и.  Ладно.  В таком случае я  звоню  Алексею, пусть он
едет сюда и участвует в разговоре. В конце концов, мы ведь не в детские игры
играем, мы убийцу ищем...
     В  подтверждение  своих  слов  он  направился  к  телефону.  Александра
проводила его равнодушным взглядом.
     И только когда в трубке раздался голос Киса, тонкий палец  лег на рычаг
и разъединил его.
     Александра стояла за спиной Реми. Он слегка повернул голову.
     -- Тимур любил меня... По-своему,  конечно, но любил, -- заговорила она
без  всякого  предисловия. -- Пытался  дарить подарки,  опекать.  Если бы  я
согласилась -- он, наверное, был бы мне очень хорошим мужем...
     Александра прошла к креслу и  уселась, натянув на колени разъезжающиеся
полы халата. Лицо ее было непроницаемо, голос ровным.
     -- Спустя какое-то время после начала наших... скажем так:  вынужденных
отношений  моя ненависть к  нему притихла,  потеряла остроту, затаилась... Я
смирилась -- до поры  до времени,  конечно, --  я стала понемножку позволять
ему меня опекать и развлекать. Мы крайне редко встречались с ним вне дачи --
надо  отдать ему должное, он берег мою репутацию и  не светился  в городе  в
моем присутствии. Но иногда мы все же ходили с ним в ресторан...
     Однажды  я  подгадала  таким образом,  чтобы он  в конце  рабочего  дня
подъехал ко  мне.  Я  попросила  фруктов -- Тимур, кажется, скупил полрынка.
Вечером мы  должны были  идти  ужинать,  и между его приездом ко мне и нашим
ужином  у него была какая-то встреча, а у  меня было время: пока он загружал
мой  холодильник, я  выкрала  из  его  кармана  кожаную ключницу с  четырьмя
ключами. И  до нашего похода в  ресторан у меня уже  были  копии --  не зная
точно, какие  именно ключи открывают его дверь, я  сделала  на всякий случай
копии со всех...  Подожди, я  сейчас,  -- неожиданно перебила  свой  рассказ
Александра и ушла в ванную.
     Реми   задумчиво  ждал,  и  минут  через  десять  Александра  появилась
переодетая,   причесанная  и  подкрашенная.  "Женщина   есть   женщина",  --
усмехнулся Реми про себя. Но не мог не признать, что за эти рекордные десять
минут  она необычайно похорошела,  даже глаза заблестели  и  оживились --  и
тусклая пленка усталости и равнодушия исчезла.
     -- Налить тебе еще кофе? Или что-нибудь покрепче?
     -- А ты?
     -- Пожалуй, плесну себе джин-тоник.
     -- Мне то же самое.
     -- В ресторане, -- продолжала Александра, разливая джин по стаканам, --
когда   Тимур  стал  расплачиваться  и   вытащил  портмоне   из  кармана,  я
воспользовалась этим моментом --  незаметно бросила его кожаную ключницу под
стол, выждала пару минут и,  приподняв  край  скатерти, заглянула  под стол:
"Тимур, смотри,  это твои ключи! А  я никак не  пойму,  на что это  моя нога
наступила!" -- добавила я и протянула ему кожаный сверточек.
     "Спасибо, -- произнес он, -- надо же, какой я растяпа!"
     Он улыбнулся и, как мне показалось, ничего не заподозрил.
     Я ошиблась. Но тогда я еще не знала об этом.
     С нетерпением я ожидала дня, когда он уедет...
     -- Ты рассчитывала найти кассеты в его квартире? -- уточнил Реми.
     Саша кивнула:
     --  Я была  уверена,  что  они у  него дома. Во-первых,  просмотр самой
первой кассеты он мне устроил здесь, в Москве. Во-вторых...
     -- А остальные?
     -- Остальные я просто отказалась смотреть, мне одной хватило... Я давно
пыталась определить, где он мог устроить склад видеокассет...
     -- Ты бывала в квартире на Ленинском проспекте?
     --  Это  его  старая   квартира?  Как-то   довелось...   Давно,  еще  в
студенческие времена. Но разве она еще ему принадлежит?
     -- Да.  Но с тех пор, как он возглавил агентство, Тимур предпочел снять
скромную  квартирку  Андрея...  На  Ленинском  он, видимо,  проводил  только
деловые  встречи  и  только  с  избранными  старыми  клиентами,  знавшими  о
существовании старой квартиры.
     Александра вскинула на него напряженный взгляд.
     -- И что?.. -- осторожно спросила она. -- Там -- вы там были?
     -- Не волнуйся, ничего касающегося тебя в той квартире нет.
