лся. В темной воде было странно. Я
медленно опускался на дно бассейна. Во мне было 6 футов росту и 225 фунтов
весу. Я ждал, когда коснусь дна и оттолкнусь ногами наверх. Да где же это
дно? Вот оно, а кислород у меня почти кончился. Я оттолкнулся. Медленно
пошел вверх. В конце концов, я вырвался на поверхность воды.
   - Смерть всем блядям, сжимающим передо мною ноги! - заорал я.
   Открылась дверь, и из квартиры в цоколе выбежал человек.
   Управляющий.
   - Эй, так поздно купаться не разрешается! Огни в бассейне не горят!
   Я подгреб к нему, дотянулся до бортика и посмотрел на него снизу.
   - Слушай, хуй моржовый, я выпиваю два бочонка пива в день, и я -
профессиональный борец. По природе своей, я - добрая душа. Но я
намереваюсь купаться и хочу, чтобы огни ЗАЖГЛИ! СЕЙЧАС ЖЕ! Прошу тебя
только один раз!
   И отгреб.
   Огни зажглись. Бассейн ярко осветился. Как по волшебству. Я догреб до
своей водки, снял ее с бортика и хорошенько присосался. Бутылка почти
опорожнилась. Я опустил голову: Валери и Бобби плавали под водой кругами
друг вокруг дружки. У них хорошо получалось, они были гибки и грациозны.
Как странно, что все вокруг - моложе меня.
   С бассейном мы покончили. Я подошел к двери управляющего в мокрых
трусах и постучал. Тот открыл. Мне он понравился.
   - Эй, кореш, можешь гасить свет. Я кончил купаться. Ты клевый, малыш,
ты клевый.
   Мы пошли к себе.
   - Выпей с нами, - сказал Бобби. - Я знаю, что ты несчастен.
   Я зашел и пропустил два стаканчика.
   Валери сказала:
   - Слушай, Хэнк, все эти твои бабы! Ты ведь не можешь их всех ебать, ежу
понятно.
   - Победа или смерть!
   - Отоспишься - пройдет, Хэнк.
   - Спокойной ночи, толпа, и спасибо....
   Я вернулся в спальню. Сесилия распласталась на спине и храпела:
   - Гуззз, гуззз, гуззз....
   Она мне показалась жирной. Я снял мокрые трусы, залез в постель. Потряс
ее.
   - Сесилия, ты ХРАПИШЬ!
   - Ооох, ооох.... Прости....
   - Ладно, Сесилия. Это совсем как замужем. Я тебя утром проучу, когда
буду свеженький.


   81

   Меня разбудил звук. День еще не совсем наступил. По комнате двигалась
Сесилия, одевалась.
   Я посмотрел на часы.
   - 5 утра. Что ты делаешь?
   - Я хочу посмотреть, как восходит солнце. Обожаю рассветы!
   - Не удивительно, что ты не пьешь.
   - Я вернусь. Можем позавтракать вместе.
   - В меня уже 40 лет завтраки не лезут.
   - Я пойду рассвет посмотрю, Хэнк.
   Я нашел закупоренную бутылку пива. Теплое. Я открыл ее, выпил.
   Потом уснул.
   В 10.30 в дверь постучали.
   - Войдите....
   Там были Бобби, Валери и Сесилия.
   - Мы только что позавтракали вместе, - сообщил Бобби.
   - Теперь Сесилия хочет снять туфли и погулять по пляжу, - сказала
Валери.
   - Я никогда раньше не видела Тихий Океан, Хэнк. Он так прекрасен!
   - Сейчас оденусь....
   Мы пошли вдоль берега. Сесилия была счастлива. Когда накатывали волны и
захлестывали ей босые ноги, она орала.
   - Толпа, вы идите вперед, - сказал я. - Я тут бар поищу.
   - Я с тобой пойду, - сказал Бобби.
   - А я присмотрю за Сесилией, - сказала Валери....
   Мы нашли ближайший бар. Там оставалось только два свободных табурета.
