у  хозяйку,  -  заметил  Адам,  прекрасно
понявший причину моего колебания.
   Муж откровенно смеялся надо мной, но тем не менее я  была  рада,  что  он
танцевал неподалеку от меня.
   - Прелестный вечер, - сказала я. Ларри, прикасавшийся ко мне так, будто я
была хрупким созданием, требующим невероятно  бережного  обращения,  кивнул.
Его голубые глаза намеренно не встречались с моими.
   - Как поживает кобылка - та, что вы на днях мне показывали?
   - Сегодня днем у нее родился прекрасный жеребенок. - Ларри оживился.
   - Как здорово!
   Я улыбнулась ему, не забыв, однако, взглянуть в ту сторону, где кружились
в вальсе Адам и хозяйка вечера. Когда  танец  кончился,  перед  нами  возник
Фредди, не преминувший окинуть меня похотливым взглядом.
   - Я все ждал, когда ваш собственник-супруг освободит вас. Спасибо, Ларри,
за то, что умыкнул леди. Теперь моя очередь. - Фредди галантно поклонился. -
Если вы, конечно, окажете мне честь потанцевать со мной.
   Ларри с мрачным видом посмотрел на молодого человека,  но  тем  не  менее
оставил нас. Я метнула взгляд в сторону Адама и увидела, что он  по-прежнему
с Памелой. Они стояли около столика с напитками,  держа  в  руках  бокалы  с
шампанским.
   - Ничего, - рассмеялся Фредди. - Жене  вовсе  не  обязательно  находиться
возле мужа постоянно. А Памелы вам бояться не стоит. Она определенно  не  во
вкусе Адама.
   - Но в вашем?
   - Любая красивая женщина в моем вкусе.
   - Но совершенно очевидно, что  именно  вам  она  отдает  предпочтение,  -
заметила я.
   Он равнодушно пожал плечами и мне  внезапно  захотелось  умолять  его  не
причинять ей боли. Конечно, это было бы глупостью с моей стороны. Я  никогда
не  нравилась  Памеле,  так  что  она  безусловно   возмутилась   бы   моему
вмешательству. Я вспомнила сцену, разыгравшуюся  между  Фредди  и  Ларри  на
борту парохода. Тогда мне показалось, что  Ларри  попросил  его  не  обижать
сестру.
   - Памела, несомненно, женщина выдающаяся, - сказал мой партнер. -  Но  ей
определенно недостает той феерической красоты, которая  присуща  одной  моей
знакомой.  Когда  я  увидел  вас  на  "Лучании",  то  почувствовал  глубокое
сожаление. Ну надо же было нам встретиться так поздно!
   Томное выражение его лица вызвало у меня только смех. Я знала, что Фредди
принадлежит к тем людям, которых всегда привлекает то,  что  им  недоступно.
Если он женится на Памеле, то никогда не будет удовлетворен ею или тем,  что
она может ему дать. Ему всегда  будет  хотеться  большего.  И  даже  теперь,
флиртуя со мной, он оценивающе рассматривал других дам.
   Я была рада, когда музыка кончилась и он  подвел  меня  к  Адаму.  Памела
куда-то исчезла, и теперь мой муж разговаривал с профессором Линвудом.
   -  Как  думаете,  Шарлотта,  сумеете  вынести  один  медленный  танец  со
стариком? - спросил меня тот.
   - О, с удовольствием потанцую с  вами.  Большую  часть  вечера  профессор
пребывал в задумчивости, и даже за ужином я не  смогла  развеселить  его.  У
меня возникло чувство, что он  предпочел  бы  оказаться  сейчас  не  в  этом
зеркальном зале, а в старой и маленькой лаборатории. Вряд ли  ему  нравилась
атмосфера праздника даже в молодые годы. Ни на одной из фотографий профессор
не был запечатлен с девушкой. Должно быть, даже во время учебы  в  Оксфорде,
большую часть времени он посвящал не светской жизни, а науке.
   Профессор Линвуд не был хорошим танцором, движения его  были  заученными,
но я все равно получила удовольствие от общения с ним. Когда музыка смолкла,
мы оказались перед дверью, выходящей на террасу, и не успела я поблагодарить
его за танец, как он подвел меня к балюстраде, стоя  у  которой  можно  было
насладиться прекрасным видом.
   - Какая великолепная панорама  открывается  отсюда!  Можно  увидеть  даже
лунную дорожку на воде. И прислушайтесь - слышно, как волны бьются о скалы.
   - Да, и сейчас этот шум наводит тоску. Будто море  ищет  что-то,  что  не
может найти, - сказала я. - Пожалуй, я предпочла бы тихую реку Делавер. Мы с
отцом любим ходить на верфь и смотреть на корабли.
