Страницы: -
1 -
2 -
3 -
4 -
5 -
6 -
7 -
8 -
9 -
10 -
11 -
12 -
13 -
14 -
15 -
16 -
17 -
18 -
Елена ЯКОВЛЕВА
КРОКОДИЛОВЫ СЛЕЗЫ
ONLINE БИБЛИОТЕКА tp://www.bestlibrary.ru
Анонс
Случилось страшное - в автокатастрофе погиб возлюбленный Оксаны
Колпаковой, белокурый красавец-супермен Тимур. Правда, он был женат, но это
не мешало их счастью. А ночью после похорон раздался звонок в дверь. На
пороге стоял живой, но покалеченный Тимур. Он чудом спасся, выбросившись на
ходу из машины. Оксана счастлива, но и озадачена. Кого же похоронили в
закрытом гробу? Было ли это спланированным убийством и кому оно выгодно?
Жене Тимура, его компаньону? Это и намерена выяснить безумно влюбленная
женщина...
Глава 1
ЗАЧЕМ ВЫ, ДЕВОЧКИ, КРАСИВЫХ ЛЮБИТЕ?
Любить супермена очень нелегко. Теперь я это доподлинно знаю, а прежде,
провожая взглядом красивого мужчину, втайне вздыхала: ?И ведь к кому-то он
идет, и какая-то женщина открывает ему дверь, целует, млея от счастья, а он
шепчет ей на ухо замечательные благоглупости?. Счастливица, она может
смотреть в его аквамариновые глаза, пока ей не надоест (да разве такое
надоедает?!), а потому вся ее жизнь сплошной праздник и сладкая идиллия,
которую даже малоромантичные занятия вроде штопки носков не в состоянии
омрачить. Так думала я, но не мне вам рассказывать, что мечты и реальность
всегда находятся в разных плоскостях.
Короче говоря, народная мудрость ?Мужчина должен быть чуть-чуть красивее
обезьяны? не для меня писана, потому что мне подавай Алена Делона, и ничуть
не меньше. Жаль только, сами Алены Делоны редко удостаивают меня своим
вниманием, если и подарят взглядом, то вскользь, мимоходом, и в их глазах
нетрудно прочесть:
"А это что такое маленькое и незаметное? Просто мышка под буфетом?.
Тимур был первым красавцем, задержавшим на мне свой взор дольше одной
тысячной доли секунды, и этого с лихвой хватило, чтобы я влюбилась в него
отныне и до веку. К тому же он не просто так на меня посмотрел, а еще и
улыбнулся, а если бы вы знали, какая у него улыбка! А все остальное!
Высокий, статный, спортивный, с породистым лицом гардемарина, одно слово -
супермен. Помню, я страшно растерялась и выронила из рук папку со служебными
документами, которые весело разлетелись в разные стороны, будто стая
голубей, а Тимур наклонился, собрал с пола все до последнего листочка, с
шутливой торжественностью вручил их мне и лукаво подмигнул:
- Ах, какая очаровательная дюймовочка!
И меня впервые в жизни не покоробил такой комплимент, при том, что обычно
я встречаю их в штыки. Только не подумайте, будто я отъявленная феминистка,
ну, из тех, что затевают скандалы, когда мужчины подают им пальто в
гардеробе, со мной все намного проще - у меня застарелый комплекс, причина
которого в моем невысоком росте. Какие мелочи, скажет кто-то, а вот и нет,
потому что теперешняя жизнь словно специально предназначена в основном для
топ-моделей. Даже при устройстве на работу смотрят не столько на деловые
качества, сколько на внешность, предпочитая так называемую европейскую.
Чтобы рост - метр восемьдесят, а ноги от коренных зубов; одна моя знакомая
даже утверждает, что за длину ног полагается особая доплата, чуть ли не по
сто долларов за каждые десять сантиметров. Я хоть и не особо в это верю, но
все же втайне утешаюсь тем, что у долговязых красоток размер обуви сорок
третий, а у меня тридцать четвертый, и из моей туфли при желании вполне
можно пить шампанское.
