сная книжка, я обзвоню всех, пока не найду его. - Переминаясь с ноги  на
ногу она нетерпеливо щелкала пальцами, пока Седина искала в сумке  ключи.  -
Бедный мальчик, видимо, заболел, да так  сильно,  что  не  может  позвонить.
Наверняка заболел. По-иному никак нельзя объяснить его  исчезновение  и  то,
что он сразу не позвонил мне, чтобы узнать, как чувствует себя отец.  -  Она
взяла протянутые ей ключи и пулей  вылетела  из  комнаты,  а  Седина  только
удрученно покачала головой и вздохнула.
   Доминик, наверное, затаился сейчас и боится высунуть нос  в  страхе,  что
Адам Тюдор набросится на него и заставит отвечать за растраты, мошенничество
или еще что-то. Его отказ не исчезать и встретиться со своим сводным братом,
когда Селина буквально умоляла его об этом, теперь был очень хорошо понятен.
   Какой удар будет для бедной матери, когда она узнает правду.
   Но сейчас ее меньше  всего  волновал  Доминик.  Она  сняла  свое  красное
шерстяное пальто, перекинула его через руку  и  подумала,  что  совсем  даже
неплохо, что у нее  дрожат  руки.  Это  нервное  ,  состояние  полуиспуга  и
полувосторга, будто она собирается прыгнуть с обрыва, поможет ей в разговоре
с Мартином.
   Ее бедный обманутый дядюшка подумает, что ее дрожь объясняется нервами  и
волнением. Но лучше быть обманутым, чем мертвым.  Он  будет  потрясен,  если
узнает, что его любимая племянница является объектом подлого шантажа, это  в
его  сегодняшнем  состоянии  может  просто  убить  его!  Она  не  собирается
равнодушно наблюдать, как это случится.
   Она глубоко вздохнула. Теперь за дело. Но сначала она задержалась,  чтобы
заглянуть в зеркало маленького туалетного столика. С помощью косметики ей  с
успехом удалось скрыть бледность. Золотистые тени  над  глазами  сделали  их
сверкающими,  подобно  топазу,  густо  накрашенные   ресницы   добавили   им
необходимый оттенок томной мечтательности, а красная  помада  придала  губам
блеск, подчеркивая их утонченную форму; цвет помады точно сочетался с цветом
ее платья из тонкой шерсти, которое так чудесно облегало ее фигуру, что было
в этом даже что-то греховное.
   Проведя дрожащими руками по волосам  так,  чтобы  еще  больше  растрепать
непослушную  копну  золотистых  прядей,  она  вышла  из  комнаты  на   своих
высоченных каблуках и прошла через тихий коридор в комнату Мартина.
   - Ой ты сегодня гораздо лучше выглядишь! - с восторгом воскликнула Седина
и, бросив на спинку стула свое пальто, поспешила к  кровати,  чтобы  ласково
поцеловать дядю в щеку.
   Какое это было облегчение! Его лицо уже не было таким  серым,  исчезло  с
него и выражение тревоги. Он выглядел почти таким, как всегда,  и  это  была
награда, на которую она даже на смела надеяться; он улыбнулся ей.
   - Я здоров, как никогда раньше. Пододвинь стул, девочка, и расскажи  мне,
кто тот счастливчик. Ты же не для меня выглядишь такой красоткой!
   Она послушно пододвинула кресло вплотную к кровати, чтобы держать его  за
руку. Итак, ее план начал работать:  легкий  беспричинный  румянец,  который
разливался по ее щекам, только поможет придать правдоподобие ее лжи.
   - Ну, я не знаю, - она остановилась,  вдруг  почувствовав  неуверенность,
начала было кусать нижнюю губу, но вовремя  спохватилась,  испугавшись,  что
старательно наложенная помада окажется на зубах. К приезду Адама Тюдора  она
выглядела бы далеко не самым лучшим образом. - Я не знаю,  как  ты  к  этому
отнесешься, - смело двинулась она вперед, сжигая мосты, - но пока ты  болен,
я очень часто видела твоего сына - Адама, я имею в виду. -  Она  метнула  на
него неуверенный взгляд из-под густо накрашенных  ресниц,  -  о,  Боже,  это
ужасно! - и, встретив его ставший более  напряженным  взгляд,  снова  отвела
глаза, сплетая на коленях руки.
