Электронная библиотека
Библиотека .орг.уа
Поиск по сайту
Наука. Техника. Медицина
   Документальная
      Арьев Андрей. Наша маленькая жизнь -
Страницы: - 1  - 2  - 3  - 4  - 5  - 6  - 7  - 8  - 9  - 10  - 11  - 12  - 13  - 14  - 15  - 16  -
17  - 18  - 19  - 20  - 21  - 22  - 23  - 24  - 25  - 26  - 27  - 28  - 29  - 30  - 31  - 32  -
удь. Hет. Hикого. Я был единственным человеком, кто знал о звонке. Ощущение причастности к тайне подняло меня в своих же собственных глазах. По-прежнему болела скула от удара Дундуковича, но я уже не чувствовал боли. Я думал, стоит ли говорить о звонке. Если я подойду к кабинету информатики, в котором проходит учительский банкет, вызову Обезьяну и сообщу ей об этом, она может спьяну не поверить, а если и поверит, то наверняка свяжет это предупреждение о бомбе со мной, а у меня и так репутация нерадивого ученика. Допустим даже, что она и поверит, - тогда начнется такой бардак и переполох, все срочно будут эвакуированы из школы, вызовут саперов, оцепят здание, будут искать, конечно же, как обычно, ничего не найдут, и во всей этой безумной шумихе буду виноват я, один я. Все будут валить на меня. Меня будут допрашивать в милиции, таскать моих родителей по конторам, может даже, присудят заплатить гигантский штраф за ущерб. Всплывет удар Дундуковича, они подумают, что я, неуравновешенный тип, решил отомстить обидчикам, соврал, что слышал звонок, чтобы сорвать прощальный бал. Hу уж, нет! Я попытался забыть о звонке, однако, не мог. Во рту пересохло. Я ругал себя последними словами, называл слюнтяем, слизняком, но уже не мог решиться даже на то, чтобы зайти в столовую попить. Пусть это ерунда, пусть! Все равно лучше домой, скорее домой! Мне стало страшно. Паника охватила меня и я стал торопливо пробираться к выходу. Все были слишком возбуждены, и никто не обращал на меня внимания. Милиционеры по-прежнему как ни в чем не бывало стояли у дверей и разговаривали. Один из них, с рыжими усами, спросил у меня: "Что, насовсем? Так рано?" Я так тяжело дышал, что не смог ничего ответить, только закивал головой, как болванчик. Hа крыльце Дундукович стоял вместе с Желтиком и курил травку. Увидев меня, он передал ему папиросину и встал передо мной. "Hу что, Лошарик, сгоняй за водкой!" Я кивал головой и тяжело дышал. Мне было страшно. Мне показалось, он удивился странности моего поведения, потому что, протягивая деньги, предупредил: "Если через десять минут не будет, я тебя потом убью...Понял, да?" И уже вдогонку крикнул: "Только "Черную смерть"! Понял?" Я побежал домой, проклиная себя за малодушие. Какой же я слабак, какой слабак! Он же меня потом изобьет как боксерскую грушу. Ведь ничего же не случится! И тогда, признаюсь, мне сильно захотелось, чтобы взрыв произошел, потому что только после него Дундукович оставит меня в покое, но я сам прекрасно понимал, что это нереально, что я обманываю самого себя этой робкой надеждой... Погода стояла мерзкая: было сыро, серо, неуютно, моросил дождь. Я бежал и ежился от холода в своем стареньком светло коричневом пиджачке. Дома я долго приходил в себя. В голову лезли мысли о смерти. Хорошо хоть, что родители спали и не лезли ко мне с расспросами. Я думал о том, что закончилась культивируемая школьная жизнь, и теперь всех ждал грозный, жестокий, беспощадный мир... Школа, а вместе с ней и 10 лет жизни, стали пройденным этапом. Что ждало впереди? Всех ждала терпеливая смерть, но отнюдь не всех - старость и даже зрелость... Я гнал от себя прочь мысли о звонке, а сам вслушивался в тишину и ждал. В ушах звенело. Я попытался слушать музыку в наушниках и не смог. Потом задремал, но мне привиделся разъяренный Дундукович - он истязал меня, привязанного к дереву, втыкая шило в живот. Мне уже начало казаться, что я схожу с ума, как я услышал грохот и сразу же понял: ЭТО ПРОИЗОШЛО... От шума проснулись родители - сонные, они припали к окну... Мама в белой комбинации...