Борис Виан
   МЕРТВЫЕ ВСЕ ОДНОГО ЦВЕТА

            Роман


             c В. Наумов, перевод, 1992
            c Издательство имени Сабашниковых, составление. 1993
            c OCR и оформление, <АКМ>, 1998




Несмотря на многократные заявления в том духе, что литература для него - только
вид коммерции, Борис Виан (1920-1959) с самого начала своей литературной
деятельности воспринимался в артистической среде Парижа как один из самых ярких
представителей французского авангарда, подтвердив эту репутацию принесшим ему
славу романом <Пена дней> (1947). Еще годом раньше вышел в свет роман <Я заплюю
ваши могилы>, подвергшийся впоследствии запретам, как и еще две книги, включая
<Мертвые все одного цвета> (1947). Виан выдал это произведение за перевод из
наследия американского мастера <жестоких> детективов Вернона Салливена. Эта
маска потребовалась Виану, поскольку во Франции его книги производили слишком
шокирующее впечатление предельной откровенностью, с какой изображена люмпенская
среда огромного города. Преобладающая в романах Виана установка на абсолютную
достоверность картины, где все названо своими именами, органично соединена в
этой остросюжетной прозе с философской проблематикой бунта против жалкого
человеческого удела, вызова бытующим представлениям о морали и самоутверждения
личности, стремящейся создать для себя ситуации, которые требуют мобилизации
всех духовных сил и готовности к гибели во имя сохранения свободы выбора и
поступка. В западной литературе XX века Виан занимает место между Генри Миллером
и Альбером Камю, сочетая договаривающий все до конца фактографизм с
интеллектуальной насыщенностью, отличающей французскую прозу. Его книги,
оставаясь популярными в самых разных читательских кругах, давно признаны
современной классикой.

I
В этот вечер клиентов было немного и оркестр, как всегда в таких случаях, играл
слабовато. А мне-то было до лампочки. Чем меньше народу, тем лучше. Выставлять,
да еще с церемониями, по пол-дюжине пьянчуг каждый вечер в конце концов порядком
надоело. А поначалу мне даже нравилось.
Еще как нравилось, нравилось врезать этим свиньям по морде. Но через пять лет
такого спорта я был сыт по горло. Целых пять лет никто из них и не подозревал,
что рожу им каждый вечер чистит метис, черномазый. Конечно, сперва это меня
возбуждало. Да еще эти мерзостные бабы, накачанные виски! Я засовывал их в их
тачки вместе со шмотьем и спиртягой в кишках. И так каждый вечер, неделя за
неделей. Пять лет подряд.
Ник очень неплохо платил мне за эту работенку, потому как я выгляжу прилично, да
к тому же умею в два счета их оглоушить - ни разговоров тебе лишних, ни
скандалов. Свои сто долларов в неделю я имел.
Все они сидели спокойно. Правда, двое, там в углу, чего-то раскричались. Но не
слишком. Там, наверху, тоже не шумели. Джим дремал за стойкой.
Там, наверху у Ника, играли. Игра подонков, само собой. Можно было и девок
найти, кому охота. Там и пили тоже, но кого попало туда не пускают. Двое в углу,
худощавый парень и потрепанная блондинка, встали потанцевать. Пока их только
двое, можно было не беспокоиться. Вот когда начинают бить друг другу морду,
натыкаясь на столы, дело серьезное. Тут-то я спокойненько усаживаю их обратно.
Я потянулся. Джим дрых вовсю. Троим музыкантам на это было наплевать. Я
машинально поглаживал отворот смокинга.
Не больно-то мне нравилось бить им морду, вот в чем дело. Но я привык. Я был
белым.
Я подскочил, уразумев то, что только что подумал.
- Налей мне стаканчик, Джим.
- Виски? - пробормотал Джим, еще не проснувшись,
- Виски. Но чуть-чуть.
Я белый. Я женился на белой. У меня белый ребенок. Отец моей матери работал
докером в Сент-Луисе. Уж до того черный был докер, разве что во сне приснится.
Всю мою жизнь я ненавидел белых. Я прятался от них, убегал. Я был похож на них,
но тогда они меня пугали. А теперь я про то больше не вспоминаю, потому как мир
я теперь вижу не глазами. Потихоньку переменился, сам того не замечая, и в этот
вечер я чувствовал себя преображенным, изменившимся, ассимилировавшимся.
- Уходили бы уж..,- сказал я Джиму. Я это сказал, чтобы лишь что-нибудь сказать,
чтобы собственный голос услышать.
- Угу,- произнес Джим усталым тоном. Он посмотрел на часы.
- Рановато еще.
