с  продуктами  в
палатку и бросит ее открытой. Словно специально приманивал медведя...
   Голос Таннера посуровел.
   - Дьявольщина! Медведи испокон веков  рыскают  возле  кострищ  в  поисках
съестного. Извини. Я...
   - Ты думал, что Майк сообразительнее, так ведь?
   - Наверное. Мне и в голову не пришло предупредить его. И остальных тоже.
   - Ты не подумал. - Кэтрин уставилась на него.  -  Потому  что  не  привык
делать этого. Ты ни на йоту не изменился со дня нашего знакомства. Но если и
надо кого-то винить в происшедшем, то только саму себя. За то, что оказалась
такой идиоткой, доверила тебе сына...
   Таннер потянулся к ее руке, она отпрянула.
   - Не позволяй случившемуся разрушить  все,  Кэт.  От  несчастных  случаев
никто в жизни не застрахован, а людям свойственно совершать ошибки.
   - Я всегда восхищалась изворотливостью твоего ума. Вот и сейчас - раз,  и
готово оправдание. Только того, что случилось, так просто не исправить.
   - Согласен, черт бы все побрал! - Таннер в отчаянии схватился за  голову.
- Но ты ведь не собираешься и впрямь порвать со  мной  из-за  этой  истории?
Давай начнем все сначала? Мы просто обязаны сделать это.
   - На данный момент у меня всего две обязанности: забота о Майкле и о себе
самой.
   - Ты кое-что забыла. Есть еще и наши с тобой  отношения.  Таннер  смотрел
так, словно хотел высветить все ее мыс-, ли. Она знала, чего он ищет -  хоть
малейшей искорки надежды. Но на этот раз победил ее практицизм.
   - Их больше не существует, Таннер.
   Она боялась посмотреть ему в глаза. Если заметит там боль,  то  выдаст  и
свою собственную.
   Он яростно стукнул кулаком по раскрытой ладони.
   - Назови хоть одну внятную  причину.  Что-нибудь,  кроме..,  кроме  этого
несчастного случая.
   - Причину? Хорошо. - Она наклонилась вперед.  -  Как  тебе  вот  эта:  ты
солгал мне!
   Таннер почувствовал, что все внутри оборвалось.
   - Я Этого не делал. - Голос его был тих, еле слышен.
   - У дверей больницы мне встретился Джон Касалетти.
   Он рассказал мне, как ты спас Майкла.
   Таннер судорожно сглотнул, однако во рту остался неприятный привкус.
   - Я хотел объяснить все чуть позже, Кэтрин. Сам. - Он  отвернулся  от  ее
напряженного, нервного лица. Сунув руку  в  карман,  он  нащупал  там  среди
мелочи маленькую пульку. И выдернул руку, будто обжегся.  -  -  Ты  дал  мне
слово.
   - И собирался сдержать его. - Он помолчал. - Ладно. Хоть  ты  и  скажешь,
что это слабое оправдание, я расскажу тебе все, как было.  У  меня  возникли
кое-какие проблемы по работе, и я с головой ушел в  их  решение.  Настолько,
что совершенно забыл про ружье. А когда у озера полез в машину за ножом,  то
просто остолбенел, увидев его на старом месте. И было  уже  поздно  изменить
что-либо...
   Таннер смотрел в окно и жалел только о том, что не может убрать из  жизни
последние десять часов с такой же легкостью, с какой  срезал  леску  с  ноги
Майкла.
   Жизнь всегда сложнее, чем хотелось бы. Она преподносит тебе  маленькие  и
большие сюрпризы, постоянно ловит  на  крючок.  Ты  можешь  трепыхаться,  не
сдаваться и до последнего момента пытаться сорваться с  крючка.  Но  что  бы
дальше ни произошло, боль тебе обеспечена.
   - Значит, я не прошел твоего теста на доверие, да?
   - Вот именно. - Она произнесла это совсем тихо. Но он услышал страдание в
ее голосе. - Просто мне и Майклу нужно гораздо больше, чем  ты  в  состоянии
нам дать. Так что лучше сразу положить конец нашим отношениям.
   - Кэтрин, я хотел, чтобы этот  поход  остался  для  него  самым  приятным
воспоминанием.
   - Но он оказался иным, не так ли? Таннер обернулся и попытался пошутить:
   - Это как раз та история, которую он с удовольствием  будет  рассказывать
своим внукам. И с каждым  разом  медведь  будет  все  больше,  а  рычание  -
грознее.
   Она ответила печальной улыбкой.