Второй раз мы встретились почти как старые друзья - у Тимура были дела в
рекламном агентстве, в котором я работаю, и он без особенных усилий
заполучил мой домашний телефон. А еще через неделю ввалился ко мне без
всякого приглашения, но с охапкой оранжевых герберов и бутылкой красного
вина. Стоит ли уточнять, что, когда он выразил желание остаться до утра, я
не стала чинить ему препятствий. Только не делайте большие глаза, ну знала
я, знала, что он женат - было бы странно, если бы такой мужчина оставался
бесхозным, - и тем не менее я совсем не распутная, а всего лишь влюбленная.
Маленькая, кроткая и не самая красивая женщина, горячо влюбленная в
супермена.
И потом... С женой у него не очень ладилось, иначе стал бы он ходить на
сторону? Типичная история: женился в девятнадцать лет на ровеснице, чувства
со временем притупились, в развестись мужества не хватает, а может, совесть
не позволяет. Все-таки сорокалетний мужчина и сорокалетняя женщина - далеко
не одно и то же, особенно если последняя отягощена целым набором хронических
болезней, а Тимуров случай именно такой. Но я же не какая-нибудь мегера, а
потому принимала своего супермена в любом виде и ничего от него не
требовала. До того ужасного дня...
Не знаю, что на меня нашло, может, не с той ноги встала, может, нелады на
работе сказались, но тогда мы впервые поругались. Строго говоря, это и не
ссора была, потому что Тимур выслушал мои упреки молча, не предприняв ни
единой попытки оправдаться. Получалось, что я скандалила сама с собой, а мой
супермен при этом только присутствовал. Мне бы остановиться, а я распалялась
все больше и больше и в конце концов завела совершенно постыдную волынку:
- Сколько это может продолжаться? Я так больше не могу: ты приходишь,
когда тебе вздумается, уходишь, ничего не обещая, а я все жду, жду...
Неизвестно чего...
- А ты не жди, - совершенно спокойно посоветовал Тимур, повязывая перед
зеркалом дорогой галстук, безупречно подобранный в тон к костюму, и, очень
даже возможно, подобранный его женой, к которой он уходил от меня без тени
сомнений!
- А-а-а... Вот и не буду! - выпалила я отчаянно, чувствуя, как земной шар
под моими ногами завертелся в обратную сторону и того гляди сменит орбиту. -
Не буду я тебя ждать, учти!
- Ну тогда я ушел, - будничным тоном объявил Тимур и чмокнул меня в
макушку. Он не сказал ?навсегда?, но сердце мое оторвалось и полетело в
тартарары вслед за земным шаром.
И он ушел. Скорее всего я бы бросилась за ним, если бы только у меня
доставало сил, но, так как они меня покинули, я со сдавленным стоном
опустилась на пол и уставилась в черную дыру, образовавшуюся после Тимурова
ухода. Дыру, которую мне нечем было заполнить, сколько бы я ни старалась.
Посидев так минут пять, я рухнула ниц и заскулила, как побитая собачонка.
Было ясно, что Тимур ко мне больше не вернется, я сама, сама прогнала его!
Не помню, сколько я так пролежала, но когда поднялась, лицо мое распухло
от слез, а голова - от тяжких раздумий. Меня буквально раздирало на части от
противоречивых желаний: то я была близка к тому, чтобы достать из нафталина
изрядно полинялый флаг женской гордости и, сцепив зубы, пережить эту потерю,
то отчаянно боролась с соблазном немедленно позвонить Тимуру и умолять его
забыть мои упреки. Борьба, между прочим, была неравной, потому что в
прихожей еще не успел рассеяться запах его одеколона, и я бросилась к
телефону. Офис Тимуровой фирмы упорно молчал, дома же трубку подняла жена,
отозвавшаяся равнодушным голосом:
"Да?? Бросив трубку на рычаг, я громко разревелась. Что я натворила, что
я натворила, идиотка несчастная!
Всю ночь я ворочалась в постели, будто на горячих углях, а едва продрав
глаза, снова принялась звонить Тимуру на работу. На этот раз мне ответила
секретарша, зло и раздраженно (еще бы, я беспокоила ее без семи минут
девять, когда она на вполне законных основаниях припудривала себе нос!).
- Можно Тимура м-м-м Алексеевича? - пролепетала я, робко откашлявшись.
- Его нет, - отрезала эта стерва и дала отбой.