     Саша незаметно перевела дух.
     -- Кассеты  у  Тимура  были  повсюду, но  те, на  которых  была  я,  он
подписывал  инициалами КЗ  -- "Константин Завьялов", мой псевдоним, и ставил
дату. Вот я и пыталась найти их. Я слонялась по даче, я пробовала выпытать у
Паши -- он немножко глуповат, но добрый малый...
     -- Его убили.
     Александра вскинула брови:
     -- Жаль парнишку... Кто же это?
     Реми кратко объяснил. Александра замолчала, и, казалось, надолго.
     --  Ты  остановилась  на  том...  --  заговорил  Реми,  желая  услышать
продолжение.
     --  На том, что я пыталась отыскать  мои кассеты... -- подхватила Саша,
очнувшись. -- Однажды Тимур застал меня за поиском. Он усмехнулся:  "Кассеты
свои  ищешь?  Не  найдешь, зря стараешься. Неужели ты  думаешь, я так  глуп,
чтобы оставить  их на даче, где я бываю только  по выходным? Мне эти записи,
Сашенька, дороги,  очень дороги:  найди их кто  да обнародуй  -- чем  я тебя
удерживать стану? Ты ведь тогда и здороваться со мной перестанешь, не то что
в  гости  на  кофеек  заглядывать,  а? Знаю  я  тебя, гордячку,  ты  лошадка
норовистая, таким, как ты, нужна крепкая уздечка!"
     Из чего я и сделала вывод, что он хранит их в своей квартире.
     Наконец Тимур дал мне понять, что будет отсутствовать несколько дней. У
Андрюши я уточнила, что  Тимур  собрался  в командировку  и должен уезжать в
пятницу во второй половине дня. В пятницу же вечером, с нетерпением переждав
массированное  возвращение  соседей с работы  по  домам,  часов в девять,  я
отправилась к нему в квартиру...
     Пробралась  я никем не  замеченная.  Тихо  открыла дверь, проскользнула
вовнутрь.
     Шторы  в  квартире  были  плотно задернуты, с  улицы почти не проникало
света, но для  этого предприятия я  припасла фонарик... Было страшно. Как-то
неуютно,  зябко, неспокойно... Сделав  над  собой  усилие,  я  приступила  к
поиску.  Для начала перебрала  все кассеты, которые сумела найти в квартире.
Но,  к  моему отчаянию, моих  там  не  было.  Я  присела на  ручку  кресла и
задумалась. Они должны  были  быть здесь,  я  в  этом была уверена. Но  где?
Слабый луч  фонарика  выхватывал из темноты только  фрагменты  интерьера  --
невозможно было окинуть взглядом всю  квартиру целиком и прикинуть возможное
место  их  нахождения.  По  некотором  размышлении  я  сочла разумным начать
просмотр всех кассет -- решила, что Тимур мог передумать и замаскировать мои
кассеты  --  надписать  их какими-нибудь названиями  фильмов...  Я  смотрела
кассеты одну за одной, убеждаясь все больше и больше, что среди них тоже нет
тех,  за которыми  я пришла.  Помнится, в какой-то момент я вышла на  кухню,
выпила воды и вымыла за собой стакан... И снова смотрела, смотрела, смотрела
--  боевики, порнофильмы, мизансцены которых были  мне отчасти знакомы -- по
моему собственному опыту...
     Неожиданно я наткнулась на  что-то знакомое: я увидела лицо Рональда...
Ты знаешь, кто это? -- обернула Александра свое невозмутимое лицо к Реми.
     Тот кивнул.
     --  В  таком   случае  ты   понимаешь,  что  это   могло  меня   сильно
заинтересовать. Я продолжала  просмотр этой кассеты и  минут  пять спустя  с
большим разочарованием -- и  почему-то с облегчением -- убедилась в том, что
это не моя кассета...
     Меня, однако, это навело  на мысль...  Дело в  том,  что на  только что
просмотренной кассете Рональд возник минуты  три спустя после начала фильма,
а до  того  там шла какая-то стандартная порнуха...  Из чего следовал вывод,
что все  кассеты  придется  прокручивать  заново.  Мне  ужасно  не  хотелось
задерживаться в квартире Тимура,  но делать было нечего: я не могла  уйти  с
пустыми руками. С немалым  раздражением я  вставила заново одну  из кассет и
нажала на кнопку пульта, проматывая пленку вперед, как вдруг...
     Как вдруг я услышала звук ключа, поворачивавшегося в замке.

Глава 23

     Тихий скрежет  ключа  прозвучал  для  Александры как гром среди  ясного
неба.