   - Я понимаю, что все обошлось и можно вздохнуть с облегчением. Но у  меня
до сих пор все дрожит внутри. Да еще этот кошмарный самолет... А может, меня
и тошнило-то от страха за Майкла. И за тебя.
   - За меня?
   Она  пожала  плечами,  не  очень-то  желая  признаваться  в   собственной
слабости. Даже сейчас, когда они почти пришли к согласию, что  их  отношения
следует прекратить, ее так и подмывало утешить его.
   - Когда ты позвонил, то сказал, что с вами обоими все в порядке, но я  же
знаю тебя. Ты - великий мастер недомолвок. В глазах Таннера  блеснула  искра
надежды.
   - А если бы я поранился, то мог бы рассчитывать на твое сочувствие?
   - На сочувствие - да, но не на... - Она чуть  не  проговорилась,  вовремя
спохватившись и так и не произнеся слова "любовь". Ей было болезненно  ясно,
что если она хочет пережить их разрыв без особых страданий,  то  надо  гнать
прочь подобные мысли. - Как ты сам сказал  мне  два  месяца  назад,  большие
мальчики должны переживать свою боль сами, без чьей-либо помощи.
   Таннер вспомнил, по какому-поводу была произнесена эта фраза. Он  пытался
объяснить ей, почему никогда больше  не  женится.  Боль  от  потери  слишком
велика.  И  вот  Кэтрин  воспользовалась  его  же  словами  против  него.  И
жестокость удара поражала.
   Он внезапно прочувствовал всю глубину одиночества, с которым она жила эти
долгие годы.
   Конечно, пытаясь расшевелить, он изводил ее своими глупыми  выходками.  И
был с ней, чтобы приятно проводить время. Он видел, что она  стала  доверять
ему. И лишь из-за собственного страха сознательно отказал ей в  том,  в  чем
она нуждалась больше всего.
   В любви. Силы внезапно покинули его. Он привык к мысли, что любовь бывает
лишь раз в жизни и свою он уже пережил. Как же  он  ошибался!  Как  жутко  и
ужасно ошибался. Неужели он потеряет ее из-за того, что поставил  на  первое
место свои глупые эгоистичные инстинкты?
   Таннер смотрел на Кэтрин, не скрывая своих душевных мук. Но сейчас все же
лучше говорить о Майкле.
   - Тебе, наверное, хочется узнать поподробнее всю историю? Я имею в виду о
медведе.
   - Да.
   - Тогда садись и слушай. Пожалуйста. -  Осторожно  взяв  под  локоть,  он
подвел ее к потертому дивану. Усевшись рядом с ней, он молча признался  себе
в том, что безнадежно, совершенно бесстыдно влюблен в нее.
   Кэтрин  еще  и  еще  раз  перебирала  в  памяти  все  рассказанное  ей  о
происшествии с медведем. Поскольку Майкл интуитивно  повел  себя  со  зверем
совершенно правильно, его раны оказались легкими. Хотя она  до  сих  пор  не
могла без содрогания смотреть на семнадцать швов, наложенных на его плечо.
   Когда Таннер в больнице поведал ей все  от  начала  до  конца,  она  была
потрясена тем, как мужественно он держался в ситуации, требовавшей  от  него
мгновенной реакции. А ведь положение было не из легких. Первый выстрел  лишь
испугал медведя, он развернулся и  двинулся  на  Таннера.  И  только  второй
выстрел прикончил зверя.
   - Я не хотел описывать тебе все  это  по  телефону,  иначе  бы  ты  точно
свихнулась, воображая всякие кровавые ужасы.
   Неделю спустя Кэтрин все еще думала об этой простой фразе, в которой  был
весь Таннер. Он не хотел  лишний  раз  ее  волновать.  А  ведь  сам  пережил
тяжелейшую ситуацию.  И  пусть  действовал  он  хладнокровно,  руки  у  него
тряслись от страха. Сам сознался. Он боялся попасть не в медведя, а в Майка.
   Она разорвала с ним отношения, потому что он не сдержал  своего  слова  и
привез на стоянку лагеря ружье.
   А что могло случиться, если бы ружья не оказалось под рукой?
   Эта проклятая  смертоносная  игрушка,  которую  она  после  смерти  Марка
возненавидела всей душой, спасла жизнь ее сыну. Где же тут логика?  Все  это
никак не укладывалось в простенькую схему ее мира, где все было либо черным,
либо белым. Неужели это возмездие за ее  слишком  категоричное  отношение  к
оружию?
   Она ничего больше не  понимала.  Ибо  основам  ее  жизненной  логики  был
нанесен сокрушительный удар.
   Ружье убило ее мужа.