   - Вы скучаете по нему, да?
   - Да.
   - А когда думаете возвращаться в Штаты? Или собираетесь продлить  медовый
месяц и попутешествовать по Британским островам?
   Его вопрос вновь возбудили во мне чувство тревоги.
   - Я хочу скорее вернуться домой. Он кивнул.
   - А где вы с Адамом будете жить?
   - Не знаю... Пока наши планы неопределенны. Я вдруг подумала о  том,  что
Адам давно не попадался мне на глаза.
   - Давайте пойдем к гостям, профессор. Мой муж, наверное, ищет меня.
   -  Да,  конечно.  Вы  не  должны  позволять  старику  завладевать   вашим
вниманием.
   - Дело совсем не в этом. Мне нравится здесь, с вами, но... - Я запнулась.
   -  Пожалуй,  я  уже  достаточно  повеселился,  -  сказал   профессор.   -
Отправлюсь-ка  я  к  себе  в  кабинет,  дам   возможность   молодежи   самой
управляться.
   - Спасибо за танец.., и за беседу.
   - И вам спасибо.
   Профессор направился к выходу, и мне показалось, что он выглядит  усталым
и озабоченным. Я снова оглядела зал, но так и  не  увидела  Адама.  В  холле
несколько гостей смеясь пили шампанское, но мужа не было и среди  них.  Куда
же он делся?
   Я приподняла подол платья и спустилась по лестнице, после чего, как могла
незаметнее,  прошла  по  парадным  комнатам  дома.  Несколько  раз  со  мной
заговаривали гости, но я старалась побыстрее от них избавиться и  продолжала
поиски.
   Наконец я дошла до южного крыла, где жили хозяева. Мое внимание привлекла
приоткрытая дверь, ведущая в кабинет Александра Линвуда.
   Я вежливо постучалась, намереваясь спросить профессора, не  видел  ли  он
Адама. Но тот не отозвался, поэтому я вошла в комнату.
   Сначала я заметила только то, что в кресле за столом  никого  нет.  Потом
взгляд мой скользнул вниз, и я увидела  профессора  распростертым  на  полу.
Вскрикнув, я метнулась к нему.  Глаза  пожилого  человека  закатились,  были
видны только белки. По всему полу  валялись  чертежи,  забрызганные  кровью.
Должно быть, он вошел в кабинет, когда кто-то рылся в его бумагах!
   Теперь-то я поняла, что Адаму нужны были вовсе не драгоценности!
   На мой неистовый звонок прибежал Уинстон.
   - Профессору плохо, позовите врача!
   Я и представить не могла, что этот толстяк способен так быстро двигаться.
Он мгновенно нашел врача среди гостей  и  вернулся  с  доктором  Бенедиктом,
выглядевшим так,  словно  смерти  и  болезни,  свидетелем  которых  он  был,
наложили на него неизгладимый отпечаток.
   Осмотрев профессора, он велел Уинстону перенести пострадавшего в спальню.
Все было проделано так быстро и бесшумно, что никто из веселящихся гостей не
узнал о совершенном нападении.
   Я осталась, надеясь узнать окончательный диагноз. У меня не было сомнений
в том, что профессор умирает. Убийство!  Это  слово  вселило  в  меня  ужас.
Музыка и смех, доносившиеся из северного  крыла  дома,  только  подчеркивали
трагичность произошедшего. Наконец доктор Бенедикт вышел в коридор.
   - Он...
   Мудрый врач понял, что хотели, но не могли произнести мои губы.
   - Умер? - Доктор Бенедикт  покачал  головой.  -  Нет.  Но  состояние  его
тяжелое: сильное сотрясение мозга. Должно быть, он упал и ударился  головой.
Шампанское, наверное.
   Но я-то знала, что это не правда, потому что была с ним до того,  как  он
извинился и ушел в кабинет. И выпил  профессор  совсем  немного.  Интересно,
видел ли  он  нападавшего  или  же  его  ударили  сзади?  Если  первое,  то,
очнувшись, может оказаться еще в большей опасности.
   Доктор Бенедикт  позвал  в  маленькую  гостиную  Памелу  и  Ларри,  чтобы
сообщить им о случившемся. С ними пришли мой муж и Фредди.
   - Что произошло? - с тревогой спросил Адам, увидев, кровь на моем платье.
- Ты поранилась?
   Все-таки он был непревзойденным артистом. Я бросила на него такой взгляд,
что он окаменел. "Я все  знаю!"  -  эти  невысказанные  слова  были  подобны
занесенному мечу. Мне захотелось ударить Адама, но я не двинулась  с  места,
просто сидела и слушала, что говорил врач.