     Вскочив с кресла, она растерянно замерла посередине гостиной.
     Тихо проскрипел второй замок.
     Александра    быстро   выключила   телевизор   и    снова   застыла   в
нерешительности. Что делать? Куда бежать?
     Третий замок.
     Она  бесшумно  скользнула  в  спальню,  не  посмев притянуть  за  собой
открытую дверь.
     Кто-то вошел в квартиру. Сначала в  прихожей, затем в гостиной вспыхнул
свет. Затаив дыхание, Саша прижималась к стенке, боясь выглянуть.
     Человек что-то делал в комнате. Внезапно она услышала звук  выдвигаемой
кассеты из  видеомагнитофона -- она не успела ее  вытащить сама и убрать  на
место, и пластиковая  коробочка  из-под фильма валялась на столике, -- и  на
некоторое время все замерло.
     Затем  человек  прошел на кухню.  Александра  осторожно  выглянула,  но
разглядеть  его в кухне не могла. Кассета, которую  она  смотрела, лежала на
журнальном столике. А  рядом  с  ней лежал небрежно брошенный...  коричневый
кошелечек-ключница Тимура!
     С бьющимся сердцем она спряталась обратно, лихорадочно обдумывая способ
бегства  из этой квартиры.  Может, надо прямо  сейчас,  пока  он  на  кухне?
Попытаться?
     Александра снова  осторожно  высунулась.  Он все еще был  на кухне.  От
входной  двери ее  отделял небольшой  коридор. Если  сейчас сделать по  нему
несколько  шагов до угла, от  которого идет  маленький коридорчик  в сторону
кухни, то можно будет увидеть, чем он  там занимается... И, в зависимости от
этого, либо  быстро прокрасться к двери, либо бежать назад и снова прятаться
в комнате.
     Она осторожно ступила в коридор.  Мягкие  кроссовки скрадывали  звук ее
шагов. Медленно и бесшумно Александра заскользила  вдоль  стенки. Вот уже  и
угол в полуметре от нее...
     За углом послышались шаги!
     Саша попятилась задом и через долю мгновенья снова укрылась в спальне.
     Она слышала, как Тимур что-то поставил  на  столик  -- звук стакана или
чашки.
     "Что же делать? -- паниковала она.  -- Как выбраться из ловушки? Почему
он не  уехал? Не мог же  Андрей меня обмануть! Да и  Тимур дал понять, что в
эти выходные уезжает и  они, слава  богу, не увидятся... Планы переменились?
Да, но как же отсюда выбраться?!"
     Не имея  возможности  наблюдать за его действиями,  она  была полностью
скована в своих решениях. Александра уж отважилась было со всеми  возможными
предосторожностями выглянуть из своего укрытия и, дождавшись момента,  когда
Тимур  прочно  займется  чем-нибудь, выскользнуть  из  спальни, добраться до
двери и выскочить из квартиры...
     Как вдруг услышала его голос.
     -- Мне  всегда  нравились твои духи... -- произнес он  и шумно  потянул
носом воздух. -- Как они называются? "Аллюр", кажется? Как приятно вернуться
к себе  в квартиру,  где витает  облако этого чудесного  запаха... Они  тебе
очень идут. В  них, как и в тебе, есть тайна... Я тебе налил, Сашенька. Твой
любимый джин-тоник со льдом и с лимоном. Иди сюда, давай выпьем.  За любовь,
а? За нашу с тобой любовь, Сашенька!
     Александра  похолодела.  Нет, она не похолодела, она  оледенела  --  от
разрывающей  душу ненависти и омерзения. Она замерла у стенки, не  зная, что
делать, что придумать. Выйти смиренно из своего укрытия и тем самым признать
его очередную  победу над ней?! Нет, о нет!  Только  не это! Сегодня,  по ее
замыслу, должен был  наступить  конец ее  мучительной связи с Тимуром, и она
была  не способна продлить эти отношения не то что на один день --  на  один
час! Она не позволит ему больше издеваться над собой!
     --  Ты кассетки свои ищешь? -- донесся до нее его  спокойный голос.  --
Плохо ищешь, радость моя. Они здесь, здесь, у тебя под носом, можно сказать.
