лза нежно обняли ее. Он прижал ее голову к своей груди и стал гладить волосы. Только тогда она осознала, что начала беззвучно плакать.
     - Успокойся, - прошептал он ей на ухо. - Все будет хорошо. Мы найдем нашего сына и привезем его домой. Я клянусь тебе, Оливия.
     Она попыталась дышать глубже, старалась сосредоточиться на ускоренном биении сердца мужа, надеясь, что оно успокоит нарастающий безрассудный страх, скапливающийся в груди. Конечно, Эмили не причинит вреда Брайану. Какие бы ни были у нее недостатки и пороки детоубийство не входит в их число.
     Она позволила Майлзу отвести себя в дом, где он усадил ее на кушетку и приказал служанке принести горячего чаю.
     Оливия покачала головой.
     - Я ничего не хочу.
     Майлз с минуту понаблюдал за ней, убитый горем. Он видел, как ее маленькое тело сжалось и окаменело. Вчера она сходила с ума от тревоги за него, но страдания, которые она испытывала сейчас, были больше, чем просто тревога. Они возвращались в Брайтуайт с единственной мыслью разделить свое обретенное счастье с ее - их - сыном.
     И вот теперь это несчастье.
     В комнату вошел Арман.
     - Сэр, вас ждет экипаж. - И нахмурившись добавил:
     -Может, вы хотите переодеться перед отъездом?
     - Нет времени.
     Когда Майлз направился к двери, Оливия подняла глаза.
     - Куда ты едешь?
     - К твоему отцу. Она побежала за ним.
     - Я с тобой.
     - Об этом не может быть и речи.
     Оливия, белая как мел, с полными непролитых слез глазами, покачала головой.
     - Неужели ты думаешь, я могу оставаться здесь, не зная, что с Брайаном? Если отец как-то замешан в этом, я должна знать. Если мы найдем Эмили, я должна сама разобраться с ней. Она не станет тебя слушать.
     Взяв ее лицо в руки, Майлз спросил:
     - Черт возьми, почему она сделала это? Раньше ей было наплевать на Брайана.
     - Она... расстроена и запуталась. - Оливия изо всех сил старалась успокоить дыхание. - Эмили потеряла ребенка, и де Клари намерен развестись с ней. Он отправил ее домой в Девонсуик.
     - Но при чем тут Брайан?
     Оливия отвела глаза. Прошло несколько мгновений, прежде чем она смогла заговорить.
     - Боюсь, она... в отчаянии. Без сомнения, она пережила сильнейшее потрясение и разочарование от потери ребенка и неудачного брака. Женщина в таком отчаянном положении может испытывать очень сильные эмоции...
     - Она способна обидеть его? - спросил Майлз. Когда лицо ее стало еще белее, он встряхнул ее и потребовал.
     - Ответь мне, Оливия! Эмили может причинить какой-то вред Брайану?
     - Нет, - сказала она. - Думаю, она хочет забрать его.

***

     После получасового ожидания в фойе Девонсуика, лорд Девоншир принял Оливию и Майлза в официальной гостиной, предназначенной для приема гостей. Майлз был вне себя от ярости, и Оливии с трудом удалось удержать мужа от того, чтобы он не набросился на ее обезумевшего от горя отца.
     Подойдя вплотную к отцу, Оливия произнесла как можно спокойнее:
     - Скажи, куда Эмили увезла Брайана?
     - Откуда, черт побери, мне знать? - огрызнулся он, покрываясь потом. Глаза его запали и то и дело метали нервные, яростные взгляды на Майлза.
     - Ты лжешь.
     - С какой стати мне лгать, скажи на милость? Девчонка совсем свихнулась после того, как де Клари выгнал ее. Все время бормочет что-то о мужьях и детях даже во сне. Силы небесные, я больше не узнаю свою дочь. - Опустив глаза, он устало добавил:
     - Подозреваю, что никогда не знал. Эмили превратилась в...
     - В кого, отец?
     - В незнакомку. В... чудовище. Обвиняет меня в том, что я хотел от нее слишком многого. Кричит, что я любил ее только потому, что она напоминает мне мать. Она имела наглость сказать мне, что я "задушил" ее своим вниманием, требуя, чтобы она была достойна репутации матери.
     Девоншир опустился на диван. Оливия села рядом и взяла его за руку.
     - Пожалуйста, папа. Если ты имеешь хоть малейшее представление, куда она могла поехать, скажи мне.