Мы сели. Бобби достался мужской, мне - женский. Мы заказали выпить.
   Женщине рядом со мной было лет 26-27. Что-то ее поистаскало - рот и
глаза выглядели устало, - но, несмотря на это, она держалась. Волосы
темные и ухоженные. В юбчонке, ноги - хорошие. Душой ее был топаз, видно
по глазам. Я поставил свою ногу рядом с ее. Она не отодвинулась. Я
опорожнил стакан.
   - Купите мне выпить, - попросил ее я.
   Она кивнула бармену. Тот подошел.
   - Водку-7 для джентльмена.
   - Спасибо....
   - Бабетта.
   - Спасибо, Бабетта. Меня зовут Генри Чинаски, писатель-алкоголик.
   - Никогда не слыхала.
   - Аналогично.
   - Я держу лавку рядом с пляжем. Безделушки и дрянь всякая, в основном -
дрянь.
   - Мы квиты. Я тоже пишу много дряни.
   - Если вы - такой плохой писатель, то почему не бросите?
   - Мне есть нужно, жить где-то и одеваться. Купите мне еще выпить.
   Бабетта кивнула бармену, и я получил новый стакан.
   Мы прижимались друг к другу ногами.
   - Я - крыса, - сообщил я ей, - у меня запоры и не стоит.
   - Насчет запоров - не знаю. Но то, что вы крыса - это точно, и у вас
стоит.
   - Какой у вас номер телефона?
   Бабетта полезла в сумочку за ручкой.
   И тут зашли Сесилия и Валери.
   - О, - сказала Валери, - вот где эти мерзавцы. Я же тебе говорила. В
ближайшем баре.
   Бабетта соскользнула с табуретки и вышла наружу. Я видел ее сквозь
жалюзи на окнах. Она уходила прочь, по набережной, и у нее было тело.
   Гибкое, как ива. Оно качнулось на ветру и пропало из виду.


   82

   Сесилия сидела и смотрела, как мы пьем. Я видел, что противен ей. Ем
мясо. У меня нет бога. Нравится ебаться. Природа меня не интересует. Я
никогда не голосовал. Люблю войны. От открытого космоса мне скучно. От
бейсбола скучно. От истории скучно. От зоопарков мне тоже скучно.
   - Хэнк, - сказала она, - я выйду ненадолго наружу.
   - А что там, снаружи?
   - Я люблю смотреть, как люди в бассейне купаются. Мне нравится, когда
им хорошо.
   Сесилия встала и вышла.
   Валери рассмеялась. Бобби рассмеялся.
   - Ладно, значит, я ей в трусики не полезу.
   - А хочется? - спросил Бобби.
   - Тут оскорблен не столько мой позыв к сексу, сколько мое эго.
   - И о возрасте своем не забудь, - сказал Бобби.
   - Нет ничего хуже старой свиньи-шовиниста, - ответил я.
   Мы пили дальше молча.
   Через час или около того Сесилия вернулась.
   - Хэнк, я хочу уехать.
   - Куда?
   - В аэропорт. Я хочу улететь в Сан-Франциско. У меня все вещи - с собой.
   - Я-то не против. Но сюда нас привезли Валери и Бобби на своей машине.
Может, им пока не хочется уезжать.
   - Мы отвезем ее в Л.А., - сказал Бобби.
   Мы уплатили по счету, сели в машину, Бобби - за руль, Валери - рядом, а
Сесилия и я - назад. Сесилия отстранилась от меня, прижавшись к дверце, -
как можно дальше.
   Бобби включил магнитофон. Музыка обрушилась на заднее сиденье волной.
Боб Дилан.
   Валери протянула нам кропаль. Я дернул, потом попробовал передать его
Сесилии. Та съежилась. Я вытянул руку и погладил ее по колену, сжал его.
Она ее оттолкнула.
   - Эй, парни, ну, как вы там, сзади? - спросил Бобби.
   - Это любовь, - ответил я.
   Мы ехали час.
   - Вот аэропорт, - сказал Бобби.
