следний раз, мисс Шервуд?
   -  Двадцать  третьего  ноября,  когда  он  уезжал  в  Сан-Ремо,  -  с
готовностью выпалила Мардж.
   - Это происходило в Монджибелло? - спросил Мак-Карон,  произнеся  "г"
вместо "дж", что явно  свидетельствовало  о  его  незнании  итальянского
языка.
   - Да, - подтвердила Мардж. - Тогда  в  Риме,  в  феврале,  мы  с  ним
разминулись и в последний раз действительно виделись в Монджибелло.
   "Браво, старушка Мардж!" Несмотря ни на что,  Тома  охватило  чувство
обожания по отношению к ней. Оно впервые появилось нынче  утром  вопреки
постоянному раздражению, которое она вызывала.
   - Он так тщательно избегал всех в Риме, -  вставил  Том.  -  Поэтому,
когда передал мне свои кольца, я подумал, что он  хочет  просто-напросто
скрыться от всех друзей и знакомых, поселившись в другом месте. Вроде бы
исчезнуть на время.
   - Почему вы так решили?
   Том подробнейше рассказал обо  всех  событиях,  особенно  напирая  на
смерть Фредди Майлза, потрясшую Дикки.
   - Как вы думаете, Ричарду было известно, кто убил Фредди Майлза?
   - Думаю, что нет.
   Мак-Карон перевел взгляд на Мардж.
   - Нет, - произнесла она, отрицательно покачав головой.
   - Скажите-ка мне вот что, - начал Мак-Карон, обращаясь к Тому, -  как
вы считаете, может ли все это быть ключом к дальнейшему  его  поведению?
Может ли он и теперь продолжать скрываться,  чтобы  избежать  встречи  с
полицией?
   - У меня нет никаких оснований для категорических утверждений.
   - Как вы думаете, мог ли Дикки опасаться чего бы то ни было?
   - Не могу себе этого представить, - ответил Том.
   Мак-Карон начал расспрашивать, насколько близкими друзьями были Дикки
и  Фредди,  не  было  ли  между   ними   каких-либо   денежных   счетов,
соперничества на романтической почве...
   - Я знаю только одну девушку, с которой оба были знакомы,  -  тут  же
откликнулся Том. - Это - Мардж.
   На что Мардж тотчас возразила: она никогда не была  девушкой  Фредди,
поэтому какое-либо соперничество на этой почве исключается, и пусть  Том
скажет, что именно он был лучшим другом Дикки в Европе.
   - Я бы не стал утверждать это, -  отозвался  Том.  -  Я  считаю,  что
лучший друг Дикки - Мардж Шервуд. Я вообще не знаю  ни  о  каких  других
друзьях в Европе.
   Мак-Карон снова уставился на Тома:
   - Каково ваше мнение насчет этих поддельных чеков?
   - А  разве  они  поддельные?  По-моему,  никто  этого  однозначно  не
утверждал.
   - Я вообще не думаю, что чеки поддельные, - вставила Мардж.
   - Мнения экспертов на этот счет разделились,  -  начал  Мак-Карон.  -
Многие считают, что подпись на  чеках,  предъявленных  в  Неаполитанский
банк, подлинная. А это означает только одно:  если  на  каких-то  других
чеках она поддельная, то Дикки покрывает  кого-то.  Если  согласиться  с
тем, что часть чеков подписана не им, то, как вы считаете,  кого  именно
он мог бы покрывать?
   Том заколебался, а Мардж твердо заявила:
   - Я достаточно хорошо знаю Дикки и не могу себе представить, чтобы он
мог покрывать кого-либо. С какой стати?
   Мак-Карон  пристально  смотрел  на   Тома,   то   ли   сомневаясь   в
чистосердечности сказанного им, то ли  тщательно  обдумывая  только  что
услышанное. Трудно сказать. Мак-Карон выглядел как типичный  американец,
занимающийся перепродажей автомобилей или чем-нибудь еще  в  этом  роде.
