ь
женщину, принадлежавшую брату, - это предательство... В ту  ночь,  когда  мы
были вместе, здесь, на этой постели... - Его глаза потемнели, он  наклонился
и поцеловал ее в лоб, как бы желая не потерять с нею при  этом  воспоминании
контакт. - Это был самый  необыкновенный,  самый  потрясающий  опыт  в  моей
жизни. Когда я обнаружил, что ты девственница и никогда не  принадлежала  ни
Гордону, ни кому-нибудь другому, я был поражен и  смущен,  не  знал,  что  и
думать. Никогда не прощу себе того, как  я  обошелся  с  тобой.  То,  что  я
наговорил о тебе и о Гордоне, было всего лишь  прикрытием  моей  собственной
страсти, страсти с повинной.
   - Но ведь ты не собирался сделать мне предложение,  жениться  на  мне?  -
Возможно, он и желал близости с ней, но ей было больно, даже теперь, оттого,
что он не любил ее.
   - Нет, я хотел жениться, но не признавался в этом даже себе; остаток ночи
я не мог уснуть, все вспоминал подробности того, что произошло между нами. Я
подсознательно понимал, что ты  не  могла  совершить  того,  в  чем  я  тебя
обвинял, и не хотел порывать наши отношения. Помолвка с тобой имела для меня
большое значение, а женитьба... Почему бы и нет? Это я-то, который не  верил
в институт брака! Мне казалось, позвони я тебе  утром,  и  все  вернется  на
круги своя. Но было слишком поздно, к тому же моя гордость не позволила  мне
просить.
   Он звонил и предлагал продолжать прежние отношения,  вспоминала  Ребекка,
но  довольно-таки  небрежным  тоном.  Потом  она  вспомнила  и  еще  кое-что
странное.
   - Ты сказал, что я была грустной, сидя в поезде, однако ты даже не  вышел
из машины на станции.
   - Ты не обернулась, не то заметила бы, как я  бежал  вдоль  платформы.  Я
видел, как ты села у окна со слезами на глазах, и  проклинал  себя  за  свою
глупость.
   Ей хотелось верить. Может быть, если бы  он  рассказал  все  это  в  свое
время, она бы поверила, но годы научили ее осторожности.
   - Но ведь не поздно было объясниться откровенно еще на крестинах, - в  ее
голосе прозвучал вопрос.
   - Я собирался это сделать, но ты была так холодна, так сдержанна,  что  я
не решился.
   - Ну, вот это уже  не  правдоподобно.  -  Она  улыбнулась,  глядя  в  его
серьезное лицо. - С таким-то ростом - и струсить!
   - Ребекка, один твой леденящий взгляд, и я дрожу, как  заяц.  Ты  еще  не
заметила этого?
   Она внимательно посмотрела на него и не  обнаружила  насмешки;  напротив,
вид у него был мрачный.
   - Кроме того, Мэри меня рассердила, предположив, что  я  тебя  соблазнил.
Меня взбесила мысль, что ты обсуждала с ней нашу любовь.  Я  потерял  всякую
выдержку.
   Она вспомнила их перепалку в кабинете. Не только он потерял выдержку, она
тоже высказалась достаточно резко.
   - Я пытался сказать тебе прошлой ночью... Нет, позапрошлой, - поправил он
себя. - Ты была права на крестинах, когда бросила мне в Лицо обвинение,  что
я пытаюсь переложить свою вину на тебя, но мне потребовалось немало времени,
чтобы понять это. - На мгновение воцарилось молчание -  Бенедикт,  казалось,
подбирает  слова  для  дальнейших  объяснений;  его  золотистые  глаза  были
устремлены в пространство. - Мы никогда не жили одной  семьей  с  матерью  и
братом, и я, разумеется, не  чувствовал  своей  вины,  когда  воспользовался
двухлетним отпуском в нашей фамильной фирме. Моя мать жила дружно с отчимом,
который к тому же был в свое время правой рукой моего отца и вел дела так же
хорошо, как отец, если не лучше. Да и  Гордона  предназначали  для  бизнеса,
плюс еще мой кузен, Жан-Поль; мое присутствие не было уж так необходимо.  Но
теперь, заглядывая в прошлое, я вижу, что когда я вернулся через четыре года
и  узнал  о  смерти  отчима  и  Гордона,  то  почувствовал  себя  виноватым.