   Если бы ей только удалось убедить его, что она по уши влюбилась  в  этого
негодяя, то тогда ради нее он бы согласился с ее  замужеством.  Для  его  же
спокойствия она обязана его убедить в  этом,  ибо  только  во  имя  чести  и
достоинства она никогда не согласилась бы  подчиниться  принуждению.  Мартин
это прекрасно знает. Поэтому она сказала взволнованно:
   -  Даже  не  знаю,  как  это  случилось,  но  мы  полюбили  друг   друга.
Сумасшедшие, правда? - Она попробовала засмеяться, но смех не  получился.  -
Он мне сделал предложение.
   - И ты согласилась, - его слова звучали спокойно и совсем не как вопрос.
   Она осмелилась еще раз взглянуть на  него  и  почувствовала,  как  у  нее
перехватило дыхание. Он улыбался. Более того,  он  выглядел  довольным!  Она
неотрывно смотрела на него широко открытыми глазами.  Все  ее  предположения
были опрокинуты. Теперь она уже ничего не понимала.
   Поскольку момент явно не подходил для того, чтобы  чего-то  допытываться,
она молча кивнула, не в состоянии говорить, и услышала, как он сказал:
   - Существование Адама было хорошо охраняемой тайной - из уважения к твоей
тете, ты понимаешь, - и  я  рад,  что  вы  двое,  наконец,  встретились.  Он
чудесный человек, и я  знал,  что,  если  вы  когда-нибудь  встретитесь,  то
великолепно поладите. Он сухо засмеялся. - Я не надеялся, что все произойдет
вот так великолепно.
   - Ты не против? - спросила она, затаив дыхание и чувствуя  облегчение,  а
он похлопал ее по руке и тепло заверил:
   - Я - в восторге. - И потом более серьезным тоном:
   - Ты уже сообщила эту новость  тете?  -  И  получив  отрицательный  ответ
добавил:
   - Думаю, что лучше это сделать мне.  Она,  понятно,  более  чувствительно
реагирует, когда дело касается Адама. А ты можешь попросить Адама рассказать
тебе о его матери. Лучше него это не сделает никто.
   "Ха!" -  Селина  фыркнула  про  себя.  Она  уже  видела  этого  зазнайку,
смакующего разговор о таком  тонком  предмете.  Она  прямо  видела,  как  он
доверительно рассказывает ей, что его неразборчивая мамочка решила  заманить
в  свои  сети   молодого   человека   гораздо   моложе   ее,   только-только
перешагнувшего юношеский возраст, с помощью способа,  старого,  как  мир,  о
том,  как  она  прицепилась  к  тому,  поскольку  он  ей  казался  бездонным
банковским счетом до конца ее жизни.
   Внешне, однако, Селина приятно  улыбалась,  опустив  веки,  чтобы  скрыть
победный блеск  своих  продолговатых  янтарных  глаз.  Она  успешно  разбила
дьявольские планы Адама и не дала ему возможность удовлетворить свое  подлое
желание   мстить   и   повелевать,   обманув   своего   дядю   рассказом   о
скоропалительном романе, о любви, расцветшей с первого взгляда.  Он  уже  не
сможет войти сюда и злорадно рассказать о том, как он шантажом заставляет ее
выйти за него замуж без любви, ввергая пожилого человека в водоворот  паники
и депрессии.
   Она понимала, что у  Мартина  на  первом  месте  находится  забота  о  ее
счастье, но не могла до конца понять,  почему  он  называл  Адама  "чудесным
человеком", а времени спросить и узнать у нее уже не было,  потому  что  она
слышала, как этот негодяй разговаривает с одной из сестер, и ей  нужно  было
как следует собраться, чтобы убедительно сыграть следующую сцену...
   Которую она провела с удивительным,  как  ей  показалось,  совершенством,
когда со сладкой улыбкой она забормотала, как только он вошел в палату:
   - Милый, я уже думала, что ты никогда не придешь! Прости  меня,  я  знаю,
что мы собирались вместе сообщить эту  новость,  но  я  так  счастлива,  что
просто не вытерпела ожидания. - Она вскочила, подбежала к нему и,  встав  на
цыпочки, поцеловала его в жаждавшие утешения губы, а потом, взяв под руку  и
вцепившись  в  лацкан  его  дорогого  темно-серого  пальто,  она   захлопала
ресницами и пролепетала:
   - Я во всем призналась - в том, что мы только раз взглянули друг на друга
и сразу влюбились.