Жизнерадостный,  солидный,  весьма  ограниченного   интеллекта,   обычно
обсуждающий  бейсбол  с  мужчинами  и  говорящий   плоские   комплименты
женщинам. Том был весьма невысокого  мнения  об  его  уме,  но  было  бы
все-таки глупо недооценивать противника. Его небольшой, с пухлыми губами
рот приоткрылся, и он произнес:
   - Не могли бы вы, мистер Рипли, спуститься со мной вниз и уделить мне
несколько минут для разговора, если вы еще располагаете временем?
   - Конечно, - отозвался Том вставая.
   - Мы ненадолго, - обратился сыщик к мистеру Гринлифу и Мардж.
   Уже стоя на пороге, Том  оглянулся:  мистер  Гринлиф  приподнялся  со
своего места, как бы собираясь сказать что-то, но Том его уже не слушал.
Для него вдруг стало важным, что идет дождь и серые струйки  растекаются
по оконным  стеклам.  Торопливым  затуманенным  прощальным  взглядом  он
оглядел все вокруг:  Мардж,  такая  маленькая  и  нелепая  посреди  этой
большой  комнаты;  мистер  Гринлиф,  вдруг  превратившийся  в  дряхлого,
трясущегося старика, пытающегося протестовать. Но главное во  всей  этой
картине была сама комната: уютная, с видом на капал, на  другой  стороне
которого стоял его дом, невидимый сейчас из-за дождя. Его  дом,  который
он, наверное, уже никогда не увидит.
   А мистер Гринлиф спрашивал:
   - Так вы вернетесь назад всего через несколько минут?
   - О да, - ответил Мак-Карон с беспристрастностью прокурора.
   Они подошли к лифту. "Неужели это происходит именно так? -  размышлял
Том. - Несколько негромких слов, сказанных в коридоре. Его препроводят в
итальянскую полицию, а Мак-Карон, как и обещал, вернется в номер мистера
Гринлифа". Мак-Карон держал в руках какие-то бумаги из  своей  папки.  В
лифте Том принялся внимательно изучать  продолговатое  лепное  украшение
возле светового табло в виде полоски с цифрами этажей, овал  с  четырьмя
загогулинами. Этот овал с четырьмя загогулинами все время был перед  его
глазами, пока они спускались вниз.
   "Придумай какую-нибудь простую, обыденную фразу, например  касающуюся
мистера Гринлифа", - приказал себе Том. Он стиснул зубы.  Только  бы  не
прошиб пот. Вроде бы пока пет, по, быть может,  все  лицо  заблестит  от
мелких капелек, когда они спустятся в вестибюль.
   Мак-Карон едва доставал до его плеча. Как  только  лифт  остановился,
Том повернулся и, с  усилием  растянув  губы  в  улыбке,  мрачным  топом
спросил:
   - Вы впервые в Венеции?
   - Да, - ответил Мак-Карон.
   Сыщик вел Тома через вестибюль.
   - Зайдем сюда?  -  указал  он  на  кофейный  бар.  Голос  был  вполне
вежливым.
   - Хорошо, - с готовностью согласился Том. В баре было не так уж много
народу, но найти отдельный столик в укромном  месте,  где  их  никто  не
слышал бы, оказалось нелегко. Неужели Мак-Карон  выбрал  это  место  для
того, чтобы загнать его в угол, выкладывая на стол один факт за  другим?
Он сел на стул, предложенный Мак-Кароном. Сам сыщик сел спиной к стене.
   Подошел официант:
   - Что угодно, синьоры?
   - Кофе, - сказал Мак-Карон.
   - Капуччино, - заказал Том. - А вы будете капуччино или эспрессо?
   - А который со сливками? Капуччино?
   - Да.
   - Тогда я выпью капуччино.
   Том заказал кофе.