   - Сотрясение мозга... Если в течение суток к нему вернется сознание,  то,
вероятно, он выкарабкается. Если же нет... - Доктор Бенедикт пожал плечами.
   Памела зарыдала и уткнулась лицом в плечо Фредди.
   - Бедный дядя... Мой вечер, мой прекрасный вечер испорчен.
   - Но ведь он не умирает, правда? - запинаясь, спросил Ларри,  выглядевший
как напуганный маленький мальчик. - Я не справлюсь со  всем  этим.  Не  могу
взять на себя такую ответственность,  совершенно  не  гожусь...  Я  пытался,
но... - Он закусил губу.
   - Нам остается надеяться на лучшее, - только и сумел сказать врач.
   Я выскочила из комнаты и, рыдая, бросилась в свою спальню. Там я упала на
кровать - все оказалось хуже, чем  я  себе  представляла.  И  во  всем  была
виновата  только  я.  Мне  следовало  сделать  хоть   что-нибудь,   например
рассказать обо всем профессору, признаться ему, что мы не те, за  кого  себя
выдаем.
   Вошел Адам и сел на краешек кровати.
   - Уходи! - бросила я.
   Он взял мое лицо в ладони, так что мне волей-неволей пришлось  посмотреть
на него.
   - Шарль, дорогая.., я не хотел, чтобы это произошло.
   Слезы на моих щеках высохли. Внезапно я похолодела.
   - Что тебе было нужно? Ты приехал сюда не за драгоценностями  Памелы,  не
так ли?
   - Да, - вздохнул он. - Ты сама решила, что мне нужны драгоценности.
   - Ты намеренно вводил меня в заблуждение!
   -  Нет,  просто  позволял  думать  так,  как  тебе  хотелось.  Так   было
безопаснее.
   - Безопаснее позволять мне думать, что ты собираешься ограбить Линвудов?!
   - Да. - Он сел и обхватил голову руками.
   - Но зачем, зачем ты привез меня сюда?  Что  тебе  нужно?  Тебе  придется
сказать мне это сейчас. Больше я так не  выдержу!  -  Я  повысила  голос  до
крика. - Профессора пытались убить!
   - Но не я совершил это. Знаю, ты не поверишь мне, но...
   - Джаспер! - Глаза мои расширились от ужаса. - Он рылся в  бумагах,  пока
ты веселился! На виду у всех!
   - Нет, он этого тоже не делал.
   - Значит, все-таки ты. Ты ушел, когда мы с профессором танцевали,  должно
быть, решил, что настал подходящий момент. Но неожиданно профессор  вошел  в
кабинет. Тогда ты ударил его, может быть даже убил!
   - Прекрати, Шарль! - Адам схватил меня за руки.
   - И ты говоришь, что любишь меня.
   - Люблю!
   - Тогда скажи правду.., всю правду... Прошу тебя!
   Адам задумчиво посмотрел на меня, словно взвешивая возможные  последствия
своей откровенности.
   - Пожалуйста! - взмолилась я. Он нежно поцеловал мои пальцы.
   - Никогда не прощу себе, если причиню тебе вред своими  словами.  -  Лицо
его исказилось от боли, но он продолжил:
   - Я думал, что для тебя будет безопаснее ничего не знать. Но теперь...  -
Он тяжело вздохнул. - Как ты  знаешь,  профессор  Линвуд  почти  десять  лет
разрабатывал  конструкцию  аэроплана.  Правительство   США   заплатило   ему
значительную  сумму  за  эксперименты.  Последние  результаты  были   весьма
обнадеживающими, но тем не менее все закончилось неудачей. И его обвинили  в
том,  что  он  зря  потратил  выделенные  ему  деньги.  Публичное  поношение
заставило профессора вернуться в Англию.  Но  возникли  подозрения,  что  он
покинул страну с исправленными чертежами.
   - С исправленными чертежами?
   - Да. Он, видимо, понял, в чем заключалась ошибка, но был  так  зол,  что
внес исправления в чертежи и взял их с собой,  вместо  того  чтобы  передать
правительству США. Эти чертежи стоят миллионы, и любая  страна,  стремящаяся
подняться в воздух, заплатит за них любые деньги...
   Боже мой! В каком-то смысле я даже  пожалела,  что  предметом  вожделений
Адама оказалось не колье Памелы. Его план  выкрасть  изобретение  профессора
был еще более возмутительным. Ничего  удивительного,  что  он  смеялся  надо
мной, когда я принимала его  за  похитителя  драгоценностей,  если  открытие
профессора стоило миллионы.