   И спасло жизнь ее сыну.
   Ненавидеть Таннера ей не за что, но не благодарить же его!
   А Майкл все это  время  наслаждался  статусом  местной  знаменитости.  Он
настоял дома на  том,  чтобы  статью  о  происшествии  вырезали  из  газеты,
вставили в рамку и повесили на стене.  Местное  телевидение  посвятило  этой
истории целую передачу, Майкл записал  ее  и  послал  видеокопию  дедушке  с
бабушкой во Флориду.
   Каждый раз, выходя на улицу, он надевал перевязь и с надеждой вглядывался
в лица прохожих: вдруг они его узнают. Некоторые  действительно  узнавали  и
улыбались, другие же не замечали. В любом случае Кэтрин  перестала  посылать
его с мелкими поручениями, стараясь выполнить их сама, что  создавало  массу
неудобств.
   В Таннере же все взрослое и детское  население  городка  не  чаяло  души,
присвоив ему титул героя. Если у него и раньше не было проблем с  женщинами,
то теперь они смотрели на него с откровенным обожанием. Как-то он  признался
Кэтрин, столкнувшись с ней у почтового ящика, что ему  осточертела  вся  эта
шумиха и он ждет не дождется,  когда  эту  историю  забудут  и  оставят  его
наконец в покое.
   Она посочувствовала ему, но  вслух  ничего  не  сказала.  Сама  она  была
поглощена повседневной рутиной.  Количество  подопечных  детишек  постепенно
увеличивалось,  заполняя  дыры  в  ее  расписании.  Не  бросила   Кэтрин   и
машинописной работы. Как ни странно, ей это нравилось все больше  и  больше.
Возможно, потому, что механическое стучание не мешало ей тихонько размышлять
о своем. Место за кухонным столом стало привычным.  С  ним  была  лишь  одна
проблема -  приходилось  постоянно  приказывать  себе  не  смотреть  на  дом
Таннера. И это было нелегкой задачей, но Кэтрин решила тренировать свою силу
воли.
   До того момента, пока Барбара не прислала цветы.
   Они прибыли в огромной пивной кружке  -  такие  продают  только  в  Музее
бейсбольной славы - с автографами всех звезд.  Есть  от  чего  сойти  с  ума
десятилетнему мальчишке. Пока Майк  чуть  не  облизывал  кружку,  прыгая  от
восторга, Кэтрин вытащила из букета нарциссов и  тюльпанов  конверт.  Почерк
Барбары был аккуратен и стремителен.
   "Счастлива была узнать, что у Майка все в порядке.  На  этот  раз  Таннер
получил возбуждения даже больше, чем искал. Так что теперь не знает, куда от
него деться. Я очень рада,  что  вы  пришли  в  себя  и  можете  говорить  о
случившемся. Это значит, что переживания уже в прошлом".
   Может говорить о случившемся? Кэтрин чуть не  расхохоталась.  О,  Таннер,
конечно, делал попытки к сближению. Не раз. Но она нашла  простейший  способ
игнорировать их - просто молчала в ответ.
   Почему? Ведь ей отчаянно хотелось быть рядом с ним.
   Но внутренний разумный голос советовал ей  выкинуть  Таннера  из  головы,
пока не поздно. Благо несчастный  случай  давал  повод  сделать  это.  Иначе
однажды случится так же, как произошло у них с Марком.
   Она вспоминала постоянную ложь Марка, его обещания, которые он и не думал
выполнять, бесконечные неудачи.
   Припоминала месяцы отчаяния, мольбу, свои жалкие попытки спасти  их  брак
от полного развала.
   Но в том-то и дело, что она никак не  могла  поставить  Таннера  на  одну
доску  с  Марком.  Все  намерения  Таннера  были  честными,  а  поступки   -
искренними. Он мог любить гонки на мотоцикле или головокружительные трюки на
мотосанях, но он никогда  сознательно  не  рискнул  бы  жизнью  Майкла.  Она
чувствовала это всем сердцем.
   Было и еще одно, что Кэтрин хранила глубоко в душе. Основательно  обдумав
все,  что  касалось  ее  отношений  с  Таннером,   она   пришла   к   весьма
неутешительному выводу - она уже давно пересекла  границу  просто  дружеских
отношений. Она любила его. Ей  не  хватало  его,  и  чувство  это  настолько
заполнило ее сердце, что грозило  выплеснуться  самым  неожиданным  образом,
если она не признается в нем.  Но  как  она  посмеет  сделать  это?  Что  он
подумает?
   Попробуйте понять это, сидя среди собственных руин.