   - У тебя еще два часа, - сказал я Сесилии. - Можем вернуться ко мне и
подождать.
   - Все в порядке, - ответила та. - Я хочу пойти сейчас.
   - Но что же ты будешь делать два часа в аэропорту? - спросил я.
   - О, - сказала Сесилия, - я просто люблю аэропорты.
   Мы остановились перед терминалом. Я выпрыгнул, выгрузил ее багаж. Пока
мы стояли вместе, Сесилия привстала на цыпочки и чмокнула меня в щеку. Я
не стал ее провожать.


   83

   Я согласился читать на севере. Днем перед чтениями я сидел в номере
Холидей-Инна и пил пиво с Джо Вашингтоном, организатором, местным поэтом
Дадли Бэрри и его дружком Полом. Дадли недавно вышел из чулана и объявил,
что он - гомик. Он нервничал, был жирен и амбициозен. И постоянно
расхаживал взад-вперед.
   - Ты хорошо читать будешь?
   - Не знаю.
   - Ты привлекаешь к себе толпы народу. Господи, как тебе это удается?
Они вокруг всего квартала в очередь выстроились.
   - Любят кровопускания.
   Дадли схватил Пола за ягодицы.
   - Я тебя вспорю и выпотрошу, малыш! А потом можешь вспороть меня!
   Джо Вашингтон стоял у окна.
   - Эй, гляди, вон Уильям Берроуз идет через дорогу. У него номер рядом с
твоим. Он завтра вечером читает.
   Я подошел к окну. И впрямь Берроуз. Я отвернулся и открыл новое пиво.
Мы сидели на третьем этаже. Берроуз поднялся по лестнице, прошел мимо
моего окна, открыл свою дверь и скрылся внутри.
   - Хочешь с ним познакомиться? - спросил Джо.
   - Нет.
   - Я зайду к нему на минутку.
   - Давай.
   Дадли и Пол хватали друг друга за жопы. Дадли ржал, а Пол хихикал и
заливался румянцем.
   - А чего бы вам, парни, наедине не разобраться?
   - Какой же он хорошенький, а? - спросил Дадли. - Обожаю мальчишечек!
   - Меня больше женский пол интересует.
   - Ты просто лучшего не знаешь.
   - Не твоя забота.
   - Джек Митчелл бегает с травести. Он о них стихи пишет.
   - Те хоть, по крайней мере, на баб похожи.
   - А некоторые даже лучше.
   Я молча пил дальше.
   Вернулся Джо Вашингтон.
   - Я сказал Берроузу, что ты в соседнем номере. Я сказал:
   Берроуз, Генри Чинаски - в соседнем номере. Он ответил: Ах вот как? Я
спросил, не хочет ли он с тобой познакомиться. Он ответил:
   Нет.
   - В таких местах холодильники следует ставить, - сказал я. - Ебаное
пиво греется.
   Я вышел поискать машину со льдом. Когдя я проходил мимо номера
Берроуза, тот сидел в кресле у окна. Он взглянул на меня безразлично.
   Я нашел машину и вернулся со льдом, сложил его в раковину и засунул
туда пиво.
   - Ты ведь не собираешься слишком надираться, - предостерег меня Джо. -
Тогда точно языком ворочать не сможешь.
   - Да им надристать. Они одного хотят - меня распять.
   - 500 долларов за час работы? - спросил Дадли. - И ты называешь это
распятием?
   - Ага.
   - Ну, ты и Христос!
   Дадли с Полом ушли, а Джо и я отправились в местную кофейню поесть и
выпить. Нашли столик. Первым делом мы обнаружили, что незнакомые люди
придвигают к нам стулья. Все мужики. Вот же говно. Сидело там и несколько
хорошеньких девчонок, но они только смотрели и улыбались - или же не
смотрели и не улыбались. Я прикинул, что те, которые не улыбались,
ненавидели меня из-за моего отношения к женщинам. Ну их на хуй.