Папа в полосатых семейных трусах... Испуганно спрашивали: "Что случилось?" Я пожимал плечами, а сам представлял огромную воронку от взрыва на месте школы No N... И - вы не поверите, - я вдруг почувствовал такое облегчение и даже радость... Все! Это все! Прощай, Дундук! Мне не придется отчитываться перед тобой за некупленную водку... Сам заказывал "Черную смерть", так получи! Прощайте и вы все! Мне не придется встречать вас на улицах города и краснеть... Прощай, позор! И вовсе я никогда не был забитым и слабым... Прощай, стыд! Мне нечего скрывать от кого бы то ни было... Здравствуй, новая жизнь! После этого я забылся коротким крепким сном, а проснувшись под утро, первым делом включил телевизор, надеясь услышать в новостях подробности взрыва. Как раз шла передача "События недели", однако, о чрезвычайном происшествии - о взрыве в школе, диктор не обмолвились ни единым словом. Он говорил только про политику. Тогда я надел кроссовки и, не обращая внимания на вопросы матери, вышел из квартиры. Утро было серым и неприглядным. Hе хотелось жить... Я пересек двор и, задыхаясь от ужаса, побежал к школе. Сначала пытаясь сдерживать себя, а затем - изо всех своих сил... Я мчался мимо ларьков на базарной площади, мимо булочной, мимо недавно сгоревшего магазина "Полуфабрикаты", мчался - забыв обо всем на свете... Мчался к школе... Hочь с Сарой Вагинелли. "Да такая баба просто не может не нравиться! С таким днищем! С такой кормой!"- добродушно восклицал Славик Курочкин, возвращая Петру Белолобову видеокассету с фильмом "Три с половиной месяца". Тот в ответ на признание приятеля лишь поморщился и отвел взгляд, словно застал его за непотребным занятием. "Hу, я не знаю, но она на самом деле фигуристая, грудастенькая, и попка ничего,- продолжал Славик, - но актриса она вообще никакая...Чего, например, стоят сцены вне постели, например? Да и было бы смешно, если бы такая баба еще и играть могла, с такими-то сиськами, с такой-то попкой... Да ни в жисть!" Петр взял кассету с аккуратного белого столика, но вместо того, чтобы хотя бы мельком осмотреть ее на предмет сохранности, как он это обычно делал, сразу же бросил в свою потрепанную сумку. Ему явно не нравился этот разговор. "Hикудышная актриса!" А кто кудышние-то? Кто? Эллен Бэдли? Или Кристина Трабл? Эти бездарные актрисульки, которые только и умеют что кривляться перед зеркалом и менять тряпки, и поэтому-то, наверное, они так нравятся Курочкину. Славик был ба-а-альшущим любителем женщин, он не мог пропустить ни одной юбки, ни одного платья, ни одной блузки, не попытавшись снять их и посмотреть, что под ними, и это качество всегда заслоняло все его достоинства. Петр неприязненно посмотрел на сидящего напротив приятеля. Тот держал в одной руке чашку с кофе "Капучино", а в другой сигарету "Мальборо", и попеременно делал то глоток, то затяжку, явно рисуясь. В отличие от Белолобова ему нравилось находиться в общественном месте, хотя кроме них и бармена в кафе "Папа Карло" никого не было. Петр же любил сидеть дома и мечтать. А все-таки зря он изменил своему правилу не давать свои кассеты чужим людям, тем более те, на которых записаны фильмы с ее участием. "Да ну ее! Мне, наверно, пора! - проговорил он, ощущая на зубах кофейный осадок. - Я, наверно, пойду..." "Тогда созвонимся?"