     Он встретился с ней взглядом. Лоб его собрался морщинами, в глазах отражался сумбур вопросов и сожаления.
     - То, что она говорила мне о себе... - сказал он тихо.
     - Отец, - прошептала Оливия, сжимая его руку. -Пожалуйста.
     - Это правда? Черт побери, скажи мне правду, Оливия. Неужели Эмили способна на такие вещи? Ложь? Обман? Сколько раз ты прикрывала ее? Защищала? - Он закрыл посеревшее лицо руками и заплакал. - Как я, должно быть, обижал тебя, какую боль тебе причинял, когда обвинял тебя, насмехался над тобой, стыдил тебя. А ты все это время только и делала что защищала свою сестру и меня, зная, какие страдания причинит мне правда о ней и как она погубит ее.
     Оливия мягко отняла отцовские руки от лица и попыталась улыбнуться.
     - Мы забудем обо всем и не будем это вспоминать, папа, если ты только поможешь мне найти Брайана.
     Его глаза вернулись к ней.
     - Если бы я был хотя бы наполовину таким родителем тебе и Эмили, как ты Брайану, все могло бы быть по-другому, скольких страданий можно было бы избежать. -Он заморгал, и слезы вновь потекли по лицу.
     - Ладно, - сказал он хрипло. - Она что-то говорила о пикнике на утесе... а потом собиралась вернуть мальчика его законному отцу...

***

     Майлз смотрел в окно кареты на проплывающий мимо пейзаж и изо всех сил старался сосредоточить мысли на бесконечных взгорьях и долинах, а не на событиях, разворачивающихся вокруг него. Вот уже час Оливия, холодная и отчужденная, сидела на сиденье напротив и немигающим, застывшим взглядом смотрела прямо перед собой, отказываясь признавать его существование. Оливия словно погрузилась в оцепенение в тот момент, когда ее отец признался, что Эмили собирается отыскать отца Брайана.
     Прикрыв глаза, откинувшись головой на спинку сиденья, Майлз старался дышать ровно и спокойно, между тем как забинтованные руки непроизвольно сжимались в кулаки, заставляя его морщиться от боли. Почему Оливия не приказала кучеру ехать на Маргрейв, куда Эмили, предположительно, повезла Брайана на пикник? Однако не этот вопрос жег его мозг?
     Уорвик посмотрел на жену. Все кости и мышцы ныли от усталости после вчерашних спасательных работ в шахте, не говоря о бессонной ночи. Он чувствовал себя разбитым и смертельно уставшим.
     - Я хочу знать правду, - произнес он мягко.
     Тень улыбки промелькнула на лице Оливии. Она слегка коснулась его щеки кончиками пальцев.
     - Прости меня. Но мой разум и сердце в смятении. Я не знаю как и с чего начать. Не перестаю думать, как счастливы мы были последнее время, как искренне ты полюбил Брайана, не говоря уже о твоем успехе с рудниками... Это все из-за моей глупости. Мне следовало знать, что это случится. Это было неизбежно. Я знала, но все равно молилась, чтобы как-нибудь оттянуть это на целую жизнь или до тех пор пока наша любовь не окрепнет настолько, чтобы быть в состоянии выслушать правду.
     Майлз снова откинулся на сиденье.
     - Оливия, ты знаешь, куда поехала Эмили? Если да, скажи мне пожалуйста.
     - Как сказал папа, к отцу Брайана, - ответила она, спокойно глядя на него.
     - Значит, я наконец узнаю, кто он.
     - Боюсь, мне едва ли удастся и дальше скрывать это от тебя. Я лишь надеюсь, что ты не возненавидишь меня слишком сильно. После того, как мы найдем Брайана, все прояснится.

***

     Дальше они ехали в молчании. Оливия глядела в окно, наблюдая, как солнце садится за горизонт, а Майлз не отрывал взгляда от профиля жены до тех пор, пока сгущающиеся сумерки едва не сомкнули отяжелевшие веки. Они становились все тяжелее и тяжелее и наконец закрылись.
     Ему снилось, что Оливия, считая, что он крепко спит, открыто расплакалась, тихо всхлипывая в ладони и то и дело шепча.
     - Я не хочу потерять никого из вас. Я просто не вынесу этого. Вы двое, все что у меня есть в этой жизни.
     Потом ему пригрезилось, как он сонно ответил ей:
     - Я убью любого, кто попытается отнять вас у меня.