   Джек Митчелл там был и Майк Тафтс, оба поэты. Ни тот, ни другой ничем
себе на жизнь не зарабатывали, несмотря на тот факт, что поэзия им ничего
не приносила. Они существовали своей силой воли и подаяниями. Митчелл, при
всем при том, был хорошим поэтом, ему просто не везло. Он заслуживал
лучшего. Затем зашел Бласт Гримли, певец. Бласт был вечно пьян. Я ни разу
не видел его трезвым.
   За столиком сидела еще пара каких-то людей, я их не знал.
   - Мистер Чинаски?
   Милая малютка в коротком зеленом платьице.
   - Да?
   - Вы не подпишите мне эту книгу?
   То была ранняя книга стихов - стихов, что я написал, работая на почте,
Бегает По Комнате И Вокруг Меня. Я расписался, накарябал рисунок и передал
обратно.
   - Ох, спасибо вам большое!
   Она ушла. Все эти сволочи, сидевшие вокруг, погубили мне такой шанс к
действию.
   Вскоре на столе оказалось 4 или 5 графинов пива. Я заказал сэндвич. Мы
пили 2 или 3 часа, затем я вернулся в номер. Закончил пиво из раковины и
уснул.
   О самих чтениях почти ничего не помню, но на следующий день я проснулся
в постели один. Джо Вашингтон постучался ко мне около 11 утра.
   - Эй, мужик, это было одно из самых лучших твоих чтений!
   - Правда что ли? Ты мне говно не вешаешь?
   - Не, самый сенокос. Вот чек.
   - Спасибо, Джо.
   - Ты уверен, что не хочешь встретиться с Берроузом?
   - Уверен.
   - Он сегодня вечером читает. Останешься послушать?
   - Мне в Лос-Анжелес надо вернуться, Джо.
   - А ты когда-нибудь слышал, как он читает?
   - Джо, я хочу принять душ и свалить отсюда. Ты отвезешь меня в аэропорт?
   - Конечно.
   Когда мы уходили, Берроуз сидел в кресле у окна. Он и виду не подал,
что заметил меня. Я бросил на него взгляд и прошел мимо. Чек был со мной.
   Мне не терпелось попасть на бега....


   84

   Я несколько месяцев переписывался с одной дамой из Сан-Франциско. Ее
звали Лайза Уэстон, и она перебивалась уроками танцев, включая балет, у
себя в студии. Ей было 32, один раз замужем, и все ее письма были длинными
и безупречно отпечатанными на розовой бумаге.
   Писала она хорошо, разумно и очень мало преувеличивая. Я получал от ее
писем удовольствие и отвечал на них. Лайза держалась в стороне от
литературы, в стороне от так называемых великих вопросов. Она писала мне о
маленьких обыкновенных происшествиях, но описывала их глубоко и с юмором.
И вот так получилось: она написала, что собирается в Лос-Анжелес за
танцевальными костюмами, и не хотел бы я встретиться с ней? Я ответил, что
разумеется да, что она может остановиться у меня, но из-за нашей разницы в
возрасте ей придется спать на кушетке, а мне - на кровати. Я вам позвоню,
когда прилечу, написала она мне в ответ.
   Три или четыре дня спустя зазвонил телефон. Там была Лайза.
   - Я в городе, - сказала она.
   - Вы в аэропорту? Я вас заберу.
   - Я возьму такси.
   - Дороговато.
   - Так будет проще.
   - Что вы пьете?
   - Я много не пью. Поэтому - что хотите....
   Я сел и стал ждать. Я всегда нервничаю в таких ситуациях. Когда они
накатывают, мне уже и не хочется, чтоб они были. Лайза отмечала, что она
хорошенькая, но никаких фотографий я не видел. Однажды я уже женился на
женщине, пообещал жениться, не видев ее ни разу, по переписке. Та тоже
писала интеллигентные письма, но мои 2-с-половиной года брака оказались
катастрофой.
   Люди обычно намного лучше в письмах, чем в реальности. В этом смысле
они очень похожи на поэтов.
