, твердо решила вдруг она, беря свою сумочку и ключи  от  машины.  Так
она снова позволит кому-то принимать решения за  себя.  А  это  было  ее,  и
только ее делом.

Глава 12

   Дом  Алена  оказался  похож  на  хижину  лесоруба  девятнадцатого   века.
Построенный из бревен, он напоминал гнездо в роще гигантских мирт.
   Подъездная дорожка была расчищена от снега, и  она  ехала  среди  высоких
сугробов, как в тоннеле, В конце дорожки она остановилась рядом с "бронко" и
выключила двигатель и фары, очутившись в темноте,  -  только  одна  лампочка
горела у входа.
   Ступеньки на крыльце были также очищены от снега, но покрыты льдом, и она
схватилась за перила, чтобы не упасть.
   Звонка она не увидела и громко постучала костяшками пальцев.  Раздавшийся
звук мог, казалось, разбудить  и  мертвого.  Но  Ален  не  появился,  и  она
постучала еще сильнее. Опять тишина.
   Встревоженная, она схватилась за ручку, та  легко  повернулась,  и  дверь
открылась.
   - Ален, ты здесь? - позвала она. - Это Надя. Я хочу поговорить с тобой.
   Она услышала характерное потрескивание горящих дров и почуяла запах дыма.
   Собрав всю свою храбрость, она вошла и закрыла за собой дверь.  Сгоревшие
до  углей  дрова  в  открытом  очаге  едва  освещали   комнату,   отделанную
деревянными панелями. У нее сложилось  впечатление  об  аскетическом  образе
жизни, избранном хозяином этого жилища.
   В комнате было несколько окон без штор, а на  простом  сосновом  полу  не
было ковров. Крохотная кухонька походила на  корабельный  камбуз.  На  столе
поблескивала большая кофеварка, а рядом с ней стояла одинокая кружка.
   Надя никак не могла решить, остаться ли ей или уйти.  Разглядев  винтовую
лестницу, ведущую наверх, она  поняла,  где  находится  Ален,  и  решила  не
уходить.
   У двери Надя заметила ящик, в котором вместе с дровами лежали его сапоги.
Она сняла свои, затем верхнюю одежду и осталась лишь в джинсах и свитере.
   В одних носках она тихо пересекла комнату и  поднялась  по  узким  крутым
ступенькам. На последней она задержалась, привыкая к почти полной темноте.
   В комнате, еще меньшей, чем внизу, стояли двуспальная  кровать  и  комод,
служивший пристанищем для телефона и мигающего автоответчика, а  также  кучи
медицинских журналов. Рядом с кроватью стоял стул, заваленный одеждой.
   Ален лежал на кровати, лицом вниз, обняв одной рукой  подушку,  до  пояса
укрытый грубым шерстяным одеялом.
   - Ален, - прошептала она, - это - я, Надя.
   Простонав, словно от глубокой боли, он  перевернулся  на  спину,  положив
сжатую в кулак руку на живот, как если бы и во сне не мог расслабиться.
   Она опять позвала его, на этот раз громче. Его ресницы вздрогнули, но  он
не проснулся. Она оглядела  спартанскую  комнату,  в  которой  этот  человек
существовал наедине со своей виной.  Может,  действительно  человек,  бывший
Георгом Лейтоном, заслужил этот своеобразный ад на земле.
   Но не человек, которого  все  знали  под  именем  Алена  Смита.  Человек,
спасший бесчисленные жизни и несший утешение тем, кого едва знал.
   И это мужчина, которого она любит.
   Надя стянула с себя джинсы, потом не спеша откинула покрывало -  он  спал
обнаженным, и его тело казалось таким уязвимым. Она забралась  в  постель  и
прижалась к нему. Когда он проснется, они поговорят.
   Потом Надя задремала. Неожиданно проснувшись, она почувствовала -  что-то
изменилось.
   Ален зашевелился и что-то забормотал, видимо, одолеваемый кошмаром.
   - Сожалею, о Боже, как я сожалею...  Пожалуйста,  не  дайте  ей  умереть,
пожалуйста,  пожалуйста...  -  Просящий  голос  истончился  до  придушенного
вскрика. Это был голос сильного человека, поставленного на колени.
   Его глаза открылись, он медленно окинул взглядом комнату. Он хотел  сесть
в постели, но она уложила его.
   - Все в порядке, - шептала Надя раз и другой, пока его тело постепенно не
расслабилось. Обвив руками его шею, она прижалась  к  нему,  согревая  своим
теплом, пока прерывистое мучительное дыхание не стало ровным.
   Сначала он подумал, что видит сон. Потом вспомнил, что лег  в  постель  в
полном изнеможении и сейчас проснулся совершенно не в себе.