   Мак-Карон взглянул на Тома. Его маленький рот кривился в улыбке.  Том
тут же представил себе несколько возможных вариантов  начала  разговора.
"Это вы убили Ричарда? История с кольцами - явный перебор, не  так  ли?"
Или:  "Расскажите  мне  подробно  историю,  связанную  с  той  лодкой  в
Сан-Ремо, мистер Рипли". Или  просто  и  спокойно,  подводя  разговор  к
самому главному: "Где вы были пятнадцатого февраля, когда Ричард сошел с
теплохода... в Неаполе? Хорошо, а где вы тогда  жили?  А  где  вы  жили,
скажем, в январе?.. Вы можете это доказать?"
   А между тем Мак-Карон молчал и со  слабой  улыбкой  разглядывал  свои
пухлые руки. Как будто для него было до смешного просто  распутать  весь
этот клубок событий и сейчас он  только  силится  облечь  свои  мысли  в
слова.
   За соседним столиком четверо итальянцев оживленно  беседовали,  то  и
дело перебивая друг друга. Время от времени раздавались  взрывы  хохота.
Тому очень хотелось уйти куда-нибудь подальше, но он сидел не шевелясь.
   Том напрягся, ощутив, что его  тело  стало  крепким,  как  железо,  и
теперь  он  в  состоянии  бросить  вызов.  Он  услышал  свой  невероятно
спокойный голос:
   - Когда были проездом в Риме, вы  успели  встретиться  с  лейтенантом
Роверини?
   И, спрашивая, вдруг неожиданно для себя осознал, что  его  вопрос  не
пустой. Ведь таким образом он выясняет, знает ли американец об истории с
лодкой в Сан-Ремо.
   - Нет, не успел. Я узнал, что мистер Гринлиф будет в Риме сегодня, но
я приехал в Рим так рано, что решил тут же лететь сюда, чтобы не  терять
времени и застать его здесь, а также поговорить с вами. - Тут  Мак-Карон
углубился в бумаги. - Скажите, а что представляет собой Ричард  в  чисто
человеческом плане? Как бы вы могли охарактеризовать его как личность?
   Неужели  Мак-Карон  собирается  действовать  именно  таким   образом?
Попытается найти какие-то зацепки в  словах,  которыми  Том  постарается
описать Дикки? Или ему и впрямь нужно объективное мнение, которого он не
смог получить у родителей Дикки?
   - Он хотел быть художником, но понимал, что очень хорошим  художником
не сможет стать никогда, - начал Том. -  Он  старался  вести  себя  так,
будто его это вовсе не волнует и что  он  совершенно  счастлив,  живя  в
Европе и ведя тот образ жизни, который его  устраивал.  -  Том  облизнул
губы. - Мне кажется, эта жизнь постепенно  начала  ему  приедаться.  Вы,
вероятно, знаете, что и отец не одобрял его образа  жизни.  Кроме  того,
его отношения с Мардж также зашли в тупик.
   - Что вы имеете в виду?
   - Мардж была влюблена в него, а он в нее - нет. В то же время  они  в
Монджибелло постоянно виделись, и она надеялась...  -  Том  почувствовал
более твердую почву под ногами, но сделал вид, будто с трудом  подбирает
слова. - Он, собственно, никогда не обсуждал это со мной. О Мардж всегда
говорил с восхищением. Относился к ней очень хорошо, но всем,  да  и  ей
самой, было ясно, что он никогда на ней  не  женится.  Однако  Мардж  не
сдавалась. Думаю, что это  было  основной  причиной,  по  которой  Дикки
покинул Монджибелло.
   Мак-Карон слушал Тома внимательно и сочувственно.
   - Что вы имеете в виду, говоря, что  Мардж  не  сдавалась?  Как  она,
собственно, действовала?
   Том подождал, пока официант  расставил  перед  ними  дымящиеся  чашки
капуччино и положил под сахарницу счет.