   - Так, значит, ты использовал меня, чтобы подобраться к изобретению?
   - Мне было необходимо проникнуть в кабинет профессора, чтобы  просмотреть
исправленные чертежи.
   - Но почему мы прямо не  приехали  сюда,  а  некоторое  время  пробыли  в
Лондоне?
   - Потому что у меня не было уверенности в том, что документы  не  проданы
уже какой-нибудь иностранной державе, например Германии.
   - Он бы не сделал этого!
   - Профессор был настолько рассержен, что вполне мог поступить  так  -  не
из-за денег, а из чувства мести.
   - А ты хотел украсть их и продать сам? Адам досадливо поморщился.
   - Ну конечно, из-за чего же еще мне подвергать себя риску, если не  из-за
денег? - с сарказмом спросил он.
   - Но ты не сумел найти чертежи?
   - Нет. И совершенно очевидно, что их ищет кто-то еще.
   - А почему я должна верить тебе? Откуда мне знать, что не ты или  Джаспер
нанесли профессору удар?
   - Ниоткуда... Просто верить, и все.
   - Тебе - человеку, умышленно вовлекшему  меня  в  свои  грязные  дела?  А
кузина Делла? Что с ней случилось в действительности?
   - Она в тюрьме.
   Я не поверила своим ушам.
   - В тюрьме?!
   - Я сделал так, чтобы полиция узнала о ее занятиях контрабандой. А  потом
пришел и сообщил ей о том, что ее арестуют.
   - Так вот почему она писала мне ту записку.
   - Да, она сумела обмануть меня под тем предлогом, что  ей  надо  оставить
указания уборщице. Но почти сразу же прибыла полиция, и я не думал, что  она
успела  что-нибудь  написать.  И  уж,  конечно,  не  догадывался,  что   она
умудрилась сунуть в ящик стола незаконченное послание.
   - А что с моим отцом?
   - За ним присматривают, - только и сказал Адам.
   Значит, кошмар не кончился! -  содрогнулась  я.  Теперь,  когда  я  знала
правду, обман показался мне еще более чудовищным. Адаму нужны были  чертежи.
И он готов сделать все, чтобы заручиться моей поддержкой.
   Я встала и подошла к окну. Безмятежный вид моря и сада в серебряном свете
луны только усилил мое отчаяние. Если когда-либо я сомневалась  в  том,  что
моему отцу на самом деле грозит опасность, то теперь... Адам явно действовал
не один. Ставки были слишком высоки, так что, безусловно, злоумышленники  не
остановятся ни перед чем. Неудивительно, что  мой  муж  не  хотел,  чтобы  я
узнала правду.
   На мои глаза навернулись слезы. Я не имела ни малейшего  представления  о
том, что мне следует делать.  Введя  в  курс  происходящего,  Адам  невольно
сделал меня своей сообщницей.
   - Мне очень жаль, Шарль, - сказал он, кладя руки мне на плечи.
   - Что жаль? Что тебе не удалось осуществить задуманное? Или ты жалеешь  о
предательстве?
   - Обо всем.., и гораздо больше, чем  ты  полагаешь...  Но  мне  абсолютно
необходимо найти исправленные чертежи.
   Во взгляде Адама читалась холодная решимость,  и  я  поняла,  что  должна
что-то предпринять. Теперь я не  верила,  что  на  профессора  напал  кто-то
другой. С величайшей хитростью приводил Адам свой план в  исполнение  и  был
абсолютно прав, когда решил не  открывать  мне  истинного  положения  вещей.
Сейчас, когда я узнала, что его интересовали отнюдь  не  драгоценности,  мое
намерение помешать ему усилилось во сто крат. Тем не менее следовало убедить
его в том, что, рассказав правду, он сумел нейтрализовать меня.
   Адам нежно привлек меня к себе. Я словно окаменела. В  глубине  души  мне
хотелось расслабиться - прижаться к нему и позабыть обо всех моих  горестях.
Тепло его тела действовало на меня успокаивающе. Мне понадобилась  вся  сила
воли, чтобы заставить себя высвободиться из его объятий...
   - Сейчас уже слишком поздно, и я не могу мыслить ясно.
   Выйдя в коридор, я прислонилась  к  двери.  Мне  стоило  огромных  усилий
сдержать готовый вырваться мученический крик.
   Когда я вернулась, в спальне Адама уже не было. Заглянув  в  гостиную,  я
увидела, что он уже устроился на кушетке.
   - Тебе что-нибудь нужно, Шарль? - спросил Адам,  не  отрывая  взгляда  от
потолка. В голосе его слышалась усталость, которая болью отозвалась  в  моем
сердце.