   Он знал, что находится в своем доме - вокруг были знакомые очертания.  Но
впервые с тех пор, как он втащил кровать наверх, он не был один.
   Ален лежал в необычной для себя позе - на спине, а Надя оперлась на  него
как на подушку. Ее волосы рассыпались по его груди.
   Боясь пошевельнуться и спугнуть сказку, он старался лежать тихо.
   Однако сердце его бешено колотилось от мыслей  о  возможных  причинах  ее
прихода посреди ночи. Желание заняться любовью  могло  быть  одной  из  них.
Иначе зачем она так уютно  устроилась  рядом,  одетая  только  в  трусики  и
рубашку, и обвила руками его шею?
   Ален  провел  губами  по  ее  волосам  и  в  ответ  услышал  протестующее
бормотание. Усмехнувшись, он прошептал ее имя.
   Медленно пошевелившись, словно не хотела  менять  удобного  положения,  в
котором заснула, Надя потерлась щекой о его грудь.
   - Надя! Милая! - пробормотал он все еще хриплым со сна голосом. - Это  не
самое лучшее, что ты можешь придумать. Пока я не пойму, почему ты здесь.
   Она потянулась, медленно  проведя  своей  коленкой  по  его  бедру.  Ален
застонал. Внезапно проснувшись, она резко села и всмотрелась в его лицо.
   - Уже утро?
   - Солнце встало или близко к тому.  Она  поправила  волосы,  падавшие  на
глаза, и огляделась, словно опасаясь, что кто-то может наблюдать за ними.
   - Нас никто не видит, если тебя это беспокоит.
   - Не беспокоит, - произнесла она спокойным голосом.  Однако  что-то  явно
было не так с его любимой, что-то заставило прибежать к нему за утешением.
   Он провел пальцами по ее плечу и руке и почувствовал напряжение.
   - Поговори со мной, милая. Позволь мне помочь тебе, если смогу.
   - Не здесь, внизу.
   Она соскользнула с постели и быстро натянула на себя джинсы,  старательно
отводя от него взгляд.
   - Я приготовлю кофе.
   Так и не взглянув на него, она поспешила вниз.
   Ален с досадой сунул ноги в джинсы, натянул их и застегнул молнию.  Затем
он пригладил волосы,  взял  рубашку  со  стула  и  первым  делом  подошел  к
автоответчику, нажал на кнопку.
   Два обычных звонка, третий от  самой  Нади,  просившей  его  позвонить  в
редакцию, как только сможет.
   Не на шутку встревоженный, он напялил на себя рубашку, застегнул  кое-как
и поспешил вниз. Как только она повернулась к нему, он понял, в чем дело.
   - Как ты узнала?  -  тихо  спросил  он.  Лицо  Нади  стало  удивленным  и
печальным одновременно.
   - Мне позвонила знакомая из Лос-Анджелеса -  продюсер.  Она  хочет  снять
документальный фильм о провинциальной медицине  и,  узнав,  что  ты  против,
просила меня помочь.
   Ален ответил резковато, но понятно.
   - Это приятельница Ника еще со времени интернатуры в  Лос-Анджелесе.  Они
поддерживают контакты.
   Надя кивнула.
   - Я не могла понять, почему  ты  так  противишься  известности,  особенно
когда это может принести выгоду городу.
   - Я боялся, что кто-то узнает меня.
   - Ну конечно.
   Боль в голосе Нади мешала  ему  сосредоточиться.  Выигрывая  время,  Ален
подошел к ящику у двери, собрал остававшиеся там  дрова  и  подбросил  их  в
огонь. Когда дрова разгорелись, он набрался храбрости и  снова  взглянул  на
нее.
   - Тебе нетрудно было сложить кусочки головоломки.
   Надя принесла кофейник и две кружки, поставила их на стол и села. Ее рука
так дрожала, что она пролила кофе...
   - Позволь мне... - Большая ладонь Алена накрыла  ее  руку  и  помогла  ей
налить кофе. Он взял свою кружку и прислонился плечом к стене. -  Как  много
ты знаешь?
   - Достаточно. Я  бы  сказала,  даже  слишком  много.  -  Надя  попыталась
рассмеяться, но ей  это  не  удалось.  -  Начав  складывать  головоломку,  я
позвонила в "Глоуб" и другие газеты.
   - Весьма профессионально. Твой отец мог бы тобой гордиться.
   Она рассказала о поиске в архиве газеты, о старых фотографиях и о  потоке
памяти, вызванном ими.
   - К несчастью, у тебя незабываемые глаза, -  добавила  она.  -  Красивые,
печальные, чувствительные и такие удивительно мягкие...
   - Проклятие бабушки-ирландки, - отозвался он и сделал  несколько  глотков
еще горячего кофе.