Я пятнадцать минут просидела на полу, прижав к груди противно пикающую
трубку, потом снова набрала номер фирмы. Ответ был аналогичным, тон
секретарши - тоже. Повторив эту процедуру раз пять в течение часа, я с
трудом заставила себя подняться с пола, одеться и отправиться в родное
рекламное агентство. Оттуда я несколько раз пыталась дозвониться до своего
супермена, но все безуспешно: теперь номер был постоянно занят. Можете себе
представить, что я чувствовала, хотя в целом день прошел еще туда-сюда. Хоть
я и не отношу себя к трудоголикам, но согласна с их мудрым наблюдением, что
работа - универсальное средство если не от СПИДа, то, по крайней мере, от
очень многих напастей. Я бы даже сравнила ее с местным наркозом. Женщины,
которым приходилось делать аборты, хорошо знают, что это такое. Вкалывают в
вену обезболивающее, и ты вырубаешься, но только наполовину, и возникает
странное ощущение, будто тебя обшивают фанерой, после чего принимаются
пилить тупой ножовкой. Так и я полдня провела на переговорах, точно в
деревянном ящике, ножовка боли взвизгивала совсем рядом, но я прилежно
водила ручкой по блокноту, думая об одном, об одном...
Но рабочий день кончился, а с ним и действие местного наркоза. Тогда я
обеспечила себе общий. Попросту наглоталась снотворного. Нет, не для того,
чтобы заснуть навеки, а хотя бы на несколько часов, чтобы не свихнуться и не
вытворить чего-нибудь из ряда вон! Например, в окошко выпрыгнуть. Этаж у
меня, правда, второй, но высокий (я живу в доме сталинской постройки),
сверну ли шею, неизвестно, но ноги-руки переломаю запросто.
Нет, выпасть из окошка - это не по мне, а вот из реальности - то, что
доктор прописал. И благодаря снотворному эта затея мне удалась, целых
двенадцать часов я спала, не вспоминая о Тимуре и не спрашивая себя
поминутно, как бы его вернуть. Целых двенадцать часов я могла обходиться без
его аквамариновых глаз, понимающей улыбки и заразительного смеха! И даже
проснувшись, я пребывала в некоторой прострации до тех пор, пока не выпила
три чашки кофе одну за другой. Лучше бы я этого не делала, ибо как только
голова моя немного прояснилась, мне стало еще хуже, чем накануне.
И все же я не сразу схватилась за телефон, а еще минут сорок мужественно
боролась с искушением, прежде чем набрать заветный номер Тимурова офиса. С
минуту трубка выдавала мне в ответ только длинные гудки, а потом равнодушно
брякнула:
- Фирма ?Дом под ключ?. Я немного растерялась, потому что голос был
мужской, хотя и не Тимура.
- А.., мне... Можно поговорить с Тимуром Алексеевичем?
- Нельзя, - отрезал неизвестный мужик.
- Е-его нет? А когда он будет, не скажете?
- Никогда, - недовольно произнес тот же голос и уточнил:
- А кто его спрашивает?
- Знакомая, - скучно представилась я. А как иначе я могла
отрекомендоваться: любовницей, дамой сердца или подругой детства? Наверное,
можно было бы придумать что-нибудь и поинтереснее, но до того ли мне?
- Понятно, - вздохнула трубка и выдала нечто совершенно несусветное:
- С Тимуром Алексеевичем произошло несчастье, он попал в автомобильную
аварию.
- Что?!! - заорала я и добавила, чуть отдышавшись:
- В какой он больнице?
На другом конце провода возникла ватная пауза, похоже, мой собеседник
прикрыл мембрану рукой, чтобы переговорить с кем-то еще, а я все кричала и
кричала в пустоту:
- В какой он больнице?!
То, что я в конце концов услышала... О господи, коленки дрожат при одном
воспоминании... Сейчас, сейчас, вот только соберусь с мыслями,. Я
услышала: ?Он не в больнице, он погиб. Похороны через час на
Новониколаевском кладбище?. А потом: ту-ту-ту, то ли в трубке, то ли у меня
в голове.
Так я выпала из реальности во второй раз - теперь уже без помощи
транквилизаторов, а вернувшись в нее через какое-то время, стала лихорадочно
собираться. Честно признаться, мне так и не удалось в полной мере осознать
то, что я услышала по телефону, просто в виске у меня пульсировало: ?Через
час на Новониколаевском кладбище, через час на Новониколаевском кладбище..."