     - Сэр.
     Он проснулся. Оливии не было. Карета стояла.
     Кучер, одетый в свою лучшую ливрею, стоял у дверцы кареты, озабочено глядя на него. Яркий свет выливался из окон дома позади него. Майлз медленно и неуклюже сел, потер затекшую шею и спросил:
     - Где моя жена?
     - Уже в доме, сэр.
     Прогнав из головы туман, Майлз сосредоточил взгляд на парадной двери и вышел из кареты.

***

     Стоя на коленях в холле, Оливия крепко прижимала Брайана к себе. Майлз вошел в дом. Она слышала его приближающиеся шаги и медленно подняла глаза, когда он остановился рядом. Взгляд его был еще немного рассеянным, но счастливым оттого, что он нашел их.
     - Где Эмили? - спросил он.
     - В утренней комнате, - послышался голос Беатрис, появившейся у дверей. Потом нянька подбежала к Оливии и обняла своих подопечных. Черты ее лица казались совершенно ясными и решительными.
     Не сказав больше ни слова, Майлз медленно пошел к утренней комнате. Оливия не могла заставить себя взглянуть на него, но все равно поняла, что он вошел в комнату, поняла по молчанию, что он, в конце концов, встретился с сестрой.
     - Закрой дверь, - послышался приглушенный голос Эмили.
     - Что, черт побери, происходит? - возмутился Майлз. - Мне бы следовало заявить на тебя в полицию за похищение ребенка.
     - Я сказала, закрой дверь.
     После довольно долгой паузы дверь со щелчком закрылась.
     Оливия медленно встала, не убирая руки с головки Брайана, который все еще крепко обнимал ее, пряча заплаканное личико в складках материнской юбки. Оливия взглянула на Беатрис.
     Беатрис протянула руку к Брайану. Он оттолкнул ее и почти в отчаянии ухватился за Оливию. Беатрис попыталась увести его.
     - Иди, - прошептала Оливия и успокаивающе улыбнулась. - Мы почитаем чуть позже. Обещаю.
     Наконец Брайан позволил няньке увести его из холла, и Оливия, сделав поверхностный, судорожный вдох, побрела по галерее к утренней комнате. Приглушенные голоса из-за двери становились все отчетливее. Они сделались достаточно громкими и Оливия смогла слышать каждое слово из того, что говорила Эмили.
     - Я потеряла ребенка де Клари, и доктор сообщил мне, что иметь детей будет для меня равносильно самоубийству. Тогда мой муж выгнал меня, заявив, что с нашим браком покончено. Поначалу я запаниковала. Я искренне верила, что если я подарю ему ребенка - любого ребенка, - он примет его, как своего. Я была настолько самоуверенна, что у меня не было и тени сомнения в том, что де Клари из любви ко мне примет как своего сына другого мужчины. Но он не принял его, а правда вышла наружу.
     - Что, дьявол побери, ты хочешь мне сказать? - недоуменно воскликнул Майлз.
     - Я мать Брайана, разумеется.
     Оливия закрыла глаза. Колени стали ватными, лицо пылало. Страх так сдавил ей грудь, что она едва могла дышать.
     - Ты сошла с ума, - послышался наконец ответ Майлза. - Оливия...
     - Его тетя. Молчание.
     О Боже! Ну почему он не скажет что-нибудь. Наконец, он произнес низком, натянутым голосом:
     - Ты лжешь.
     - Ты же знаешь Оливию, она всегда жертвует собой ради других. Временами это становится противным просто до тошноты. Она никогда не догадывалась, как я завидовала ей. Нет, не ее красоте. Красотой ей со мной не тягаться. Я всегда ненавидела, как папа превозносит ее ум. Я терпеть не могла, как ее уважают слуги. Я презирала то, как она храбро справляется с проблемами, не проронив при этом ни единой слезинки. Бывали случаи, когда я с радостью отказалась бы от своей красоты, чтобы иметь такой же ум, как у Оливии. Быть такой же мудрой. И смелой, как она. Она даже прошла через этот фарс брака с достоинством, зная, что нужна тебе только из-за денег... И тем не менее...
     Тем не менее ей удалось наладить отношения между вами. Я слышала, что вы с Оливией стали... очень близки. Впервые за всю свою жизнь Оливия испытала счастье. Ну не забавно ли, что она вляпалась в эту историю из-за меня... и теперь все закончится тоже из-за меня.