   - Это все, что ты можешь сказать?  Человек,  который  сливался  с  ней  в
любовном экстазе, исчез. Его заменил ледяной, сухой незнакомец.
   - Что ты хочешь, чтобы я сказал? Что я не Георг Лейтон-четвертый? Что  не
я наглотался таблеток, когда оперировал двадцатидвухлетнюю  будущую  мать  и
убил ее и ее нерожденного ребенка? Что не мой скальпель  перерезал  артерию,
которую я не увидел?
   Лицо Алена исказилось.
   - Все это правда, к сожалению. И если бы я явился на суд  присяжных,  они
осудили  бы  меня.  Иногда  я  жалею,  что  этого  не  случилось.  Когда  ты
собираешься написать об этом? - спросил он, отвернувшись к окну. - А  может,
именно поэтому ты и звонила? Чтобы я прочитал сегодняшние заголовки?
   У Нади перехватило дыхание.
   Ален стоял не шевелясь, с окаменевшим лицом и потемневшими глазами.
   - Ты приехала сюда в надежде, что я скажу, что  это  все  ошибка?  Плохой
сон?  -  Его  лицо  исказила  гримаса.  -  Я  виновен  в  убийстве,  хотя  и
неумышленном. И в использовании имени друга, погибшего в автокатастрофе, так
как хотел избежать тюрьмы.
   Надя встала из-за стола и молча направилась к ящику у двери. Ее  руки  не
тряслись, когда она обувала  сапоги  и  натягивала  шубу.  Обернувшись,  она
заметила, что он безучастно наблюдает за ней.
   - Скажи мне одну вещь, прежде чем я уйду, Ален или  Георг,  или  как  там
тебя зовут. Как мне объяснить маленькой девочке, полюбившей тебя, то, что ты
сделал?
   Ален дернулся, но ничего не ответил. Да Надя и не ждала от него ответа.
   Он наблюдал в окно, как она идет к машине. Она плакала,  содрогаясь  всем
своим маленьким телом. В ее  фигуре  ощущалась  такая  безысходность.  Более
достойный мужчина не довел бы ее до такого состояния.
   Пару минут она грела двигатель и потом уехала.
   Надя посмотрелась в зеркало:  на  нее  глядела  другая  женщина,  не  та,
которую она видела здесь в последний  раз.  Тогда  она  только  поднялась  с
постели после ночи любви с Аденом. Ее щеки  были  нежно-розовыми,  а  сердце
полно  трепетных  надежд.  Сейчас   же   Надя   чувствовала   себя   пустой.
Использованной.
   И все же она собралась, выпрямила плечи и покинула ванную комнату.
   Просмотрев первые оттиски номера, Надя решила позвонить Эдде и пригласить
ее  на  завтрак.  Они  позавтракают  в  кафе  "Наполи",   три   современные,
самонадеянные женщины, ну две с  половиной.  Наде  хотелось  заказать  бокал
шампанского вместе со стаканом апельсинового сока.
   Мысль поднять бокал за крупнейшую сенсацию  в  своей  жизни  скривила  ее
губы. Должно быть, Пулитцер стоит разбитого сердца? Равноценный это обмен?
   Надя вошла на кухню, когда зазвонил телефон. Интересно, кто  мог  звонить
так рано?
   - Мамочка! Что-то случилось с миссис Кар. Ей позвонили, она вся побелела,
стала странной и схватилась за грудь. - Элли перевела дыхание.  -  А  сейчас
она лежит, совсем больная на вид.
   Надя закрыла глаза, соображая.
   -  Элли,  миссис  Кар  нуждается  в  твоей  помощи,  поэтому  тебе  нужно
оставаться совершенно спокойной и выслушать меня очень внимательно, о'кей?
   - О'кей. - Элли немного успокоилась.
   - Найди сумочку миссис Кар и в ней маленькую коробочку с таблетками,  ту,
что была у нее на концерте, помнишь?
   - Угу.
   - Возьми одну таблетку и дай ей, чтобы  она  положила  ее  под  язык.  Ты
поняла, что я тебе сказала?
   - Да, но...
   - Когда сделаешь это, пойди в спальню, возьми одеяло  и  аккуратно  укрой
миссис Кар.
   - Мам...
   - Сделай все немедленно, Элли. Я сейчас положу трубку и вызову  "скорую".
Она приедет минут через пять, но ты будь рядом с миссис Кар и держи ее руку,
пока не приедет врач, о'кей?
   - Мамочка, подожди! Позвони Алену, он знает, что делать.
   - Обязательно, маленькая. А теперь поторопись и сделай то, о чем  я  тебя
просила.

Глава 13

   - Сколько времени прошло, мамочка?
   - Почти час, дорогуша, но на это всегда уходит время.
   Она доехала до дома Эдды за три минуты.  Старушка  была  в  сознании,  но
испытывала сильную боль. Ее дыхание становилось все более прерывистым, как и
ее пульс.