   Я ходил по комнате. Потом услышал шаги по дорожке двора. Я подошел к
жалюзи и выглянул в щелочку. Неплохо. Темные волосы, аккуратно одета -
длинная юбка, закрывающая лодыжки. Она шла грациозно, высоко держа голову.
   Славный нос, обычный рот. Мне нравились женщины в платьях, они
напоминали о былых днях. Она несла небольшую сумку. Постучала. Я открыл.
   - Заходите.
   Лайза поставила сумку на пол.
   - Садитесь.
   На ней было очень немного грима. Хорошенькая. Прическа стильная и
короткая.
   Я передал ей водку-7, себе сделал тоже. Казалось, она спокойна.
   Лица ее слегка коснулось страданье - были у нее в жизни один-два
трудных периода. У меня тоже.
   - Я завтра собираюсь за костюмами. В Лос-Анжелесе есть один магазин,
очень необычный.
   - Мне нравится это платье на вас. Полностью закрытая женщина
возбуждает, мне кажется. Конечно, трудно что-то сказать о ее фигуре, но
судить всегда можно.
   - Вы такой, как я и думала. Вы совсем не боитесь.
   - Спасибо.
   - Вы мне кажетесь почти застенчивым.
   - Это мой третий стакан.
   - А что происходит после четвертого?
   - Ничего особенного. Я его выпиваю и жду пятого.
   Я вышел за газетой. Когда вернулся, Лайза поддернула свою длинную юбку
чуть выше колен. Смотрелось здорово. Прекрасные колени, хорошие ноги. День
(на самом деле - вечер) прояснялся. Из ее писем я знал, что она
приверженец здоровой пищи, как Сесилия. Только она себя вела совсем не как
Сесилия. Я сидел на другом конце кушетки и украдкой поглядывал на ее ноги.
Я всегда был человеком ног.
   - У вас красивые ноги, - сказал я Лайзе.
   - Вам нравятся?
   Она поддернула юбку еще на дюйм. Просто безумие какое-то. Такие хорошие
ноги возникают из-под всей этой ткани. Гораздо лучше, чем мини-юбки.
   После следующего стакана я придвинулся к ней поближе.
   - Вы должны приехать посмотреть мою танцевальную студию, - сказала она.
   - Я не могу танцевать.
   - Можете. Я вас научу.
   - Бесплатно?
   - Конечно. Хоть вы парень и большой, но на ногу очень легки. По тому,
как вы ходите, я могу сказать, что вы смогли бы танцевать очень даже
неплохо.
   - По рукам. Я буду спать на вашей кушетке.
   - У меня хорошая квартира, но там есть только водяная постель.
   - Ладно.
   - Только вы разрешите мне для вас готовить. Хорошую еду.
   - Нормально. - Я посмотрел на ее ноги. Затем поласкал одно колено.
Поцеловал ее. Она ответила мне, как одинокая женщина.
   - Вы находите меня привлекательной? - спросила Лайза.
   - Да, конечно. Но больше всего мне нравится ваш стиль. В вас есть некая
высокая тональность.
   - У вас хорошая строка, Чинаски.
   - Приходится. Мне почти 60.
   - Больше похоже на 40, Хэнк.
   - У вас тоже хорошая строка, Лайза.
   - Приходится. Мне 32.
   - Я рад, что не 22.
   - А я рада, что вам не 32.
   - Ночь сплошной радости, - сказал я.
   Мы оба попивали свои напитки.
   - Что вы думаете о женщинах? - спросила она.
   - Я не мыслитель. Все женщины разные. В основе своей они кажутся
сочетанием лучшего и худшего - и волшебного, и ужасного. Я рад, что они
существуют, тем не менее.
   - Как вы к ним относитесь?
   - Они ко мне - лучше, чем я к ним.
   - Думаете, так - честно?
   - Не честно, но так уж есть.
   - Вы не кривите душой.
   - Не вполне.
   - После того, как я завтра куплю костюмов, я хочу их примерить.
   И вы мне скажете, какой вам больше понравится.
   - Конечно. Но мне нравится длинный тип платьев. Класс.
   - Я всякие покупаю.