А ты не нашла! Ну, спрашивается, можно ли тебя отпустить, такую беспомощную,
от  себя? Ты  нуждаешься  в опеке, моя красавица. Тебе нужно рядом  сильное,
надежное  плечо опытного  мужчины...  Как раз  такого,  как я.  Ты ведь  это
понимаешь,  моя сладкая?  Ты ценишь  опеку преданного тебе  Тимура?  Я знаю,
ценишь...  Ты знаешь, у  меня когда-то  была любовница -- до тебя,  конечно,
тебе  я  верен,  можешь не беспокоиться!  Она меня  звала  "Тимурчик  -- мон
амурчик"<Русифицированный  вариант  от  французского  mon  amour --  "моя
любовь". (Примеч. авт.)>. Почему  бы тебе тоже не звать меня так? Ты ведь
меня любишь, а, Сашенька? К  тому  же это  звучит красиво  на твоем  любимом
французском!
     Судя по доносившемуся до нее голосу, Тимур пока  не собирался идти в ее
сторону. Он  что-то  делал  в гостиной,  ходил... Скоро  она  услышала,  как
скрипнуло кожаное кресло. Сел.
     Но ведь рано или поздно  он придет  сюда! Если она не  выйдет первая из
своего укрытия -- а выходить она не собиралась, -- то Тимур  придет к ней. И
тогда?..
     И что же она тогда будет делать?!
     Александра  судорожно  оглядывала  комнату, словно  ища  у нее  помощи.
Кровать, кресло. Шкаф. Залезть в него? Бред.
     Книжные полки. Небольшой телевизор между ними, под ним видеомагнитофон.
Проглядывал,  стало  быть,  на сон грядущий фильмы... Возможно -- кассеты  с
Александрой!.. Ее передернуло при этой мысли.
     Но это все  не то, это ей ничем не поможет! Что еще  есть в комнате? На
полу  ковер, на  ковре,  возле  шкафа, стоит  раскрытая  дорожная  сумка  со
сложенными  в нее рубашками -- стало быть, действительно собирался уезжать в
командировку, только почему-то  не сегодня... У широкой  кровати  коврик  на
полу. На коврике гантели. Две гантели килограмма по три каждая...
     В   гостиной  неожиданно  резко  прозвучал   звонок   телефона.   Тимур
разговаривал с кем-то неприветливо, сухо и категорично,  что так не вязалось
с его обычной мягкой, с задушевными интонациями речью.
     -- Нет,  -- говорил  он,  -- не  стоит  труда.  Повторяю, нет! Все  уже
решено.  Надо  было  раньше  думать.  Есть  вещи,   которые   я  не  прощаю.
Предательство, к примеру...
     "Предательство"!  Александра  почувствовала,  как слабеют  ее колени от
страха.  Ее  визит с  целью выкрасть кассеты Тимур, несомненно, расценит как
предательство...  И  он  наверняка уже  лелеет  в  своем  воображении  сцены
наказания!  Тимур, со  своими садистско-иезуитскими наклонностями, не мог не
воспользоваться такой промашкой Александры и уготовил ей утонченную месть...
     "Господи!  --  мысленно простонала  она.  --  Когда  же  это  кончится,
когда?!"  Больше  нет  никаких  сил сносить  его! Она-то думала, что сегодня
последний день  ее  мучений!  А вместо  этого сидит  в его  квартире, как  в
мышеловке!
     --  Не  извиню!  Незачем меня было  беспокоить! Разговоры о делах --  в
рабочее время, а сейчас я  отдыхаю! -- с  небывалой суровостью произносил  в
трубку Тимур.
     Он  отдыхает!  Это  его отдых -- издеваться  над  ней! Как же  она  его
ненавидит! Убила бы -- так ненавидит...


     Тимур бросил трубку на рычаг.
     -- А ледок-то  тает! -- снова донесся  до нее  его  сладкий  голос.  --
Смотри, уж почти растаял. Придется тебе пить  твой  джин с водицей!  Ну, иди
же, чего ты прячешься? Смелей, смелей, чувствуй себя как дома! Ты же знаешь,
мой дом -- твой  дом! Мне для  тебя ничего не жалко, радость моя... За  твою
любовь я все готов отдать! Кроме кассет, разумеется.  Я ведь тебя  знаю, нет
кассет -- нет любви. А? Скажи,  разве я не прав? Ты меня только  из-за  этих
кассет любишь?  Боишься... -- с удовольствием протянул он. -- Боишься, что я
тебя опозорю...
     Он снова  затих минут на пять, и Саша  слышала, как  он что-то подлил в
свой стакан. Один, стало быть, уже прикончил. Тимур пил обычно хорошее вино,
пьянел  медленно и  как-то странно --  его  всегда  это очень возбуждало, он
начинал говорить, растягивая слова, и  хмельные интонации выдавали  какое-то
особое,  блаженное   сладострастие,  словно  он   только  что  проснулся   и
потягивался  в  кровати после  эротического сновидения. А  может, он и  себе
подмешивал наркотик?..