***
Таксист выжимал из потрепанной ?Волги? все, что мог, но я так и не
успела. Всему виной были раздолбанные городские дороги, пребывающие в
перманентном ремонте и тем самым создающие вечные пробки. Да и
Новониколаевское кладбище не маленькое, растянулось на несколько километров.
Выскочила я из такси у гипсовой арки центрального входа, не соображу, куда
бежать, стою, глотаю слезы и мычу, как Герасим, утопивший Муму. Хорошо, хоть
старушка сердобольная попалась из местных побирушек, догадавшаяся, в чем
дело.
- Там! - прошамкала она беззубым ртом. - Как раз хоронят того, что
разбился, в закрытом гробу. Туда беги, туда! - И она махнула рукой в сторону
еловой аллеи, синеющей за гипсовой аркой.
И я побежала, задыхаясь и размазывая по щекам слезы. Я все еще
отказывалась верить в то, что мой любимый мужчина, мой супермен с
аквамариновыми глазами в эти минуты лежал в закрытом гробу. Это ошибка, это
трагическая ошибка или идиотская шутка. На месте нужно убивать тех, кто так
шутит. Слух резанули надрывные безнадежные звуки похоронного марша,
доносившиеся откуда-то слева. Остановившись, я слегка перевела дух и снова
понеслась между могил на нестройный плач духового оркестра. Наконец скорбные
ели расступились, и я увидела автобус и большую группу народа, собравшегося
у могилы, в которую как раз опускали гроб. Силы покинули меня, голова
закружилась...
Если бы чьи-то руки меня не поддержали, я бы почти наверняка разбила
голову о ближайшее гранитное надгробие, так и не узнав, кого же в самом деле
хоронили в закрытом гробу: Тимура или кого-то другого. Впрочем, может, так
для меня было бы даже лучше.
- Осторожно, - послышался скрипучий голос.
Я подняла взгляд и уткнулась им в физиономию незнакомого типа, на
редкость антипатичную, надо признать. Странно, особенно если учесть
состояние, в котором я находилась, но первое, о чем я подумала, когда звон в
ушах немного утих, о том, что подхвативший меня за плечи субъект
поразительно похож на Урфина Джюса с иллюстрации к сказке ?Волшебник
Изумрудного города?. Нависшие, как у неандертальца, надбровные дуги,
мясистый нос, громадный, будто второй, подбородок, кадык, короче, этому
бедняге оставалось только посочувствовать. Сколько комплексов должно быть у
такого человека. При всем том он держался совершенно спокойно и естественно,
стоял в тени серебристой кладбищенской ели, курил и индифферентно наблюдал
за траурной церемонией.
- Не знаете, кого хоронят? - спросила я тихо, облизывая пересохшие губы.
- Понятия не имею, - беззаботно отозвался Урфин Джюс, бросил под ноги
окурок, затоптал его пыльным рыжим ботинком, повернулся ко мне спиной и, не
прощаясь, скрылся в кладбищенских кущах.
Я даже не успела поблагодарить его за помощь.
Еще минут пять я не решалась приблизиться к могиле, которую уже засыпали
землей два крепких парня в темных спецовках, слаженно размахивая лопатами,
не торопясь, как роботы. Еще бы, для них это была всего лишь работа и
только, насыплют холмик, отойдут в сторонку и выпьют за помин души усопшего.
А то, что под тем холмом чья-то любовь, их не касается.
Пришедшие на похороны люди тоже стали постепенно расходиться, одни, тихо
переговариваясь, занимали места в автобусе, другие медленно разбредались по
аллее, ведущей к выходу с кладбища. У свежей могилы остались всего несколько
человек, видимо, родственники: высокая блондинка в темном, закрытом до
подбородка платье и темной газовой косынке, красиво обтекающей скорбно
склоненную голову, коренастый крепыш в коричневом костюме, поддерживающий
женщину под локоть, и еще трое мужчин весьма официального вида чуть поодаль.
Один из них, тот, что стоял ближе ко мне, отвернувшись и прикрывая ладонью
рот, односложно переговаривался по мобильному телефону, то и дело повторяя
гнусавым тоном: ?Короче, я сказал..."