Действительно, я не был возле матери, когда она во мне нуждалась. Поэтому  с
такой готовностью и поверил ее версии о смерти Гордона.  Я  чувствовал,  что
должен поддержать ее, ведь так редко бывал рядом с ней.
   Боль  в  его  глазах  тронула  сердце  Ребекки.  Она  могла  понять   его
рассуждения, хотя и была их жертвой.
   - При других обстоятельствах я никогда бы тебя не обвинила  в  нелюбви  к
семье: ты ведь так долго отсутствовал. - Она пыталась утешить его.  -  Я  не
имела права, но я была в бешенстве, себя не помнила, - заключила она,  в  то
время как рука ее ласково скользнула по его груди. От его признаний душа  ее
постепенно оттаивала.
   - Подожди, - произнес он хриплым голосом, - я хочу вначале все выяснить.
   Она покраснела и, как нашкодившая девчонка, отдернула руку.  Что  же  это
такое, она совсем над собой не вольна, близость Бенедикта, прикосновение его
бедер к ее ногам лишает ее рассудка.
   - Ребекка, ради Бога, лежи спокойно! Или ты нарочно меня мучишь?
   Их взгляды встретились, и она  увидела  в  золотистой  глубине  его  глаз
томительное желание.
   - Я говорил... - его рот скривился, - я пытался сказать тебе, что ты была
права, я чувствовал за собой вину, страшную вину. С самого первого  свидания
я ощущал, что ты не можешь быть ответственной за  смерть  Гордона.  Ты  вела
себя честно, была откровенна в  своих  чувствах,  но  я...  Я  ведь  намного
старше, и меня пугало то, с какой силой меня тянет к тебе. Я никогда  прежде
не был по-настоящему влюблен и по недомыслию считал,  что  надо  подавить  в
себе это чувство, но я так желал тебя... О Господи, как я тебя желал.
   Ребекка все еще не доверяла его признаниям, но  постепенно  склонялась  к
мысли, что не безразлична ему.
   - Ты должна меня понять, Ребекка, у меня было чувство, что я волочусь  за
любовницей брата. Что из того, что Гордон умер, ведь он тебя  любил.  Всякий
раз, когда я обнимал тебя, целовал, я испытывал страсть вместе  с  виной.  -
Лицо его исказилось. - Я был зол на себя и срывал злобу на тебе.
   - Не было причины, - сказала она тихо.
   - Я знаю это сейчас, но тогда я чувствовал, что  предаю  брата.  Когда  я
наконец, по здравом размышлении, понял, что мне не в чем себя  винить,  было
уже поздно, ты для меня оказалась потеряна.
   Да, в бреду он на самом деле говорил, что она права, и  даже  упомянул  о
"страсти с повинной". Но можно ли ему верить? Ребекка, опустив руки  ему  на
плечи, впилась в него глазами. Двухдневная щетина  придавала  его  красивому
лицу пиратский вид, но беззащитное выражение обведенных темными кругами глаз
тронуло ее сердце.
   - Можешь ли ты простить меня и поверить мне снова, как ты  верила,  когда
мы только встретились? - спросил он.
   Она обняла его за шею, волна нежности пробежала по всему ее  телу,  сметя
последние остатки боли и гордости - препятствия, которые она сама воздвигла.
   - Я могу тебя простить.
   Его глаза лучезарно просияли.