     -- Зря боишься, между прочим, -- почти пел Тимур. -- Я тебя позорить не
стану.  -- Он  шумно  глотнул из  своего стакана и мечтательно вывел,  сойдя
почти  на шепот: -- Я твой  позор для себя  сохраню,  королева моя, для себя
одного...  Команда  моя не  в счет  --  это так,  секс-приспособления, вроде
разных штучек из секс-магазина... Ну, да ты знаешь, о чем я, правда же?
     Он  подождал,  словно  всерьез  надеялся услышать  подтверждение  своим
гнусненьким речам.  Саша  едва  переводила  дух, задыхаясь  от возмущения  и
гадливости.
     Послушав  несколько минут тишину, Тимур вновь заговорил -- казалось, он
и не  думал торопиться  и вытаскивать Александру из ее  убежища,  словно эта
игра  доставляла ему  радость...  Собственно, почему  "словно"?  Безусловно,
доставляла!  Он знал, что Саша в ловушке, притаилась в спальне, ни  жива  ни
мертва от страха, и вынужденно слушает, беспомощная, его мерзкие откровения.
     --  Все  для  меня,  для  меня одного... Я жадный,  ни  с кем тобой  не
поделюсь! Все  мне, все для меня! Зря ты, моя сладкая, кассеточки отказалась
смотреть -- это  же  праздник  эстетической души! Шедевры,  которые способны
создать в  союзе  режиссер-эстет  и  великолепная  актриса...  Ты прекрасна,
Сашенька,  ты  знаешь  об  этом?  Тебе  необыкновенно   удаются  твои  роли!
Посмотрела бы ты, как глазки твои  гневаются, горят лютой ненавистью, а сама
в это время  послушненько ножки раздвигаешь... Ах, как же хорошо! И всего-то
несколько  крошечных  молекул  в  твоей  крови  --  а  какой  восхитительный
результат! А  как стонешь, как вскрикиваешь, убить бы  меня рада, -- а губки
просят: "еще..." Даже  жалко, что показать никому  нельзя,  -- такие шедевры
нуждаются в широком признании, в блеске кинофестивалей, в благородных призах
за эстетизм!..
     Вот, сейчас, -- застыла Александра. Сейчас  он пойдет в сторону спальни
и вытащит ее за шкирку, как нашкодившего котенка! Что  он сделает с ней?  Он
ведь  импотент, и без помощи своей "команды" он ничего не может!..  Какое же
"наказание за предательство" он придумал для Саши?!
     -- А скажи, прелесть моя,  ловко я все обставил? -- Тимур не торопился,
наслаждаясь игрой. -- Я ведь знал, что ты придешь сюда! А ты, глупенькая,  и
не догадалась! Видишь, самонадеянность к  чему  ведет?  Ведь  ты  себя умной
почитаешь?  Да  это полбеды,  хуже то, что  ты других  за  дураков  держишь.
Ключики  мои под  стол кинула -- ох ты  меня и насмешила, крошка!  Неужто  и
впрямь думала меня  на такую  дешевую уловку  купить?  Тебя за  это надо  бы
наказать примерно!
     Все. Он произнес это слово: "наказать".
     ...Уж лучше  бы пришел сюда  поскорее!  Иначе она  умрет  от  страшного
ожидания раньше, чем он решит приступить к выполнению своей угрозы!
     --  Но я  добрый,  я  тебя  прощаю,  это  по  малости  лет,  по  глупой
самонадеянности... Я тебе, наоборот, подарочек приготовил. Сказать какой? Ты
там небось умираешь  от любопытства, признайся? Женщины любят подарки... Так
и быть, не буду тебя томить: я, радость  моя,  виагру принимаю. Оцени, какие
жертвы для тебя,  --  это  ведь штучка  небезобидная, на сердце влияет,  так
недолго и концы отдать... Но чего  не сделаешь для любимой женщины! И знаешь
что? Работает виагра-то, работает! Ты удивишься --  как хорошо работает! Вот
я и решил -- хватит  мою Сашеньку  другим отдавать,  а самому  ролью зрителя
наслаждаться! Хоть зритель я и благодарный, ты знаешь, сам каждый раз -- все
равно как поучаствовал... И все-таки  не то это, не  то! А тут ты, со своими
ключиками под столом...
     Саша окаменела.
     Снова донесся звук наливаемого напитка.
     Не может  этого быть! -- бессильно билась  мысль. Нет,  только  не это!
Виагра?! Боже, какое дьявольское изобретение для всех насильников!..
     "Я его убью. Я его задушу. Я... я... я  не знаю, что я сделаю, но этому
не бывать!!!"
     Саша снова и снова об