- Ничего,- сказал я.- Разок можно было бы и пораньше закрыть. Много их там,
наверху?
- Да и не знаю,- сказал Джим.- С той стороны тоже заходят.
Танцующая пара зацепилась за кресло и с грохотом повалилась. Женщина села и
ухватилась рукой за нос, вся растрепанная и вконец отупевшая. А ее мужик так и
валялся и беззаботно смеялся.
- Выставь их,- сказал Джим.- Избавь нас от этой рвани. Выбрось их на улицу.
- О! - пробормотал я.- Другие-то все равно останутся.
Я подошел к ним и помог женщине подняться. Потом я подхватил парня под мышки,
поставил его прямо. Ничего, нетяжелый. Еще один чемпион по бейсболу в койке.
- Спасибо, милашка,- сказал он мне. Женщина заплакала.
- Не называй его милашкой,- сказала она.- Это я милашка.
- Конечно же, милашка,- сказал мужчина.
- Не пора ли по домам? - предложил я.
- Ага.- сказал парень.- Я не против.
- Доведу вас до машины,- сказал я.- Какого она цвета?
- Ммм... Она там...- сказал этот тип, неуверенно махнув рукой.
- Отлично,- сказал я.- Найдем. Пошли, птенчики.
Женщина вцепилась мне в руку.
- Сильный вы, а? - сказала она.
- Я его сильнее...- сказал мужчина.
И - я и не смекнул, что к чему - врезал мне кулаком прямо в живот. У этого
болвана и мяса-то на костях не было, а все равно дыхание у меня перехватило.
- Ну, ты полегче,- сказал я. Я схватил их каждого за руку и слегка сжал запястье
самца. Он позеленел.
- Пошли,- повторил я.- Будьте паиньками, идите по домам.
- Не хочу быть паинькой,- сказал мужчина. Я сжал его запястье еще чуть крепче.
Он попытался высвободиться, но какое там.
- Ну, ну, тихонько,- сказал я.- Знаете, я уже раз сломал одному руку вот таким
точно захватом.
Я дотащил их до двери, которую распахнул ударом ноги.
- Какая машина ваша? - спросил я.
- Третья...- сказала женщина.- Там... И указала на одну из тачек на стоянке, а
была она не трезвее своего мужа, так что пойди разбери какую. Я сосчитал три,
начиная с первой попавшейся, и затолкал их внутрь.
- Кто за руль сядет? - спросил я.
- Она,- ответил мужчина.
Так я и знал. Я захлопнул дверцу.
- Спокойной ночи,- сказал я.- Добрых вам снов.
- До свиданья,- сказал мужчина, махнув мне рукой.
Я вернулся к стойке. Все по-старому. Двое клиентов поднялись, вроде уходить
собрались. Я зевнул. Джим тоже зевал.
- Работенка не из легких! - сказал он.
- Скорей бы Ник спустился,- сказал я. Когда Ник спустится, можно, значит,
закрывать.
- Скорей бы...- сказал Джим.
Я говорил как он. Я был как он. Он говорил, даже не смотря на меня.
А потом я услышал тихий звоночек под стойкой. Два раза. Меня вызывали наверх.
- Давай, иди,- шепнул Джим.- Гони их всех.
Я отодвинул бархатную штору, закрывавшую лестницу, и, чертыхаясь, полез наверх.
Черт побери, неужто эти сучьи дети не дадут мне вернуться домой спокойно?
Моя жена, наверно, спит... Скорей бы в теплую пружинящую кровать.
II
Железная лестница глухо постанывала под моими шагами. Я поднимался без натуги. Я
никогда не упускал случая размять свои здоровые бицепсы. Они того заслуживают.
Наверху опять висела бархатная штора. Ник любил бархат. Бархат и жирных баб. И
монету...
На втором этаже потолок был низкий, а стены обиты темно-красной материей. С
десяток мужиков играли, расставаясь с бабками ради прекрасных глаз Ника. Вдоль
стен Ник устроил отдельные четырехместные кабинки со столиками, где
разгорячившиеся могли успокоить нервы в компании одной из девок, которых всегда
было вдоволь. Не знаю, платил ли им Ник процент, или же наоборот, но поскольку
эти девки без работы не скучали, они всегда прекрасно договаривались с хозяином.