   Набрав еще раз 911, Надя услышала, что "скорая" неисправна и  вместо  нее
послана полицейская патрульная машина.
   Пять минут спустя она готова была уже перенести Эдду в свой автомобиль  и
отвезти в больницу, когда с воем сирены подъехал Стив Маккензи.
   Вдвоем они отнесли измученную болью женщину  вниз  и  уложили  на  заднее
сиденье патрульной машины. Стив ехал как мог быстро. Не успели они подъехать
к больнице, как рядом с ними с визгом остановился "бронко" Алена.
   Мужчины внесли Эдду в здание, а Надя попыталась успокоить  дочь.  В  зале
ожидания приемного покоя они сидели вместе  со  Стивом  и  Кристиной  Хубен.
Несколько минут назад прибыл доктор Стикс  и  сейчас  за  закрытыми  дверями
вместе с Аленом боролся за жизнь Эдды.
   - Миртл уже привык к тому, что Ален совершает  чудеса  с  помощью  своего
потрепанного саквояжа. Надеюсь, люди поймут, если на этот раз ему не удастся
извлечь из него очередного чуда, - проговорила Кристина.
   - Вы очень высокого мнения о нем? - спросила Надя.
   -  О  да,  и  с  профессиональной,  и  с  человеческой  точки  зрения,  -
поколебавшись, пожилая сиделка добавила:
   - Правда, он нелегкий человек. Впервые увидев его,  многие  считают,  что
под его белым халатом скрывается камень, а не плоть и кровь. Но за  тридцать
лет работы медсестрой я встретила немногих  врачей,  которые  так,  как  он,
заботились бы о своих пациентах.
   - Но одной заботы не всегда достаточно, да?
   - Верно, и Ален знает это лучше, чем кто бы то ни было.
   - И все же думаю, что Ален должен был отвезти Эдду к доктору  Лейтону,  -
пробормотал Стив.
   - Вы говорите о знаменитом кардиологе из Бостона? - уточнила Надя.
   - Да, его считают одним из лучших. Так говорила сама Эдда...
   В этот момент открылась дверь и послышались  сердитые  голоса  мужчин.  В
проеме появились Ален и его помощник с горестными лицами.
   - Проклятье,  Ален.  -  Тщедушный  доктор  Стикс  преградил  путь  Алену,
остановив его. - Ты сделал для нее все, что мог. Не твоя вина, что ее сердце
не выдержало.
   - Убирайся, Стикс, или я перешагну через тебя.
   - Подожди, Ален.
   Ален развернулся и чуть не сбил с ног молодого врача. Не обратив внимания
на сидевших в приемной, он направился к черному ходу.
   Побледневший доктор Стикс повернулся к друзьям Эдды.
   - Мы потеряли ее. Ален сделал все, что мог. Даже больше.
   Стив выглядел совершенно убитым, потом пробормотал,  что  надо  обзвонить
людей. Кристина уронила голову на грудь и заплакала.
   Элли беспомощно вглядывалась в глаза матери.
   - Мамочка, что? Миссис Кар умерла?
   - Да, моя милая. - Надя обняла дочь, разрыдавшуюся от горя.
   - Мамочка, это я виновата, что позвала миссис Кар к телефону?
   Надя и доктор переглянулись.
   - Что ты имеешь в виду, дорогая?
   - Миссис Кар готовила завтрак, когда зазвонил телефон, и  попросила  меня
взять трубку. Это был мужчина. Он потребовал позвать его мать.  У  него  был
очень неприятный голос.
   - Адриан Карпентер! - Кристина презрительно скривила губы.
   - Сын миссис Кар, - пояснила Надя Элли.
   - Сначала миссис Кар была счастлива, говорила о внуке, что она  не  может
дождаться его приезда. Потом она замолчала, ну как будто слушала...
   Надя кивнула, и Элли продолжала:
   - Она вроде опечалилась, сказала, что все понимает, спросила,  не  смогут
ли они приехать к Рождеству, говорила, что очень хочет повидать  внука...  -
Элли заговорила умоляющим голосом. - Я же не знала, что этот  мужчина  будет
говорить неприятные вещи миссис Кар, мам, клянусь! Но он  сказал  ей  что-то
плохое, потому что она  сразу  побледнела  и  стала  совсем  больная,  когда
положила трубку.
   Надя обняла дочь.
   - Послушай, Элли. Ты ни в чем не виновата. Обещай мне, что ты  не  будешь
винить себя ни в чем, договорились?
   - Твоя мать права, Эльвира, - вставила Кристина. - Если  кто  и  виноват,
так это отпрыск миссис Кар.
   Стикс кивнул:
   - Хорошо, что Ален не знает этого, -