   - А можешь ли ты простить меня? - тихо спросила она. - Ведь я сознательно
лишила тебя сына. Когда он родился,  я  была  зла  оттого,  что  одинока.  Я
уговаривала себя, что ты мне ненавистен, я  никогда  не  называла  тебя  его
отцом. Я не имела права так поступать, ни по  отношению  к  Даниэлю,  ни  по
отношению к тебе. Последние четыре года я чувствовала себя виновной...
   - Это не имеет значения, Ребекка, - перебил он ее и поцеловал  в  нос.  -
Когда я узнал про  Даниэля,  то  пришел  в  бешенство,  но  в  то  же  время
почувствовал себя счастливым.
   Она вздохнула, ощущая на лице его горячее дыхание.
   - Потому, что у тебя сын...
   - Да, конечно... Но также и потому, что теперь  я  смогу  уговорить  тебя
стать моей женой...
   - Но если б не Даниэль, я  бы,  наверное,  никогда  тебя  не  увидела,  -
сказала она уныло, зная, что так оно и есть.
   Бенедикт обнял ее за  талию;  он  переместился  таким  образом,  что  она
оказалась в плену его объятий, свободной рукой он отбросил кудри с  ее  лба.
Его взгляд проникал в глубину ее глаз - нет, в ее душу.
   - Почему ты так думаешь? Когда  я  увидел  тебя  во  Франции  на  прошлой
неделе, я решил, что боги улыбнулись мне. Я следил за тобой, когда ты была с
детьми на берегу, и ты выглядела точно такой, какой представлялась  мне  все
эти годы. Я сказал себе тогда: теперь она простит меня  за  все  мои  подлые
выходки и даст мне еще один шанс... Два дня с детьми дали мне надежду, но ты
была настороже. Я не виню тебя за это, к  тому  же  ты  охотно  приняла  мою
дружбу, и потом, когда мы вместе обедали, я понял, что мое письмо до тебя не
дошло, но все-таки ты выслушала меня. Мне казалось, что ты поверила  мне,  я
был безгранично рад.  У  меня  появилась  уверенность,  что  я  смогу  вновь
завоевать тебя. Я бы все равно на тебе женился, с Даниэлем или без него,  не
сомневайся, - горячо проговорил он и добавил, мрачно улыбнувшись:
   - Разве ты забыла, как я набросился на тебя, словно сексуальный  псих,  в
ту ночь на берегу?
   - Нет, не забыла. - Она никогда этого не забудет; секунды отделяли ее  от
близости с ним;  она  вспомнила  это  с  содроганием.  А  теперь  его  грудь
прикасалась к ее груди, и она вновь чувствовала, как он возбужден.
   - Я составил план, собирался встретиться с тобой на следующий день, взять
адрес и посетить тебя в Лондоне. Я полагал, что если буду за тобой ухаживать
как следует, то смогу заставить тебя забыть всех других,  начиная  с  Джоша,
которому ты покупала коньяк.
   Ребекка заметила, как он напрягся и смотрит на нее вопросительно.
   - Джош и Джоан - супружеская пара, я их знаю  со  студенческих  лет.  Они
живут в Корбридже на Севере Англии, и  мы  с  Даниэлем  почти  все  школьные
каникулы проводили с ними. У них есть дочка, Эми, и, когда я  отправилась  в
поездку, они взялись приглядывать за Даниэлем. Вот  почему  я  и  купила  им
коньяк. - Ей следовало  бы  рассказать  все  это  раньше,  но  не  позволяла
гордость.
   - О Боже, моей дурости нет конца! - Бенедикт даже застонал.  -  Во  время
банкета я пришел в бешенство, когда Даниэль упомянул Джоша. Я притащил  тебя
сюда и фактически изнасиловал, я с ума  сходил  от  ревности,  -  сказал  он
хриплым голосом. - Могу ли я надеяться, что ты простишь меня? Когда  Долорес
проболталась мне, что у тебя ребенок, я заставил тебя  выйти  замуж,  решив,
что упустить такую возможность было бы непростительно.