Меня побеспокоили как раз из-за одной из этих пресловутых кабинок. Когда я вошел
в зал, пятеро типов стояли, перегнувшись через низкую загородку, и глядели
внутрь. Ник увидел меня и жестом приказал мне оторвать их от совместного
созерцания, Две девки попытались оттянуть их за рукав, но безуспешно. Дело
испортилось, когда я взял за плечо того, кто был поближе. Максиме, довольно
аппетитной блондиночке, досталась оплеуха, предназначавшаяся, понятное дело, мне
- прямо в рожу. Я не смог сдержать улыбку, глядя на ее физиономию, Типчик был не
в состоянии бить сильно, но она от него только что отцепилась после безуспешных
попыток, и это вывело ее из себя.
- Сукин сын!..
Голос у нее был колючий, точно ерш. Этим она не ограничилась и выдала ему пару
таких затрещин, которые забыть невозможно, даже если ты мертвецки пьян, Я стоял
прямо за ней и схватил его руку как раз тогда, когда он собирался дать ей сдачи.
Тут я все повернул на свой манер. Сработал я неплохо, хотя ему можно было и
посочувствовать.
А в кабинке было на что поглазеть. Та парочка сил не пожалела. Платье у девки
было задрано до сисек, сразу видать, что палаша ее был из ирландцев, весь в
рыжих веснушках и с красивыми голубыми глазами. Тип лежал на ней и слюнявил ей
живот. Наверное, клиент он был хороший: так помещение загадить, не всякий
сумеет.
Они буквально купались в виски, и тип еще был ничего, получше девки, да и то
лишь потому, что лежал сверху.
Я отбросил того парня, которого продолжал держать, прямо в стену. Он в нее так и
влип. У меня создалось впечатление, что одна его рука не больно-то слушается. Во
всяком случае, он тряс другой рукой и ему как раз ее хватало, чтобы удержаться.
Остальные четверо, кажется, ничего и не заметили, а Ник жестом приказал Максине
заткнуться; он знал, как это делать.
- Не пора ли вам по домам?
Я бросил это прямо в рожу первому из четырех оставшихся. Он даже и не
шевельнулся. Я оглянулся и поймал взгляд Ника. Все в порядке. Можно начинать.
- А ну, валите отсюда, все четверо!
Я схватил сразу двоих, каждого под мышку, и дотащил их до лестницы. Ник взялся
сам спустить их вниз. Он прекрасно умеет обращаться с дубинкой. Даже если ты
наполовину оглушен, то по лестнице всегда можно спуститься без малейшего риска.
Я думаю, что ноги двигаются в силу рефлекса, или из-за привычки получать по
кумполу,
Я передал Нику двух следующих. За столами продолжали играть, как ни в чем не
бывало. Как только я начинал действовать, клиенты Ника становились хорошо
воспитанными. Очень сдержанными и неболтливыми. Только эти два идиота в кабинке
продолжали вовсю разыгрывать комедию.
Ладно, теперь их очередь.
Я вошел в кабинку, перешагнув через них. Самец не особо трепыхался. Я схватил
его, посадил на стул и застегнул ему пиджак. А что еще было делать? Я хотел
поступить точно также с девкой, но это оказалось далеко не так просто. Как
только я к ней прикоснулся, она стала извиваться как червяк, тыкаться мне в ноги
и пытаться повалить меня на себя. Девка была что надо. К Нику она захаживала
нечасто, но довольно аккуратно. Не знаю как ее звали.
- Ну, ну,- сказал я.- Будь паинькой, детка.
- Да брось ты...
Она отчаянно смеялась, цеплялась за меня, трясла меня, как грушу. Устоять было
трудно, потому что, не совру, было на что посмотреть, но мне удалось одернуть ей
юбку и прикрыть ляжки.
- В постельку, красавица, спатки.
- Ага. Отвези меня домой.
- Этот господин тебя и отвезет.
- Нет, не он... Он ни на что не годен, В дупель пьян...
Я поднял ее с полу и усадил на стул рядом с тем типом. Но он-то был, как
мертвый, кроме шуток.
Вот и Ник появился.
- Те четверо на улице.- сказал он.- Теперь выкидывай этих,
- Она еще ничего... но мужик не очень стоит на ногах.
- Выводи,- приказал Ник. Я подхватил типа под мышки, а девица вцепилась мне в
плечо. И давай мне бицепсы щупать.
- Его тачка на улице. Идем, покажу.
- Давай вперед,- сказал я ей.
Двоих сразу тащить - это вам не хаханьки. Хорошо еще, что она могла идти, хотя и
не очень.
Я спустился с ними по лестнице и прошел в коридор за стойкой бара: оттуда тоже
можно было выйти.
- Ну, где эта тачка?
Несколько минут она искала ее взглядом.
- Вон та, синяя.
На этот раз точно, та самая. Но клиенту моему свежий воздух не шибко помог.
Девка открыла переднюю дверцу.
- Сажай его сюда.