   - Она продолжала писать ему, просила о встрече, хотя  конечно  же,  я
убежден, делала это очень тактично, давая возможность побыть одному, раз
ему этого хотелось. Он рассказал  мне  обо  всем  этом  во  время  нашей
встречи в Риме. Сказал,  что  после  смерти  Майлза  у  него  совершенно
пропало желание видеть Мардж, и он боялся, что она, услышав о начавшихся
у него неприятностях, надумает приехать из Монджибелло в Рим.
   - Как вы думаете, а почему, собственно говоря, он так нервничал после
убийства? - Мак-Карон  отхлебнул  кофе,  поморщился,  ощутив  горечь,  и
принялся мешать его ложечкой.
   Том объяснил. Они были очень хорошими друзьями, а Фредди убили  через
несколько часов после того, как он ушел от Дикки.
   - Как вы думаете, Ричард мог убить Фредди?
   - Нет, не мог.
   - Почему?
   - Потому что у него не было на это никакой причины. По крайней  мере,
известной мне.
   - Обычно в таких случаях люди говорят: потому, что тот-то и тот-то не
способен убить. Том заколебался:
   - Неужели? Не знаю. Я, собственно, никогда не  задумывался  над  тем,
какие именно люди способны на убийство. Один раз мне довелось видеть его
очень рассерженным...
   - Когда?
   Том рассказал о тех двух днях в Риме, когда  Дикки  был  одновременно
раздражен и удручен  из-за  допроса  в  полиции,  после  чего  съехал  с
квартиры, дабы не отвечать на звонки знакомых и  незнакомых  людей.  Том
связывал это с ухудшением общего душевного состояния.  У  него  как  раз
была полоса творческих неудач. Он обрисовал Дикки как упрямого  молодого
человека. Его  содержит  отец,  и  потому  приходится  считаться  с  его
желаниями. По словам Тома, Дикки сумасброд, способный проявить  щедрость
по отношению как к знакомым, так и к незнакомым людям,  человек,  весьма
изменчивый в настроениях: то очень  общительный,  то  угрюмый,  жаждущий
уединения.  Том  закончил  тираду  утверждением,  что  Дикки  -   весьма
заурядный молодой человек, которому очень хотелось быть необыкновенным.
   - Если он и вправду покончил с собой, это могло произойти потому, что
он   знал   свой   основной   недостаток:   несоответствие   собственных
возможностей  и  претензий.  Для  меня  гораздо  проще  представить  его
самоубийцей, нежели убийцей, - заключил Том.
   - Но я отнюдь не уверен, что он убил Фредди Майлза.  А  у  вас  какое
мнение на этот счет?
   Том  не  сомневался:  Мак-Карон  ведет  себя  по  отношению  к   нему
совершенно искренне, ожидает, что Том начнет защищать Дикки -  ведь  они
были близкими друзьями. Страх начал понемногу отступать,  хотя  и  очень
медленно, будто внутри Тома начал таять лед.
   - Полной уверенности у меня нет.  Но  мне  невероятно  трудно  в  это
поверить.
   - У меня тоже нет такой уверенности. Но ведь это объяснило  бы  очень
многое, не так ли?
   - Да, - согласился Том. - Это объяснило бы все.
   - Ну что ж, работа еще только начинается. Это всего лишь первый день,
- произнес  Мак-Карон  с  оптимистической  улыбкой.  -  Я  даже  еще  не
ознакомился с отчетом римской полиции. Вероятно, после поездки в Рим мне
захочется снова побеседовать с вами.
   Том пристально взглянул на сыщика. Кажется, их разговор уже закончен.
   - Вы владеете итальянским?
   -  Не  так  чтобы  очень,  но  могу  читать.  Гораздо  лучше   владею
французским. Думаю, языковых проблем у меня не будет. - Мак-Карон сказал
это таким тоном, будто знание языка не имело особого значения.