   - Ты считал, что я получила твое письмо и сознательно не ответила,  чтобы
унизить тебя? Мне было больно при мысли, какого же ты обо мне мнения. -  Она
и теперь терзалась, когда думала об этом.
   Его губы скривила усмешка.
   - Я был чертовски зол; два дня слонялся у твоей квартиры и с  ума  сходил
от ревности. Меня преследовали кошмарные видения - как ты проводишь выходные
дни с Джошем или еще с каким-нибудь любовником. Наконец я застал тебя  дома;
я готов был тебя прикончить за то,  что  мне  пришлось  пережить.  Но,  лишь
только увидел Даниэля и мы уложили его спать, тут уж мне стало очевидно, что
мы должны быть вместе.
   - Однако до дела не дошло, - сухо подсказала она. - Ты меня отверг. -  Ей
вспомнилось, как она тогда оскорбилась.
   - Я был дураком. Хотел доказать сам себе, что твое физическое влечение ко
мне столь же сильно, как и мое. Я лелеял глупую идею,  что  если  ты  будешь
обманута в своих желаниях, то захочешь стать моей женой. А вышло так, что ты
спала как убитая, а я всю ночь не  спал  и  ворочался  на  узком  и  жестком
диване.
   Ребекка хихикнула:
   - Откуда ты знаешь, что я спала как убитая?
   - Потому что в четыре утра я решил перейти к  тебе,  но  увидел,  что  ты
сладко спишь, раскинувшись на своей кровати.
   Встретившись с ним взглядом, Ребекка широко улыбнулась.
   - А жаль, что ты не пришел, - пробормотала она и обняла его за шею. У них
оставалось еще много непроясненных вопросов, но она  уже  больше  в  нем  не
сомневалась. Счастье наполняло ее; а сколько времени они потеряли даром!  Но
ничего, все равно впереди вся жизнь...
   Бенедикт наклонился и, поцеловав ее в щеку, прошептал на ухо:
   - Я люблю тебя, Ребекка; поверь хотя бы только в это, и  я  клянусь,  что
всю оставшуюся жизнь потрачу на то, чтобы завоевать  твою  любовь,  если  ты
дашь мне такую возможность.
   Его губы легко щекотали ее лицо,  а  слова  доходили  до  самого  сердца.
Пальцы Ребекки ворошили его темные волосы.
   - Тебе придется очень долго воевать. - Она  поверила  ему,  не  могла  не
поверить - просто потому, что любила его.
   Бенедикт вскинул голову, его взгляд с болезненной настороженностью впился
ей в лицо.
   - Ты хочешь сказать...
   - Я хочу сказать, что уже люблю тебя.., настолько, что большей любви тебе
не завоевать... - Она глубоко вздохнула; теперь она раскрылась перед ним вся
до конца. Ее губы потянулись к его губам,  она  еле  справлялась  со  своими
чувствами.
   Бенедикт страстно поцеловал  ее.  В  этом  поцелуе  было  все:  нежность,
любовь, прощение и надежда.
   Приподняв голову, она посмотрела на него.
   - Ты ведь болен, Бенедикт, тебе вредно такое сейчас. -  Да  разве  он  ее
послушает... - Будь же благоразумен... - Это было последнее, что она  смогла
сказать.
   Бенедикт целовал ей шею, слегка покусывал грудь...
   - Ребекка, возьми меня, - потребовал  он,  -  докажи  мне,  что  я  нужен
тебе... Пожалуйста...
   Он передал инициативу в ее руки, она должна была доказать ему,  что  сама
хочет его близости. И она доказала.
   - Я  люблю  тебя,  -  наконец  проговорил  он  хриплым,  опустошенным  от
безмерного наслаждения голосом. Она улыбнулась  и,  тоже  вся  опустошенная,
свернулась клубочком в его объятиях...