     Оливия медленно отворила дверь. Стоя на пороге, она встретилась глазами с сестрой.
     - Эмили, я никогда ни о чем тебя не просила. Но сейчас прошу. Я умоляю тебя. - Прикрыв глаза, Оливия боролась со слезами отчаяния и страхом, от которого дрожал ее голос. Еще никогда не приходилось ей видеть такой ненависти в глазах сестры, такой злонамеренности. - Ради Брайана. Ради меня. Будь милосердной. Я не могу потерять их сейчас.
     Встав с кресла, Эмили проплыла по комнате в розовом облаке тафты и белоснежных кружев. Ее светлые волосы были уложены на затылке, покрыты черной сеткой и украшены атласной лентой того же цвета. Она буквально повисла на Майлзе, который как бы окаменел в ее объятиях.
     На дрожащих ногах Оливия вошла в комнату, не отрывая глаз от картины, открывшейся ее взору: обнимающая Майлза - ее мужа - сестра. Его взгляд, сверлящий ее лицо, мрачное и потемневшее, как грозовая туча, от гнева и смятения. Наконец он сомкнул ладони вокруг рук Эмили и с силой оттолкнул ее.
     - Не приближайся ко мне, черт возьми, - процедил он сквозь стиснутые зубы.
     - Ну же, Майлз. Ты же сам знаешь, что всегда любил меня. В тот день в ноябре, когда ты откликнулся на письмо отца, ты сам сказал, что подумал, будто это я написала его. Ведь ты женился на ней только потому, что она моя сестра. Наверняка ты можешь понять, почему я решила выйти за де Клари. Только из-за денег, уверяю тебя.
     Майлз повернулся к Оливии. Глядя в его лицо, она хотела коснуться его последний раз и молить о прощении.
     - Она утверждает, что это она родила Брайана, - сказал он.
     Оливия попыталась улыбнуться, кивнуть, но смогла лишь молча смотреть в недоуменные глаза мужа, между тем как сердце ее разрывалось на части от горя.
     - Я... сделала то, что считала лучшим для всех. У отца были такие надежды на Эмили, такие грандиозные планы в отношении ее замужества. А я была убеждена, что никогда не выйду замуж. Я слишком невзрачна, этакий синий чулок. Мои запросы в жизни слишком непритязательны. И кроме того, - продолжала она, глядя ему прямо в глаза, - был только один мужчина, которого я любила. И если он не мог принадлежать мне, я просто отказывалась довольствоваться меньшим. Поэтому беременность Эмили оказалась настоящим чудом для меня. Если я не могла выйти замуж за мужчину, которого любила, то, по крайней мере, могла быть матерью его сына... и любить его всем сердцем.
     Какое-то время Майлз глядел на нее, не мигая, потом от лица его медленно отхлынула краска, а тело оцепенело. Тысячи эмоций неслись по его чертам в эти несколько мгновений. Гнев. Неверие. И каждая с напряженностью, которая кромсала душу Оливии словно нож.
     Он схватил ее за плечи, стиснув пальцами. Огромная боль читалась в его каре-зеленых глазах. Он попытался заговорить и не смог.
     Не отводя глаз, она тихо сказала:
     - Ты отец Брайана.
     - ...А Эмили...
     - Его мать. Он никогда не был по-настоящему моим.
     Эмили подошла и взяла Майлза за руку. Словно автомат, он повернулся к ней, белый от потрясения или ярости.
     Боже милостивый, как он должен ненавидеть ее, подумала Оливия, попятившись к двери.
     Под пронзительным взглядом Майлза губы Эмили дрогнули.
     - Ты же понимаешь, почему я не сказала тебе, Майлз. Единственное, о чем я могла думать, - это поскорее убраться с глаз отца, пока он не узнал о нас с тобой... и о нашем ребенке. Поэтому Оливия предложила пожить во Франции до рождения ребенка, ну, чтобы никто не узнал. После этого я могла бы отдать его какой-нибудь семье, желающей усыновить ребенка. И только когда мы поселились под Ле Забль Д'Олонном, Оливия подала идею выдать ребенка за своего. Это, разумеется, было идеальным выходом. Моя репутация не пострадала. Это была абсолютная случайность, что отец выбрал именно тебя в мужья Оливии. Но уверена, ты согласишься, что наша семья должна быть вместе. Мать. Сын. И его отец...
     Оливия повернулась к галерее и обнаружила Армана, Салли, Жака, Гюстава и новых слуг, стоящих в тени. Неловкость, озабоченность и сочувствие были написаны на их лицах.