   А  на  самом  деле  оно  имело  решающее  значение.  Невозможно  себе
представить,  чтобы,  общаясь  исключительно  с   помощью   переводчика,
Мак-Карон смог  получить  от  Роверини  все  сведения  по  делу  Ричарда
Гринлифа. К тому же в этом случае Мак-Карон вряд ли сумеет поговорить  с
такими людьми, как  квартирная  хозяйка  Дикки  в  Риме.  А  это  весьма
немаловажно.
   - Я беседовал с Роверини здесь, в Венеции, несколько недель назад,  -
сказал Том. - Передайте ему от меня большой привет.
   - Передам. - Мак-Карон закончил пить кофе. - В связи с тем что вы так
хорошо знаете Дикки, как вы думаете, куда бы он мог  направиться,  желая
скрыться от всех?
   Том слегка выгнул  спину,  прислонившись  к  спинке  стула.  Кажется,
американец подбирается к самой сути.
   - Ну, насколько  я  знаю,  больше  всего  он  любит  Италию.  Франция
маловероятна. Любит также Грецию. Одно  время  упоминал  о  Мальорке.  Я
думаю, он также вполне мог отправиться в Испанию.
   - Понятно, - произнес Мак-Карон со вздохом.
   - Вы возвращаетесь в Рим сегодня? Мак-Карон поднял брови:
   - Можно бы и сегодня, если удастся немного поспать. Я уже два дня  не
спал нормально.
   Том отметил про себя, что держится Мак-Карон очень хорошо.
   - Мистер Гринлиф узнавал расписание. Есть два  утренних  и,  кажется,
два дневных поезда. Он намеревался уехать в Рим сегодня.
   - Да, мы могли бы уехать вместе сегодня днем.  -  Мак-Карон,  пошарив
рукой, достал счет из-под сахарницы. - Большое спасибо за помощь, мистер
Рипли. У меня есть ваш адрес и номер телефона на случай, если  возникнет
необходимость встретиться с вами снова.
   Они поднялись.
   - Вы  не  против,  если  я  зайду  попрощаться  с  Мардж  и  мистером
Гринлифом?
   Мак-Карон  не  возражал.  Том  едва  удержался,   чтобы   не   начать
насвистывать итальянскую песенку:

   Не разрешает папа твой,
   Не разрешает мама,
   Но как же нам с тобой...

   Входя в комнату, Том пристально взглянул на Мардж, пытаясь  усмотреть
на ее лице признаки враждебности. Вид у нее  был  скорбный,  словно  она
только что овдовела.
   - Я бы хотел задать несколько вопросов и мисс Шервуд, также  наедине.
Вы не возражаете? - обратился Мак-Карон к мистеру Гринлифу.
   - Конечно  нет.  Я  как  раз  собирался  спуститься  в  вестибюль  за
газетами, - ответил тот.
   Мак-Карон продолжал расследование. Том распрощался с Мардж и мистером
Гринлифом на тот случай, если они уедут в Рим сегодня же и он больше  не
увидится с ними. Потом обратился к Мак-Карону:
   - Если я вам понадоблюсь, с удовольствием в любое время приеду в Рим.
Во всяком случае, пробуду здесь до конца мая.
   - До этого времени что-нибудь выяснится, - сказал Мак-Карон, улыбаясь
своей загадочной ирландской улыбкой.
   Том спустился в вестибюль вместе с мистером Гринлифом.
   - Он опять задал мне те же самые  вопросы,  а  кроме  того,  попросил
высказать свое мнение о характере Ричарда, - сказал Том.
   - Ну и какое же мнение вы высказали? - спросил мистер Гринлиф упавшим
голосом.
   Том прекрасно понимал, что и самоубийство, и просто желание удалиться
от всех - такое поведение сына мистер Гринлиф в  равной  степени  считал
предосудительным.