   Звонок телефона вызвал недовольный возглас Бенедикта. Он протянул руку  и
взял трубку.
   - Да? Бенедикт Максвелл, слушаю. Ребекка слушала тоже, прижавшись к нему.
Звонил дядя, справлялся о его здоровье.
   - Я хочу поговорить с Даниэлем, - прошептала Ребекка.
   - Подожди своей очереди, - усмехнулся Бенедикт.
   Она слушала улыбаясь, пока он говорил  с  сыном.  В  его  голосе  звучали
любовь и гордость. Она стала поглаживать его живот и нарочно  опустила  руку
ниже, так что он не выдержал и, передавая ей трубку, проворчал:
   - Получай свою очередь.
   Разговор с сыном был коротким, потому что Бенедикт проделал с ней  то  же
самое, что и она с ним.
   Уверившись в том, что Даниэлю хорошо, она передала трубку Бенедикту,  так
как дядя хотел поговорить с ним еще. На этот раз она отодвинулась  от  мужа,
напомнив себе, что он все-таки болен.
   Он взглянул на нее с удивлением, но продолжал разговор.
   Они обсуждали дела. Вдруг  Ребекка  застыла,  услышав  имя  Фионы  Гривз.
Находясь в объятиях Бенедикта, она совсем забыла об этой женщине.
   - Да-да, хорошо.  -  Бенедикт  положил  трубку  и,  повернувшись  к  ней,
проговорил:
   - Итак, на чем мы остановились?
   - На Фионе Гривз, -  ответила  Ребекка,  придерживая  его  на  расстоянии
вытянутой руки.
   - А она-то тут при чем? - спросил он, усмехнувшись.
   - Почему она работает с тобой?
   - Я надеюсь, ты не ревнуешь? - Самодовольная ухмылка озарила его красивое
лицо.
   - Нисколько, - пробормотала она,  краснея.  Он  откинул  голову  назад  и
громко расхохотался:
   - Ты страшная лгунья, Ребекка: твой румянец выдает тебя с головой.
   - Я встаю, - сказала она обиженным тоном. Бенедикт сразу же посерьезнел и
крепко прижал ее к себе.
   - Фиона для меня ничего не значит. Три года тому назад она пришла ко  мне
и спросила, не могу ли я устроить ее на  работу  за  границей.  Она  была  в
расстроенных чувствах: после десяти лет в  роли  любовницы  ректора  Фостера
наконец поняла, что положение ее безнадежно.  Он  не  собирался  расходиться
из-за нее с женой.
   Ребекка глядела на него потрясенная, не веря своим ушам.
   - Ты говоришь, что у  нее  был  с  ним  роман?  -  воскликнула  она.  Но,
припомнив прошлые годы,  поняла,  что  это  вполне  возможно.  Фиона  всегда
появлялась вместе с Фостером.
   Бенедикт нежно поцеловал ее в лоб.
   - Ты, наверное, одна из немногих в Оксфорде, кто  не  знал  об  этом.  Во
всяком случае, мне было ее жаль, а моя подозрительная милая... -  Он  прижал
ее к себе и, поглаживая спину, добавил:
   - Вот и все. Я договорился с дядей Жераром о работе  в  офисе  Бордо  для
Фионы, и она отлично там справляется.
   - О... - протянула Ребекка.
   - Ты так до сих пор и не поняла, как я тебя люблю? Я не позволю никому  и
ничему встать между нами.
   Она обняла его за шею, и в ее  фиалковых  глазах  было  столько  любви  и
счастья  и  такая  прекрасная  улыбка  озарила  ее  лицо,  что  у  Бенедикта
перехватило дух, и, конечно же, ему захотелось всю ее вновь перецеловать.
   Потом они долго плескались под душем  и  лишь  в  полночь  спустились  на
кухню, чтобы подкрепиться сандвичами и шампанским, после  чего  вернулись  в
постель.