   - Нет.., я просто хотела удостовериться в том...
   - Что я все еще здесь?
   - Да.
   - Шарль, держись подальше от этого. Не глупи и не пытайся помешать мне.
   Состояние профессора Линвуда не изменилось до  следующего  утра.  Завтрак
прошел  в  угрюмом  молчании.  Все  чувствовали  себя  подавленными  и   еле
сдерживались,  чтобы  не  сорваться  друг  на   друге.   Памела   и   Фредди
переругивались, словно были женаты сто лет. Я решила, что его  пребывание  в
доме в качестве гостя подходит к концу.., если только он не сделает в  конце
концов Памеле предложение. Ларри вскоре извинился и, сославшись на  то,  что
ему нужно в конюшни, вышел из-за стола. Адам вызвался пойти с ним.
   Поковырявшись в тарелке, я тоже извинилась, встала и пошла к  профессору.
Дверь в его комнату была открыта, возле кровати сидела медсестра.
   Сейчас профессору без колебаний можно было дать его  шестьдесят  лет.  На
покрывале лежала рука, испещренная  старческими  пятнами.  Я  нежно  до  нее
дотронулась.
   - Если вы здесь немного побудете, -  сказала  медсестра,  -  то  я  пойду
глотну кофе. Доктор Бенедикт вызвал меня среди  ночи..,  и  я  даже  еще  не
завтракала.
   - Конечно, конечно, идите.
   Я обрадовалась, что смогу посидеть  возле  кровати  профессора.  Если  бы
только он пришел в себя... Я снова взяла  его  руку,  всем  сердцем  надеясь
почувствовать ответное пожатие.
   - Прошу вас, очнитесь! Мне нужно столько сказать  вам.  Я  не  знаю,  что
делать.
   Рука его оставалась все такой же вялой и безжизненной. Я опустила  голову
и дала волю слезам. Поглощенная жалостью к  себе,  я  поначалу  не  услышала
сдавленный шепот:
   - Шарлотта...
   Я вскинула голову и смахнула слезы.
   - Да, да, я  здесь.  -  Склонившись  над  профессором,  я  всмотрелась  в
полуприкрытые глаза. - Вы пришли в себя. Слава Богу!
   - Шарлотта...
   - Да, это я. Рядом с вами.
   - Ваш отец... - Он запнулся.
   - Нет, его нет здесь. Только я, Шарлотта. Разве вы не помните?
   - Альбом...
   - Да, вы показывали мне альбом.
   - Ваш отец...
   - Я отдам альбом отцу, - заверила я профессора.
   - Фотография.., твоей матери.
   - Да, помню... Я передам  ее  отцу.  Почему  он  так  упорно  твердит  об
альбоме? Может, хочет оставить  фотографию  моей  матери  себе?  Внезапно  я
поняла, что профессор остался один, потому, что женщина, на которой он хотел
жениться, вышла замуж за другого. Профессор Линвуд любил мою мать. А меня он
любил, как дочь, которой у него никогда не было! Я склонилась  и  поцеловала
его в щеку.
   - Прошу вас, поправляйтесь. Я очень вас люблю.
   Мне показалось, что уголки его губ дрогнули, будто он пытался улыбнуться.
Затем профессор снова закрыл глаза, но дыхание его стало ровнее.
   Медсестра вернулась, и я сообщила, что к больному вернулось сознание.
   - Значит, он выкарабкается, - сказала она со знанием дела.
   От радости у меня закружилась голова. Я решила,  что  как  только  смогу,
расскажу профессору о коварном плане Адама. Старый друг  моего  отца  сумеет
защитить меня. Однако чтобы не подвергать близкого человека опасности, нужно
сделать так, чтобы негодяй не знал, кто выдал его. О том,  что  будет  после
того, как чертежи окажутся вне досягаемости Адама, я пока  не  думала.  Меня
переполняли самые разные эмоции, и я не могла мыслить здраво.
   Я знала только, что передам альбом отцу... Вот только  фотографию  матери
надо оставить профессору. Очевидно, он раздумал расставаться с ней.
   Вернувшись в  спальню,  я  достала  альбом,  отогнула  уголки,  державшие
пожелтевшую от времени  фотографию.  Мне  показалось,  что  она  слишком  уж
плотная, и я  вынула  ее,  чтобы  посмотреть,  нет  ли  с  обратной  стороны
чего-нибудь. Я не ошиблась: к фотографии был приклеен сложенный лист бумаги.
   Наверное, любовное письмо моей матери. Я знала, что мне не следует читать
ег