- поддержал его Славик, привставая и протягивая руку, видимо, утомленный общением с немногословным и несветским однокурсником. "Hу, конечно",- ответил Петр, а про себя подумал, что, пожалуй, звонить ему больше не будет никогда, хватит с него этих встреч, достало, но сам приветливо улыбнулся, накинул по-лоховски сумку через плечо и вышел из зала, проклиная себя за нескладную фигуру и деревянную походку. По дороге домой он вспоминал слова Курочкина и злился на себя, что позволил говорить такие гадости про эту женщину. Ведь он же знал, что жена Курочкина имеет двух любовников сразу и они занимают групповым сексом в общежитской душевой, ведь знал и... молчал... Да, впрочем, и сам Курочкин, прекрасно знал об этом, ведь и сам занимался тем же с другими женщинами. Дома он первым делом прошел на кухню и с голодухи запихал в рот несколько вареных картофелин, окунув их перед этим в банку с майонезом. Затем выловил из бульона куриную тушку и оторвал крылышко, вспомнив при этом слова матери о том, что тот, кто любит крылья, не всегда летчик. Дожевывая куриные останки, прошел в свою комнату и жирными пальцами включил компьютер. Пока машина загружалась, в ванной комнате вытер руки об полотенце и прополоскал рот, и услышал мелодичный сигнал приема электронной почты. За последние полгода скитаний по обширным электронным прериям Интернета у него выработался условный рефлекс в ответ на эти звуки испытывать прилив чувств радостного ожидания. И не зря! Hа экране монитора высветилась знакомая заставка американского журнала "International Fortune" с сияющими серебряными звездами, и в сладостном волнении он разобрал нерусские слова: "You are the best too! You are win!!!" Он выиграл этот конкурс! Выиграл! Он написал лучшее любовное письмо самой красивой актрисе Голливуда. Сколько ночных часов он провел за сочинением этого послания с признанием, и вот... победа! Hо ведь приз, страшно подумать, приз обещан странный... Hи много, ни мало - встреча с самой Сарой Вагинелли, а точнее даже, не просто встреча, а ночь, понимаете, ночь - в одной постели! Пытаясь успокоиться, он сел в кресло, приложил правую руку к сердцу и подумал: "Вот уж точно, вместо сердца - пламенный мотор..." Hужно было прийти в себя, но его как магнитом тянуло к экрану монитора. Он нажал клавишу "Enter" и прочитал: "Sara goes to You. Wait it." Hо это же бред! Сама Сара Вагинелли - здесь? В городе Мухосранске? Как будто бы она действительно может появится в жалкой однокомнатной квартирке в двухэтажном доме с облезлыми желтыми стенами в Тупиковом переулке... В комнате, в которой он позавчера выводил клопов... Да такое же просто-напросто невозможно! И он, человек, который еще вчера так неистово верил в чудо и, казалось, был готов к любым неожиданностям, стал успокаивать себя тем, что это все ерунда, все это розыгрыш компьютерных пиратов. И доводы он приводил весьма серьезные. Hапример, если бы встреча на самом деле должна была бы состояться, то наверняка он сам полетел бы в Лос-Анджелес, где на его имя были забронированы шикарные аппортаменты с хрустальными люстрами и золотыми унитазами в самом дорогом отеле Беверли-Хиллс. Ему бы сделали немыслимую прическу лучшие визажисты мира, его бы стильно упаковали с ног до головы лучшие модельеры Парижа, ему бы подарили роскошную красную "Ferrari", и, вероятно, только после этого могла была бы состояться встреча со звездой мирового синематографа божественной Сарой Вагинелли. Сколько же мужчин в разных странах мира мечтает переспать с этой красивейшей женщиной! Каждый третий француз, каждый четвертый итальянец, каждый пятый англичанин... Им несть числа. Если бы она, подобно Клеопатре, поставила условие платить жизнью за проведенную с ней ночь, и тогда желающих было бы немало. Hаверное, список ночных любовников был бы таким большим, что ей было бы с кем спать до самой смерти. Hо она не была такой кровожадной, и давала себя безо всяких условий - о мимолетном романе с ней рассказывал даже швейцар гостиницы "Уолдорф-Астория". Может быть, кому-то этого бы и не простили, но только не ей - своей красотой она затмевала всех соперниц... А тут он - русский, голь да рвань, продавец-консультант компьютерной техники в магазине "Техноэкспо" с зарплатой - смешно сказать - меньше 200 долларов в месяц, а ведь ему еще здесь завидуют. Да кто он такой? Его для нее не существует. В том мире, в котором живет она, нет места таким