Я втолкнул его, как мог, и он растянулся на сидении.
- Не довезет он тебя.
Она еще сильнее вцепилась в меня.
- И что теперь делать?
- Да он очухается.
Я был настроен оптимистически.
- Побудь со мной, мне страшно. А может, ты меня отвезешь?
- Это как же?
- Да на его тачке.
Мне уже надоело. Я хотел спать. Я хотел вернуться к жене. Проклятая работенка!..
Она терлась об меня, как сучка во время течки.
- Отстань,- сказал я.
- Поехали.
Она влезла в машину, не отпуская моей руки. От нее разило виски и духами, но мне
ее уже почти хотелось. Совсем захотелось, когда она опрокинулась на сиденье и
одним жестом оторвала подол своего платья. В проволоке и набивке на грудях она
отнюдь не нуждалась.
- Постои,- сказал я.- Давай отыщем местечко поспокойней.
- Иди сюда... Сейчас иди. Я больше не могу ждать.
- Пять минут подождешь.
Она засмеялась легким низким смехом, столь возбуждающим, что мои руки дрожали,
когда я открывал переднюю дверцу... Я выжал газ и мы домчались до Центрального
парка. Так было проще всего. Мы даже не захлопнули дверцу, когда вылезли из
колымаги. Я овладел ею на земле в первом же попавшемся темном уголке.
Было не слишком жарко, но мы настолько прижимались друг к другу, что я видел,
как ее кожа дымится в холодном воздухе. Ее ногти впивались мне в спину сквозь
сукно пиджака. Она совсем не предохранялась. Мне это нравилось.
III
На этом дело и кончилось в тот вечер. Я вернулся к Нику на тачке того типа. Он
все еще дрых, а девка тоже на ногах не держалась. От меня несло виски и бабой. Я
оставил их перед дверью и поднялся наверх, для очистки совести. Все спокойно. Я
спустился вниз. Там уже никого не было. Можно отправляться спать.
Джим зевал, натягивая пиджак.
- Неслабый вечерок,- сказал я.
- Ничего особенного, - подвел итог Джим.
- Ничего,- повторил я.
Ничего. Ничего, если не считать, что сегодня исполнилось как раз пять лет. Пять
лет, как никто меня не расколол. Пять лет, как я бью им морду и трахаю их баб. Я
машинально ударил кулаком в стену. Но удар получился сильный и я, чертыхаясь,
затряс рукой. Они одержали верх.
Я был больше белый, чем они, потому что теперь мне нравилось быть белым. Хотя, в
общем-то, что такого?
Плевать мне на все это. Просто плевать. Не так уж плохо быть белым. Иметь белую
женщину в своей постели. Белого ребенка, который преуспеет в жизни.
Чего это Джим продолжает зевать?
- Спокойной ночи...- сказал я ему.
Я толкнул дверь, потянулся и вышел. Станция метро была недалеко.
Жена тоже была недалеко. Побаливала поясница... Ее ногти в моей спине... Нет, я
был еще в форме.
Весной, в Нью-Йорке - как нигде.
Метро. Четверть часа. Опять люди. Моя улица. Мой дом. Тихий и спокойный. Запах
виски висит там на вешалке вместе с моим смокингом. Но на моих руках еще остался
запах женщины. Запах дочери голубоглазого ирландца. Я поднялся на три этажа, не
поднимая шума. Как всегда одним махом. Я был в полной спортивной форме. Ключи
звякали в кармане. Три моих ключа. Нужный я распознал по толщине. Вот этот.
Дверь открылась... Сама собой,
Я закрыл толстую дверь и, не зажигая света, направился на ощупь в ванную. А
потом я споткнулся в темноте о растянувшееся тело и упал. Прямо на него.
Я высвободился в одну секунду и бросился к выключателю. Вспыхнул свет. Я застыл
на месте, как приклеенный. Он и не проснулся, но стал храпеть. Пьяный, вне
всякого сомнения. Грязный черномазый. Ричард. Он был в перепачканном костюме и
исхудавший. Я чувствовал его запах оттуда, где стоял. Сердце неравномерно билось
в груди, прыгало, как затравленный зверь, и я не смел сделать ни шагу, не
решался приблизиться. Я не смел пойти выяснить, знает ли уже Шейла правду. За
мной был шкаф. Я открыл его, не сводя глаз с Ричарда, и ощупью ухватил бутылку
ирландского виски. Я выпил... четыре, пять глотков. Ричард валялся передо мной,
а из спальни не доносилось никакого шума, хотя дверь была закрыта. Все было
мертво, все спало вокруг меня, Я посмотрел на свои руки. Потрогал лицо.