   "Интересно, не слишком ли я  перестаралась?"  -  спрашивала  она  себя  с
тревогой в то время, как блестящие глаза Адама  всматривались  в  нее.  Нет,
видимо, нет, с облегчением подумала она, когда Адам погладил ее руку,  потом
отпустил ее и прошел к кровати отца, ласково положил руку на его плечо  и  с
искренностью, которая наверняка была наигранной, сказал:
   - Как я рад, что тебе намного лучше. Я звонил твоему врачу сегодня, и  он
сказал, что дела идут на поправку - так что давай! - Затем  он  обернулся  к
Седине с улыбкой голодного тигра и продолжал разговор с Мартином:
   - Так значит,  ты  все  знаешь  о  наших  свадебных  планах?  Мы  условно
назначили свадьбу на конец марта, к тому времени ты уже совсем  окрепнешь  н
сможешь сполна повеселиться  на  празднике.  А  у  Селины  будет  достаточно
времени, чтобы купить платье, которое достойно ее красоты.
   "Жалкий лгун!" - подумала она. Его улыбка, голос и медленный,  пожирающий
ее тело взгляд усиливали ее  волнение.  Он  продолжил  плести  паутину  лжи,
начатую ею, с самоуверенностью бывалого мошенника, играя свою роль так,  как
будто он сам ее написал. Она предполагала, что он  будет  что-то  бормотать,
высказывая неудовольствие тем, что она поменялась с ним  ролями,  лишив  его
возможности позлорадствовать над беспомощностью больного человека.
   Она ответила улыбкой, выражавшей внутреннее удовлетворение от  того,  что
на этот раз она его переиграла, но ей стоило  большого  труда  удержать  эту
улыбку, когда он, сделав несколько шагов к ней, заключил в свои объятия.
   Мартин продолжал что-то говорить о приготовлениях к свадьбе, о  том,  как
он рад за них. И первый раз, возможно, она не обращала на его слова никакого
внимания, потому что одна рука Адама поглаживала ее мягкие выпуклости пониже
спины, а другая заняла опасную позицию  под  его  грудью.  С  ней  творилось
что-то невообразимое...
   Этот негодяй явно играл на публику - совершенно очевидно, - но  она  была
не в состоянии что-либо предпринять,  так  как  это  вызвало  бы  у  Мартина
подозрение. Но молча сносить все это она не собиралась,  поэтому,  изобразив
глупую улыбку, она раздумывала, заметит ли Мартин, если она  со  всей  силой
наступит Адаму на ногу острой шпилькой. Вдруг  она  услышала  его  волнующий
хрипловатый голос:
   - Да, на церемонию Седина, конечно, поедет из Холла, но  мы  решили,  что
она переедет ко мне дня за два до  свадьбы.  Теперь,  когда  мы  нашли  друг
друга, нам невыносимо расставаться даже  на  несколько  минут.  Не  так  ли,
любимая?
   Что, черт возьми, она могла ему ответить? Незаметно для  Мартина  Адам  с
хитрой улыбкой на чувственных губах  нежно  поглаживал  ее  ягодицы,  и  она
ничуть не сомневалась,  что  он  прекрасно  осознавал,  что  в  этот  момент
происходит с ней. Мартин уже улыбался, потом, неопределенно  пожав  плечами,
сказал:
   - Понимаю. Почему нет? Я слышал, теперь "то как бы то же, что и помолвка.
Кроме того, - он покачал головой с  наигранным  отчаянием,  -  я  вас  обоих
слишком хорошо знаю, и вы все равно поступите так, как вам захочется.
   Первый раз в жизни Седине захотелось  ударить  своего  дорогого  дядюшку.
Почему бы ему не быть более старомодным, хоть немного  возмутиться?  Она  не
могла заорать на Адама, чтобы он убрал свои грязные руки,  и  таким  образом
дать ему понять, что она не намерена спать с ним до свадьбы -  а,  может,  и
после нее тоже. Но ведь это свело бы на нет все ее усилия.
   Поэтому Селина ничего не сказала, ни слова, когда Адам помогал ей  надеть
пальто, позволяя своим опытным рукам двусмысленно скользнуть по ее телу. Она
только надеялась,  что  Мартин  примет  ее  гневный  румянец  за  проявление
девичьей скромности. Она прикусила язык до той поры,  когда  сможет  сказать
этому ловеласу все, что она думает о его отвратительных поползновениях!

Глава 6

   - Мы заедем в Лоуер Холл, чтобы захватить твои вещи.
   Адам  открыл  ей  дверцу   машины,   и   Седина,   запыхавшись,   наконец
остановилась. С тех пор как они вышли из больницы, ей приходилось все  время
бежать, чтобы поспеть за Адамом. А бежать на самых высоких  каблуках,  какие
только у нее были, занятие не из простых, поэтому она не могла отомстить ему
за то, что он сказал Мартину, будто до свадьбы они будут жить вместе.