   Однажды он заявил ей, что никогда не женится во второй раз.  Как  это  ни
странно, ее это даже  устроило.  И  их  отношения  расцвели  пышным  цветом.
Жизненные   пути   обоих,   полные   воспоминаний,   яростной    борьбы    с
обстоятельствами и пережитых драм,  странным  образом  перемешались,  сложив
интересную картинку-ребус, делавшую их жизнь осмысленной и радостной. Теперь
же у нее возникло ощущение, что эту картинку  уронили  и  все  ее  составные
части разлетелись по ветру.
   Кэтрин была не из тех, кто легко сдается. Но на сей раз задача была ей не
по зубам. Проще было сказать: "Прощай, любовь".
   Таннер смотрел на  список  награжденных,  но  имена  расплывались,  буквы
прыгали  перед  глазами,   строчки   сползали   с   линеек   блокнота.   Шла
заключительная встреча членов клуба в этом учебном  году,  и  наверняка  все
закончится поздно. Он не хотел идти сюда. Ему видеть никого не хотелось - ни
ребят, ни членов их семейств.
   Если он не сумел заставить выслушать себя Кэтрин, то как же  посмотрит  в
глаза этим людям? Все они сочли поход неудачным. Но  не  сердились,  а  даже
объявили его бесстрашным охотником.
   Уму непостижимо: они его простили, а вот Кэтрин он потерял.
   Ее улыбка становилась притворной, стоило ему появиться рядом. Ответы  она
так явно вымучивала из себя, что становилось неловко. Он  несколько  месяцев
внимательно следил за ней, изучая ее поведение и то,  что  за  ним  кроется.
Теперь он знал, насколько силен тот защитный барьер,  которым  она  окружила
себя и сына.
   И осуждать ее он не мог, понимая, что ей пришлось пережить.
   Он все решал и никак не мог решить одну проблему.
   Навязывать ей свое общество или лучше  сделаться  невидимкой?  Продолжать
свое  якобы  жизнерадостное  существование  или   начать   примерную   жизнь
раскаявшегося грешника?
   Поскольку он понятия  не  имел,  что  устроит  ее  больше,  то  попытался
отделаться от своих обязанностей президента клуба. Предупредил комитет,  что
завален работой. Но эти решительные леди не купились  на  столь  примитивный
ход.
   После долгих дебатов его уговорили остаться, пока не подберут ему замену.
Он же дал согласие лишь на то, чтобы провести заключительную встречу.
   И тут он неожиданно вспомнил Криса. Господи, как же много значил для него
этот клуб! А ведь он обещал сыну продолжить работу с ребятами. Что, если сын
смотрит сейчас на него с небес и осуждающе качает головой?
   А что сказала бы Элен? Она бы точно выдала что-нибудь этакое; "Ну, что  ж
ты бездействуешь. Бесстрашное Сердце? Делай то, что считаешь нужным. Сколько
можно прозябать в нерешительности?"
   Поразительно, но он был уверен, что Элен, одобрила бы Кэтрин. Если бы они
были знакомы, то непременно стали бы лучшими подругами. Ему понравилась  эта
мысль. От нее ., теплело на душе.
   Дьявольщина! Как может мужчина  быть  таким  везучим,  чтобы  повстречать
сразу двух  сногсшибательных  женщин  за  свою  жизнь?  Он  не  считал  себя
достойным ни одной из них.
   И одну уже потерял. Неужели допустит,  чтобы  и  вторая  исчезла  из  его
жизни?
   Он мысленно перебрал все то,  что  Кэтрин  ставила  ему  в  вину.  Список
начинался шумной вечеринкой  в  бассейне,  а  завершался  жутким  случаем  в
походе. Она уже приклеила ему ярлык безответственного типа. Один Бог  знает,
что он себя и похуже называл.
   После потери семьи ему нужно было хоть как-то продержаться.  Да,  он  был
неуправляем. И всякий раз, когда его мотоцикл заносило  на  мокром  асфальте
или мотосани кувыркались на бешеном спуске с горы, подспудно в нем теплилась
мысль, что еще мгновение - и он окажется рядом с женой и сыном. Он знал, что
так нельзя, но продолжал действовать в том же духе.
   Ад и пламя! Он и правда был импульсивным  и  непредсказуемым.  Веселье  с
гостями до полуночи и  позже  помогало  развеять  его  мрачное  одиночество.
Внезапный круиз или вылазки на охоту давали возможность прожить еще какой-то
отрезок времени. Пустого времени. Без Элен и Криса.
   Шесть месяцев назад это никого не касалось. А  теперь  поставлено  ему  в
вину.