   - Я сказал, что разделяю мнение о том, что Дикки мог  скрываться  ото
всех, так же как и то, что он мог совершить самоубийство.
   Мистер Гринлиф ничего не ответил, только молча сжал локоть Тома:
   - До свидания. Том.
   - До свидания, - ответил Том. - Надеюсь, вы дадите о себе знать.
   Отношения  с  мистером  Гринлифом  складывались  вполне   нормальные.
Наверное, они  будут  хорошими  и  с  Мардж.  Она  проглотила  версию  о
самоубийстве, и теперь все ее мысли потекли по этому руслу.
   Весь тот день Том провел  дома  в  ожидании  телефонных  звонков.  Он
полагал, что должен быть  хоть  один  звонок  от  Мак-Карона,  пусть  по
пустячному поводу. Но звонков не было. Позвонила только  графиня  Титти,
которая пригласила его на дневной коктейль. Он принял приглашение.
   А почему, собственно, он  должен  ожидать  неприятностей  со  стороны
Мардж? Ведь она их еще ни разу  ему  не  доставила.  Самоубийство  Дикки
отныне станет для  нее  навязчивой  идеей,  и  она  всеми  силами  будет
направлять свое воображение именно в эту сторону.

Глава 28

   Мак-Карон  позвонил  Тому  на  следующий  день  из   Рима,   попросил
перечислить знакомых Дикки в  Монджибелло.  Вероятно,  и  в  самом  деле
звонил только ради этого. Потратил массу времени, составляя этот  список
по телефону и сравнивая его с тем, что дала Мардж. Большинство названных
Томом имен уже были в ее списке, но Том снова назвал всех этих  людей  с
их трудными адресами: конечно же  Джордже;  Пьетро,  лодочник;  Мария  -
тетка Фаусто, фамилии которой он не знал, но все же, хоть  и  с  трудом,
объяснил, где она живет;  Альдо,  бакалейщик;  семейство  Чекки  и  даже
отшельник Стивенсон - старый художник, который жил не в самой деревне, а
неподалеку и кого сам Том ни разу не видел.
   Чтобы составить этот список, Тому потребовалось  несколько  минут,  а
чтобы проверить, Мак-Карону, вероятно,  потребуется  несколько  дней.  В
список он включил всех, кроме синьора Пуччи, который занимался  продажей
дома и лодки Дикки. Он наверняка рассказал бы Мак-Карону, если этого еще
не сделала Мардж, что Том Рипли приезжал в  Монджибелло,  дабы  устроить
все дела Дикки. Впрочем, Том не считал очень уж для себя серьезным, если
тем или иным путем сыщик узнает, что  он  улаживал  дела  Ричарда.  А  с
такими личностями, как Альдо и Стивенсон, Мак-Карон пусть себе  беседует
сколько душе угодно.
   - У него были знакомые в Неаполе? - спросил Мак-Карон.
   - Лично я никого не знаю.
   - А в Риме?
   - К сожалению, мне не доводилось его видеть ни с кем  из  знакомых  в
Риме.
   - И вы никогда не встречали этого художника  -  как  его  там?  -  Ди
Массимо?
   - Нет. Только видел его однажды, но не был с ним знаком.
   - Как он выглядит?
   - Это было на углу какой-то  улицы.  Я  отстал  от  Дикки,  когда  он
направился навстречу этому Ди Массимо. Так что вблизи его не видел. Рост
около ста восьмидесяти сантиметров, черные  с  проседью  волосы...  Это,
пожалуй, все, что я запомнил. Помню еще, на нем был светло-серый костюм.
   - М-да... о'кей, - рассеянно обронил Мак-Карон. По-видимому,  он  все
это записывал. - Так. Ну, мне  кажется,  теперь  все.  Большое  спасибо,
мистер Рипли.
   -  Всегда  к  вашим  услугам.  Желаю  удачи.  В  течение   нескольких
последующих дней Том почти не выходил из  дому,  как