   - Ты можешь оставить меня там, - сказала она, стараясь отдышаться. -  Мою
машину взяла Ванесса, а заказывать такси я не буду. Я не желаю переезжать  к
тебе. И если ты хотел пошутить, сказав Мартину о  нашем  "решении",  то  мне
было не смешно.
   Опускались  сумерки,  зимний  день  заканчивался,   и   в   свете   огней
автомобильной стоянки его лицо выглядело угрожающим. Он угрюмо произнес:
   - Я не шутил.
   Затем захлопнул дверцу машины и пошел вокруг нее. По  ее  телу  пробежала
легкая дрожь, но она твердо решила, что он не может заставить ее переехать к
нему, по крайней мере до замужества, в которое он толкал ее  с  маниакальным
упорством.
   Если вообще эта свадьба состоится. За два месяца может случиться  многое;
если она сделает вид, что смирилась с этой идеей, то он уверует, что  она  в
его власти, а она получит некоторую свободу действий, которая ей так  нужна.
Нужно время, чтобы вырваться из его когтей и разрушить его планы. Сейчас она
еще не знала, как это ей удастся сделать, но надеялась что-нибудь придумать.
   И все же притвориться, что согласна выйти за него замуж  -  это  одно,  а
жить с ним под одной крышей - это совсем другое. Поэтому, как только он  сел
в машину рядом с ней, она упрямо заявила:
   - Ты не можешь заставить меня переехать к тебе.
   - Согласен. - Он даже не  удосужился  взглянуть  на  нее,  сосредоточенно
выводя свой "мерседес" со стоянки. И только когда они выезжали из  города  в
направлении Лоуер Холла, когда она уже поздравляла себя с легкой  победой  в
этом раунде, он соизволил произвести нокаутирующий удар:
   - Я не могу заставить тебя переехать, но если ты останешься в  Холле,  не
покажется ли это странным Мартину? После того убедительного шоу, которое  ты
устроила в больнице, - миленько краснела, обворожительно улыбалась, -  после
того как я сообщил ему, что до свадьбы мы будем жить вместе, не подумает  ли
он, что наверняка что-то случилось, если они этого не делают.
   "Миленько краснела, обворожительно улыбалась!" Неужели он не в  состоянии
заметить вспышку гнева, яростный оскал.  По  его  словам,  она  чуть  ли  не
дурочка! Ну, что же посмотрим) лицо ее гневно  горело,  а  мозг  лихорадочно
искал выхода из того угла, в который он  ее  загнал,  но  его  нежный  голос
перебил ее мысли:
   - Я не  понимаю,  почему  ты  вдруг  решила,  что  наша  женитьба  -  это
блаженство и звон колоколов, хотя я не буду этого отрицать. Мне понравилось,
как ты набросилась на меня. И я не мог оторваться  от  тебя.  Можешь  ли  ты
после этого обвинять меня в спешке, когда встал вопрос  о  нашей  совместной
жизни. Впереди у нас великолепное будущее, пусть даже практически  без  сна.
Так что не ломайся, дорогая!
   "Не ломайся?" - закричала она, но резко замолчала. Ведь он, черт  возьми,
смеется над  ней.  Она  попалась  в  собственную  ловушку!  И  ему  не  надо
притворяться, что он не понимает, зачем она  разыграла  этот  спектакль.  Он
должен  знать,  что  она  сделала  это  только  потому,  чтобы  он  не  смог
похваляться перед Мартином успехами своего шантажа.
   - Ладно, я признаю, что это слово слишком грубое  для  тебя,  дорогая,  -
насмешливо утешал он разъяренную Селину. - Поэтому  давай  забудем  об  этом
коротком приступе девичьей скромности, а? Этого не было.
   - Самодовольный, коварный и бессовестный интриган!  -  пробормотала  она,
уткнувшись  в  воротник  пальто  и  подняв  плечи.  Она  зажмурила  глаза  и
задумалась.
   Он считает, что  будет  трудно  объяснить  Мартину  причину,  почему  она
осталась в Холле вместо того, чтобы переехать к  его  ненавистному  старшему
сыну, особенно после того, как этот лживый пес сообщил ему, что они не могут
жить друг без друга и минуты. Она не отрицала этого,  потому  что  было  уже
поздно. А ее поведение и тон доказывали, что она  пьяна  от  любви,  что  ей
натерпится сменить свою девичью фамилию на фамилию Тюдор, уж так влюбилась в
него - будто в последний раз.