Я смотрела на удалявшихся с кладбища людей, пытаясь выбрать кого-то
спросить, спросить... Наконец я выбрала женщину среднего возраста с
бесцветным лицом профессиональной плакальщицы, чтобы задать бесконечно
мучивший меня вопрос:
- Извините... Не по-подскажете, к-ко-го это похоронили?
Женщина вскинула на меня подслеповатые глаза, в которых не заметно было
особенной печали, зато угадывалось любопытство.
- Тимура Алексеевича Проскурина, - ответила она с готовностью, не сводя с
моего лица пытливого взора.
Глава 2
Я И КЛАДБИЩЕНСКАЯ МАФИЯ
Если вы спросите меня, что происходило после того, как имя Тимура было
наконец произнесено, я вряд ли смогу вам это объяснить сколько-нибудь
толково. Нет, я не грохнулась в обморок в очередной раз и не впала в буйное
помешательство, я как бы перестала существовать. Кто я без своего супермена?
Никто! Меня нет, как нет отражения в зеркале в пустой комнате. Даже
удивительно, что высокая блондинка в трауре посмотрела на меня, чуть-чуть
приподняв черные очки, когда я заплетающимся шагом подошла к могиле (разве я
не невидимка?). А сам Тимур приветливо улыбался мне с большого, утопающего в
цветах и венках портрета, словно приободряя. Портрет был цветной, а потому
его роскошные глаза имели совершенно живое выражение, как на голографическом
снимке, и чуть ли не подмигивали мне. Мол, не унывай, Дюймовочка, это все не
правда, на самом деле я жив-здоров и этот сырой могильный глинозем не имеет
ко мне ровным счетом никакого отношения.
Горло мое сжал спазм, я попыталась откашляться, но издала гортанный звук,
похожий на птичий клекот, испугалась и зажала рот ладонью. Высокая
блондинка, подпираемая коренастым крепышом в коричневом костюме, вздрогнула
и посмотрела на меня, а я на нее. Неужто это и есть жена Тимура, вернее,
теперь уже его вдова, обремененная сонмом хронических болезней, благодаря
которым он ее и не бросал. Что-то она подозрительно розовая и цветущая,
несмотря на глубокий траур! Я вспомнила, что Тимур от нее все-таки ушел,
хоть и не ко мне, и протяжно-малодушно всхлипнула.
Блондинка притронулась пальцем к дужке очков и что-то шепнула на ушко
коренастому типу в коричневом костюме, в ответ тот повернулся в мою сторону
и удостоил меня оценивающим взглядом. Судя по тому, как он скривил губы,
оценил невысоко, но какое это имело значение теперь, когда Тимур улыбается
мне с портрета, утопающего в могильных цветах? Я крепилась из последних сил,
чтобы не разрыдаться в голос, и ждала, когда они все уйдут, оставив меня с
моим горем. Произошло это минут через пять. ?Пора?, - пробормотал коренастый
и сжал в крупной ладони хрупкие пальчики безутешной вдовы. Та не стала
противиться и послушно пошла за ним, даже не оглянувшись, чтобы бросить
прощальный взгляд на могильный холм.
Оставшись наконец одна, я первым делом всласть наревелась, в перерывах
между рыданиями обращаясь к Тимурову портрету с трогательными пространными
речами. Нет, я не допытывалась у него, на кого он меня покинул, я
спрашивала, как все случилось, как он, классный водитель, мог попасть в
аварию, уж не наша ли с ним последняя ссора тому причиной?
- Я же не хотела, чтобы ты ушел, совсем не хотела! - ломала я руки, не
сводя глаз с его фотографии. - Я.., я... Честное слово, я так тебя люблю, я
никого и никогда так не любила... Ты, ты... Да лучше тебя никого нет, и,
кроме тебя, мне никто не нужен, поверь, поверь!..
Не знаю, долго ли я убивалась, потому что перестала ориентироваться во
времени и очнулась, только когда кто-то тронул меня за плечо, пробормотав:
- Да хватит тебе, дите, убиваться, все там будем.
От неожиданности я отшатнулась: передо мной стоял щуплый беззубый бомж,
весь высохший, с обветренной и изборожденной морщинами физиономией, на
котор