Посмотрел на Ричарда и засмеялся, потому что это был мой брат, и он разыскал
меня. Он зашевелился, и я подошел к нему. Я поднял его одной рукой. Он еще
наполовину спал, и я его встряхнул как следует.
- Проснись, скотина.
- Что такое? - сказал он. Он раскрыл глаза и увидел меня. Его лицо сохраняло
прежнее выражение.
- Какого черта тебе здесь понадобилось?
- Я нашел тебя. Дан. Видишь, я тебя нашел. Господу было угодно, чтобы я тебя
нашел.
- Где Шейла?
- Кто такая Шейла? - спросил он.
- Кто тебе открыл?
- Я вошел... никого не было.
Я бросил его и побежал в спальню. На комоде, на обычном месте, лежала записка от
Шейлы: <Мы с беби у мамы. Целую>.
Пришлось уцепиться за комод. С головой еще было куда ни шло, а ноги совсем не
держали. Я медленно вернулся в прихожую.
- Убирайся отсюда!
- Но, Дан...
- Давай, проваливай. Вали отсюда. Я тебя знать не знаю.
- Но, Дан, Господь дал мне найти тебя.
- Вали отсюда, тебе сказано!
- Я совсем без денег.
- На, возьми.
Я порылся в кармане и протянул ему десятидолларовую бумажку. Он посмотрел на
нее, пощупал, засунул в карман и сразу же утратил свой дурацкий вид.
- Знаешь, что неграм не очень-то рекомендуется приходить к белым?
- Я твой брат, Дан. У меня и бумаги есть. Тут я на него мгновенно кинулся. Я
схватил его
за шкирку и стал сквозь зубы выплевывать угрозы
и проклятия.
- Бумаги, говоришь? Какие еще бумаги? Сволочь!..
- Я ношу ту же фамилию, что и ты, Дан. Господь сказал, что нельзя отрекаться от
отца с матерью.
Мне лишь одно оставалось, это я и сделал. Мой кулак сжался и расплющил его
нижнюю губу. Я почувствовал, как крошатся его зубы, и волна стыда нахлынула на
меня, А Ричард и глазом не моргнул. Его глаза уставились на меня, и я увидел в
них... Нет, что я, с ума сошел? В глазах никогда ничего увидеть нельзя. Я
попытался образумить себя. Попытался, но безуспешно. А Ричард молчал и смотрел
на меня, и мне стало страшно.
- Где ты работаешь. Дан?
Разбитая губа исказила его голос, а по подбородку стекала струйка крови. Он стер
ее тыльной стороной руки.
- Убирайся отсюда, Ричард. И, если жизнь дорога, чтобы больше твоей ноги здесь
не было.
- Где я смогу тебя увидеть. Дан?
- Я и не собираюсь с тобой встречаться. - Ну, может, Шейле захочется...-
задумчиво произнес он.
Я вновь подавил в себе желание убить его, пронзившее меня, точно острый нож.
Он двинулся к двери, осторожно ощупывая свою разбитую губу.
- Пошел вон.
- Десять-то долларов не слишком дорогая цена. Это был мой брат, а мне хотелось,
чтобы он сдох. Все во мне сжалось от ужасной тревоги. Я боялся, что он вернется.
Мне хотелось знать...
- Постой. Кто дал тебе мой адрес?
- Да никто...- сказал он.- Так, приятели... Я ухожу. До свиданья. Дан. Я зайду к
тебе на работу.
- Ты не знаешь, где я работаю...- сказал я.
- Ничего, Дан. Это не страшно.
- Как ты открыл дверь?
- Я умею открывать двери. Господь тому свидетель. До свиданья. Дан. До скорого.
Я отупело смотрел, как он уходит. Часы мои показывали полшестого утра. Светало.
На улице послышались голоса разносчиков молока. Шейла с ребенком спала у своей
матери.
Ричард был негр, У него была черная кожа. И пахло от него негром.
Я закрыл входную дверь и начал раздеваться. Я сам не понимал, что делаю, и
осматривался вокруг. Потом я пошел в спальню, но остановился на пороге.
Передумал и пошел в ванную. Я стоял перед зеркалом. На меня смотрел крепкий
парень лет тридцати пяти, широкоплечий и дышащий здоровьем. О таком парне и
сказать нечего. Самый настоящий белый... только мне не нравилось выражение его
глаз.
Глаз человека, который только что увидел призрак.
IV
Прямо назавтра я стал подыскивать другую квартиру, но это было трудновато и
предстояло выложить кругленькую сумму. Шейле я об этом ничего не сказал. Я знал,
что она очень любит нашу квартиру, а потому боялся ей говорить. Ка