   - Не трать на сборы весь вечер, ты всегда сможешь потом еще раз приехать,
- вполне  серьезно  посоветовал  Адам,  и  Седина  неохотно  открыла  глаза,
понимая, что выбора у нее нет, пока Мартин пребывает в счастливом  неведении
относительно ее замыслов.
   Они  остановились  на  покрытой  гравием  дорожке  перед  воротами,  фары
"мерседеса" осветили ее "вольво", стоявшую у дома. Она,  вдруг  почувствовав
себя абсолютно без сил, тихо произнесла:
   - Моя машина? - Но голова ее была занята другим:  как  Ванесса  воспримет
новость, что Седина съезжается с ненавистным Адамом Тюдором, которого она  с
Домиником так опасается и который был семейной тайной за семью печатями.
   - Забудь. Мы заберем ее как-нибудь в другой раз. Сейчас мне  хочется  как
можно скорее добраться домой. Я голоден. Даже если ты  не  голодна,  мы  оба
знаем, как легко я могу возбудить твой аппетит.
   Что он имеет в виду? Лучше не спрашивать, решила она, выбираясь из машины
и, когда он вместе с ней молча направился к дому, сказала:
   - Зачем тебе заходить? Подожди меня в машине.
   Но он продолжал идти рядом с ней, предупредительно держа ее под локоть, и
голос его, когда он наклонил к ней голову, звучал тихо и многозначительно:
   - Возможно, ты передумаешь и попытаешься не пустить меня в дом, а мне  не
хочется,  чтобы  тебе  пришлось  расплачиваться  за  такой  неосмотрительный
поступок. И не забывай, у меня есть документы на этот  дом;  так  что  Лоуер
Холл почти мой.
   Сделав это  "деликатное"  предупреждение,  он  закрыл  за  ними  огромную
дубовую дверь, нежно шлепнул ее чуть пониже спины и подошел к камину.
   - Я подожду тебя  здесь.  Если  ты  не  появишься  через  пять  минут,  я
поднимусь за тобой. В больнице у Мартина ты возбудила мой аппетит.
   Негодяй! Как будто он не знал, что это был спектакль. Он разжигал  в  ней
желание отомстить; ну, ничего, как только они окажутся у него  в  доме,  она
разберется с ним раз и навсегда.
   Селина двигалась быстро, но без суеты. Ванессы  или  Мэг,  похоже,  здесь
нет, и ей не хотелось, чтобы они появились. Ее охватило  неприятное  и  мало
знакомое ей чувство трусости; она знала, как отреагирует ее тетя, узнав о ее
переезде к Адаму. Она не была уверена, что  та  сможет  выдержать  еще  одно
потрясение после того, что уже пережила. Пережитого ею вполне достаточно для
одной жизни.
   Она торопливо побросала в сумку вещи, которые ей потребуются ночью, смену
дневной одежды и, запыхавшись, спустилась вниз.
   Адам сидел на том же месте, повернувшись спиной к камину,  он  принял  от
нее матерчатую сумку и пошел к выходу - глаза его в этот момент  сияли,  как
она считала, от злобного торжества.
   Когда Селина дрожащими  пальцами  застегивала  ремень  безопасности,  она
заметила, что ее "Вольво" исчезла, и сердце у нее замерло. Ванесса!  Выходя,
она должна была обязательно пройти мимо презренного незаконнорожденного сына
своего мужа и... Думать об этом было невыносимо, но необходимо.
   Селина нервно облизнула сухие губы, у нее перехватило дыхание,  ее  голос
был почти не различим на фоне ровно рокочущего мотора:
   - Ты видел, как ушла тетя?
   - Конечно. - Его переполняло  самодовольство.  -  Мы  хорошо  поговорили,
недолго, но интересно.
   Казалось, он не намерен продолжать разговор на эту тему, возможно, потому
что полностью сосредоточился на  дороге.  Она  его  убьет,  если  он,  решив
отомстить, рассказал Ванессе о своем шантаже и всем остальном!
   Ванесса передаст весь разговор Мартину, и тем выпустит джина из бутылки!
   - О чем же? - спросила она хмуро, прямо-таки готовая нанести ему телесное
повреждение, если он подтвердит ее подозрение.  Но  она  замерла,  когда  он
сказал:
   - Она сказала мне, где найти Доминика.
   - Что?.. - Она не могла поверить. Резко повернув голову, она увидела  его
легкую улыбку, которая смягчала  его  жесткий  профиль,  и  поняла,  что  он
гов