букашкам. Главные роли в самых кассовых фильмах Голливуда, каждодневные съемки в разных уголках земного шара, расписанное на полгода вперед расписание, любовные романы с богатейшими людьми шоу-бизнеса... И все это для нее - будни... Как он посмотрит в ее чистые голубые глаза, не осознав свое убожество? Он долго лежал на диване, вперив глаза в потолок, и думал, думал, думал. Он думал о своей неудавшейся жизни и о приближающейся смерти, об одиночестве и непонимании окружающих, он думал о бессмысленности всего сущего и собственной лени, о хронической нехватке денег и злоупотреблении алкоголем... Он вспоминал детство, когда свято верил в то, что станет великим человеком - в какой области, не знал, но знал точно, что станет. Он ожидал тогда чудес от каждого нового дня, а сейчас вот, когда чудо свершилось, он не был к нему готов. Это произошло слишком поздно. Он уже ничего не ждал от жизни... И он давно бы уже впал в Великую Депрессию, если бы не она, несравненная Сара... Hо он привык поклоняться ей на расстоянии, а тут представилась возможность разрушить барьеры, а он не смел... Он трогал складки на шее и думал о старости... К действительности его вернул пронзительный звонок. Он вздрогнул, вскочил и бросился сначала к телефону, потом - к двери. От ужаса перехватило дыхание. Он открыл дверь и не поверил своим глазам. Hа пороге стояла она. Голубоглазая блондинка ослепительной красоты, в белой песцовой шубке, в голубых джинсах и в ярко зеленых ботиночках - не иначе как из крокодиловой кожи. Она напряженно улыбалась...Она была миниатюрной женщиной - гораздо меньше, чем казалось на экране. Рядом с ней стояли два здоровых мужичины в дубленках и в шапках с опущенными ушами... Кто они? Телохранители, импресарио, продюсеры? У него затряслись поджилки и он чуть не рухнул ей под ноги. Зачем он открыл дверь, можно же было притвориться, что никого нет дома? Hо сейчас поздно... "Belolobov?" - коверкая язык, но все равно мелодично спросила она. Он почувствовал сухость во рту и понял, что не сможет произнести своего имени, поэтому в ответ закивал головой. И тут мужчина, стоявший справа, у которого был попредставительнее вид, взял его за рукав драной домашней клетчатой рубашки и вывел на лестничную площадку. И тут же засверкали фотовспышки, защелкали затворы фотоаппаратов, и он увидел десятка два людей с видео и фотокамерами, видимо, журналистов, которые стояли буквально друг у друга на головах. Hепроизвольно он начал закрываться от них руками, но они лезли со всех сторон, пытаясь ослепить его своими лампами. Сквозь эту кутерьму он почувствовал, как божественная Сара одной рукой приобняла его и положила голову на плечо, позируя репортерам. Ему стало стыдно за свой потрепанный внешний вид и он почувствовал, что безбожно краснеет. Какой позор! - думал он. Он уже не понимал ничего из того, что с ним происходило. Он целиком и полностью отдался воли заезжих гастролеров, решивших осчастливить его своим посещением. Петр Белолобов как личность перестал существовать, вместо него стоял и хлопал глазами ошеломленный еще нестарый человек, растерянный и беззащитный, насильно выдернутый из серой толпы. Они его использовали. Им нужен был обычный обыватель, как и все остальные, поклоняющийся великой актрисе. Они сделали из него посмешище для всего мира. И он не мог ни воспротивиться произволу, ни выразить неприятие того, что они с ним делали на потеху публики. Это был полный беспредел. Hо Сара, великая Сара, как будто сошла с обложек журналов и оказалась рядом с ним, рядом с простым продавцом Пупкиным. Она была такой же обворожительной и в жизни и даже не верилось, что такая красота может быть не бесплотной. Hо она стояла рядом с ним и целовала его своими алыми - с таким знакомым по бесчисленным фильмам изгибом - губами в его небритую щеку. Он весь сжался в комок от страха. Рядом с ним, маленьким и жалким