   Два месяца назад он сказал Кэтрин, что никогда не  заведет  новую  семью.
Теперь он знал, что солгал.

Глава 14

   Таннер всегда был что называется душой  общества  и  никогда  не  лез  за
словом в карман. Он мог сыпать анекдотами так же  легко,  как  зимой  падает
снег. Знал, когда надо изобразить полное внимание, когда рассмеяться  и  как
придать  нужное  настроение  встрече  в  клубе.  И  всегда  находил  в  этом
удовольствие.
   До сегодняшнего вечера. В данный  момент  он  даже  не  представлял,  как
переживет следующие пять минут.
   Его пальцы еще раз нервно перетасовали лежавшие на  столе  грамоты.  Все,
что на них было написано, не доходило до его сознания. Но  выхода  не  было.
Надо как-нибудь выкручиваться.
   Если удастся избежать взгляда в сторону Кэтрин, он, пожалуй, справится со
своей задачей. Надо уставиться на настенные  часы  поверх  голов..,  или  на
Вилли Саймонса, который вечно ерзает на стуле, словно сел на гвоздь. Главное
- не смотреть на Кэтрин.
   Опершись  ладонями  на  стол,  он  прокашлялся  и  открыл  заключительную
встречу.
   Сначала он нудно  отбарабанил  повестку  дня.  По  бумажке.  Ни  разу  не
оторвавшись  от  листка,  чтобы  слегка  разрядить  обстановку  шуткой   или
замечанием. Публика тоже замерла, не было  ни  шушуканья,  ни  вопросов,  ни
каких-либо проявлений восторга. Тишина.
   Прежде чем  начать  выдавать  грамоты  и  значки,  он  бросил  взгляд  на
спасительные часы.., и обмер. Кто-то успел натянуть на них старую простыню.
   Таннер обвел взглядом первый ряд - Вилли Саймонса не было. "Та-ак, судьба
явно отказывает тебе в поддержке, парень. Теперь  держись!"  -  подумал  он.
Собрав волю в кулак, он начал вызывать  к  столу  награждаемых,  всякий  раз
избегая смотреть в дальний правый угол, где сидела  Кэтрин.  Он  наклеил  на
лицо дежурную улыбку, хлопал мальчиков по спине и подмигивал их папашам.
   Пока не осталась одна-единственная грамота. Набрав в  грудь  воздуха,  он
произнес глухим голосом:
   - Думаю, что все сидящие в зале знают  этот  особый  случай.  Грамота  за
спортивные достижения вручается Майклу Беннету.
   Майкла буквально снесло со стула. Но Таннер прижал грамоту  к  груди.  Он
вышел из-за стола  и  обнял  мальчика  за  худенькие  плечи.  И  лишь  тогда
осмелился поднять глаза и увидеть  страдальческую  улыбку  женщины,  которую
узнал так близко.
   - Так принято, что грамота выдается за спортивные достижения, - продолжил
он. - Но думаю, будет справедливее присвоить ей имя  этого  мальчика.  После
всего, что ему пришлось пережить,  он  достоин  Грамоты  за  мужественное  и
спортивное поведение имени Майкла Беннета.
   В зале раздались одобрительные аплодисменты, возгласы, свистки.  Родители
и дети возбужденно заговорили, несколько раз  можно  было  расслышать  слово
"медведь". Майкл чувствовал себя настоящим героем.
   Ну вот и этот момент позади. Таннер торжественно,  как  мужчина  мужчине,
пожал Майклу руку. Правда, ему это показалось скорее похожим на прощание.
   Дальше Таннер просто отсиживал положенное время. Когда мальчишки занялись
веселой беготней и играми,  взрослые  подались  к  накрытым  столам.  Таннер
автоматически наполнил две чашки пуншем, понимая, что  выглядит  похожим  на
подростка, пытающегося завоевать расположение симпатичной девчушки  в  баре.
Осторожно неся их в руках, он пересек спортивный зал.
   - Как насчет  выпивки?  -  Он  протянул  чашку  Кэтрин.  Она  лишь  молча
уставилась на пунш. Затем, показав зажатые в ладони ключи от машины,  Кэтрин
помотала головой.
   - Я уже уезжаю.  Должна  докончить  несколько  деловых  писем  для  фирмы
грузовых перевозок.
   Внезапно она почувствовала угрызения  совести,  он  ведь  старается  быть
вежливым, да и вообще выглядит смешно и нелепо  с  этими  чашками  в  руках.
Господи, как ей только не стыдно так поступать с человеком, который ста