   Ребекке почудилось, что  бьют  в  барабан,  и  она  открыла  глаза.  Рука
Бенедикта натянула простыню на ее обнаженную грудь.
   - Это зрелище только для меня, - прошептал он с усмешкой. Она  покраснела
и взглянула на него искоса. Он смеялся, облокотившись на спинку кровати.
   - Мама, папа, поглядите, что мне подарил дядя! - И малыш торпедой  влетел
в комнату. На его шее висел маленький барабан, и он барабанил в него,  точно
безумный дервиш.
   - Извините меня, дядя привез  его  час  тому  назад.  Я,  сколько  могла,
старалась его развлекать, но ему не терпелось увидеть вас.  -  Голос  миссис
Джеймс был еле слышен сквозь невероятный грохот возле кровати.
   - Твой дядя, Бенедикт, судя по подарку, ненавидит  тебя,  -  пробормотала
Ребекка, переводя взгляд с барабана на красивое лицо мужа.
   - Ну и что? Зато ты меня любишь, - заявил он ей на ухо. Его выразительная
улыбка объяснила ей, какие доказательства этому он имеет в виду, и она  тоже
улыбнулась.
   Даниэль перестал бить в барабан.
   - А папа меня любит?
   Бенедикт подхватил Даниэля вместе с барабаном и прижал к груди.
   Ребекка  заметила,  как  глаза  мужа  повлажнели,  и  последние  сомнения
покинули ее. Он будет прекрасным отцом.
   - Что это папа и мама валяются в постели по утрам? - спросил  Даниэль  и,
заняв место между родителями, снова принялся бить в барабан.
   - Да уж, с таким  сыном  допоздна  валяться  не  придется,  -  усмехнулся
Бенедикт, с медвежьей силой заключая жену и сына в объятия.
   Миссис Джеймс удалилась, решив про себя заменить первый  завтрак  вторым.
Концом передника она утерла слезы. Сейчас она им не нужна: у них есть все...



   Жаклин БЭРД
   ПОРОЧНАЯ СТРАСТЬ


   ONLINE БИБЛИОТЕКА  http://www.bestlibrary.ru

Анонс

   Сюжет  книги  драматичен  и  полон  романтики.  Это  история  любви,  где
испепеляющая страсть, несмотря на зигзаги судьбы, влечет юную  англичанку  к
итальянскому миллионеру с внешностью древнеримского бога.
   Желая спасти дочь от пагубной  страсти,  отец  выдает  сокровенную  тайну
этого  мужчины,  завоевавшего  мысли,  чувства,  и  тело  девушки.  Но  тот,
используя все дозволенные и недозволенные  средства  нашего  грешного  мира,
заманивает героиню на роскошную виллу. Здесь и происходит финал борьбы между
любовью и ненавистью.

Глава 1

   Таким самолетом Хэлин никогда в жизни не летала.  Она  отстегнула  ремень
кресла и встала, озираясь в изумлении. Пол покрывал пушистый  ковер,  вокруг
низких столиков стояли большие мягкие  кресла  из  черной  кожи,  а  в  углу
разместился бар с щедрым ассортиментом напитков. Весь салон был  воплощением
комфорта. Ее зеленые глаза светились восхищением,  когда  она  обратилась  к
своему спутнику.
   - Я-то думала, мы полетим рейсовым самолетом. Никогда ничего подобного не
видела - разве что в кино. Кому из всех смертных такое может принадлежать?
   Молодой человек у бара внимательно изучал девушку, которая  осматривалась
вокруг с нескрываемым восторгом. Она была в самом деле  прелестна.  Высокая,
примерно пять футов восемь дюймов, с длинными светлыми волосами,  собранными
вверх в пучок и открывающими безупречные линии лица  и  шеи.  Бежевые  брюки
соблазнительно обтягивали ее фантастически  длинные  ноги,  блузка  того  же
цвета едва скрывала нежные формы ее полной груди. Свобод