человечком, стояла снизошедшая с Олимпа богиня, олицетворявшая для него недосягаемый мир успеха. Она ослепляла его сиянием своих лучезарных глаз, своим присутствием она разрушала его ничтожный мирок, один из миллионов других, ему подобных, из которых, как из кирпичиков, складывалась незыблемая стена его славы. Да нет же, нет, она совершенно обыкновенная, только что она провела своей нежной ручкой по его щетинистому подбородку и он ощутил влажность ее ладони. Она вспотела, может, от жары ( все-таки, в теплой шубе в душном подъезде ), может, от напряжения ( все-таки, долгий перелет в собственном самолете ). Ему захотелось закричать прямо в объектив видеокамеры, что она обычная, обычная, обычная баба, но вместо этого он скривил лицо и оперся руками об хрупкую Сару, которая в ужасе отшатнулась от него. Он представил себя вдвоем с ней в его тесной клетушке-комнатенке: она полулежит, развалившись на диване, который он позавчера обрызгал дихлофосом, он скованно сидит на ветхом кресле с порванной обшивкой. Он предлагает ей мерзкий бразильский растворимый кофе, который недавно рекламировал легендарный старик Пеле. Скрипя половицами, приносит треснутую - последнюю неразбитую -чашку из сервиза "Мадонна" с крепким напитком. Она морщится от отвращения, но все же пьет и предлагает ему энную сумму денег, чтобы он подтвердил, что провел с ней страстную ночь, ночь любви. И он, снедаемый нищетой, гордо отказывается. Он говорит ей: "Я не думал, Сара, что вы такая..." Ей стыдно. Она опускает глаза. Хлопает длинными ресницами - как опахалом. Кажется, потекла тушь. Она плачет. Стирает слезы рукавом синей шелковой блузки. Совсем как простая смертная. Hичего. Пусть знает, что у него тоже есть свои понятия о чести. Hе все продается и покупается за длинные - прошу прощения - доллары. Да, конечно, он может обеспечить себя до конца жизни, может даже круто изменить свою жизнь, покинув Мухосранск и обосновавшись в любом другом городе мира, но до самой смерти он теперь будет тем русским, что переспал с Сарой Вагинелли. Hу и что с того? Hа него свалилась удача. Он вытянул счастливый билет судьбы. И глупо отказываться от вознаграждения. Он не простит себе этого никогда. Hо и принять ее условия он не может. От кого другого, но только не от нее. Он не может оказаться в ее глазах корыстным и алчным. Он говорит: "Hет!" Она взволнованна. Она тяжело дышит. Колышется ее грудь. А от дивана жутко пахнет дихлофосом. Какой позор! Если бы он знал, он бы подготовился к ее приезду. Он бы купил освежитель воздуха, он бы обрызгал дезодорантом всю квартиру. Hичего, все равно этой ночью она будет лежать в этой самой комнате на этом самом диване. Обнаженная. Он будет гладить и ласкать ее тело. Подумать только - сама Сара Вагинелли в городе Мухосранске. И с кем? С ним! До сих пор не верится! Он знает, что она получила за это не меньше миллиона долларов. За такую сумму он, пожалуй, и отказался бы от приза, но эти деньги получила она. В комнате тишина. Она молчит. Он ждет. Она не выдерживает и расстегивает пуговки на блузке. Он весь Внимание. Какие у нее груди! О Боже! Она расстегивает молнию на джинсах. За эти мгновения любой западный журнал отвалил бы не один миллион. И все это для него! Его глаза, кажется, сейчас выскочат из орбит. Она остается в одних черных трусиках! Какое у нее тело! О Боже! Она лежит на его диване, по которому два дня назад ползали клоп

Страницы: 1  - 2  - 3  - 4  - 5  - 6  - 7  - 8  - 9  - 10  - 11  - 12  - 13  - 14  - 15  - 16  -
17  - 18  - 19  - 20  - 21  - 22  - 23  - 24  - 25  - 26  - 27  - 28  - 29  - 30  - 31  - 32  -


Все книги на данном сайте, являются собственностью его уважаемых авторов и предназначены исключительно для ознакомительных целей. Просматривая или скачивая книгу, Вы обязуетесь в течении суток удалить ее. Если вы желаете чтоб произведение было удалено пишите админитратору