     - Оливия! - раздался голос Майлза. Она застыла на месте.
     - Посмотри на меня!
     На деревянных ногах она повернулась к нему. Майлз стоял в конце галереи с крепко сжатыми кулаками. Грязная, разорванная рубашка свисала с плеч. Великолепные черные волосы рассыпались в буйном беспорядке на лбу и воротничке. В этот момент Оливия подумала, что он самый красивый мужчина на свете, даже еще красивее, чем был тогда, много лет назад, когда она впервые увидела его на маргрейвском утесе, когда она могла только мечтать о том, что когда-нибудь будет любить его, обнимать его, стать его женой.
     - Это правда? - спросил он хриплым, срывающимся голосом. Даже на расстоянии она видела, что он дрожит, черные глаза блестели слезами надежды. - Брайан мой сын?
     Кивнув, она ответила:
     - Да.
     Эмили выпорхнула из комнаты и уцепилась за него.
     - Мы поженимся... - начала она.
     Он оттолкнул ее и зашагал по коридору к Оливии, которая внезапно не смогла найти в себе сил, чтобы отступить. Если он решит убить ее за обман - что ж, так тому и быть. Лучше умереть, чем жить с мыслью, что он ненавидит ее за то, что она так сильно его любит.
     Остановившись перед ней, прежде чем заговорить, он помолчал несколько секунд, борясь со своими мыслями.
     - Почему ты не сказала мне?
     - Я... боялась. Ты прямо сказал, что не любишь меня, когда мы поженились.
     Ее плечи затряслись. Она не могла ничего с собой поделать. Вся сила, казалось, ушла из ее ног. Оливия опустилась на пол, упершись локтями в колени и спрятав лицо в руках. Она открыто расплакалась, стыдясь отвратительного хлюпанья носом и неудержимого потока слез, струившихся по ее щекам.
     - Потом я боялась, что если ты узнаешь правду, то станешь презирать меня за ложь. Я тешила себя мыслью, что ты останешься со мной, пока нуждаешься в деньгах. Я понимала, что с открытием нового пласта на шахте ты становишься сказочно богатым, и я не буду нужна тебе. И я больше не нужна тебе.
     Майлз медленно опустился на колени перед ней и взял ее лицо в свои руки.
     Не в силах остановить текущих слез, она крикнула:
     - Вы оба мои, черт побери! Может, я и не родила Брайана, но я растила его. Я любила его. Я не могла бы любить его больше, чем собственного сына. Он часть того мужчины, которого я люблю... он часть тебя.
     Силясь овладеть собой, внезапно разозлившись на свою постыдную слабость, Оливия оттолкнула руки мужа и попыталась встать. Он не позволил ей, крепко прижав к груди и одной рукой погрузившись в ее растрепанные волосы. Закрыв глаза, Оливия позволила себе наслаждаться его близостью и его запахом, думая, что может умереть от этого мучительного блаженства.
     Наконец она прошептала:
     - Пусти меня. Эмили была твоей первой избранницей, когда-то ты любил ее. Ты женился на мне только из-за денег. Возможно, ты привязался ко мне, потому что у тебя почти не было выбора. Но теперь он у тебя появился. В Англии нет такой женщины, которая не назвала бы тебя своим желанным избранником. Разве ты не понимаешь, Майлз? Ты можешь начать все заново, и на этот раз сделать все, как положено. Ты можешь жениться на женщине, которую действительно любишь, жениться по любви, а не по расчету.
     Эмили, которая до этого неподвижно стояла в дверях, просияла и направилась к Майлзу, но Арман и Гюстав внезапно обступили ее с двух сторон и схватили за руки.
     - Как вы смеете! - зашипела она. - Сейчас же уберите от меня свои руки. Что вы себе позволяете! - Остановив горячие как угли глаза на Майлзе, она взвизгнула:
     - Сделай же что-нибудь, идиот!
     - О, непременно, Эмили. - Он улыбнулся и поглядел на слуг, выстроившихся вдоль коридора. Лица их были озабочены. Салли стояла, уперев руки в бока, с перекосившимся чепцом, и гневно смотрела на него из-под насупленных рыжих бровей. Жак застыл в дверях столовой, с головы до ног перепачканный в муке.
     Затем Майлз поднял глаза на лестничную площадку, где стояла Беатрис с Брайаном на руках. Зате