   - А я не покупаю одежды, пока старая не разлезется.
   - У вас другого рода расходы.
   - Лайза, я ложусь в постель после этого стакана, ладно?
   - Конечно.
   Я сложил ее постель в кучу на пол.
   - Одеял хватит?
   - Да.
   - Подушка нормальная?
   - Еще бы.
   Я допил, встал и запер входную дверь.
   - Я не вас запираю. Это чтоб безопаснее.
   - Мне безопасно....
   Я зашел в спальню, выключил свет, разделся и залез под одеяло.
   - Вот видите, - крикнул я ей. - Я вас не изнасиловал.
   - О, - ответила она, - лучше б вы это сделали!
   Я не совсем поверил, но слышать приятно. Сыграл я довольно честно.
Лайза задержится дольше, чем на одну ночь.
   Когда я проснулся, то услышал ее в ванной. Может, следовало ее
вздрючить? Ну откуда человеку знать, что делать? В общем, решил я, лучше
подождать, если можешь хоть чуть-чуть почувствовать личность. Если б я
сразу возненавидел ее, то лучше было бы и выебать ее сразу, если же нет -
то лучше подождать, потом выебать, а уже после - возненавидеть.
   Лайза вышла из ванной в красном платье средней длины. Хорошо сидело. В
ней были стройность и класс. Она стояла перед моим зеркалом в спальне,
играя волосами.
   - Хэнк, я поехала за костюмами. Ты оставайся в постели. Ты, наверное,
болеешь после вчерашнего.
   - С чего это? Мы одинаково выпили.
   - Я слышала, как ты на кухне шурудил. Зачем ты еще прикладывался?
   - Боялся, наверное.
   - Ты? Боялся? Я думала, ты - здоровый, крутой, пьющий ебарь.
   - Я тебя что - подвел?
   - Нет.
   - Я боялся. Мое искусство - это мой страх. Я от него стартую.
   - Я поехала за костюмами, Хэнк.
   - Ты сердишься. Я тебя подвел.
   - Вовсе нет. Я вернусь.
   - Где этот магазин?
   - На 87-й Улице.
   - На 87-й? Боже милостивый, это же Уоттс!
   - У них самые лучшие костюмы на побережье.
   - Там же черные!
   - Ты что - против черных?
   - Я вообще против всех.
   - Я возьму такси. Вернусь через 3 часа.
   - Это что - твое представление о возмездии?
   - Я же сказала, что вернусь. Я свои вещи оставляю.
   - Ты никогда не вернешься.
   - Вернусь. Я умею собой управлять.
   - Ладно, но послушай... не бери такси.
   Я встал, нашел свои джинсы, нащупал ключи от машины.
   - Вот, возьми мой фольксваген. Номер ТРВ 469, возле самого дома стоит.
Но полегче на сцепление жми, и вторая передача скопытилась, особенно если
назад сдавать, скрежещет....
   Она взяла ключи, а я снова улегся и натянул на себя простыню.
   Лайза склонилась надо мной. Я схватил ее, исцеловал ей всю шею. Изо рта
у меня воняло.
   - Веселей давай, - сказала она. - Поверь. Сегодня вечером отпразднуем и
устроим парад мод.
   - Я не дождусь.
   - Дождешься.
   - Серебристый ключик - от водительской дверцы. Золотистый -
зажигание....
   Она ушла в своем красном платье средней длины. Я слышал, как закрылась
дверь. Огляделся. Чемодан ее по-прежнему стоял на месте. И на ковре лежали
ее туфли.


   85

   Когда я проснулся, было полвторого дня. Я принял ванну, оделся, проверил
почту. Письмо от молодого человека из Глендэйла.
   Дорогой мистер Чинаски: я - молодой писатель и, думаю, - хороший, очень
хороший, но мои стихи мне постоянно возвращают. Как людям пробиться в эту
игру? В чем секрет? Кого для этого нужно знать? Я очень сильно восхищаюсь
вашей работой, и мне бы хотелось приехать и поговорить с вами. Я привезу
пару